\\
Первый подарок Минджи получила через полторы недели, как они с Юхён начали встречаться. В июне. И вообще встречаться начали спонтанно. Юхён как-то завалилась после часа ночи к Минджи на квартиру с бутылкой выдержанного вина и вынудила впустить её. На Юхён был грязный от брызг луж кардиган; она ничуть не стеснялась этого, но жаловалась на постоянный дождь. Минджи, зевая и потирая глаза, спросила только одно: – Ты чего пришла? – Свататься, – посредственно пробубнила Юхён и через секунду широко улыбнулась. Минджи её улыбки не заметила (зрение без линз и очков никудышное), услышала одно слово, пока лезла на столик за очками. Её сонный мозг отреагировал запоздало – Минджи икнула и, в шоке раскрыв глаза, уставилась на Юхён. – Я устала и хочу быть с тобой, – на одном дыхание высказалась Юхён, упрямо смотря вперёд, точнее – в минджину красноватую радужку, скрытую толстыми стеклами. – Давай ты… – обескураженно шепчет Минджи, – разденешься и… – Я могу раздеться, – откликается девушка. – Не в этом смысле! – вот, теперь и Минджи – смущена. – Не нужно с порога такие вещи заявлять. Юхён скуксилась, но послушно сняла ботинки и кардиган. Она поставила бутылку на стеклянный у дивана столик и села, сложив руки на коленях. Такая напряжённая. Взгляд к Минджи поднимает и безмолвно интересуется, что дальше. У Юхён вся Минджи заела в голове, и она, меньше чем за месяц, кардинально на ней помешалась. Юхён недостаточно обычных прогулок по вечернему либо дневному городу: Минджи свободна по вечерам в будни, а по выходным – в первой половине дня. Юхён неосознанно под график девушки подстраивается, положение позволяет. Юхён недостаточно разговоров и кратких касаний пальцев, стукнувшихся ненароком друг об друга. Юхён недостаточно отвечать на вопрос от Шиён: «С кем ты так много времени проводишь?» – простым: «Со знакомой». Юхён недостаточно Минджи. Юхён хочет всю её без остатка. Юхён жуткая собственница. Минджи, в вихре нахлынувшего, сбегает на кухню за бокалами и чтоб остудиться. Перед приходом Юхён снилась она же; снилось, как высокая девушка вжимается пухлыми губами в её, минджины, и посмеивается от переизбытка чувств. Ох, Минджи очень озадачена. Руки даже потряхивает. Для Юхён не необычно – вторгаться, не предупредив, в гости. Для Юхён не необычно – сбивать с толку внезапными словечками и предложениями, как: поплыть по Сене на резиновой лодке и узнать, куда нас это приведёт (Минджи, конечно, отказалась и отругала Юхён, как пятиклассницу), – но это не значит, что Минджи отнесётся спокойно. Юхён замечает пропажу девушки не сразу, а как замечает – тихонько встаёт с мягкого, заваленного подушками дивана и проходит на небольшую кухню. Минджина спина привлекает. Потому Юхён, надеясь, что её не ударят за самодеятельность, – хоть Минджи очень-очень прельщают касания Юхён, – осторожно врезается в девушку, сминая грудью ткань жёлтой, домашней футболки. Минджи вздрагивает, роняет бокал. Звонкий стук разбитого стекла. Старшая жмурится, а Юхён не в планах отпускать. – Не надо вот так уходить, – юхёнов голос глухой и немножко обиженный. И ладони у неё всё такие же цепкие, но нежно проходящие по животу, там остающиеся. – Ты чего с объятиями накинулась, – у Минджи руки так и застряли в воздухе. Она не вырывается – к счастью для Юхён. Причём младшая укрывается в волосах Минджи – светлых, отливающих розовым тоником, – и глубоко дышит. Из-за чего Минджи её тело ощущает вкрадчивей. Всё её тело, даже бёдра, прижимающиеся вплотную. Горячо. Они обе срываются на шёпот. Иногда так проще скрывать волнение. Иногда так проще – остановиться в миге и дорожить каждой секундой. Юхён встревоженно: – Нельзя? – Можно. И облегчённый выдох, щекочущий шею. Минджи боится щекотки, но терпит, чтоб Юхён не пользовалась. Так и случаются истории печатным шрифтом на кремневой бумаге с пронумерованными цифрами. Минджи верит: у них цифр больше тысячи. Желательно перевёрнутая на бок восемь. Юхён сгребает старшую покрепче в руки – они у неё на предплечьях холодные, – вдавливаясь щекой в плечо. В начале лета на улицах Парижа чересчур прохладно. Возможно, это будет юхёнов предлог остаться на ночь. – Ты меня сломаешь, – Минджи звучит, будто вот-вот задохнётся; и ещё – чуть странно, что обнимает именно Юхён. Не ожидалось в её