Тубероза

Раннее утро четверга. Aarhus. Risskov. Stationsgade 32

Тиа помахала стоящему на крыльце Самиру, закрыла за собой калитку и неспешно пошла вдоль однотипных заборов. План утренней прогулки был прост: через пару перекрестков свернуть направо, купить бутылку воды в круглосуточном «7-Eleven», а там уже до небольшого сквера рукой подать: сможет поговорить с Кацураги без свидетелей. И дело было даже не в том, что Самир, Гриммджо или Тоширо дома могли излишне шуметь или внезапно подслушать… Нет, они банально мешали. Одно их физическое присутствие рассеивало внимание, а она должна быть максимально собранной. Поэтому-то и смылась пораньше под предлогом пробежки, чтобы в тишине и одиночестве поговорить по душам с человеком, до сих пор вызывающим самые противоречивые эмоции. В беспроводных наушниках зазвучала песня Massive attack «Teardrop», и Тиа улыбнулась — вселенная снова посылала ей подсказку: «Love, love is a verb Love is a doing word Fearless on my breath Gentle impulsion Shakes me makes me lighter Fearless on my breath». «Значит, точно мой день! Добираюсь до пункта назначения и сразу же звоню!» Воодушевившись таким замечательным совпадением, Тиа ускорилась. Не то, чтобы она была излишне суеверной и в каждом удачном стечении обстоятельств видела знаки свыше, но душить внезапно всколыхнувшийся энтузиазм критическим мышлением тоже не стала: если будет настроена оптимистично, то и ее слова будут звучать убедительнее. Купив минералки у немного заторможенного продавца, Тиа направилась к скверу, попивая воду небольшими глоточками и привычно прикидывая про себя структуру предстоящего разговора, в зависимости от реакции Кацураги. О том, что ее будущий сотрудник принципиально может проигнорировать звонок, она старалась не думать, вернее, уповала на его болезненное любопытство — в фонде же Кацураги постоянно до всего было дело. Она уже успела дойти до скамейки и поставить на нее минералку, когда музыка внезапно прервалась входящим звонком. Тиа нажала на правый наушник и улыбнулась, услышав низкий голос Самира: — Я ведь правильно понимаю, что ты решила пробежаться не для того, чтобы банально проснуться и привести мысли в порядок? — Правильно, — невольно хохотнула Тиа. — Ты ещё не звонила Кацураги? — Ещё нет. Думаю, что сказать. — Тогда я вовремя, — хмыкнул Самир. — В общем, я предполагал, что ты так быстро не вернёшься, поэтому решил испечь шарлотку. Ты же знаешь, что это? — Конечно. Яблочный пирог. — Умница, как и всегда, — промурлыкал Самир и спохватился: — Так вот, включил я лекцию одного психолога фоном, пока чистил яблоки, и, знаешь, она высказала несколько дельных мыслей, которые, как мне кажется, помогут тебе в предстоящей беседе. Если ты не против, то отправлю тебе голосовым. Оно короткое, но ёмкое. — Я очень даже «за», — обрадовалась Тиа, тронутая такой заботой. — Огромное спасибо, Самир. Ты тоже, как и всегда, мегапроницателен и понимающ. — Возраст обязывает, — хохотнул тот, а потом неожиданно признался: — Я бы поступил так же, Королева. Бывают моменты, когда даже горячо любимые мешают сконцентрироваться. — В том-то и дело. — Все, не отвлекаю больше. Послушай, подыши, настройся и спокойно пообщайся столько, сколько необходимо. А я тебя буду ждать с кофе и шарлоткой — отпразднуем твою победу! — Я ещё не победила, а ты уже пирог готовишь… — хохотнула Тиа. — Я просто в тебе ни капли не сомневаюсь, — с убийственной серьёзностью парировал Самир. — Люблю. Целую. Жду. — Люблю. Целую. Пошла побеждать, — улыбнулась Тиа и ещё раз нажала на наушник, чтобы отсоединиться. Достав смартфон из кармана худи, Тиа отключила музыку, зашла в чат с Самиром и нажала кнопку воспроизведения. В наушниках моментально зазвучал сильный и уверенный женский голос: — Как назвать всех тех счастливых людей, которые довольны своей жизнью? — выступающая выдержала небольшую паузу. — И первое, что пришло мне в голову, было «искренние». Да-да, это были искренние люди, живущие с ощущением собственной нужности. Проще говоря, у этих людей хватало смелости быть несовершенными. Они довольствовались всем, потому что у них хватило смелости отказаться от представления о том, какими они должны быть. Снова небольшая пауза. — У таких людей было еще кое-что общее. Они говорили о том, что нужно уметь первым сказать: «Я люблю тебя»; что нужно уметь действовать, когда нет никаких гарантий успеха; о том, как спокойно сидеть и ждать звонка врача после серьезного обследования. Они были готовы вкладываться в отношения, которые могут не сложиться, более того — считали это необходимым условием. Получалось, что уязвимость — не слабость. Это эмоциональный риск, незащищенность, непредсказуемость, и она наполняет наши жизни энергией каждый день. На фоне раздались удивлённые охи зрителей. Выступающая понимающе хмыкнула. — Исследуя эту тему несколько лет, я пришла к выводу, что способность не скрывать свои недостатки и быть честным — это самый точный инструмент для измерения нашего мужества. После этих слов запись оборвалась и Тиа проиграла ее ещё раз. И внезапно осознала, что разговор с Кацураги надо выстраивать совершенно по-другому. Усмехнулась и отправила Самиру сообщение: «Ещё раз спасибо, дорогой. Теперь точно знаю с чего начать. Люблю ещё сильнее. Целую». Выпив минералки, Тиа подышала, как ей и советовали, нашла номер Кацураги в списке контактов и нажала кнопку вызова. Тот ответил после пятого гудка. — Ба, какие люди! — язвительное приветствие не заставило себя ждать. — Вот уж не думал, что ты когда-либо мне позвонишь. — Сама в шоке, если честно, — хохотнула Тиа. — Но жизнь — непредсказуемая штука, как видишь. — Благодаря некоторым она стала предсказуемо невыносимой. — Знаю. Поэтому и звоню. — Если ты наивно полагаешь, что я буду слушать извинения, чтобы ты могла облегчить свой груз вины и потешить самолюбие, то глубоко заблуждаешься. — Я не собираюсь извиняться, Томоюки, даже не надейся. И вину за содеянное я ни капли не чувствую. — Тогда зачем звонишь? — огрызнулся тот. — Рассказать, какая ты умница-разумница и вся в белом? — Нет. Хочу предложить тебе зарыть топор войны и попробовать начать, так сказать, с чистого листа. — Начать что? — Начать рабочие отношения. Собираюсь открывать хедж-фонд, и мне бы не помешал такой опытный и грамотный трейдер, как ты. — Ты открываешь свой хедж-фонд?! — неверяще переспросил Кацураги. — Представляешь? — усмехнулась Тиа. — Предлагаю зарплату по планке альф, полный соцпакет и даже оплачиваемый больничный на время течки. Никакой дискриминации со стороны коллег или инвесторов. Три месяца — испытательный срок. Проявишь себя — останешься на постоянной основе. Карьерный рост и увеличение зарплаты будут зависеть исключительно и только от тебя самого. — Это какая-то шутка? — желчно усмехнулся Кацураги. — Никакой дискриминации, полный соцпакет, зарплата на уровне альф? Ты утопий перечитала, Тиа? Какой банк согласится предоставить тебе ссуду под такой бизнес-план? Да и какие инвесторы рискнут работать с только что образовавшимся хедж-фондом? — Очень правильные вопросы, Томоюки, — невозмутимо парировала Тиа. — Однако отвечу я на них только после того, как ты примешь взвешенное решение — работать со мной или нет. — А что тут «взвешивать», если ты мне ничего не объясняешь? — Хорошо, перефразирую: я готова тебе рассказать о концепции моего фонда, стартовом капитале и инвесторах, а также ответить на все интересующие вопросы, если перед этим ты подумаешь вот о чем, — Тиа специально выдержала небольшую паузу. — Если бы у тебя была возможность поработать в коллективе, в котором тебя ценят и уважают коллеги, а руководство не злоупотребляет своим должностным положением; не орет на тебя в кабинете за малейшую ошибку так громко, что это слышно даже трейдерам на первом этаже; не лишает бонусов и премий в наказание; не третирует перед