Субботнее утро. Вилла Нелл. Серо-голубая комната
Мечты Гриммджо о неспешном пробуждении в выходной, когда можно поваляться в кровати и побалдеть, были самым жестоким образом разрушены будильником, настойчиво трезвонящим из другого конца комнаты. — Боже, даже в выходной спасу от него нет… — проворчала рядом Тиа и начала сонно шарить под подушкой, думая, что это ее смартфон. — Поспишь подольше в субботу, как же. — Это мой, сейчас выключу, а ты спи, — Гриммджо мгновенно подорвался с кровати, чтобы отключить настырный перезвон. Нажав на кнопку, он невольно улыбнулся: всплыло уведомление о нескольких голосовых сообщений от Самира. Гриммджо посмотрел на них, а потом перевел взгляд на кровать и нахмурился: как вообще можно выбрать между столькими приятными вещами? Почему нельзя одновременно поспать в обнимку с Тией и прослушать голосовые от своего любимого парня под кофе с сигаретой? «Давай уже, соберись и реши, чего в данный момент хочется больше всего?» Гриммджо тяжело вздохнул: живописно задравшаяся шелковая сорочка спутала все карты — при взгляде на аппетитную попу в черных кружевных стрингах мысли мгновенно потекли исключительно в эротическом направлении и жуть как захотелось прикоснуться к теплой золотистой коже. Однако тревожить Тию, которая так мечтала выспаться, было бы откровенным свинством. Поэтому, нехотя отведя глаза от такого волнующего зрелища, Гримм накинул халат и подался на первый этаж: раз нельзя потрогать, то будет получать удовольствие по-другому. Зайдя в просторную кухню, Гриммджо невольно поежился, зыркнул на приоткрытое окно и недовольно цыкнул: забыл закрыть вчера — мерзни сегодня. Устранив источник дискомфорта, поплотнее закутался в халат, выкинул из пиалочек окурки, включил кофемашину и полез в холодильник за апельсиновым соком: без него не обходился ни один утренний ритуал. Выпив сок и кофе, Гриммджо наведался в гостиную за пледом, закутался в него и вышел на террасу. Удобно устроившись в плетеном кресле, неспешно закурил и включил воспроизведение. От голоса Самира губы сами собой растянулись в улыбке, а по спине привычно побежали мурашки. Если бы ещё пару месяцев назад кто-нибудь бы сказал, что он — доминантный альфа будет млеть от воркования низкого мужского голоса, к тому же смущаться и краснеть, когда этот самый голос будет называть его «солнышко», «хороший мой» или «душа моя», Гримм бы совершенно точно бы не поверил. И его недоверие к подобному заявлению было вполне обоснованным: до встречи с Самиром Гриммджо не собирался становиться чьим-то парнем, поэтому даже и представить себе не мог, что кто-то будет его называть такими словечками. И потому поначалу даже и не знал как на такое реагировать: может это просто Самир так прикалывается? Однако Свен однозначно дал понять, что ласковые прозвища в паре демонстрирует наличие серьезных чувств и тесной связи, и Гриммджо после его слов откровенно так обалдел: Самир, оказывается, к нему со всей серьёзностью, а он? Осознав, что в отношении ласковых прозвищ у него «слепое пятно», Гриммджо подошёл к решению проблемы с особой тщательностью: прочитав несколько исследований на эту тему и с десяток статей, он принялся тренироваться не только дома, но и во время рабочего дня — честно пытался проговаривать вслух разными интонациями «любимый», «дорогая», «золотце», «солнышко», чтобы это звучало тепло и естественно, но получалось с огромным усилием и неимоверно фальшиво. Смешно, не правда ли? Выпускник Гарвардской школы экономики со степенью МВА, человек, имеющий гуманитарное образование и хорошо подвешенный язык, благодаря которому состоялось столько успешных переговоров и сделок, не мог, без усилия над собой, ласково назвать свою девушку и парня теми же самыми «солнышками», уже не говоря о всяких «зайках», «котиках» и «малышах»… Через несколько дней безуспешных попыток, ему уже начали сниться сны, как Самир и Тиа хохочут, когда он, скрипя зубами и хмуря брови от натуги, называет ее «зайкой», а его — «малышом» и просят прекратить этот тонкий троллинг, ведь Самир, с его-то ростом и комплекцией, кто