Жить среди Вас

      Макс;       Я выключил свет в комнате, сел на широкий подоконник. Посмотрел в темное окно, за которым лежал вечер, вниз, во дворе дома было как-то безлюдно. Небо, раскрашенное густой синей акварелью, постепенно сменялось на более темные грязные тона. Из моего окна хорошо был виден двор и часть парковки. Несколько старых советских жигулей девяностых годов простаивали там уже несколько дней. Под самым окном, у дверей подъезда, стояла пока еще пустующая лавочка.       Но скоро, ближе к ночи, все изменится. Иногда здесь можно было наблюдать, как милуются сладкие парочки, или просто любителей посидеть на лавочке под чужими окнами. Очень редко мне доводилось видеть самих жильцов этого дома, прохлаждающихся вечерком во дворе. И сейчас там было почти безлюдно, только дети бегали, громко что-то выкрикивая на всю улицу, и визжали будто резанные.       Несколько молодых деревьев, едва ли достающих кронами до пятого этажа, росли под самыми окнами, скрашивая эту бледную унылую картину серого однообразия. С каким-то апатичным безразличием я взирал на сумеречную улицу и не видел ничего, чтобы могло изменить пассивный настрой. Чтобы возрадовалась душа, исчезла тоска. Свинцовое небо: время между тьмой и сумраком.       Как я ненавидел это время. Цвет неба становился навязчивым и таким чистым, насыщенным, что аж сводило зубы, как будто вилкой скребли по керамической тарелке. В это время суток трудно было разглядеть лица прохожих. Ночные огни только загорались, и их свет ослеплял, сбивал с толку на фоне освещенного колоритом неба. Он казался неуместным и бессмысленным. Лишь когда во владения вступал чистый мрак, ночные огни превращали город в новогоднюю елку. Но сейчас эти краски только шли ему. Это время было еще впереди. Оставалось пару часов до наступления ночи.       Ёсариан;       Я вышел вниз, во двор, все же передумал идти к тебе, хотелось немного проветриться. Дома меня никто не ждал, и ты был, похоже, мне не очень рад или просто делал безразличный вид. Пойми тебя теперь. Впрочем, мне без разницы. Все было как всегда.       Вечер раскрыл свои объятья перед городом. Свинцовые небеса, насыщенные глубокой синевой, казалось, лежали так низко, были навязчивыми и манили к себе взгляд. Легкий прохладный ветерок, остывший после полуденного солнца, блуждал среди деревцев, шевеля их редеющие лиственные кроны. Шорох тихим шёпотом разносился по всей улице и тонул в обыденной суете. Шелест колес был слышен даже здесь, в этом уютном уголке двора, где машины лишь изредка въезжали на стоянку возле дома. Но чаще здесь можно было слышать голоса людей, растворяющиеся в бесконечной какофонии звуков, усталые и тяжёлые в этот вечер после долгого летнего дня. К вечеру становилось тише, или так просто казалось из-за приглушенных звуков, что отгородились невидимой тонкой стеной, за которой слышен каждый шорох. Хотелось покоя, но вечер еще долго будет гореть огнями, и далекие, едва уловимые голоса будут звучать в сумерках. И долгожданный покой наступит еще очень нескоро. Можно заполучить его только в укромном местечке, вдали от шумных дорог, под сенью деревьев, на лавочке у подъезда. И небо, будто одно большое растекшееся пятно синего дёгтя, освещенное невидимыми лучами солнца, давно ушедшего с пьедестала, с какой-то скупостью отдавало свой вечный свет, подобно тусклой настольной лампе.       Я прошел к пока еще пустующей скамейке возле подъезда. Опустился на нее без лишних посторонних мыслей, без особого желания. Взгляд мой был не глубоким и не задумчивым, а скорее безразличным, свободным от чувств.       Я и сам не понимал, зачем вернулся сюда. Что-то влекло меня, тянуло назад, в прошлое. Я поддался своим эмоциям. Глупо, наверно, и несознательно, но я снова и снова цеплялся за осколки прошлого, надеясь, что все будет как прежде, что все еще возможно вернуть. Но зачем? Наивно было полагать, что он еще любит. Что испытывает хоть малую крупицу тех былых чувств. Он изменился. Сложно было не заметить перемены в его жизни. А я? Все такой же наивный. Жду и надеюсь на чудо. Не желая отпускать безнадежную, давно умершую любовь. Не желая мириться с истиной. Зачем я вернулся? Будто мне мало было всей той причинённой боли. Будто я недостаточно настрадался от него. Но сердце отказывалось отпускать. Прошло уже два года, а я так и не смог забыть.       