Тубероза

Вечер субботы. Aarhus. Risskov. Stationsgade 32

Голый и благоухающий апельсиновым гелем Гриммджо выбежал из ванной и подскочил к шкафу. Быстро натянув первые попавшиеся под руку трусы, плюхнулся на кровать рядом с тумбочкой, на которой оставил бутылочку кленового сиропа, и поочередно капнул на свод стопы каждой ноги. Немного растерев липкую сладкую жидкость указательным пальцем и облизав его, поставил бутылочку обратно и осторожно передвинулся на середину кровати. Откинулся на подушки и усмехнулся с видом победителя: теперь кто-то долго и упорно будет искать сладкое местечко… Похвалив себя за изобретательность и покупку игры «Сплетни», в которой одним из заданий интимной сферы было намазать какую-нибудь часть тела медом, а потом попросить партнёра его найти без помощи рук, Гриммджо прикрыл глаза и предвкушающе улыбнулся: после совершенно потрясающего дня, когда они вчетвером только то и делали, что готовили, ели и с огромным интересом смотрели «Миллиарды», продолжение вечера обещало быть ну очень томным. «И ведь всё благодаря Элсклинг, — ещё шире улыбнулся Гриммджо. — Если бы она не загорелась сегодня на мне опробовать покупки и приблуды из арсенала Хабиби, то черт его знает, когда бы ещё все настолько идеально совпало: и задание, и настроение, и уйма свободного времени…» Он живо представил, как Самир с Тией будут вдвоем облизывать его с головы до ног, чтобы найти намазанный сироп, и внизу живота приятно потяжелело. Томясь ожиданием, он решил попробовать угадать, что же последует после выполнения игрового задания: его будут щекотать перьями? Или скуют руки и ноги и будут поливать воском? А может используют одновременно вибронасадку и массажёр с язычком? Интересно, а кляп с повязкой сегодня ему светит, или Самир с Тией отложат их на следующий раз? Вариаций получилось столько, что даже ему, считавшему себя достаточно подкованным в прогнозах, предсказать что именно и в каких сочетаниях будет использовано в прелюдии, оказалось не под силу. К тому Гриммджо вспомнил, что убежав сначала за сиропом, а потом в душ, он забыл напомнить про кубики и немного расстроился: а как же попробовать всё и сразу? Желание было откровенно детским, да и сам он прекрасно понимал, что никто у него не отберёт игрушки, как бывало в детдоме, но все равно иррационально хотелось урвать за раз как можно больше. Облизнув пересохшие губы и почувствовав, что в боксерах становится не только жарко, но и тесно, Гриммджо постарался переключиться на что-то менее волнительное: не хотелось перевозбудиться и «спустить в трусы», как подросток, до начала самого интересного. Для начала он вспомнил потрясающе вкусный «свиной блин» с брусничным вареньем на завтрак, а потом, как коварно уложил на ноги Тии подушку, плюхнулся на нее головой и заявил, что вот так будет смотреть «Миллиарды». И ведь шалость удалась: целую серию Тиа ерошила ему волосы и гладила по голове, а Гриммджо чуть ли не мурчал от удовольствия, ловя на себе задумчивые взгляды Тоширо, сидящего в кресле. Однако потом пришлось передислоцироваться и окуппировать колени Самира: у Тии затекли ноги. А ещё они все скопом готовили в духовке лосось под ореховой корочкой с овощами и получилось просто пальчики оближешь: целый противень вчетвером влегкую умяли под сериальчик. — Оооо, кто-то уже в полной боевой готовности, — усмехнулся тихо вернувшийся в комнату Самир и Гриммджо моментально вспыхнул: ну вот, не успел успокоиться и справиться с собственным телом. — А чего краснеешь, хороший мой? — Как видишь, все никак не могу совладать с разбушевавшейся фантазией, — проворчал Гриммджо, открывая глаза. — А хочется же всего и сразу! — А как же остальные вечера? — хитро улыбнулся Самир. — Если всё-всё за один перепробовать, то в остальные будет не интересно, разве нет? — Хабиби, я ещё не научился растягивать удовольствие, тем более в сексе, тебе ли это не знать? — раздражённо огрызнулся Гриммджо и покраснел ещё больше, теперь уже от злости на самого себя: какого черта он срывается на собственном женихе? — А вот тут я с тобой не соглашусь, радость моя: наши прелюдии становятся все длиннее и длиннее, — как ни в чем ни бывало улыбнулся Самир, снимая халат и присаживаясь на кровать. — Просто