сослуживцами; не сталкивает с кем-то лбами, вместо того, чтобы мотивировать; помогает, когда что-то не получается, и с пониманием относится к внезапным рабочим сложностям; не подкладывает тебя под нужных инвесторов; не бросает на произвол судьбы в тяжёлые времена; не предает, делая козлом отпущения, а наоборот — защищает и берет на себя ответственность… ты бы отказался? — Нет… — надрывно выдохнул Кацураги. — Поправь меня, если я не права, но мне кажется, что ты совершенно не такой, каким я тебе знала в «Two Sigma Investments». Допускаю, что возможно излишне идеализирую, но ты мне видишься умным, способным и чертовски недооценённый парнем, который не использовал и половину своего потенциала, потому что ему элементарно не давали себя проявить. Да, ты закрывал крупные сделки и входил в тройку, делающих основной доход фонда, тебе отдали моих клиентов, но почему за столько лет не повысили, скажем, до главного трейдера? Почему директор, прости за грубость, ценил тебя только, как постельного мальчика, и не возлагал больше ответственности? Почему не платил столько же, сколько альфам, хотя ты работал наравне? — Потому что мудак, — цыкнул Кацураги и неожиданно признался: — Блин, я ведь сам задавал ему эти вопросы… И, знаешь, что он мне отвечал? — Что ты — омега, — закончила за него мысль Тиа и, похоже, попала прямо в цель: Кацураги начал истерически смеяться. — Вот поэтому в моем фонде будет работать исключительно омеги: хочу утереть нос зазнавшимся альфам и доказать, что мы — не просто чьи-то постельные игрушки; не инкубаторы по производству потомства, ибо так природой заложено; и не самый низкий сорт людей, как принято считать в обществе. Мы тоже умные, способные и целеустремлённые, хватит нас недооценивать! — Ты же понимаешь, что тебя за такое СМИ с говном смешают? — Не только меня — все мое окружение. Но они к этому уже готовы. И будущие инвесторы тоже в курсе, какой резонанс вызовет сотрудничество со мной, и готовы меня поддержать в своеобразной революции. — По-моему я знаю, двоих из них, — усмехнулся Кацураги. — Это Гриммджо Джаггерджак и Улькиорра Шиффер, да? — Ну вот, ни капли не сомневалась, что ты догадаешься. — Но вряд ли они были в восторге от твоего решения предложить мне работу. — Они не были — это факт, — не стала скрывать Тиа. — Однако доверяют мне. И если я утверждаю, что ты хорош, то готовы посмотреть, что из этого получится, и по результатам пересмотреть свое отношение. На том конце повисла напряжённая тишина, а потом Кацураги задал свой излюбленный вопрос: — Вот как ты это делаешь, Тиа? — Делаю что? — Как ты умудряешься настолько очаровывать альф, что они готовы ради тебя рисковать своими деньгами и репутацией? Тиа расхохоталась. — Просто я хороша в многоходовых комбинациях, Томоюки, и никогда не бросаю своих в тяжёлую минуту. — И всё? — И всё, ага. До того, как Гриммджо стал моим парнем, я заработала достаточно, чтобы он убедился в моей эффективности, соответственно, доверял моему чутью, а Улькиорра — близкий друг, которого знаю давно. — Улькиорра Шиффер — твой друг? — обалдел Кацураги. — Ага. И предвосхищая твой следующий вопрос, открою секрет — Халлибел — девичья фамилия моей матери, на самом же деле Дайчи Хосода — мой отец. — Дайчи Хосода, который спикер палаты представителей в парламенте? — Да, он самый. Кацураги пораженно матернулся, а потом закономерно поинтересовался, что дочка видного политика забыла в обыкновенном хедж-фонде? С такими связями, статусом и образованием за границей могла же легко устроиться в министерство финансов, и анализировать рынки ценных бумаг за очень большие деньги. Тиа согласилась: конечно могла бы, но это сразу же поставило бы крест на всем, что ей дорого — независимости, мечте и карьере. — Мой отец спит и видит, как выдать меня замуж за достойного претендента, который помогал бы ему в политической карьере, а меня превратить в домохозяйку и инкубатор по