Он любил Зону. Всем сердцем. Как любят родную мать, которой она и стала для всех ее обитателей: мутантов, торговцев, ученых и сталкеров. И каждый рассвет над тридцатикилометровой Зоной Отчуждения пробирал до мурашек. В этот рассветный миг каждому вечному бродяге хотелось идти вперед. Туда, где на горизонте серое, свинцовое небо сливалось с такой же серой и тусклой землёй. Зона тоже любила его, он это чувствовал.
Когда он увидел ее сердце, он подумал, что именно отсюда смерть и разрушение расползлись по территории, ныне называемой Периметром. И что именно центр пострадал от катастрофы сильнее всего. Здесь все буквально вымерло много лет тому назад. Он смотрел, как ветер стачивал углы и гнал пыль из этого гиблого места. Оно выглядело опустошённым. И ему бы хотелось в это верить. Но трупы на дороге отбивали к этому охоту.
Сталкер посмотрел наверх, ловя губами редкие капли холодной мороси.
Затянутое тучами небо давило на землю, сминая любые зачатки жизни. Так выглядела Чернобыльская АЭС спустя много лет после того, как её покинули. Массивная труба вздымалась к небесам, как и прежде, но из нее уже не валил густой промышленный дым. Несмотря на время, ЧАЭС по-прежнему несла в себе ощущение монументальности, нависавшей надо всеми, кто смотрел на эту бетонную громаду.
И Дмитрий Шухов по прозвищу «Рэд» чувствовал это каждым нервом своего тела.
Пятеро в плащах подошли к железным воротам КПП. Шухов и его квад пришли по старой дороге. Город-призрак энергетиков остался далеко позади, так же как и гранитная надпись «ЧАЭС имени В.И.Ленина». Отряд остановился и взял стволы на изготовку.
— Стрелять по команде. — хрипло гаркнул Шухов, — Боров, тебя это особенно касается. Не нужно палить в шевельнувшийся от ветра куст.
Боров злобно зыркнул на Рэда и сплюнул на асфальт. Замыкающий усмехнулся, блеснув стальным взглядом, но сохранил молчание. Как и все остальные.
— Пшли.
Осторожно ступая, они миновали ржавый забор, водя стволами каждый по своему сектору обзора.
— Чисто. — отчитался передний.
— Там была Псевдоплоть, а не просто куст! — не в силах сдержаться от обиды, заныл Боров, но Шухов жестом велел ему заткнуться. Однако весь его запал и так потух как спичка, задавленный суровым величием атомной электростанции. Огромная блеклая твердыня виделась настолько высокой, что казалось, будто её труба поддерживала небо. У всех пятерых на краткий миг перехватило дыхание.
Шухов потряс головой и с трудом оторвал взор от ЧАЭС, после чего посмотрел на горизонт. За забором виднелся строительный кран, который сейчас — совершенно обветшалый — напоминал гигантский урбанистический скелет.
— Вот оно. Добрались… — прошептал Шухов, как тут его прервал гнусавый голос, который Рэд совершенно не хотел услышать:
— Я, типа, обращаюсь со всем уважением, — ядовито заявил Боров, — но хочу поинтересоваться. А чо дальше-то? Мы приперлись, а дальше мы в Саркофаг полезем? Ты обещал нам заплатить, когда доведем. Довели. А чем платить? Говорил, что будет клиндайк артефактов, и, мол, почти все наше. Клиндайка нет. Аптечек нет. Стволов, сука, тоже нет, последнюю рухлядь имею!
Боров злился, и слова выпрыгивали из его глотки одни быстрее других. Он начинал брызгать слюной и шарить по карманам в поисках сигарет. А глаза его мало-помалу, слово за словом, наливались кровью.
— Шмотье в говне, и затея твоя тоже гавно. — не унимался он, — И патронов почти нет, шмалять нечем чуть что! А если мутант…
— А если дрожащий на ветру куст? — весело спросил замыкающий, присаживаясь на сваленные у дороги автомобильные шины и откладывая новенький «АКМ-74/2»
— Йога… — засмеялся один из сталкеров, и опустил штурмовой «Обокан», заметно расслабившись.
— Что, Фраер? — сплюнул Йога, закуривая сигарету, и вальяжно откидываясь на гору шин, — Тебе не надоело слушать этот позорный базар?
— Почему сразу Фраер? — нахмурился он в ответ, — Я Мачо.
— Потому что сам себе выбрал кличку, а так не принято. Рвешься к тому, чего не заслужил. Не по масти тебе быть Мачо. Выходит, натуральный Фраер.
Йога сверкнул белесыми зенками, и никто из присутствовавших не решил возразить что-то в ответ. Бандиты боялись своего бугра, а Рэду было просто наплевать. Сигарета тлела в плотно сжатых губах Йоги, когда тот прищурившись, смотрел каждому прямо в глаза. Задержался на Борове, хмыкнул, но после вальяжно выдохнул сизоватый дым.