любой новый опыт будоражит, и это нормально. — Ну раз ты так говоришь, — проворчал Гриммджо и, скользнув по тому взглядом и заметив полувставший в трусах член, усмехнулся: — Похоже, будоражит не меня одного. — Конечно. Я даже немного волнуюсь — это же впервые, когда ты открыто изъявил желание подчиниться. Гриммджо громко возмутился: как это впервые он изъявил такое желание? А все те разы, когда Самир таскал его на руках, командовал, затыкал поцелуями, и Гриммджо при этом даже не ворчал, уже не считаются?! И с Элсклинг он сама покорность: хочет та быть сверху — пожалуйста, предлагает что-то — не сопротивляется, настаивает на питье воды из-под крана — он даже больше не протестует! Что за гнусные инсинуации! Самир только заливисто расхохотался на такую гневную отповедь, наклонился и звонко чмокнул Гриммджо в пресс. Тот моментально замолчал и с подозрением посмотрел: новый способ заставить его замолчать или как? Самир миролюбиво улыбнулся и снова чмокнул, но уже чуть повыше. Пока Гриммджо озадаченно на него таращился, Самир продолжил прокладывать дорожку поцелуев, пока не дошел до губ, и нежно чмокнул нижнюю. — Я был не прав, Гримм, это действительно не первый раз, когда ты позволяешь нам с Тией руководить. И спасибо, что вовремя меня осадил: я действительно не должен забывать о том, что подчинение для тебя и Тии — это определенный волевой акт. Поэтому, если я перегибаю со своим командованием, ношением на руках или затыканием поцелуями, говори мне об этом, ладно? Меньше всего я хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. — Хабиби! — тихонечко рыкнул на него Гриммджо и несильно шлепнул по плечу. — Я ничего не имею против ношения на руках, да и командуешь ты нормально… Просто меня взбесило, что только сегодняшний эксперимент — это типа подвиг! — И правильно взбесило, хороший мой, потому что это один из многих подвигов. Это было чудовищно нетактично обесценивать твои предыдущие достижения. Надеюсь, ты простишь мне мою косноязычность и самонадеянность? — Конечно, Хабиби, — улыбнулся Гриммджо и чмокнул Самира в губы. — И, для справки, вот такое затыкание поцелуем мне нравится больше. — А можно я тоже посмотрю на новый способ? — невинно поинтересовалась Тиа, внезапно присаживаясь с другой стороны кровати. — Пардон, стала невольным свидетелем покаяния Самира, и хотела бы от себя добавить, что очень ценю твое постоянное потакание моим желаниям, Гримм. Поэтому сегодня я хочу потворствовать исключительно твоим. — Аналогично, — Самир снова чмокнул Гриммджо в пупок и повторил ту же самую цепочку поцелуев. — Заказывай, что и как ты хочешь. — Удивите меня, — зубасто улыбнулся Гриммджо. — Хочу все и сразу! — Тогда сначала я отрепетирую, а потом мы с Самиром просто обязаны найти сладкое местечко на твоём теле, — хитро улыбнулась Тиа, чмокая его в пупок, а потом выше и выше, пока не дошла до губ, и вдумчиво поцеловала. Гриммджо невольно поплыл. Самир с Тией переглянулись, оба немного сдвинулись в сторону и нагнулись, как ему показалось, к шее. Однако он не угадал: два горячих языка лизнули мочки ушей. Гриммджо тут же же заколотило мелкой дрожью, в ушах гулко забухала кровь, а в комнате ощутимо запахло корицей. — Твою ж мать, я же точно не дотерплю до конца, если меня уже на ушах сносит… — прохрипел он, ерзая на кровати. — А ты не терпи, — посоветовала ему Тиа, выпуская свои феромоны. — Получай удовольствие и не сдерживай себя. Гриммджо вдохнул поглубже аромат своих любимых апельсинов, облизнул пересохшие губы и кивнул, дескать, продолжайте. Самир с Тией снова наклонились и два языка теперь уже лизнули шею. Гриммджо часто задышал сквозь зубы и прикрыл глаза: ему было неловко стонать перед Тией. Внезапно жаркое дыхание опалило его ухо. — Мне бы хотелось услышать, как ты мурлычешь, Катт. Неожиданная просьба, сказанная вкрадчивым шепотом, стала своеобразным пусковым механизмом: альфа внутри, наконец-то, перестал исступленно пытаться взять верх в этой игре и покорился своей омеге. Гриммджо, почувствовав, что внутреннее противостояние прекратилось, расслабился и позволил себе не сдерживать тихие стоны. — Так-то лучше, — снова похвалила его Тиа, и Гриммджо открыл глаза: если его так просят не сдерживаться, то