жизни, что та, кого реальней увидеть по телевизору, будет стоять в капроновых носках на кафеле и бережно прижимать к себе. Минджи думала – что Юхён холодная и неприступная? Минджи правда – так думала? – Не сломаю, – твёрдо отвечает. – Тебя очень приятно обнимать. Поэтому точно не сломаю. Юхён мало с кем себя подобно ведёт. Юхён, как зашуганный хищный зверёк, только-только научившийся ходить. Она знает, что такое опасность и боль. Себя от неё остерегает, но ведётся на сладковатый запах, позабыв предосторожности. Нападёт – если увидит угрозу; но к Минджи льнёт, носом найдя гладкую кожу шеи и косточку ключицы. Поддавшись – трогает губами без помады, натыкаясь на тонкие пряди гладких волос. Это вызывает у Минджи мурашки и приглушённый стон. Она пихает Юхён локтем, стыдливо жмурится своей реакции, полноценно теряясь в пространстве. – Знаю, поцелуй был лишним, – Юхён отстраняется и руки убирает; минджин стон вибрирует в строении клеток. – Только не обвиняй в домогательствах. Судебные иски повредят репутации. Минджи громко фыркает. – Ты серьёзно? – она поворачивается к девушке, и их тела вновь соприкасаются. Минджи никогда не замечала так чётко, сколь Юхён худая. Юхён смотрит с непонятливостью. – Ты всегда так делаешь, – продолжает Минджи, но не объясняет «так» – это как? В карих – линзы она вне работы не носит – юхёновых глазах застыл вопрос. Минджи отвечает про себя. Что Юхён – не улавливает атмосферу и ляпнет что-то мимо, часто даже виня себя. Да, Минджи ничего не ответила на их первые, осознанные объятия, но не была же – против. Наверное. Задумываясь, она кашляет в кулак и краснеет. Черт, почему ведёт себя, как дитё неумелое? Минджи двадцать шесть, и нервничать только от того, что Юхён близко и в досягаемости желанного поцелуя, – глупо. Минджи не глупая. Однако во влюблённости к Юхён пропадает. – Можешь пояснить? – несмело спрашивает младшая. Зудят кончики пальцев с тонкими серебряными кольцами. Юхён пару раз дёргает обеими руками, но вовремя говорит «нет», не дозволяя прикоснуться к другой девушке. Просто Минджи как-то враждебно настроена. Но Юхён даже так неосознанно улыбается от её вида. – Ой, блять, – не выдерживает Минджи. Раздражается с ничего. И где вся её прославленная терпеливость. – Иди ты, Юхён. Юхён почти кричит, какого хрена. Не успевает; а после вообще говорить никогда не хочет. Минджи оказывается сильнее. Она хватает ладонями юхёново лицо, хмурится этим своим жестом строгой учительницы, чтоб через один вдох и не успевший выдох притянуть для поцелуя в юхёновы пухлые губы, покусанные и влажные дождём. – Если хочешь начать со мной встречаться, так и скажи, – не унимается Минджи. Дыхание горячее, заспанное; тревожит приоткрытые губы и сердце младшей. Наваливается всем весом на хрупкую Юхён. Однако младшая не пошатнулась, наоборот решительно перехватила за талию. Пошатнулось где-то глубоко и основательно. Точно мраморные колонны эффектом домино рухнули наземь. От поцелуев Минджи возникает зависимость хлеще, чем от героина. Юхён находит секунду меж касаниями, чтоб вставить в своё: – У тебя такой агрессивный способ обучения. В морщинках при минджиной улыбке залегла присущая ей ирония. Она цокает языком, чтоб потом прикусить юхёнов юркий язык. Младшая ойкает, высовывая кончик, а Минджи довольно усмехается. – Только для тебя, – и Минджи, при всех-всех буквах сказанных, не отстранилась от лица Юхён даже на сантиметр. Стало вязко и душно; дыхание Юхён участилось, из глубокого став прерванным. Минджи следом за ней спускается пальцами с лица на талию – забираясь под блузку. Во второй раз стонет, уже в юхёнов рот и уже от касания к юхёновому животу. Юхён чертыхается; тушуется вначале от минджиных рук, отчего старшая словила беспокойство. Но: – Не делай так, умоляю, – глаза у Юхён делаются влажными. – Ты меня в могилу сведёшь своими сладкими стонами. Минджи нечаянно карябает нежную кожу Юхён у рёбер. Такого от других она не слышала. Она многое, видимо, не слышала. Почему-то ей прямо вот сейчас-сейчас срочно понадобилось поменять их с Юхён позиции и смущать знаменитую девочку нарочито откровенными признаниями. И, да, Минджи точно скажет, что юхёновы руки предназначены для секса. – Мне прекратить? – дразнит. Заползает ловкими ладонями пониже, натыкаясь на шов жёстких