Только сейчас Шухов понял, во что же он ввязался. Нет, он знал, что все четверо проникли за Периметр, спасаясь от органов правопорядка, но и не предполагал, что все было настолько плохо. Остальные боялись Йогу, в точности проецируя животное правило сильного на людские взаимоотношения. Кроме, может быть, Кочерги, который все еще хранил угрюмое молчание. Но от этого Рэду становилось на душе еще гаже, будто он идет в команде не с человеком, а с зомбированным. Нет. Хуже. Биороботом. Шухов покачал головой. Он и представить не мог, что попадет на конченых отморозков.
«С другой стороны, все равно никто больше не соглашался. — пытался перед собой же оправдаться Рэд. — У меня не было выхода. Не было…»
— Ладно, — примирительно сказал Шухов, — Осталось чуть-чуть. Я говорил с учеными на Янтаре. По слухам здесь открывали секретные лаборатории, где изучали Зону. Там можно разжиться артефактами еще тех времен. Да и аномальная активность здесь на пике, если где и можно найти больше всего артефактов, то только здесь. И нет, нам не нужно заходить внутрь Саркофага. Это верная смерть. Там наибольший радиационный фон.
— А здесь в целом спокойно. — буркнул Кочерга. Он снял капюшон и стащил балаклаву, обнажив скуластое, ничего не выражавшее лицо простого русского мужика, которому на вид можно было дать и двадцать, и сорок лет. Очень удобная внешность для рэкетира и убийцы. Достаточно суровая, чтобы напугать, но в милицейских сводках он бы значился «без особых примет».
Йога последовал его примеру:
— И монстры нет.
— Монстры? — переспросил вмиг встрепенувшийся Боров.
Он крепко сжал вмиг ставший скользким и неудобным «Волкер».
— Успокойся! — прикрикнул Йога.
— Сядь. — попросил Фраер.
Раздался гром, оглушительный как взрыв, накрывший сталкеров со стороны Припяти. Небеса осветила ветвистая молния.
«Будет дождь» — подумал Рэд.
Боров развернулся, вцепившись в пистолет как утопающий в соломинку. Громыхнуло еще раз, уже ближе, и бандит надавил на спуск. Сжав от напряжения зубы, на вытянутых вперед руках, он с осоловелым взглядом всаживал пули куда-то в направлении КПП.
Фраер и Кочерга тут же поднялись, прицелились, но спустя пару секунд плюнули на это. Первый сел на корты, скинул ранец и принялся в нем копаться, а второй перекинул за спину нарезной «СПСА-14» и засунул руки в карманы.
— Ну что, свинцовый град показал, что пациент был мёртв? — усмехнулся Рэд. Боров поглядел на него с ненавистью, а остальные просто расхохотались над трусливым напарником.
— Там было движение! Пацаны, точно говорю, клятый труп двигался.
— Нет. — мотнул головой Шухов. — Просто так показалось из-за отсвета. Или ты думаешь, что я пропустил бы живого снорка? Или что он дал бы мне переступить через себя?
Боров ничего не ответил, пробубнив под нос какую-то угрозу, что-то наподобие «Ничо-ничо, посмотрим»
— Остановимся здесь, перекусим. В принципе, — прикинул Шухов, — мы уже дошли, дальше нужно будет только прочесать лаборатории, и найти документы. Топать далеко не придется, но работа предстоит кропотливая. Поедим.
Он сбросил рюкзак, и наконец-то освободил плечи от своего «Обокана», дополнительно утяжеленный свинцовыми брусками внутри приклада. Рэд поморщился от боли и принялся растирать затекшие плечи.
— Эй, Рэд, помнишь ты спрашивал, почему Борова называют, собственно, Боровом? — с паскудной улыбкой спросил Йога и еще разок затянулся, — раньше он был Борзым. Выебывался много, проверял всяких оленей на лоховскую масть. Ну, типа, раньше всех пришел, всех под себя нагнет, и таким макаром в дамки пробьется. А потом нашлись пара молодчиков, которых его понты не впечатлили. С тех пор он в разборках не участвует, сдулся маленько. Вот и называем его Боровом.
— Он же не жирный. — Рэд недоуменно изогнул бровь.
— Э-э-э-э! — разочаровано протянул Йога, — сразу видно, в деревне у бабки не бывал. Боров это не жирный хряк. Они все такие. Это хряк — кастрат.
— Понятно, — быстро отмахнулся Рэд, и тут же перескочил на другую тему, — Может костерок разведем? До дождя по моим прикидкам еще час. Как раз отдохнем и двинемся.
— Елки! — как ни в чем не бывало воскликнул Боров, — В натуре, а то у меня бебехи с голодухи в узел завяжутся!
— Дело верняк. — кивнул Йога. — Кочерга, Фраер, займитесь этим.
Они оба кивнули и занялись делом. У Фраера были спички, и он попытался разжечь костер из таблетки сухого топлива, нескольких веток, валявшихся прямо тут, и старой ветоши, которую вытащил из рюкзака. Кочерга же пошёл к брошенному грузовику, намереваясь слить немного бензина как запасной вариант.
Рэд достал счетчик Гейгера, и вгляделся в не показывавший ничего опасного экран. И поверх него увидел как Боров стоял и мялся с ноги на ногу.