угодно, только не «малыш», а достаточно высокая и спортивная Тиа, скинувшая его с себя в «Туберозе» и чуть не задушившая в порыве ярости, была совсем не похожа на маленькую беззащитную «зайку»… Гриммджо просыпался разбитым, но сдаваться ни в какую не хотел: он любит этих двоих и должен научиться называть их ласково! Но, с каждым днём, он все больше ощущал себя лингвистическим инвалидом, и все чётче понимал, что совсем скоро ему придется своей девушке и парню признаться, что, наверное, в этой жизни он не сможет назвать их «любимыми» и «дорогими» без перекошенного лица… И вот сейчас, сидя на террасе шикарной виллы и слушая как Самир на разные лады расхваливает их с Тией фотографии, тепло называет их «усладой глаз» и «радостью очей», Гриммджо, затушив уже вторую сигарету, болезненно скривился, уставившись на волны, облизывающие песок пляжа: он никак не мог понять, как Самиру удается говорить такие проникновенные слова так просто? — Доброе утро! — послышалось со стороны дверей на кухню. — С Самиром общаешься? Внезапное приветствие заставило Гриммджо дернуться и посмотреть на дверь. Сонная Тиа стояла на пороге в своем зелёном шелковом халате и щурилась от солнца, смотря на него. — Утро! Нет, не общаюсь, голосовые прослушиваю, — Гриммджо нажал на «стоп» и улыбнулся ей. — А ты чего проснулась? Вроде же спать собиралась… — Доставка разбудила, — Тиа воспитанно прикрыла ладошкой зевающий рот. — Через двадцать минут привезут продукты. Поможешь? — О чем речь, — Гриммджо сунул в карман телефон, подхватил пиалку с окурками и поспешил вернуться на кухню. — Сварить тебе кофе? — Если не сложно, — снова зевнула Тиа, поглядывая в мобильник. — А чего ты так рано заказала доставку, если хотела поспать подольше? — вполне резонно поинтересовался Гриммджо, ставя маленькую кружечку на подставку кофемашины и кидая капсулу с кофе с специальный отсек. — Да я спросонья ответила, что согласна, когда мне пришло сообщение, что могут привезти раньше и вот… — Теперь ясно, — Гриммджо поставил перед ней кофе и вопросительно посмотрел. — Кстати, что ты обычно ешь на завтрак? — Что приготовят, — хмыкнула Тиа. — У нас же личный повар. Обычно это японское и все такое правильное… — Прям рис, мисо суп и скумбрия? — Ага. Поэтому я отвожу душу у Самира: он не запрещает мне есть на завтрак яйца с беконом, тосты со всем чем или блинчики, — хихикнула Тиа. — Я вообще у него ем все, что хочется. — И правильно, — хмыкнул Гриммджо, делая себе второй кофе. — Мы с Улькиоррой в выходные едим американские панкейки со взбитыми сливками и едем на тренировку. Пару раз в неделю можно себя порадовать всем чем, если в остальное время рацион сбалансированный. — И когда есть с кем сжечь калории, — улыбнулась Тиа, отпивая кофе. — Ага, — Гриммджо присел на стул рядом. — Кстати, все хотел спросить… Ты чем занимаешься, что такая спортивная? В зал ходишь? — Неа. Во времена студенчества ходила — в Швеции все помешаны на спорте, а, вернувшись в Японию, перешла на йогу и пилатес. — Ого. Йогу знаю, а про пилатес только слышал. Надо будет погуглить. — Хочешь со мной вместе на занятие сходить? — внезапно предложила Тиа. — У меня классный тренер: все расскажет и покажет. — А может ты нам с Самиром проведешь тренировку пилатеса? Скажем, у меня дома? — сделал встречное предложение Гриммджо. — Не думаю, что он откажется поэкспериментировать. — Кстати, хорошая идея. Будет очень интересно. — В плане? — Ну, это другого типа тренировки, нежели вы оба привыкли, это первое, а второе — это будет первая наша встреча втроем. Не страшно? Только Гриммджо хотел уточнить, почему ему должно быть страшно, как у Тии зазвонил телефон: прибыла доставка, и они пошли к воротам. Отпустив курьера, Гриммджо закрыл калитку и, помня, что они все делают вместе, отдал Тие пару лёгких пакетов и всё-таки спросил: — Тиа, а почему мне должно быть страшно? — Наверное, я снова не совсем корректно выразилась, — усмехнулась она, шагая с ним рядом по дорожке к дому. — Я имела в виду беспокойство. То, что все пройдет хорошо — я уверена, но, знаешь, всегда