тёмных джинс, и с полным понимаем своих действия сжимает в ладони юхёновы ягодицы. Юхён закусывает зацелованную губу; и как – можно выглядеть невинной и развязной одновременно? Минджи не знает. Как много Минджи сегодня нет. В этот раз инициатива на стороне Юхён; и если Минджи обожает прерываться, улыбаться и игриво кусаться, то Юхён – жаром дышит, влажно целует, проникая укушенным языком, и пытается вжать тело Минджи к себе ближе некуда. Но увёртывается, напирает – чтоб Минджи не полезла под блузку выше и под джинсы ниже. Минджи чуткая и улавливает, что что-то не так сразу же. Однако отсутствие сексуальной жизни и напряжённая работа вызывают тяжесть внизу живота. Желание – одно. Желает – Юхён. Юхён на желание откликается с небывалой отзывчивостью. Зарывается в распущенные минджины волосы, примыкает к губам, и старшая таит в себе восторг от того, как шикарно Юхён целуется. Они одновременно двигаются в сторону спальни. Натыкаются на дверной косяк, и Юхён ударяется лопаткой. Боль не замечается. Зато вжимающийся нос в бархатистую щёку Минджи – да. Старшая ухитряется расстегнуть юхёнову блузку и бросить девушку на кровать. Зрелище – стоящая над Минджи, сверху вниз проходящая затемнённым взглядом и такая вся расположенная к сексу, что тугой узел натягивается до критичного. Минджи осторожно снимает очки, откладывая на тумбочку сзади, и видит младшую размытым пятном. Находит путь до неё вслепую. Не слишком правильно, что намерение поговорить про отношения привело к восседающей на бёдрах Минджи. Правильно – вспомнить про отношения хотя бы теперь. – Миндж, – выталкивает младшая из горла. Откидывая голову назад, следит за ощущением веса другой девушки на себе. – Мы же будем встречаться? У Юхён, верно, галлюцинации – раз она видит, будто от её тела трещит созданная ранее броня и улетает в затянутое тучами небо. Потеряв любую отгороженность, Юхён сверкает в зрачках ранимостью. Минджи опешила и этого не предвидела. – Будем, – не особо уверенно. – Но для начала – ты остаёшься на ночь. Продолжительный юхёнов стон, когда минджина коленка расположилась между ног, стал красноречивым ответом.\\
Через двое суток Юхён отыскала Минджи сборник сочинений Чехова, ведь Минджи мельком обмолвилась, как давно хочет почитать в оригинале, – но русского не знает; а Юхён полиглотка и временами учила славянские языки. Поделилась она этим, когда, они вымотанные и голые, лежали под тонким одеялом, а Минджи вовсе улеглась на животе и задорно махала ногами, тревожа на себе одеяло, – и оно сползало так соблазняюще, что у Юхён в горле пересыхало. Юхён никогда не перестанет старшей поражаться. Десять минут назад Минджи, вспотевшая и влажная, обплеталась вокруг юхёновой талии ногами, а на спине оставляла следы от ногтей, чтоб теперь мило улыбаться, изредка подлезая к Юхён за ленивым поцелуем, не сменяя выражение лица. Вот только – одинокими (если такие будут) вечерами Юхён определённо будет вспоминать звонкий минджин голос на пике и в очень особенные ночи прощупывать свою шею, в деталях воссоздавая ощущение минджиных сжатых на горле пальцев. Старшая хотела оставить на юхёновой шее несколько засосов, но понимала – нельзя. Зато получилось изучить кропотливо нервными окончаниями. – Твоя татуировка красивая, – в тишине шепчет Минджи севшим голосом. – Спасибо, – Юхён вторит и опускается скулой на подушку. Так удобней видеть Минджи. – Ты моя девушка, – хихикает она, щуря глаза. – Вау, я заграбастала себе модель? – на такое Юхён вновь посмеивается, едва засыпая. – Это не настолько круто. – Мне кажется, наоборот. Прибавляет шарма. – Эй, такое нельзя говорить! – в полудрёме бастует младшая. – Тем более, если ты про красоту, то… – Юхён глаза открывает, – ты бы была любимицей камер. – Думаешь? – задумчиво мычит. – Я не подхожу публичной жизни. «Ты подходишь мне», – не высказывает Юхён. – Тогда можно я буду твоей единственной наблюдательницей? Выискивать красоту в деталях. Минджи успешно смущается. Проводит невесомо по щеке Юхён, удерживая глаза в глаза. – И какая красота в деталях? – Как ты жмуришься от горячего кофе или потягиваешься на диване после составления плана на урок, – Юхён отвечает так быстро, что появляются подозрения – как много и часто она думает про Минджи. – Ещё? – с вызовом говорит старшая. – Как