— Если ссышь, то полезай в грузовик и закопайся там! — раздраженно рявкнул Рэд, уже не в силах выносить эту трусость. Он угрюмо уставился в счетчик, но простенький прибор мало чем мог развлечь. А отрываться от экрана значило еще раз увидеть Борова. Это до зубного скрежета злило Шухова. Весь путь от Кордона он терпел. Поиск Проводника терпел. Стоянку в Мертвом городе терпел. И экспедицию по канализационным туннелям терпел.
«Видит Зона, мало какой сталкер может похвастаться моим терпением. Однако и я не стальной».
Но внезапно раздалась практически синхронная, накладывающаяся друг на дружку электронная трель — сообщение на ПДА, пришедшее одновременно всем. Группа переглянулась между собой и полезла проверять послание.
Рэд открыл и зачитал его первым:
— «Юрий Семецкий. Янтарь».
— И что этот Семецкий? — не понял Фраер, разжигая наконец огонь.
— Умер. — отрезал Кочерга.
Он уже подготовил котелок, подвесив его над огнем, и принялся вскрывать консервы, ножом сваливая их содержимое в котел. Разошлись по едокам пластиковые столовые приборы и пустые консервные банки вместо тарелок. Шухов устало смежил веки. И по стеклянному звону догадался, что кто-то полез за водкой.
— А почему СМС пришло? Янтарь у черта на куличиках, не должно было прийти.
— Я расскажу. — вклинился в разговор Йога, разливающий беленькую по стопкам, — Это же я тебя, Фраер, с Большой Земли на это дело подтянул. А о таких важных вещах не рассказал! Ой-вей! Короче, это такой сталкер, который под аномалию попал, и вечно воскресает и умирает. И КПКшник его тоже стал аномальным, поэтому СМСку вообще по всему Периметру отправляет.
— Я слышал, что это просто вирус в сети, запущенный каким-то программистом из ученых. — пожал плечами Шухов, с благодарностью принимая сто грамм, — но я не согласен. Я уверен, что это сообщение от самой Зоны. Мы же не можем проверить, действительно ли оно по всему Периметру прошло. Нет, мы знаем только то, что пришло нам пятерым. Там, где никого не было после Того Самого Выброса, если не считать мутантов. Так что это знак. Но знак хороший. Мы все уйдем отсюда не в накладе.
— А на моей памяти пацаны часто умирали после такого. — возразил Йога и поднял рюмку. — Аперитив, бля!
— Аперитив! — вразнобой загалдел отряд. Все они, как один, дружно выдохнули и опрокинули в себя стопки. Горячий алкоголь полился в желудки, все присутствующие довольно крякнули, и немедленно налили себе еще.
— Мне легче поверить, что это какой-то сбой, чем то, что он оживает и вновь сдыхает. — сказал Кочерга, навалив себе мяса и начав уплетать за обе щеки.
Гремя жестью и шурша пластиком, все последовали за Кочергой, щедро наваливая подогрето-прожаренную тушенку себе.
— Вкуснятина, — послышалось отовсюду, — четко получилось! Красавчик Кочерга!
Шухов внутренне улыбнулся: ему нравились такие походные перекусы. На гражданке есть консервы совсем не то. Там это признак малоимущего. Да и странно это: иметь дом, сидеть за столом, а питаться походной едой, которую даже и в тарелку неохота вывалить. Но здесь он мог без лишнего чванства наслаждаться вкусом, любимым с детства. И здесь, под градом пуль и гнетом ежедневной опасности, простые радости снова занимали видное место в жизни. А такие простые, как вкусная нажористая еда, и того сильнее. Шухов даже почувствовал какую-то теплоту и нежность к собравшимся за одним костром людям.
— Вы это, — с набитым ртом, прочавкал он, — про хлебушек не забывайте.
Фраер зашелестел пакетом с батоном. Неаккуратно нарвал каждому по куску. Какое-то время слышалось только сосредоточенное чавканье и треск за ушами. Сталкеры обжигались о горячее мясо, ойкали или чертыхались, макали хлеб в мясной сок и пытались поддеть тушенку на манер ложки. Чтоб было как полноценный бутерброд. Но мало у кого получалось, и она бултыхалась обратно в банку, обдавая едока своим соком. Но никто не жаловался. Все довольные и голодные ели. Ели пока ложки не заскребли по дну котелка.
— Ох, хорошо. — Рэд откинулся назад, прислонившись к стене и ослабляя кожаный ремень, после чего отряхнул свой темно-зеленый свитер от зачерствевших крошек.
— Да, — мечтательно протянул Фраер. — Еще бы не здесь сидеть, а дома…
— После дела сразу домой отправишься? — спросил Шухов.
— Конечно. А куда еще? Манал я эту Зону, бля.
— А я в Темной долине обоснуюсь. — пожал плечами Рэд.
— Прямо таки обоснуешься? — насмешливо протянул Йога, разливая водочку по телескопическим рюмочкам, — Прямо таки в Темной долине?
— А что не так?
— Все так. — покладисто ответил Йога, сунув Рэду его сто грамм. — Только опасная это территория, там с тобой что угодно может приключиться. Я вот в Депо рвану. Поезда с самого детства обожаю. Все эти «чух-чух», и еще проводницы в форменных обтягивающих тряпках.