бывают внезапные реакции. Когда неожиданно проявляется триггер, о котором ты даже и не подозревал. Я про это. — Понял, — Гриммджо даже не стал возмущаться, когда она открыла дверь и первым пропустила его. — Да, триггеры могут быть, но нам все равно придется раньше или позже с ними столкнуться, разве нет? — Верно. Просто пытаюсь аккуратно выяснить — готов ли ты к таким переменам, понимаешь? — Конечно я стопроцентно не готов, у меня же такое впервые. А ты? — И я не готова стопроцентно, если уж на то пошло, — призналась она, ставя свои два пакета на стол. — Тогда будем решать проблемы по мере поступления. Как тебе план? — Отличный план, — улыбнулась Тиа, выкладывая продукты. — А теперь вопрос на миллион — что готовим? Гриммджо почесал затылок, оглядывая кучу упаковок и вспоминая чего он ещё привез собой. — Предлагаю не заморачиваться: на завтрак бутерброды и кофе, в обед стейк с овощами на гриле, раз ты сказала, что здесь есть где пожарить, а вечером что-нибудь шведское. Как тебе? — Мне все нравится. Поедим и пойдем тогда на пляж. Согласен? — Конечно. Я же должен заценить твой купальник. — А я — тебя в плавках, — лукаво улыбнулась Тиа, отходя к холодильнику со сливками и яйцами. — Предвкушаю, как ослепну от твоей красоты… Гриммджо, несший овощи, аж споткнулся на ровном месте от такого заявления. Красивая красная паприка шмякнулась на пол, но, слава богу, не разлетелась по всей кухне, как у него пару раз бывало. Он быстро поднял ее и решил уточнить: Тиа подкалывает его сейчас или как? С ней никогда нельзя было что-то знать наверняка. — Это комплимент или подколка? — Ты настолько не уверен в своей привлекательности? — она поставила на стол контейнер с бутербродами и повернулась к нему. — Знаешь, Тиа, рядом с тобой я во многом не уверен, — открыто признал Гриммджо, складывая овощи в холодильник, — поэтому можешь просто ответить? — Это самый настоящий комплимент, — улыбнулась она и, когда он подошел к столу, обняла его за шею. — Ты чертовски яркий, харизматичный и обаятельный. — Но не красивый? — внезапно подтверждение своей неотразимости именно от Тии стало чрезвычайно важным. — Да нет же… красивый, — она обняла его покрепче и шепнула ему в ухо. — До одури красивый. — Сейчас поцелую, — предупредил покрасневший Гримм. — Куда-нибудь. — Ну так целуй, я разве против? Гриммджо чмокнул сначала пшеничную макушку, потом отвёл прядь волос за спину и поцеловал теплую щёку. — Вообще-то из нас двоих красивее всего ты, — шепнул он в загорелое ушко. — Сейчас поцелую, — смущённо буркнула Тиа и, не успел он сказать, что совсем не против, как она уже привела свою угрозу в действие и уже через секунду они упоенно целовались, позабыв о завтраке и остальном.***
Гриммджо чмокнул загорелое плечико, лежащей рядом Тии и улыбнулся. — Ммм? — отреагировала она, не открывая глаз и нежась на солнышке после их заплыва в ещё не прогревшемся море. — Тиа, а можно я задам тебе странный вопрос? — Конечно. — Скажи, а как ты называешь Самира, когда вы вдвоем? — Самир, — пожала плечами она. — Его ведь так зовут, как я ещё должна его называть? — Нет, я имею в виду ласковые прозвища. Ты же его называешь ласково? — Ну да, называю… А что? Хочешь сравнить? — Эммм… Не то, чтобы сравнить, — замялся Гриммджо, не зная как объяснить. Тиа повернула к нему голову и открыла глаза. — Я его называю «пушистиком», «моим рыцарем», «умником», «провокатором», «соней»… — она ненадолго задумалась. — В зависимости от ситуации. А что? — А то, что ты умница, а я — худший парень на свете… — Ничего ты не худший парень на свете, — нахмурилась Тиа, поворачиваясь на бок и подпирая голову рукой. — Что случилось, Гримм? — Хьюстон, у нас проблема… — горько усмехнулся он. — Смотрела старый фильм про «Аполлон-13»? — Нет, не смотрела, — Тиа, провела рукой по его щеке, внимательно рассматривая. — Но ты ведь расскажешь про что он? — Фильм о неудачной лунной миссии «Аполлон-13» — третьего космического корабля, который доставил бы астронавтов на Луну. На подлёте к цели на корабле произошла серьёзная авария, поставившая не только