Тубероза

Утро пятницы. Aarhus. Risskov. Stationsgade 32

Утро Гриммджо началось вовсе не с кофе. Проснувшись в полдень от неприятных ощущений в животе, он пулей рванул в туалет свободной спальни и целую вечность провел на унитазе, матеря всех причастных и расстреливая свиней птицами на телефоне. И вот, после того, как щедро распылил в туалете половину баллончика освежителя воздуха, принял душ и даже нашел в полумраке спальни чистые боксеры, Гриммджо направился на кухню, мечтая выпить крепкого черного чая, а потом спокойненько покурить в саду. Однако Тоширо, что-то стряпающий в сковородке, смешал ему все карты. От запаха еды мгновенно замутило, а феромоны вышли из-под контроля. Гриммджо, понимая, что если сейчас не вдохнет свежего воздуха, то придется, как минимум, внепланово мыть полы, поэтому плотно прижал к носу и рту рукав махрового халата и выскочил из кухни. Свернув в коридор, ведущий к заднему входу, он на всех парах понесся вперед. Пробежав застеклённую террасу, рванул пластиковую дверь и вывалился во двор. На улице было пасмурно и накрапывал дождик. Гриммджо запрокинул голову, закрыл глаза и жадно задышал ртом. Прохладный воздух и дождевые капли, щекотно скатывающиеся по лицу и шее, привели в чувство: тошнота отступила, но желудок продолжал возмущённо бурчать. — Гримм, с тобой все в порядке? — обеспокоенный голос Тоширо прозвучал, как гром среди ясного неба. Гриммджо вздрогнул, вытер лицо ладонью и посмотрел на него, стоящего в дверях террасы. — Плохо мне, — честно признался Гриммджо, чувствуя, что плюшевые тапки с кошачьими мордами, подаренные Самиром, успели намокнуть. — То ли отравился чем, то ли от стресса, черт его знает… — Тебя тошнит, правильно понимаю? — Ага. И в туалете я просидел изрядно: все свои с трудом накопленные жизни в «Angry birds» потратил, — цыкнул Гриммджо, пятерней расчесывая влажные волосы. — Может, зайдешь? Я закрыл дверь в коридор, а на кухне включил вытяжку: едой пахнуть не должно. — Да, наверное, стоит, — Гриммджо послушно зашёл в застеклённую террасу, напоминающую чем-то аквариум, и закрыл за собой дверь. Тоширо метнулся к пушистому серому пледу, перекинутому через подлокотник темно-синего дивана, и сунул его Гриммджо в руки. — Сними тапки и закутайся, ладно? А я пока сделаю тебе теплого чая и попытаюсь найти какое-нибудь лекарство. Гриммджо угукнул, встал на пушистый коврик, скинул тапки, с головой закутался в мягкое, приятное на ощупь одеяло, и плюхнулся на диван. Повернулся на бок, лицом к окнам размером от пола до потолка, и подрыгал ногами, натягивая на ступни плед. Тоширо включил два инфракрасных потолочных обогревателя, заботливо подложил ему под голову большую декоративную подушку и, пообещав, что скоро вернётся, убежал на кухню. Гриммджо удивлённо посмотрел ему вслед, немного повозился, устраиваясь поудобнее, и уставился на ухоженный двор с качелями, специально отведенным местом для барбекю и пластиковым столом с четырьмя стульями. «Когда прилетит Уля, придется выносить дополнительный», — мимоходом отметил он, перевел взгляд на хмурое небо и усмехнулся. — Идеальная погода, чтобы лежать, закутавшись в плед по самые уши, и смотреть на ползущие по стёклам капли, предаваясь размышлениям о вечном». Если бы не бунтующий желудок и отвратительное самочувствие, то от такого времяпровождения можно было бы даже получить удовольствие. Но все омрачал физический дискомфорт и отвратительное настроение — Гриммджо ненавидел болеть. — Я нашел лекарство и сделал тебе черный чай, — голос