Все еще раз приложились к водочке.
— Не знаю. Темная долина какая-то… — Шухов задумчиво замолк, держа стопку около губ, потом встрепенулся и причастился последним из всех. —…Красивая, что ли. Она как маленький город на стадии строительства. Кран этот, техника. И свалка рядом, и природа. И дожди. Напоминает о Большой Земле своим масштабом. Так что предлагаю за дом выпить, хоть в Зоне, хоть за ней!
— Вздрогнули. — коротко бросили бандиты, и выпили еще сто грамм. Немедленно открыли еще бутылку «Казаков». Разлили и согрелись. По кругу пошла пачка Явы Золотой. Защелкали зажигалки, зашипели спички. Шухов с наслаждением вдохнул паршивый дым от чуть ли не самых дерьмовых сигарет в своей жизни, но сейчас, спустя полторы недели завязки, даже они казались ему чудесными.
«Что-то все же есть в том, чтобы курить это гавно в Зоне. Может потому что не сожалеешь о том, что не взял чего получше? Ведь получше нет. — философски подумал Рэд, — Точно так же, кстати, с тушняком.»
И распаленный своими мыслями, Рэд залил отвратную тушенку и отвратные сигареты не самой лучшей в своей жизни водкой.
Рука с Явой замерла в воздухе, ощутимо покачиваясь от алкогольного тремора. Фраер захлопал глазами: — Братва, это… а где Боров?
Серый день прорезал противный крик. Шухов схватил винтовку на рефлексе, едва не уронив ее, и тут же опустил ее, увидев в чём дело. Боров отползал от трупа снорка, сжимая в руках его противогаз.
— А куда эта скотина денется? — хмыкнул Шухов.
— Завали–ка. — заплетающимся языком рявкнул Йога Борову, — А то точно эти падлы сбегутся.
— Какие падлы? — чуть ли не шепотом спросил Боров, — Вы сказали же, что чисто тут.
— Чисто было пока ты не пришел! — злобно зыркнув, сплюнул Йога. — А теперь ты тут обосрался.
Боров не нашелся, что на это ответить, подошел к Шухову и протянул противогаз:
— Позырь.
Дима взял его в руки. Противогаз как противогаз. Старый очень, потёртый. Устаревшего образца, но с изменениями в конструкции.
— И что? Тут таких пруд пруди.
— Да ты внутрь глянь!
Шухов глянул на обратную сторону и кисло покривившись, отбросил противогаз в сторону. Его подобрал Фраер, и увидел, что изнутри он был покрыт чем-то гнилым, и кровавым. Приглянувшись, сфокусировав плывущий взгляд, он заметил что это что-то покрывало противогаз изнутри почти весь, оставляя две малюсенькие дырочки на зрительных линзах. Фраер коснулся их. Они были влажные и мягкие, даже… пушистые с той, другой стороны. Как реснички.
В одночасье Фраер понял, что это была содранная с лица человека кожа. Он швырнул противогаз в сторону, упал на колени, чувствуя как к горлу подкатывает островато-кислый ком рвоты. Сжал зубы, пытаясь удержать ее на языке, но потом все-таки открыл рот: его обильно стошнило рядом с костром отряда.
— Ой-вей, как это мерзко! — икнул Йога.
Боров судорожно кивнул, и сел поближе к огню, а Фраер, аккуратно взяв противогаз двумя руками отдал его на съедение пламени, поплотнее закутался в плащ и выпил водку вне очереди. Дрожащими руками налил себе еще под аккомпанемент урчащего желудка. Никто не спрашивал, что же он увидел за маской. Но его выходка изрядно испортила настроение всем, и разговор оборвался. Бандиты и Шухов продолжили пить, чтобы не думать о том, какая Зона страшная на самом деле, пока Фраер ел за троих. Чёрствый хлеб и колбаса «Диетическая», где сои больше мяса: ему нужно было восстановить силы и согреться. Звеня горлышком бутылки о рюмку, Фраер налил себе еще.
— Ну… За удачу? — неуверенно спросил Шухов, но ему никто не ответил, все молча опрокинули в себя очередной стопарь. Шухов тоже выпил, а остатки прямо из горла допил Фраер.
— А кто такие эти снорки? Кем они были? — спросил Боров.
— Людьми, бля. Судя по тому, что у всех шмотки одинаковые — все они раньше носили форму. — буркнул Йога.
— Ликвидаторы аварии?
— Нет. — ответил Шухов, — те в химзащите были. И были-то лет тридцать назад. Военные это. Приперлись, когда пару месяцев назад бабахнуло.
Фраер отправил последний шмат колбасы в рот, а Йога веткой достал противогаз из потухшего костра. Пламя сожгло кожу мутанта, но не смогло ничего сделать с резиной. Противогаз только почернел. Йога вымочил его в луже, отряхнул и бросил в сумку.
— Трофей будет, — оскалился он, — с этим противогазом теперь та-а-акие воспоминания связаны! На день рождения Фраеру подарю.