Откинувшись на спинку, я достал из кармана своих джинсов пачку сигарет, а из внутреннего кармана куртки — зажигалку. Достав сигару, я, по своей привычке, нервно прикурил, пусто глядя в никуда, раздраженно выдыхая серый едкий дым и запах дешёвых сигар и снова затягиваясь, утоляя свой нервный голод. Это не помогало расслабиться, но хоть чуточку отвлекало, было легким снотворным для моего беспокойного сознания и медленным ядом для легких.       Макс;       Я отвел взгляд от свинцовых небес, посмотрел вниз, на тусклый в этом свете двор своего дома, но мог увидеть лишь часть стоянки, какое-то старое одноэтажное каменное здание без окон, стоящее перед самым нашим подъездом, с ободранными ветхими стенами.       Опустив глаза на лавку возле моего подъезда, я увидел тебя, в кожаной весенней черной куртке и синих ободранных джинсах. В руках ты держал дешёвую сигару и с наслаждением выпускал дымные кольца. Я только осуждающе покачал головой. Насколько помню, раньше ты никогда не курил, а сейчас очень изменился, с момента нашего расставания. Стал жестким и холодным и выглядишь более вызывающе. Как ты до такого докатился? Ты сидел свободно и непринужденно, тело было таким раскованным, и чувствовалась легкость, присущая особам, ведущим ночной образ жизни, свободным от мирской суеты и забот, которых привлекала лишь одна сторона человеческого бытия, одна из самых низких и порочных.       Серо-чёрные волосы были аккуратно уложены и легко падали на изящные тонкие плечи, но их элегантность скрывала толстая ткань кожи чуть приподнятого воротника. Длинные пышные пряди слегка дрожали от слабого воздуха, просачивающегося меж домов.       Руки откинуты на спинку лавки, и только иногда ты затягивался сигарой. Ты сидел спиной к окну, и я не мог видеть твоего взгляда, хотя не питал к этому какого-то, даже самого малейшего интереса, голова была чуть откинута назад. Закинув ногу на ногу, ты начал методично покачивать одной ногой, будто в такт какой-то мелодии, на них я заметил черные, отполированные до блеска туфли на невысоком каблуке, судя по всему, не из дешёвого магазина.       Интересно, почему ты не зашел ко мне сразу? Или решил сперва немного покурить. Впрочем, все это меня не особо волновало. Да и время уже близится к ночи. С этой секунды ничего не менялось, даже твое положения оставалось прежним, сигара во рту догорала, но дым становился только гуще, он окутывал, опускаясь на волосы и одежду, пропитывая своим ядовитым губительным запахом, тогда становилось нечем дышать, и ты иногда отмахивался от него. Казалось, это могло бы стать невыносимым, но ты, похоже, был привычен к его резкому запаху и почти не замечал едкого дыма, забивающегося в легкие, затрудняющего дыхание.       Ёсариан;       В медленно растворяющихся сумерках ко мне подошел высокий силуэт мужчины в длинном черном кожаном плаще — русые прямые волосы едва касались его плеч, утонченные черты, круглолицый, белокожий, кареглазый, возрастом чуть старше меня. Взгляд холодный, отчужденный, но агрессивный и враждебный. Он пришел, впрочем, как всегда, вовремя, хоть я и не заглядывал на часы, но был осведомлен о его пунктуальности. Несколько минут назад я позвонил ему и договорился о встрече возле этого дома.       Он еще никогда не упускал возможности увидеться со мной. Знакомы мы от силу неделю, и это уже четвертая встреча. С ним мало о чем можно было поговорить, он не особо разговорчив, да и встречаюсь я с ним не ради беседы, и его, похоже, так же привлекает вовсе не это.       В полумраке вечера, на расстоянии нескольких шагов, я не видел кривой улыбки, что застыла на его губах, но глаза его сверкали, предвкушая наслаждение, которого он, возможно, ожидал от нашей встречи. Он остановился в паре метров от лавочки, пронзая взглядом мой вызывающий образ. Я привычным для него выражением смотрел в ответ пришедшему, мой взгляд оставался прежним. Нельзя сказать, что я был так счастлив его видеть, но не собирался прогонять, в конце концов, я сам назначил встречу, и только мне была известна ее истинная причина, о чем ему незачем было знать. Пусть убеждает себя, что я жаждал этой встречи.       В последний раз затянувшись наркотическим запахом табака, я выдохнул белый дым, убирая сигару от губ, подарил ему все свое пристальное внимание, когда в моих глазах зеркальными осколками тонуло равнодушие. Руки его были опущены в карманы, я видел всепоглощающую, жесткую пульсирующую страсть в его глазах. Никаких слов, никаких жестов, только взгляд, смотрящий глубоко в душу.       