и смысла прятать взгляд особого нет: позориться, так позориться… Самир одобрительно хмыкнул и лизнул его левый сосок. Гриммджо невольно застонал громче: этот чертяга успел уже надеть вибронасадку на язык и теперь с усердием ее тестировал. Пока Гриммджо дышал, как загнанная лошадь, и пялился на темный затылок, Тиа, успев проверить, что правый сосок ничем не намазан, приставила к нему массажёр с язычком. Гриммджо сглотнул пересохшим горлом и смачно матернулся на английском: слишком приятно. — Ооо, кому-то, оказывается, нравятся грязные разговорчики во время секса… — довольно промурлыкала Тиа и лизнула его пресс. Гриммджо тихонечко выругался снова, помня, что Самир не любит ни мат, ни банальные пошлости, которыми они с Тией перекидывались в личной переписке, но тут внезапно прозвучал именно его комментарий: — Душа моя, а что так тихо? Просили же не сдерживаться… — и, зараза такая, потянул резинку боксеров вниз, а Тиа — само коварство, переместив, массажер на левый сосок, легонечко прикусила правый. Гриммджо от их слаженного взаимодействия аж перетряхнуло, и он со всей ясностью осознал, почему от синхронной двойной стимуляции буквально крышу сносит. А когда Самир, сдернув с него трусы, ещё и лизнул член по всей длине, а чертова насадка на кончике его языка как-то по-особому завибрировала, Гриммджо захлебнулся протяжным стоном и кончил так резко, что Самир, явно не ожидавший настолько скорой развязки, подавился его спермой и закашлялся. — Хабиби, прости меня, — сипло извинился Гриммджо, когда в голове немного прояснилось. — Правда хотел предупредить… — Все в порядке, душа моя, — заверил Самир, вытирая влажной салфеткой его живот. — Просто тебе было настолько хорошо, что было не до этого, я понимаю. — Хочешь попить? — Тиа протянула Гриммджо бутылку минералки. — Спасибо, — тот кивнул и жадно присосался к горлышку, стараясь скрыть, как ему неловко. Тиа тепло улыбнулась, вытащила из пачки влажную салфетку, зачесала пальцами прилипшие ко лбу волосы назад и внезапно начала осторожно протирать его лицо. Гриммджо откровенно обалдел: чего это она? Отодвинул горлышко бутылки в сторону и спросил прямо в лоб: — Ты чего, Элсклинг? Я ведь и сам могу… — Просто захотелось о тебе позаботиться, вот и все, — невинно ответила Тиа, не отвлекаясь от своего занятия Гриммджо сделал несколько глотков минералки, и только тогда до него дошло: забота после секса — aftercare… — Подождите-ка, разве у меня был сабспейс, что вы сейчас оба обо мне так печетесь? — Сабспейса у тебя не было, Гримм, — улыбнулся Самир, — но доминирование присутствовало, поэтому мы оба перестраховываемся. — Фух… Я уже подумал, что что-то пропустил… Хотя врать не буду, было дико приятно, и ярко? — Так обычно в первый раз и бывает, ага, — хмыкнула Тиа. — Эй, а мы разве не будем продолжать? Вы же так и не добрались до «сладкого местечка»… — Сначала отдохнем, а потом обязательно продолжим, пока его не найдем, — успокоила Тиа. — А пока можем поваляться, пообниматься или поговорить. — А потом можно одеться, сделать кофе и выйти ненадолго на воздух: ты покурить, а мы — подышим, — хмыкнул Самир. — Но ведь секс с проникновением у нас сегодня будет, верно? — насторожился Гриммджо. — Доминирование и обалденный оргазм — это, однозначно, круто — новый опыт и всё такое, но я соскучился по вам обоим. — Секс с проникновением у нас сегодня будет, не переживай. Даже кубики бросим и попробуем что-то из предложенного реализовать, — Тиа чмокнула его в нос. — Но сначала ответь, как ты хочешь дальше. — Сначала хочу полежать на своей любимой груди, — определился Гриммджо. — А потом кофе с сигареткой и продолжение банкета. — А кубики? — подначил его Самир, вставая с кровати. — Кубики после груди. А ты куда собрался? — Пойду помою наши игрушки и вернусь, а ты пока балдей. И под покрывало оба хотя бы заберитесь, чтобы не замёрзнуть. Гриммджо сполз с кровати и послушно юркнул под одеяло с покрывалом, Тиа забралась следом и придвинулась к нему. Он сполз пониже, пристроил голову на груди, обтянутой шелковой сорочкой, и приобнял ее за талию. — Как ты, Катт? — она погладила его по спине и плечу. — Не болят соски? — Покалывают, но болеть — не болят, — Гриммджо погладил приятную