— Готовьтесь, через пять минут выходим. — распорядился Шухов, вставая. Пока его команда шумно освобождала рюкзаки и приводила себя в боевую готовность, он подошёл к трупу снорка и присел около него. Положил руку на плечо мутанта и резким движением перевернул его кверху пузом.
Шухов сморщился, но не отвернулся. Наоборот, лицо мертвеца будто манило к себе, не позволяя Рэду оторвать от него взгляд. Все остальное отошло на второй план. Рэд уже ничего не видел и не слышал. Был только снорк. У него уже не было кожи, вся она осталась на внутренней стороне противогаза, зато был виден оскаленный череп, сгнившие дёсны, сломанные зубы, а в глазницах торчали два иссохших желтых глаза. Шухов осторожно, с каким-то внутренним пьяным наслаждением преодолел природную брезгливость, и кончиками пальцев коснулся мертвеца. Он был словно заворожен его гнильцой, одурманен сладостью разлившегося в воздухе сероводорода. Его пальцы скользнули вниз по лобному шву. Им двигало чисто детское любопытство. Рэд погрузил пальцы в глазницу пока его рука не ткнулась в глаз. Он был сух как наждак, и обманчиво жесток, как корка на засохшем твороге. Стоило Шухову слегка надавить, как глаз развалился, и Рэд почувствовал легкое, приятное копошение вокруг пальца. Он не стал выяснять, что это, и поспешно отошел от тела.
— Рэд! — надрывался Йога, — мы тебя, мля, уже третий раз зовем. Подойди сюда, перетереть надо.
— Что стряслось?
— Тут это, Боров с тобой поговорить хочет.
Шухов удивленно поморгал. Он явно не ждал того, что поговорить с ним захочет именно Боров. Ведь Рэд позволял себе на него срываться. Хуже в этом плане был только Йога.
— Ну, говори. Я слушаю.
— Тут наверняка и другие есть. Снорки эти. — сказал Боров и смачно сплюнул в траву.
По плечам и капюшонам сталкеров забили маленькие, но частые-частые дождевые капельки.
— Нет. — качнул головой Рэд, — Никого кроме снорков мы тут не видели, и не увидим. Кровососы здесь не водятся, контроллеры вообще редкость. Зомби остались за Выжигателем, который мы обошли по канализации. Здесь никого не будет точно. Да и чего бояться снорков? Ты посмотри какие они, тщедушные доходяги. Видать сказывается, что бывшие военные. — неуклюже сострил Шухов. Никто не засмеялся. Дима со вздохом посмотрел на небо. Оно давило еще сильнее, стало еще более хмурым и тёмным, будто налилось свинцом, который падал в виде длинных и косых из-за сильного ветра, капель. Рэд, поежившись, запахнул свой зеленый плащ покрепче.
— Ладно, не с руки под дождем говорить. Давайте пойдем уже, поищем лабораторию.
— Я дальше не пойду. — хмуро заявил Боров.
— Мы же только что это обсудили? — удивился Шухов, — Ты готов сдаться у финишной прямой?
— Если там такая срань водится — да. А если бы я знал, то отказался бы и на старте.
— Ну значит правильно тебя Боровым называют. Ты самый большой, гребаный, никчемный трус какого я видел в своей жизни. — с презрением сказал Шухов.
— Э, фуфел, — засмеялся Йога, — будь поаккуратнее на поворотах.
— И правда, — тихо сказал Фраер, не отрывая глаз от Борова, — не надо так, Рэд.
— Вы не согласны?! Это и есть натуральная гнида, которая ебет мозги с самого начала. Просто мудак, ебучая обуза. — цедил сквозь зубы Шухов, не замечая, как с каждым его словом Боров все больше тянулся к стволу, — А если и вам что-то не нравится, то можете проваливать. Если вас, отбросов, не интересует тайна Зоны, то можете убираться!
Связываться с вами было ошибкой.
— Боров это одно, а я — другое. Ты типа на меня пасть разинул? Ты понимаешь на кого буробишь, тварь? — рявкнул Йога, толкая Шухова в грудь, — Да ты думаешь, ты без нас здесь выжил бы? Это твоя благодарность? Мы, бля, уйдем, и весь хавчик с собой заберем, и что тогда?
Боров и Фраер без предупреждения и без приказа пахана наставили ствол на Шухова. Рэд просто улыбнулся. Он был уверен в их трусости, был уверен в том, что они не выстрелят.
— Без вас, на меня точно не наставляли бы стволы свои. Причем именно те два придурка, которых я тащил на своем горбу. — раздраженно отмахнулся Шухов. — Думаешь мне без вас будет плохо, Йога? Батон с тушняком заберешь? Хорошо, я потерплю. Безвыходных ситуаций не бывает в принципе.
— Хорошо, Рэд, — недобро блеснул глазами Йога, — ты сам это выбрал.
Он жестом велел своим ребятам опустить стволы.
Шухов ухмыльнулся:
— Так что поворачивайте назад, поджав хвост, и мокрушника своего тупого с собой заберите!
Прежде не понимающий ничего за алкогольным туманом Кочерга, мгновенно сориентировался и встал. Шухов услышал звон разбиваемой бутылки, рефлекторно перехватил «Обокан», развернулся. Опоздал на долю секунды. Увидел блеск «розочки», почуствовал липкую кровь на лице, растянувшуюся широким потоком ото лба до самых губ. Но не почувствовал боли.