появившегося Тоширо, отвлек его от созерцания небосвода и невеселых размышлений. Тоширо поставил большую кружку на столик, стоящий с другой стороны дивана, и протянул ему серебристый блистер. — Это «Имодиум». В инструкции было написано, что две таблетки надо положить под язык, и рассосать. Запивать, оказывается, нельзя. Эффект наступит в течении часа Гриммджо кивнул, выпростал из-под пледа кисти, выдавил две белые круглые таблетки и сунул их под язык. У «Имодиума» оказался приятный мятный вкус. — Не такие противные, как ожидалось, — усмехнулся он, возвращая Тоширо блистер. — Хочешь, посижу с тобой, пока не подействует? — неожиданно предложил тот, вертя в руках серебристую пластинку. — Ты же готовил себе завтрак… Сходи, поешь, остынет же. — Я поел, пока читал инструкцию и заваривал чай. — Ну раз так, то от компании не откажусь, — хмыкнул Гриммджо, подтягивая к себе колени и освобождая место на диване. Тоширо кивнул, положил таблетки на стол, заметил ещё один плед, лежащий на одном из мягких кресел, закутался в него и присел на диван. — Спасибо тебе за приятное разнообразие, — тихо поблагодарил его Гриммджо. — Обычно, когда болею, обо мне некому заботиться. — А Улькиорра? — Предпочитаю его не дергать: у Ули и без меня стресса по жизни хватает… Да и выздоравливаю я обычно быстро — организм крепкий. — Болеть одному тяжело… Не столько физически, сколько морально. Чувствуешь себя слабым, беспомощным… и одиноким. Гриммджо даже голову оторвал от подушки, чтобы удивлённо посмотреть на задумчивого Тоширо, рассматривающего двор. — Охренеть… Прям с языка снял, — хмыкнул он, откидываясь обратно. — Я думал, что тебе такое незнакомо… Ну, в смысле, ты же с родителями живёшь, и Реджи совсем рядышком. — Я — омега, или ты забыл? — проворчал Тоширо и немного повозился под пледом. — Нельзя постоянно сидеть на подавителях, иногда течки надо переживать без них. И в такие моменты ты один на один с хлюпающей задницей, колом стоящим членом, кашей в мозгах и ненавистью к собственному телу. — Пиздец, — Гриммджо аж передёрнуло. — Это ещё мягко сказано. Родителям приходилось ночевать у друзей, пока меня колбасило. Хорошо, что Реджи — бета, без него я бы один с этим дурдомом не справился бы. — Факт. Когда у меня в детдоме был гон, со мной сидел Эдрад. Только он мог выдержать давление моих феромонов и подавить своими, — Гриммджо резко осекся, а потом истерически расхохотался. — Ты чего? — всполошился Тоширо. Гриммджо, вытерев глаза рукавом халата, хихикая, пояснил: — Да я тут недавно осознал, почему влюбился в Самира, хотя он совершенно не мой типаж. Ты ведь видел Эдрада, верно? — Аааа, я понял к чему ты ведешь! — Тоширо очень быстро сложил два и два. — Оба внешне очень похожи: высокий рост, мощное телосложение, черные волосы и карие глаза. — Именно. Когда я понял, что Самир — копия аники, я долго ржал. — Эдрад, кстати, очень вкусно пахнет кофе. — Какое точное наблюдение, Тоширо. А что я чаще всего пью? — Эспрессо, — моментально ответил тот и расхохотался. — Больше вопросов, почему ты любишь кофе, не имею. — Вот. А Эдрад, похоже, с тех пор не равнодушен к корице, — констатировал Гриммджо, вспомнив любимые булочки друга. — Только сейчас дошло, представляешь? — Представляю, — понимающе кивнул Тоширо. — А любовь к апельсинам у тебя тоже с чьими-то феромонами связана? — Нет. Апельсины у меня связаны с добротой, — голос предательски дрогнул. Гриммджо сглотнул и продолжил: — В детдоме был старый улыбчивый дворник — Уэда-сан. После того, как мать меня бросила, я