на ощупь сорочку. — Кстати, спасибо тебе за шепот на ухо, очень помогло. — Всегда пожалуйста, — Тиа сдвинула руку и зарылась пальцами ему в волосы. — Хотелось, чтобы ты отпустил себя. И ты это сделал. — Ты, наверное, сейчас будешь смеяться, но мне было неловко стонать в твоём присутствии. С Хабиби никогда такого не было… — Гриммджо немного помолчал, вспоминая. — Хотя нет, с ним неловко было вне постели, когда первое время мы притирались друг к другу: я бесился, когда он командовал или проявлял ко мне внезапную нежность, вторгаясь в мое личное пространство… Бедный Хабиби, столько моих психов пережил, пока я привык к такому. — Я не буду смеяться, Гримм, потому что сама проходила через подобное, и очень хорошо тебя понимаю. Самир — первый человек, после Андерса, которому я позволила над собой доминировать в постели. А потом он меня так же, как и тебя, терпеливо приручал, когда мы начали встречаться в реальной жизни: баловал, нежничал, носил на руках, интересовался моим внутренним миром и часами разговаривал. — Мне не нравится слово «приручение», — фыркнул Гриммджо. — От него прям разит манипуляцией. Словно Самир нас, как животных, тренировал на определенные реакции. — Но по сути любая привычка — это условный рефлекс, Гримм. Благодаря им нам не приходится каждый раз задумываться на рутинным действием, мы просто его выполняем и все, — Тиа взъерошила ему волосы. — Каждый человек — это набор своих индивидуальных условных рефлексов: и хороших, и плохих. Что-то мы в себе воспитали сами, а что-то навязали обстоятельства, общество и окружение… — Получается, что жизнь — это сплошная манипуляция, так? — Как бы это неприятно ни звучало, но да. Особенно в обществе. Если в природе мы должны считаться с погодными условиями и законами выживания, то в обществе нам надо подстраиваться под кучу других факторов: часовой пояс, язык, политику, экономику, правила и окружающих людей, ведь твоя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека… — Какая-то вообще невеселая картина вырисовывается… — Так и есть. Поэтому приручение хорошим и добрым человеком по сравнению с глобальной манипуляцией — фигня. Я бы даже назвала это подарком вселенной. Ведь, по факту, Самир не особо-то мне что-то и навязывал: я всегда могла отказаться. Но прикол в том, что я не хотела отказываться: мне слишком не хватало тепла, заботы, ласки, и он мне из с лихвой предоставил. Поэтому можно сказать, что я приручилась сама, и это сделало мою жизнь счастливее. — И мою тоже, — задумчиво поддакнул Гриммджо. — Выходит, приручение — это не так уж и плохо, как я считал. — Правильными людьми — да. — Так, так, так… Что я успел пропустить? — вышедший из ванной Самир озадаченно посмотрел на притихших Тию и Гриммджо. — Перемывали тебе косточки, дорогой, — нашлась Тиа. — Даже так? — хохотнул Самир, тоже забираясь под одеяло рядом с Гриммджо. — И что же я успел такого натворить, что вы оба такие задумчивые? — Ты нам всю жизнь сломал, — цыкнул тот. — Правда, в лучшую сторону. — Именно, — хохотнула Тиа. — Сломал, починил и приручил. Теперь придется нам с этим жить. — Ой, можно подумать, мою жизнь в лучшую сторону вы оба не сломали! — драматично фыркнул Самир. — Я бегаю кросс в тапочках, валяю дурака в бассейне, рассматриваю небо через цветочные горшки, изображая из себя жителя Марса, праздную Рождество в августе, хожу на смотрины в фешенебельное казино и собираюсь жениться на представителях высшего света… К меня такому, знаете ли, мама с папой не готовили. Гриммджо с Тией расхохотались: Самир, по обыкновению, легко поймал общую волну и красиво отбил адресованные ему шпильки, но на этом не успокоился — всё-таки раскрутил их обоих на признание, почему они выглядели такими задумчивыми, когда он вышел из ванной. А услышав про условные рефлексы, вспомнил такое направление в психологии, как бихевиоризм, главным постулатом которого было утверждение, что отношения «стимул — реакция» обуславливают все наши поступки и действия. — Эй, а как же интеллект, эмоции и прочее? — возмутился Гриммджо. — Что за ущербный взгляд на личность?! — Бихевиористы считают чувства, мотивы, сознание и разум непознаваемым, так как их невозможно исследовать экспериментальным путём, — усмехнулась