Йога вцепился в ствол «Обокана», не давая поднять его для стрельбы, но Шухов вырвал его одним могучим рывком, целясь в лицо Кочерге прикладом. Утяжеленный свинцом пластик врезался в губы Кочерги, и они лопнули как спелые красные ягоды. Его голова отскочила как резиновая, он отступил, поскользнулся на мокром асфальте и упал затылком на бордюр. Брызнула кровь. И Кочерга не встал.
Секунды промедления хватило, чтобы Йога вырвал оружие из рук Рэда.
— Он убил его! Ах, ты, сука! — заверещал Боров, и первым нажал на спуск.
С диким рыком он дал волю своей злобе и открыл огонь по Дмитрию. Но стоящий рядом Йога вовремя увёл пистолет в сторону, и в Рэда попали только три пули, зацепив правое бедро, пройдя на вылет мясо. Он тут же повалился наземь.
— Полегче. — ледяным голосом сказал Йога и отпустил руку Борова.
На какой то миг ненависть последнего пересилила страх перед Йогой, и он готов был выстрелить тому в затылок, если бы пахан сказал ему ещё хоть одно слово, но тот уже не обращал на него никакого внимания. Он подошёл к раненому Шухову и сел рядом на корточки.
— Я думал с тобой уважительно, по-пацански, дело провернуть, а потом тебя на бабки нагреть, но не убивать. И со всем пиететом отпустить. Ну, а теперь… Теперь тебе пиздец.
Йога отвел душу, хорошенько пнув Шухова, чувствуя как легче ему становиться, как его ярость передается Рэду через импульс удара, расходится волнами в его теле и гасится в обратной инерции упругого мяса. Почувствовав, как контрастирует внутренний жар с холодом проливного дождя.
Шухов изо всех сдерживался, чтобы не закричать и не доставить удовольствие этим мразям. Он стиснул зубы, поморщился. Кровь и дождь заливали ему глаза, и он с трудом мог различить неясные тени бандитов на фоне стремительно темнеющего неба. Он не знал, когда ожидать удара. Одной рукой он сжал раненое бедро, а второй потянулся за «Форой-14» в нательной кобуре. Но Йога вложил в его руку свой пистолет. Повернул того дулом к ладони, и с упоением нажал на спуск.
— Это тебе за неуважение.
Острая боль пронзила руку Шухова, он забился в немом крике, но прикусив язык, не издал ни звука. Стиснув зубы, дышал, корчился на траве, широко открытыми глазами глядя куда-то в пустоту. Не дав ему передышки, Йога выстрелил и во вторую руку, прошив пулей и ладонь, и бедро под ней.
— А это за дерьмовый юмор.
Шухов закричал, на миг распахнув глаза, чтобы кроме серо-красного неба не увидеть ничего другого. Послышался короткий шорох травы, и Рэд почувствовал, как Йога вдавил дуло «Ястреба» в его левое бедро.
— А это за то, что прикончил Кочергу.
Небо разорвал раскат грома в котором потонул грохот выстрела. Зубы Шухова заскрипели от усилия, хрустнули — настолько сильной была боль. Боль физическая, когда казалось, тело сейчас развалится, и боль предательства — мерзкое гадкое чувство пополам со стыдом, что доверился тому, кому не следовало.
«И ведь я это понял не только сейчас…»
Что-то щёлкнуло у самого уха Шухова, и он ощутил дуло на своем лбу. Он даже улыбнулся.
— А это за то, что решил кинуть нас. — Йога спустил курок. Пистолет глухо щелкнул, и Шухов судорожно выдохнул.
— Испугался? — Насмешливо спросил Йога, но тут вмешался Фраер.
— Слыш, Йога, он жив.
— Ты тоже заметил что в моем пистолете кончились патроны? Молодцом!
— Да не Рэд. Кочерга.
— В натуре?
Йога отошел к раненому, посадил его на бордюр, похлопал по щекам, посмотрел в его пустые глаза:
— Ты как? Слышишь меня?
— Слышу… — слабым голосом ответил Кочерга и спустя секунду, поморщившись, будто сами слова причиняли ему боль, спросил — А что со мной… Почему мне так больно?
— Ты упал.
— Да? Не помню…
Йога замер на секунду, как громом пораженный. Бандиты переглянулись между собой. Их пахан кивнул каким-то своим мыслям, покачал головой, поджал тонкие губы. Бросив Фраеру приказ перевязать раненого, он рывком встал и вернулся к Шухову:
— Тебе повезло, что ты Кочергу не замочил. Твои раны не опасны, и вроде даже не смертельны. Поэтому еще какое-то время я тебе дам пожить. Но, сука, походу ты отшиб мозги моему мяснику. Я тебе отвечаю, Шухов… Тебе понравится то, что я для тебя придумал. Боров, перевяжи ему раны.
Бандит молча вернулся к группе. Шухов слышал, как они что-то говорят, но разобрать ничего не мог, кроме противного голоса Борова, горячо нашептывающего Рэду на ухо:
— Чо, получил? Да? А я знал что ты так кончишь, ты сам себе могилу вырыл.