ото всех шарахался: ни с кем на контакт не шел, с детьми не играл, сидел где-нибудь один-одинешенек и плакал. Воспитатели и психолог с ног сбились — никак не могли найти ко мне подхода, а Уэда-сан нашел. Он не тормошил меня, не задавал вопросов — просто внимательно наблюдал за мной, пока мел двор, а потом однажды подошел, дал мне апельсин и сказал: «Это — маленькое солнышко. Съешь его и твое настроение сразу улучшится». — И ты съел, да? — Неа. Не смог почистить и расстроился ещё больше, — хохотнул Гриммджо. — А назавтра меня опять нашел Уэда-сан и спросил, почему я снова грустный? Разве апельсин не помог? Я разревелся и показал ему обкусанный со всех сторон фрукт. Он улыбнулся, погладил меня по голове, усадил рядом с собой на скамейку и показал, как чистить. А пока я ел, рассказал секрет: апельсины — это заколдованные солнышки. Если каждое утро съедать один, то улыбка будет на весь день — он сам проверял. — И как? Сработало? — улыбнулся Тоширо. — Ага. Это стало нашей негласной традицией — каждое утро вместе съедать по апельсину для хорошего настроения. А потом я помогал Уэде-сану подметать территорию. Любовь к чистоте тоже от него. — Ты его навещаешь? — Да, езжу на могилу раз в год с цветами. — Ой… — сконфузился Тоширо. — Извини… — Ничего, ты же не мог этого знать, — отмахнулся Гриммджо. — Это были два замечательных года. Словно у меня был дедушка. — Уэда-сан был прекрасным человеком. Соболезную твоей утрате, Гримм. — Спасибо. Он действительно был потрясающим, — Гриммджо немного помолчал и хмыкнул. — Классный ты, Тоширо. Правда, классный. И заботливый. Нам всем с тобой очень сильно повезло. Тоширо смущённо фыркнул, расправил складочки на пледе и огорошил в ответ: — Ты тоже классный, если уж на то пошло. Особенно, когда не корчишь из себя доминантного альфу. — Я не корчу, я он и есть! — шикнул на него Гриммджо и расхохотался. — Вот именно. Ты — доминантный альфа, и тебе не надо никому этого доказывать. — Как и тебе, собственно. — Ха, справедливо, — улыбнулся Тоширо. — Может и перестану, благодаря вам всем. — Может и я прекращу. Самир с Тией в этом плане очень хорошо на меня влияют. — Охотно верю. Они даже на меня хорошо влияют. С ними спокойно и уютно. И не хочется ничего доказывать. — А с Улей хочется? — подначил его Гриммджо. — Не совсем. С Улькиоррой все очень такое смущающее… — Тоширо немного покраснел. — У меня никогда не было отношений, поэтому я делаю ошибки. Бешусь и переживаю. Потом извиняюсь и объясняю, как учил дядя Свен… Короче, временами мне дико сложно. — Ой как я тебя понимаю… Сам через такое и проходил, прохожу и, наверное, ещё буду проходить… Это тоже мои первые серьезные отношения, и мне — эгоцентрику и потребителю — поначалу было, пиздец как сложно. В отличие от тебя, у меня не было дяди Свена, поэтому объяснять мотивы своих поступков нормально я не умел, а уж откровенно разговаривать о чувствах — тем более… Да что там, я даже не мог из себя выдавить ни одного ласкового прозвища без перекошенной рожи… Короче, бревно бревном в эмоциональном и романтическом плане. — Но ты же называешь Самира и Тию ласково, просто на других языках. И лицо у тебя при этом нормальное. — Да, удалось обойти мои заморочки таким вот образом. Это Тиа предложила попробовать и, слава богу, прижилось. А ты Улю никак ласково не называешь? — Ещё пока нет. Не нашел, наверное, того самого слова… — Тогда используй мой лайфхак, если тебя будет корежить от ласковых слов на японском. Бери английский или любой другой язык. Главное, чтобы