производству внуков, ибо таково мое биологическое предназначение. Я на такое подписываться не собираюсь: хочу сама решать, как, с кем и где мне жить, и чем по жизни заниматься. — Вот именно! Хотят внуков — полные детские дома — усыновляй на здоровье, нахрена нам-то мозг своей идеей-фикс выносить! — внезапно ее поддержал Кацураги. — Я вообще-то хочу пожить в свое удовольствие, а не памперсы менять! — В том-то и дело, — охотно поддакнула Тиа. — Конечно, никто не отменяет благодарности родителям, но мы — не их движимое имущество, которым можно распоряжаться по своему усмотрению — у нас есть свои собственные желания и устремления. — В точку! — довольно хохотнул Кацураги. — Слушай, я и не думал, что с тобой можно так приятно поговорить. Ты не похожа на всех этих напыщенных мажоров и золотую молодежь. — Не похожа, потому что долго прожила в Швеции, где совершенно другой менталитет. Там даже «золотая молодежь» впахивает наравне со всеми, и даже больше — чтобы никто не подумал, что они по протекции куда-либо попали. — Ого! — поразился Кацураги. — То есть в Швеции статус налагает ответственность, а трудоустройство по знакомству или через постель не жалуют? — Именно. Поэтому в Японии меня и бесит кумовство, протекция и фаворитизм, которые весьма популярны. Меня воспринимают не как личность или специалиста своего дела, а как существо, единственное предназначение которого — покорятся альфам. Тьфу! — Прям с языка сняла! — цокнул языком Кацураги. — А если не покоряешься, то или шантаж, или прости-прощай… — Мда… Вот поэтому я и хочу создать фонд, где омегам будет комфортно работать. И никаких заносчивых альф-инвесторов. Хочешь, чтобы мы заработали для тебя деньги — уважай нас. — Хороший подход. — Единственно правильный, по-моему. Но цена за него тоже высокая, скрывать не буду. — В смысле? — Ну… Поначалу на работе тебе может быть некомфортно: всё-таки вокруг будут мои люди, которые в курсе наших прошлых взаимоотношений. Хамить никто не будет, но будут зорко следить. Также твоя личная жизнь — прошлая и нынешняя — тоже будет вывернута наизнанку, когда про нас прознают СМИ. Многое я и моя мама — она согласилась отвечать за рекламу, маркетинг и пиар — отобьем, но грязь полетит во все стороны. Но, как я уже говорила: своих не бросаю, поэтому можешь быть уверен — если ты на моей стороне, то и я — на твоей. — То есть, через все дерьмо пройдем вместе? — усмехнулся Кацураги. — Именно. Но я должна тебя предупредить ещё об одном — никаких неразборчивых половых связей, уж прости, — только серьезные отношения, иначе это ударит по репутации фонда. Однако я готова поспособствовать твоему входу в высшие круги, если хочешь себе богатого парня. — Устроенная личная жизнь, как дополнительный бонус? — не сдержавшись, съязвил Кацураги. — Тебе не кажется, что ты перегибаешь? — Может быть. Но я смотрю на это с другого ракурса — от твоего морального состояния зависит производительность. И, если я могу помочь тебе стать счастливее, чтобы это не влияло на работу, я готова это сделать. Ты достоин нормального отношения, Томоюки. Чтобы тебя любили, уважали, как личность, баловали, заботились и не пытались навязать тот стиль жизни, который тебе не подходит. — Прям по больному режешь, Тиа... — тяжело вздохнул тот. — И где же мы такого идеального-то парня найдем? Это же нереально! — Где-нибудь да найдем. У меня же получилось. — Аргумент, — нехотя согласился Кацураги. — Ладно, сколько времени у меня есть на размышления? — Пару дней тебе хватит? А то у меня уже задание для тебя есть. — Ого, уже и задание? — Да, у меня есть целый проект для тебя. Сложный и масштабный, все как мы оба любим. — А аванс заплатишь, если соглашусь? — Конечно. И помогу утрясти другие организационные вопросы. — Как-то это странно, не находишь? Я ведь не специалист мирового уровня, у меня нет крутого европейского образования, по отношению к тебе я вел себя, как кусок дерьма, а