Следом послышался громкий треск. Шухов непроизвольно дёрнулся — этот звук напомнил ему выстрел. Но это просто Боров разорвал пакет с бинтом.
— О, во оно, чо! Сразу смирный стал, а до этого тебе как башню сорвало-то, прыгал, петушился. А говорил я тебе, чтоб за базаром следил, еще на Янтаре говорил. Доигрался ты. — тихо прошептал Боров.
Он наскоро перевязал раны, излишне туго затянув бинты. И стал ковырять пальцем сквозь бинт пулевые отверстия. Шухов замычал, почти застонал. Еще бы чуть-чуть, и он сломался.
Но ледяной голос Йоги прервал невинную бандитскую забаву:
— Закончил?
— Да.
После короткого молчания, Йога медленно, будто бы взвешивал каждое слово, произнес:
— Я решил, Шухов… Мы похороним тебя у Саркофага в строительном мусоре, а сверху замуруем сухим цементом. Нет безвыходных ситуаций? Давай, умник. Найди выход.
***
Он чувствовал Зону, как особо чувствительный ипохондрик до ломоты в костях чувствующий скорый дождь. И он понимал, что на самом деле она его не любила. Таких, как он не любила. И он ощущал эту враждебность каждый раз, когда Зона дуновением ветра дышала ему в затылок.
— Щас накроет! — прокричал Боров, задыхаясь от бега, но умудряясь перекричать ливень.
— Это просто дождь, не накаляй, бля, обстановку! — Рыкнул в ответ Йога откуда-то спереди. Боров помотал головой, сощурился, срыгнул натекшую в рот воду. Он почти не наблюдал пахана: только размытый силуэт в воде, напоминавший даже не отражение, а силуэт на мокром стекле.
— Мы его не донесем!
— Он мне нужен, ты, черт ебаный! — отрезал пахан.
«Он хотя бы полезнее вас двоих! — сплюнул в душе он, — Мой лучший мокрушник, с ним я точно стану бугром всей Зоны!»
— Куда идти?! — пролаял Фраер, — Я нихера не вижу!
— Вперед! За мной!
И тень рванула в дождь. Бандиты встрепенулись и, перехватив поудобнее полубессознательного Кочергу, заспешили по скользкой дороге, пока не пришлось свернуть вбок, на сырую, хлюпающую под берцами землю. Боров с Фраером ускорились на спуске, но от усталости их ноги подкосились, заскользили по грязи в разные стороны и, отпустив Кочергу, все трое повалились лицом в грязь. Покатились вниз, ударяясь о камни, набивая шишки и вырывая с корнем жухлую траву. Боров отчаянно пытался дышать сквозь земляное месиво и плотный фронт дождя, льющего в рот и нос. Он ощутил маслянистый ком на языке, зашелся кашлем, отхаркивая его, вцепившись обеими кистями в глотку, лишь бы не проглотить его.
— Встали! — рядом с ними будто из ниоткуда вырос Йога. — И понесли!
Фраер с Боровом спустя доли секунды передышки снова взвалили тяжелые руки Кочерги на плечи, изо всех сил пытаясь ухватиться за скользкий от воды дермантин.
— Сука, ты можешь сам идти?! — заорал Фраер прямо в ухо Кочерге, но тот ничего не ответил, тупо уставившись в одну точку перед собой.
— Уже близко, поднажали, парни! — ободряюще воскликнул бугор.
— Где? — спросил Фраер.
— Там ферма! — ответил он, показывая всей кистью на четырехугольную тень, маячившую в двадцати метрах впереди.
Небеса разрезала молния, ударившая где-то сзади. Весь отряд пошатнулся от дрожи земли, и только Боров побледнел, поняв, что это жахнуло уже в Темной долине. Будто сама Зона преследовала именно его, Борова. Это его расплата за все многочисленные грехи.
— Резче! — выкрикнул он и ускорился так, что долговязый и выносливый Фраер еле поспевал.
— Ты что, как батарейка от молнии питаешься? — пошутил Йога, но Боров не обратил на это никакого внимания. Чудом не разбившись о стену, они с Фраером влетели в дверь, дружно споткнулись о сени и повалились на пол, рядом с разлагающимися тушами Плотей. Следом за ними зашел их пахан, и запер дверь на ржавые засовы.
— Ну вот, — выдохнул пахан, сверкая звериным оскалом, — а ты говорил, что попадем под...
Выброс
Небо окрасилось красным, насыщенным как коньяк, кармином. Раздался грохот, похожий на гром, если бы тот мог бить не только по ушам. Плотная, агрессивная волна звука накрыла ферму, скользнула внутрь через щели в двери и щербины в шифере, жадно накрывая каждый сантиметр бетона. Все разом почувствовали ее сухое касание по телу, отозвавшееся нестерпимым подкожным зудом. Звук вжал в череп глаза, прогнул барабанные перепонки, чуть не переломал им пальцы. Кочерга закричал, и алый гейзер забил в потолок из открывшейся раны.
— Сука! — завопил Йога.