вы оба знали, что это значит. — Спасибо за совет, Гримм, — Тоширо повозился, меняя позу. — Как твое самочувствие? Не хочешь попить? Гриммджо прислушался к себе и довольно хмыкнул: подействовали дивные датские таблетки — живот успокоился, тошнить перестало. Он выпил подостывший черный чай и мечтательно улыбнулся: вот теперь точно можно сходить покурить, а потом попытаться что-нибудь съесть. — Хочешь, я приготовлю тебе рисовую кашу? — неожиданно предложил Тоширо. — Хотя не уверен, что она получится такой же, как в Японии — здесь продукты другие… — А ты все равно рискни, — подмигнул ему Гриммджо, тут же откидывая плед и вставая на коврик. С хрустом потянулся, сунул ноги во влажные тапки и проворчал: — Ну вот, теперь жди, пока высохнут… — Или сходи наверх и надень носки, делов-то, — усмехнулся Тоширо, быстро вскочив с дивана. — Выключишь обогреватели? Гриммджо щёлкнул выключателем, сложил свой плед, перекинул его через подлокотник дивана и посмотрел на Тоширо, с кружкой и блистером в руках. — Колеса далеко не убирай, ладно? Хотя нет, просто покажи мне, где в этом доме аптечка, я сам возьму оттуда. Тоширо кивнул и первым направился на кухню. Гриммджо, поправляя полы халата на ходу, потопал следом. Выяснив в каком из шкафчиков стоит объемная красная сумка с белой надписью «Medicinkiste» и предложив свою помощь с кашей, от которой Тоширо мягко отказался, Гриммджо отпросился покурить. Дойдя до прихожей и вытащив из кармана кожаной куртки портсигар и зажигалку, он вышел на крыльцо, прикурил и широко улыбнулся: а день-то, несмотря на весьма драматичное пробуждение, начинал-таки налаживаться. И даже без апельсина. Внезапно захотелось поделиться с Улькиоррой своим новым восприятием Тоширо. Сунув портсигар с зажигалкой в один карман халата и вытащив из другого телефон, Гриммджо напечатал в мессенджере: «Уля, ты, конечно же, и сам это знаешь, но я все равно напишу! У тебя очень заботливый и классный жених! Меня тут с утра скрутило жёстко — еле из туалета вылез… Так Тоширо, даже спокойно не позавтракав, кинулся искать мне колеса и делать чай. А потом сидел со мной на террасе и развлекал разговорами, чтобы мне было не одиноко болеть одному! Я в приятном шоке, дружище!» От Улькиорры тут же прилетел ответ: «Поверь, приятный шок взаимен. Тоширо сейчас варит кашу и строчит мне простыни, что с тобой, оказывается, можно поговорить по душам, да и во многом вы очень похожи». А потом ещё одно сообщение: «И я очень рад, что вы все больше находите общий язык. Это делает меня счастливым». Гриммджо выдохнул дым и усмехнулся. «Не поверишь, но меня тоже. Как там в Китае? Нормально долетел?» «Да, долетел нормально. Встретили, накормили, привезли в пятизвёздочный отель. Вот, валяюсь на огромной кровати и переписываюсь с вами». «Красавчик! А у меня вот такой датский антураж», — Гриммджо быстро сфотографировал хмурое небо, мокрые кусты и свои ноги в смешных тапках. И отправил с припиской: «Лето в Орхусе. Вид с крыльца». Улькиорра моментально нашел плюсы в пасмурной погоде: не жарко, нет комаров, свежо и вообще самое то, чтобы посидеть дома, поесть вкусняшек и посмотреть сериалы, вместо того, чтобы лежать под кондиционером, и беспокоиться о завтрашней встрече… Гриммджо сбил уголёк с окурка, чертыхнулся, что не подумал о пепельнице, пристроил немного пожеванный фильтр на дверной звонок, закурил вторую сигарету и нажал кнопку записи голосового сообщения: надо было срочно подбодрить лучшего друга. — Уля, ну ты чего? Ты и не проведешь переговоры идеально? Конечно