Тиа, которая, оказывается, тоже была в курсе. — Поэтому они выступают против рассмотрения любого внутреннего опыта, называя его субъективным. Для бихевиористов важно только то, как человек реагирует на окружающий мир, а не то, что он думает о нём. — Но это же нонсенс! Даже я, далекий от психологии, понимаю, что это очень ограниченный подход. — Так и есть, — поддакнул Самир — Бихевиоризм полностью исключал фактор наследственности, игнорировал роль процессов мышления и принятия решений, не считал существенными открытия нейробиологии и не проводил различий в поведении людей и животных. Именно это и сыграло с бихевиористами злую шутку: большинство их опытов проводилось на крысах, а результаты распространялись на поведение людей. Конечно, ученая элита такой подход заклеймила не научным, и в наши дни это направление в чистом виде практически не применяется. — Тем не менее в нем есть некоторые положения, которые до сих пор актуальны, — не согласилась Тиа. Гриммджо, внимательно слушая рассуждения двух этих умников, приподнял голову и с интересом посмотрел на Тию. — Это какие? — Ну, к примеру, что окружающая среда сильно воздействует на нас и во многом определяет наши действия: мы запоминаем реакцию окружения на своё поведение, и в дальнейшем поступаем тем или иным образом в зависимости от возможных последствий. — О, это мое любимое, — хохотнул Самир. — Моя бабушка постоянно ориентировалась на мнение общественности. «А что люди скажут?» — прям извечный вопрос у нее был. — Да ничего хорошего, как обычно, и не скажут, — хохотнул за ним следом Гриммджо. — Одна неконструктивная критика… Тиа согласно хмыкнула и, дождавшись паузы, продолжила: — Так или иначе, если об этом феномене знать, то на него можно влиять, понимаете? Принципы бихевиоризма используются повсеместно: для лоббирования своих интересов в правительстве, для получения фидбека маркетологами, при работе с общественным мнением пиарщиками, для создания назойливой рекламы рекламщиками и и вирусных роликов видеоблоггерами. — Хабиби, а ведь мы с тобой попали… — Гриммджо оглянулся на Самира. — Дорогая теща-то у нас, если память мне не изменяет, маркетолог, рекламщик и пиарщик… — С красным дипломом, — усмехнулась Тиа и взъерошила ему волосы. — А, может, ты переляжешь? Хочу повернуться на бок. Гриммджо послушно лег на спину и похлопал себя по груди. — Можете теперь оба полежать на моей груди. Тиа с Самиром хохотнули и охотно воспользовались предложением. Гриммджо погладил их по головам и хмыкнул. — Я ещё ни с кем столько не разговаривал в постели, как с вами двумя. Прям чувствую, как после каждого секса становлюсь умнее. — Приятное с полезным, — хмыкнул Самир. — Я вот очень люблю поговорить с Тией, как в качестве прелюдии, так и после. — Дамский угодник, — хохотнула та и внезапно спохватилась: — О, вспомнила одну замечательную мысль из бихевиоризма! Поощрение работает, а наказание — нет. — А как же кнут? — обалдел Гриммджо. — Если одни пряники, то попа слипнется… — Да ладно… Меня мама всегда хвалила, и попа у меня, как ты видишь, ни разу не слиплась. — Может, потому что в роли кнута выступал отец? — Нет, не поэтому. Похвалить тоже надо уметь правильно. — Согласен с Тией, — поддакнул Самир. — Прямая позитивная оценка стимулирует лучше всего, а наказание не только не отвращает от плохих поступков, но и заставляет искать иные способы для их свершения. Например, вранье. Поэтому, если хочешь развить в себе или в другом хорошие привычки и минимизировать плохие, то активнее используй похвалу. — Слова человека, владеющего этим в совершенстве, — хмыкнула Тиа. — Ну вот, раскрыла секрет фирмы… — Разве это было секретом? — кокетливо хихикнула Тиа. Гриммджо благоразумно промолчал: для него многое сегодня стало открытием. Решив, что прямо завтра он почитает о бихевиоризме и похвале побольше, он погладил Тию и Самира по головам и объявил: — Итак, я готов одеться, выйти во двор, насладиться вкусным кофе с сигареткой, а потом снова намазать себя сиропом и продолжить. — Больше кофе богу кофе! — хихикнула Тиа, вспомнив рекламный слоган. — Ради кофе можно пойти на все. Даже на во двор, — поддакнул Самир. — Вот именно, — хохотнул Гриммджо. — Поэтому вперед и с песней!