Закричал Фраер, завизжал Боров, но их фальцеты слились с ревом Выброса, пожравшим их, усилившимся от надрывных голосов, и отразившего их обратно от обшарпанных стен. Крикунам вторило эхо, искаженное ненавистью и злобой Зоны. Мириады кровавых капель принесли алое зарево внутрь. Не только небо, вообще все стало цвета крови. ЧАЭС изрыгнула рев в последний раз, и исторгнула вспышку, медленно выжигающую Периметр сантиметр за сантиметром за границей слышимого спектра и видимого света.
Бандиты вжались в пол, закрыли головы ладонями. На них посыпалась штукатурка. На улице бесновались молнии, переплетаясь друг с другом в диком танце бури. Боров ругался, а Кочерга все орал и орал. Визжал и визжал, надсадно хохоча. И всем им от этой агонии хотелось только умереть. Не было ничего хуже столкновения с яростью Зоны.
Еще вспышка, бандиты зажмурились сильнее. И просвечивающее сквозь веки свечение окрасило их поле зрения во все оттенки красного.
«Рэд! Рэд! Рэд!» — со скоростью бешено работающего сердца застучало в висках у Борова.
— Отвали! — закричал он, но не услышал себя из-за шума прибоя в ушах.
Он ругался, выл и плевался, пока Выброс не кончился, пока свет не угас, пока он не услышал собственные жалкие мольбы и ругань.
Бандиты, чьи нервы сжались в комок, облегченно выдохнули и растянулись на холодном бетоне. Кто-то тихо заржал. Йога глянул, это были Фраер и Кочерга.
— Пронесло. — прохрипел он и поднялся первым, — Ну нах, надо переждать. От такого пиздеца и кони двинуть можно.
Фраер кивнул, достал водку и накатил прямо из горла. Боров встал и на ватных ногах подошел к окну. Бугор присел у головы Кочерги, недоуменно поморгал. В минуту Выброса ему показалось, будто Кочерга весь истек кровью, выпустив ее фонтаном прямо в потолок. Йога мог бы башку дать на отсечение, что чувствовал эти липкие капли на своих костлявых пальцах. Рана в действительности открылась, но кровь всего лишь тонкой струйкой стекала по выбритому виску Кочерги. И ничего больше.
Пахан достал пачку марлевых бинтов, открыл ее и принялся неумело перевязывать ранение, случайно заматывая ее вместе с глазами: дрожащие пальцы отказывались слушаться
— Йога... — тихо позвал Боров.
— Как дождь кончится, надо до Депо его дотащить, там помогут. — Не слушая его, хрипел под нос себе бугор, деловито намечая маршрут и планы, — Хирург вроде врачом был, посмотрит.
— Йога. — повторил Боров.
— Разумею, он Хирург от того, что людей на воле резал. — возразил Фраер.
— Других вариантов нет, не к Долгу же его тащить, салабонам обоссаным.
— Йога!
— Что?
— Там человек.
— Ну человек и ч... — Йога осекся. — во время Выброса что ли?
— Хз. Не глядел. Но сейчас он стоит.
Их пахан подошел к щербатому окну и украдкой выглянул, взяв пистолет на изготовку.
— Йога, — дрожащим голосом сказал Боров, — А у него плащ зеленый...
— И?
— Как у Рэда...
— Мало ли людей с зелеными плащами.
— А много ты таких знаешь?! Это он, дело ясное...
— Шухов мертв. — оборвал его Йога, еле сдерживая свою злость, — Я закопал его вот этими самыми руками! И если не хочешь к нему присоединиться, то кончай волну гнать!
— Мужики, — вмешался подошедший Фраер, — там никого.
Боров и Йога перестали сверлить друг друга глазами и снова бросили взгляд наружу. Они увидели унылую, нещадно избиваемую ливнем траву, размытые пеленой воды бетонные блоки. И ничего больше.
— Показалось нам. — процедил бугор. — Ты, Боров, обосрался почем зря, еще и мне нервы потрепать решил.
Он смачно плюнул и отошел вглубь фермы, возвращаясь к раненому, но тут же на него рявкнул: — Не срывай перевязку!
Йога оттолкнул руку Кочерги, но было поздно, тот снял марлю и швырнул ее в сторону. Пахан грязно выругался и разорвал новую пачку.
— Фраер, подержи этого козла, а то хер я смогу ему помочь!
Боров отвел взгляд от Кочерги, сгорая от собственной никчемности, приведшей к этому. Это он начал ссору с Шуховым, а значит из-за него все пошло псу под хвост. Так бы прессанули его уже в конце. А еще получается, что из-за него ранили Кочергу, и, если что, они остались без лучшего убийцы бригады. Кто их теперь защитит?! Не сам же Боров... И сейчас ему померещилось черт пойми что!
«Ладно, бля, хня все это. — храбрясь перед самим собой, махнул в сердцах рукой Боров. — Нихера там нету.»
Боров кинул еще один, последний взор в окно и почувствовал, как кровь застывает в жилах.
Его наблюдатель стоял вплотную к стеклу. Сверкнула молния, на долю секунды выхватившая из темноты омертвелое лицо Дмитрия Шухова.