крест на высадке, но и создавшая угрозу жизни экипажа. Оттуда и фраза. — То есть твоя проблема такая же серьезная, как и поломка космического корабля, правильно? — она перестала его гладить по щеке, придвинулась ближе и обняла. — Помнишь, я говорила, что мы всё делаем вместе? — Угу. — Ну вот. Давай попробуем вместе решить твою проблему. Мы же аналитики, или как? — Когда дело доходит до романтики, я не аналитик, а эмоциональный и лингвистический инвалид… — Ох, как мне это знакомо, — усмехнулась Тиа ему в ухо. — Я вон тоже тренируюсь, чтобы правильно выражаться… Так что, век живи — век учись, так моя мама говорит. — Правильно твоя мама говорит, — согласился Гриммджо и вздохнул. — В общем, Самир меня по-всякому ласково называет: я у него и «солнышко», и «золотце», и «красавчик», и «умник» и ещё миллион всяких разных милых словечек, а я в ответ даже не знаю, что и сказать. Вернее не так: я не могу из себя выдавить хоть какое-то ласковое прозвище в ответ — я даже на работе вслух пытался тренироваться… — И как? — Никак. Мне до его уровня как до Америки. Вплавь. Через океан, — недовольно цыкнул Гриммджо. — Меня аж перекашивает, когда надо что-то такое выдать… Придется вам с Самиром жить с тем, что я и ласковые прозвища — несовместимые понятия, и в этой жизни вам не светит быть «любимыми» и «дорогими» очень часто. Только по праздникам и только со спины, чтобы вы не видели мое лицо… — Так, подожди-ка, Гримм, а разве Самир или я жаловались тебе, что ты нас ласково не называешь? Я вот — нет. И он вряд ли будет. — Уверен, что вы и не станете. Войдёте в мое положение, но ведь так нечестно… — Нечестно, согласна, — Тиа задумалась, ероша ему волосы на затылке. — По ходу я попал… — тяжело вздохнул Гримм. — Нет, не попал. Нет такой проблемы, которую нельзя решить, — Тиа ободряюще чмокнула его в щеку. — Скажи, а ты когда-нибудь слышал как люди называли друг друга такими словами? — Не обращал внимания на такое, если честно… — А мама? Мамы же обычно как только ласково не называют. — Наверное, называла, но я не помню. Родители для меня вообще больная тема. — Поняла, — Тиа задумчиво хмыкнула. — Ну а в фильмах? В фильмах же герои называют друг друга по-всякому. — Если уж на чистоту, то мне всегда это казалось странным… Ну какой из меня «малыш» или «бусечка»? Это больше смахивает сарказм. — Нет, ты не «малыш» и не «бусечка», — фыркнула Тиа. — Я бы никогда тебя так не назвала. Эти прозвища совсем на тебя не похожи. — А какое похоже? — Katt. — А что это? — Кот на шведском, — Тиа немного отодвинулась и посмотрела ему в глаза. — Ты мне очень напомнил кота прошлой ночью. Но «неко» — это не про тебя — японский аналог звучит как-то не очень. А вот шведский — да: коротко и солидно. — Катт, — Гриммджо будто покатал это незнакомое слово на языке. — Действительно, хорошо звучит. А как будет «любимая»? — Älskling. Это и любимая, и любимый. — Элсклинг, — улыбнулся Гриммджо. — Можно я буду тебя так называть? — Конечно, Катт, — она повернулась и потянулась к телефону. — Давай найдем что-нибудь на арабском. Самир прилетит и ты такой его встречаешь и называешь ласково, но так, что понятно только вам двоим. Ну и мне, хе-хе. — А что, хорошая мысль! На иностранном мне совсем не сложно такое говорить и вам обоим будет приятно. — Ну да. Нам удалось обмануть твой разум, — хихикнула Тиа, укладываясь рядом на спину и открывая онлайн переводчик. — Какое слово будем искать? Любимый? — Давай проверим несколько сочетаний и остановимся на том, которое легче всего выговорить, — предложил воодушевившийся Гримм. — А то ведь такие заковыристые слова бывают, что ужас. Тиа согласно угукнула и они начали подбирать варианты попроще. Через минут пять, наслушавшись разных ласковых обращений на арабском, они остановились на «Habibi». Тиа вспомнила, что слышала песню с таким названием и обрадовалась, что теперь знает перевод — «любовь моя». — Хабиби, — она чмокнула Гриммджо в губы и улыбнулась. — Класс! — Сейчас поцелую, — предупредил он. — Элсклинг. — Нет, я тебя, Kaтт, — хихикнула Тиа и первой заткнула его поцелуем.