Макс;       Я продолжал наблюдать за происходящим из окна. Этого парня я видел впервые, и даже не стал задаваться вопросом, кто он тебе: близкий друг, приятель, а может, и твой парень, хотя ты не спешил бросаться к нему в объятья сразу же, как увидел, да и он тоже, похоже, не горел желанием. Не мое это дело, с кем ты водишь шашни. У нас у каждого уже давно своя собственная личная жизнь. Только вот у меня сейчас никого нет, и меня это вполне устраивает, а ты, как я заметил, просто не можешь находиться в одиночестве.       Было слышно, как ты что-то сказал ему, но слов не разобрать. Он так же тихо ответил. Голос его был резким и черствым от сигарет, будто жжёный кофе.       Ёсариан;       Я встал и потянулся к нему, мы крепко обнялись, совсем не по-дружески. Наши губы были так близко. Убрав мою вечно торчащую челку с лица, он жадно впился в мои уста, углубляясь в страстном поцелуе. Я не сопротивлялся, ответил ему взаимными чувствами, закатывая глазки.       Макс;       Я не был удивлен, смотрел с полным безразличием. Какое мне было дело до того, с кем ты там сосёшься. Может, это твой парень, хотя встретил ты его не очень жизнерадостно, не кинулся сразу в объятья. Но я мог и ошибаться.       Ёсариан;       Мы плюхнулись на лавочку. Не удовлетворившись поцелуем, парень вновь полез ко мне обниматься. Я апатично прикурил, не реагируя на его липкие ручонки, посматривал по сторонам.       Уже совсем стемнело, и по городу зажглись ночные огни. Фонарь у подъезда осветил нас, ударяя по глазам белым спектром. Теперь мы были на самом виду и могли привлечь нежелательное внимание. Мне больше нравилось сидеть в темноте, когда никто не мог видеть, чем мы занимаемся.       Макс;       Я только безразлично выдохнул. Поднадоела эта картина. Ты, наверное, уже и забыл, что хотел заглянуть ко мне. Если, конечно, вообще планировал.       Слез с подоконника, задернул штору, вышел в гостиную. Направился в ванную, включил душ, быстро разделся, бросив одежду на пол, залез под душ. Обливаюсь прохладными срубками. Это успокаивает. Наслаждаюсь.       Ёсариан;       Потушив сигару о лавку, я выбросил ее куда-то на асфальт. Наконец ответил на его ласки. Нырнув руками под куртку, приобняв за талию, мягко и легко чмокнул в губы. Еще какое-то время мы беспрерывно целовались.       — Может, найдем более удобное местечко? — предложил мне Мирни, глядя на меня томным взглядом, спустя несколько минут нехотя разорвав смачный поцелуй и поглаживая пальчиком меня по щеке.       — Мой друг живет в этом доме, можем сходить к нему, он все равно один дома, — предложил я. Мне как-то было без разницы, где, здесь все равно рядом, да и ко всему прочему хотелось как-то показать тебе свое полное безразличие и пофигизм.       — Идем, — согласился он, растягивая пошлую улыбку.       Мы поднялись и, взявшись за руки, вошли в подъезд.       Макс;       Через двадцать минут вышел из ванны. Завязал вокруг бедер полотенце. Каждый вечер после душа всегда хожу голышом, так как все равно один дома, да и в это время ко мне никто не приходит. Бросил свою грязную одежду в стиральную машинку и тут услышал звонок в дверь.       Интересно, кого принесло в такое время? Может, соседи? Прошел в прихожую, заглянув в глазок, увидел тебя, твоего друга пока не заметил. Подумал, ну раз это ты, можно открыть. Как-то и забыл, что я прикрыт только одним полотенцем, да и тебя я никогда не стеснялся. Откупорил замок и только теперь увидел твоего приятеля. На вид очень симпатичный.       — Привет, а это кто? — спросил я без всяких задних мыслей.       Ёсариан;       — Мой друг. Можно мы у тебя переночуем? — спросил я, и нагло, бесцеремонно вошел в прихожую без приглашения, впуская за собой Мирни. Мне было без разницы, как ты отреагируешь на мое бестактное поведение.       Макс;       — Ладно, одному скучно, — лениво отозвался я. Не видел в этом ничего дурного. К тому же было немного одиноко сидеть в пустой квартире. Пропустил и закрыл за вами дверь. — Как зовут-то? — спросил я у твоего друга.       Ёсариан;       — Мирни, — сухо ответил парень, глядя на тебя презрительно и с недоверием.       У него были каштановые прямые пряди до плеч, одет в мрачные тона. Глаза несильно обведены черным карандашом, хорош собой. Он осмотрелся по странам. Разувшись, мы прошли в гостиную.       