ты все равно готова взять меня такого на работу? — Ага. Нагло хочу закрыть гештальт и очистить карму, — хохотнула Тиа. — Ну и ещё немного самоутвердиться за твой счет: показать бывшим коллегам и директору, как они нас чертовски недооценили. — А ты прям хороша — все мои предпочтения учла, — цокнул языком Кацураги. — Еще ни один работодатель не предлагал настолько безупречные рабочие условия… Поэтому закономерный вопрос — чего конкретно ты от меня ожидаешь? Только честно. — Максимальной отдачи, блестящих результатов, уважительного отношения и безраздельной преданности. Я должна быть уверена, что ты меня не променяешь на более интересное предложение о работе, как только крепко встанешь на ноги. — Хммм… А если я внезапно захочу выйти замуж, стать домохозяйкой и рожать детей — это будет предательством с моей стороны? — шутливо уточнил Кацураги. — Это — не будет. Мне придется смириться с невосполнимой потерей, — хохотнула Тиа. — Поэтому хорошенько подумай, на что ты подписываешься — до замужества придется очень много и тяжело работать. Но скучно не будет, это я тебе обещаю. — Все-все, не соблазняй меня больше, — захохотал Кацураги. — Мне нужно переварить твое щедрое предложение и на холодную голову принять решение — требования у тебя серьезные — преданность, верность, уважительное отношение… Моя стервозная натура протестует, знаешь ли — я не привык быть «хорошим мальчиком». — Понимаю. Но никто же не требует от тебя перестать быть собой — будь стервозным, только целенаправленно — выбивай нам самые лучшие цены, выматывай конкурентов, беси трейдеров из «Two Sigma Investments». Если совсем невмоготу и надо выпустить пар, скажи мне — сходим в специальную комнату побить посуду и поломать мебель, например, — заодно и тимбилдинг. — У тебя есть ответы на все вопросы? — На все нет, — усмехнулась Тиа. — Но Гугл мне в помощь. Нет такой проблемы, которую взрослые умные люди не могли бы решить. Просто надо не бояться о ней сказать. — А вот с этим у меня тоже тяжко, — признался Кацураги. — Могу предложить хорошего психоаналитика, если будет сложно поделиться именно со мной. — Даже так? — Да. Это обычная практика в Европе. Станем побольше, заимеем своего штатного специалиста. Кацураги снова расхохотался. — Ну вот опять соблазняешь! — Оно само, честно, — хмыкнула Тиа. — Просто поделилась планами на будущее. Но ты прав, пора заканчивать и дать тебе спокойно прийти в себя. Я пока ещё в Копенгагене — решаю некоторые вопросы, поэтому могу сразу не ответить. Но можно обмениваться голосовыми сообщениями, если для тебя такой вариант комфортен. — Да, лучше голосовыми. Ну что ж... Было неожиданно приятно с тобой пообщаться, Тиа. И до связи тогда. — Категорически взаимно, Томоюки. Буду ждать твоего решения. Всего тебе наилучшего! — И тебе, хотя, наверное, от меня это звучит подозрительно. — Звучит нормально, Томоюки, — заверила его Тиа. — И спасибо, что всё-таки взял трубку. — Тебе спасибо, что решилась позвонить и предложить начать сначала. Всё, кладу трубку, а то мы так ещё полчаса прощаться будем! — Клади, — хохотнула Тиа и, как только в ухе зазвучали гудки, положила смартфон на скамейку, открыла минералку и жадно присосалась к горлышку: разговор дался ей не так и легко, а ведь ещё один предстоял... Выпив треть, она немного попрыгала — все-таки умудрилась немного подмерзнуть, пока разговаривала с Кацураги, нервно покрутила смарт-браслет и снова взяла телефон в руки. Быстро нашла в последних вызовах нужный номер и решительно нажала на зеленый кружок с белой трубкой. — Привет, Тиа! — радостно захохотали на том конце. — Только подумала о тебе, а ты сразу звонишь... — Привет, мам! Как я вовремя решила встать пораньше, чтобы пообщаться с тобой. Есть минут десять кое-что обсудить? — Конечно, Тиа! Внимательно тебя слушаю. — Мам, я очень надеюсь, что ты сидишь… Если нет, то лучше точно сядь — у меня реально сногсшибательные новости...