проведешь! Понятное дело, что предсказать все каверзные вопросы нельзя, но ты-то собаку на этих встречах съел — обязательно придумаешь, как грамотно поставить на место, или же найдешь весомый аргумент в свою пользу. Главное — не ведись на сравнения с отцом. Ты моложе, перспективнее и красивее, черт возьми! Отправив пламенную тираду, Гриммджо стряхнул пепел и снова вернулся к списку чатов: из непрочитанных было одно от Эдрада и несколько от Заэля. Эдрад прислал голосовое, что ауди Самира закончили проводить диагностику. Ничего серьезного не выявлено, но по мелочи кое-чего сделать придется: поменять ремень и ролики газораспределительного механизма, залить новое масло и гидравлическую жидкость, а также очистить свечи от нагара и проверить вентили на дисках. Гриммджо невольно заулыбался, услышав голос названого старшего брата, и нажал значок микрофона. — Не вопрос, аники. Делайте всё, что нужно. И тут ему в голову пришла идея, как ещё можно приятно удивить своего будущего мужа. — Слушай, аники, а можно вместо обычной жидкости для стекол залить какую-нибудь запахом? Пусть Самир офигеет, — он довольно хихикнул и поспешил добавить: — Только сначала напиши мне, какие есть, ладно? Телефон пиликнул входящим сообщением: Улькиорра прислал ответ. Гриммджо затянулся и нажал кнопку воспроизведения. — Гримм, спасибо за такие слова. Чертовски приятно, что ты настолько веришь в меня и считаешь красивее отца. — Ну а то. Я же знаю, что ты лучший, Уля! Размажь их там завтра, подпиши контракт и пафосно брось его на стол отца, — хмыкнул он, делая последнюю затяжку. — Всё, не отвлекаю тебя больше, общайся с Тоширо. Хорошего тебе вечера и спокойной ночи! Улькиорра прислал два стикера: один с благодарностью, а второй с пожеланием доброй ночи. Гриммджо, положив второй окурок поверх первого, открыл чат с Заэлем. Тот прислал фото ярко-голубой пряжи со спицами и комментарием, что он подготовился топить свою тоску в вязании, и три вопроса: как он там? Нормально ли долетел? Тяжело переживает джетлаг или как? Гриммджо удивлённо вскинул брови: топить тоску в вязании? Вот это Заэль, конечно, выдал… Всего-то четыре дня не виделись, а тот уже и пряжей разжился, и подарок вязать собрался? Аж целых три вопроса о нем самом и ни слова о работе. Чудеса, да и только… «Привет, Заэль! Долетели нормально. Тиа нас встретила и доставила прямо к крыльцу. Джетлаг еще пока не ощутил в полной мере. Ко мне тут туристическая диарея прицепилась, так что мое утро началось непередаваемо весело… Но жаловаться у меня язык не повернется: мне нашли лекарства, сделали чай, сейчас варят рисовую кашу, и жизнь снова начинает обретать краски, несмотря на дождь за окном, — Гриммджо прикрепил три фотографии, что посылал Улькиорре. — В общем и целом все хорошо: адаптируюсь. А ты там как? Не сильно тебе персонал и остальные мозг выносят? Ты хоть там дома спишь?» Только Гриммджо заблокировал телефон, положил его в карман халата и потянулся собрать свои окурки, как смартфон снова пискнул. Гриммджо чертыхнулся и полез в карман. К его удивлению, входящее было от Самира: «Доброе утро, душа моя! Тут уже каша готова, а ты все на крыльце мерзнешь… Если не поторопишься, то от нее ничего не останется…» Гриммджо, быстро подхватив окурки и открыв дверь, записал гневное голосовое сообщение: — Это моя каша, Хабиби! Я все утро страдал, чтобы в итоге ее съесть! — Тогда беги быстрее, — тут же пришло в ответ. — Я жутко голодный. Гриммджо захлопнул входную дверь и реально побежал спасать свою кашу.