Макс;       — Я Макс, — представился, глядя на вас. Побрел следом, все равно делать было нечего.       — Что-нибудь хотите? — спросил я, подумал, может, вы будете чай или еще чего-нибудь. Хотя кроме чая я вряд ли мог предложить что-то другое.       Осмотрел Мирни с ног до головы. Его вид меня не удивлял и не смущал, но я вдруг почувствовал себя неловко. У меня гости, а я расхаживаю тут в таком виде.       — Я сейчас, — бросил вам и быстро скрылся в ванной.       Ёсариан;       Пока ты отсутствовал, я завел Мирни в твою спальню, даже не спросив разрешения. Поскольку я раньше жил у тебя какое-то время, то припоминал, где лежат некоторые вещи, а за эти два года ты почти ничего не менял в квартире.       Открыв платяной шкаф, я быстро нарыл там чистую простынь. Содрал ту, что была постелена на твоей кровати, убрал одеяло, скомкав его, бросил на соседний стул, то же сделал и с простыней. Быстро застелил новую. Хозяйничаю, как у себя дома. Было как-то до форточки, что ты начнешь возмущаться.       Макс;       Зайдя в ванную, стянул халат с вешалки, напялил его, вернулся в гостиную, вас там уже нет. Подумал, может, вы ушли на кухню, но тут услышал шум в спальне. Пришел туда, увидел, как ты перебираешь мою постель. Это меня нисколько не задело. Я ведь сам разрешил вам переночевать. Однако немного зацепило даже не то, что ты сменил мои простыни, а что вы заняли мою кровать.        — Эй. Ладно, посплю на диване. — Сперва хотел возмутиться, но потом передумал и, махнув рукой, ушел в гостиную.       Ёсариан;       Я сменил постель. Мы стали быстро раздеваться, стаскивая с себя одежду. Разделись до гола, небрежно разбросав свои шмотки по полу. Время уже было позднее. Прикрыли дверь, потушили свет и бухнулись на кровать будто одно целое.       Макс;       В гостиной достал из шкафа запасный спальный набор, постелил на диване, потушил свет в комнате, снял халат и лег голышом, укрывшись одеялом.       Ёсариан;       Еще несколько секунд мы сосались, потираясь друг о друга горячими обнажёнными телами. Мирни развратно поглаживал мои ягодицы, скользя пальцами в промежностях, иногда надавливая на анал. Эти действия сильно возбуждали, и мне уже не терпелось, чтобы он, наконец, вошел в меня.       Из твоей спальни через несколько минут послышались стоны, оханья и аханья, так что было слышно по всей квартире.       Макс;       Спать совсем не хотелось. Лежал с открытыми глазами, уставившись в черный потолок. Вдруг услышал стоны, доносившиеся из моей спальни. Сразу догадался, что вы устроили там недетские шалости. Стало дико любопытно на это посмотреть. Откинул одеяло, поднялся, открыл вашу дверь, зашел в комнату, включив настольную лампу, сел на стул у кровати и нахально уставился на вас.       Ёсариан;       Мирни, лежа на мне сверху, отменно имел мой зад. Увидев тебя, он ничуть не удивился и не разгневался, несмотря на твоя нахальное поведение. Он был не прочь зрителей. Продолжая ритмично двигаться, он обратился к тебе.       — Присоединяйся, — сказал Мирни, чуть сбито дыша и лукаво ухмыляясь.       Макс;       — Мне хватило, — пробило в смех, прикрыл рот рукой, сделал важное лицо.       Ёсариан;       — Как хочешь, — фыркнул Мирни, продолжая свое дело. Кровать трещала и ходила ходуном от силы толчков.       Я истерично стонал, извиваясь под его телом, уткнувшись лицом в подушку. Услышал твой голос, но было не до того, я упивался экстазом.       Макс;       — Боже, — шумно выдохнул, поднял брови. Вспомнив, что сижу абсолютно голый, поджал ноги под себя, прикрыв свое достоинство. Продолжил глазеть.       Ёсариан;       С каждым толчком он все глубже проникал в меня, отчего я негромко вскрикивал. Усердно работая бедрами, он ускорился, сделал несколько завершающих толчков, исступленно пыхтя. В следующий миг нас накрыл оргазм. Он кончил, протяжно застонав, и я зверски заревел. Выдохнувшись, он повалился на меня, я только тихо жалобно попискивал, закрыв глаза.       Макс;       Стало жарковато, но это не от возбуждения. Хотя странно, такое зрелище обычно всегда меня заводит, но сейчас был абсолютно спокоен.       Встал, открыл окно. С улицы подул прохладный ночной воздух. Почувствовал, как клонит в сон, широко зевнул. Посмотрел на вас, вы все так же лежите, даже не шевелитесь.       Не стал вас тревожить, вышел из спальни, забыв потушить настольную лампу, вернулся на диван. Умостившись поудобнее, накрылся одеялом, закрыл глаза и почти сразу вырубился.