мило ты отвечаешь на смс-ки. Твой профиль. То, когда ты смеёшься, ни о чём не переживая. Ты никогда не отпихиваешь мои объятия и разрешаешь делать всё, причём – не обращаешь внимание, но касаешься в ответ. Ещё… – Всё! Я поняла! – уши у Минджи горят. Состояние, как на небесах. Юхён не хочет вставать, двигаться и думать о сложном. Не хочет и не думает; за стенами двухкомнатной квартиры прячется, и не существует работа, внутренние проблемы, общество. Только Минджи. С опухшими пухлыми губами – особенно Юхён увлеклась родинкой на верхней; минджины хрупкие плечи и эта её золотая цепочка, лежащая на медовой коже, – Юхён запоминает скрупулёзней старьёвщика в лавке чудес. Минджи без шуток хочется скрыть ото всех, целыми днями обнимая и ничего более. Мягко шуршит белая простынь, скомканная и перепачканная возбуждением. Минджи откидывает одеяло на Юхён и любуется аккуратными линиями на её боку, прямо на выступающих рёбрах. Для начала притрагивается левой ладонью, невесомо ведя по написанному. Юхён пробирают мурашки, и она сглатывает. – Свобода, – по слогам выговаривает. – Тебе серьёзно идёт такое слово. Юхён готова поклясться, пусть повстречала Минджи, уже говорящую на французском, её говор рычащих, из-за чего девушка иногда шепелявит, – способен завоевать дюжину сердец. Минджи мурлычет парочку комплиментов сверху и отсчитывает юхёновы рёбра губами. С минджиной спины скользит одеяло, и вот Юхён потеряна – вроде перевидала за жизнь бесчисленное количество фотографий, которые не ложью обозвать искусством, но вот Минджи в красоте никто не превосходит. Старшая прикусывает кожу груди, не оставляя следа, – Юхён томно выдыхает – и следует вниз по телу девушки. Юхён наматывает светлые пряди на пальцы, стараясь отогнать рефлекс: закрыть своё тело, чтоб не смотрели и не рассматривали. Такое поведение отпугнёт Минджи. Юхён этого хочет в последнюю очередь. И вот в этот момент Минджи решает поговорить про литературу; про Оруэлла и Киза, Набокова, Шекспира, Диккенса. Юхён, её слушая, впервые в жизни понимает ванильные фразочки из instagram про любовь. Потому, когда Минджи расхваливала Чехова – Юхён не могла не. Не могла не принести подарок своей девушке, встречая её после школы. Перед этим потратив неделю на освежение памяти; Юхён очень-очень захотела почитать Минджи вслух или наоборот поправлять её в сложных конструкциях. Если Минджи совершит небольшую ошибку и когда на эту ошибку указать – старшая так миловидно дуется, что у Юхён на глазах слёзы наворачиваются от необъятного внутри. Когда Юхён в шутку сказала, что идёт в школу за Минджи, то Шиён сморщилась и попыталась Юхён от такого отговорить. Пожалуй, Юхён нравится рассказывать про Минджи и вводить в недоумение. С помощью очарования и природной способности врать Юхён пропускают в школу. Знает, куда идти. Они с Минджи часто обсуждают её работу, и Юхён часто слушает про минджин класс: как любит обсуждать с детьми книги и как раздражают зазнавшиеся ученики. Минджи негативщину выносит за пределы школы и вываливает на Юхён, а потом Юхён сбавляет градус злобы языком и пальцами. Девушку едва не сбивают мелкие, в половину её роста. Юхён шипит, активно уворачиваясь, и вспоминает, как же она ненавидит школу. Пусть, по сравнению с корейской, во Франции нравилось в разы больше; но Юхён не особо в школу ходила, занята была прослушиваниями и жёсткими диетами. Ходила бы каждый день, будь в учительницах Минджи. Юхён находит минджин класс, заглядывает через стекло в двери, расплываясь в улыбке. Серьёзная и в то же время добродушная; стучит бумагами об поверхность деревянного стола – сегодня была контрольная – и прощается с ученицами и учениками. Минджин строгий костюм навевает отнюдь не приличные мысли, особенно очки на переносице, уже другие. Линзы с утра надевать не хотела. Юхён просто интересно, как много людей в школе из разряда учительского состава и школьников пытаются ухаживать за Минджи, получая отказ? На неё же нереально не смотреть. Захватывает фокус, остальное за расплывается. Минджи ловит юхёнов взгляд, почувствовав нечто новое сбоку. Мельком оборачивается. Не успевает контролировать эмоции и удивляется. Юхён прыскает, отходя от двери. Прижимает книгу двумя руками. В классе начинается копошение, дети спешат домой с последнего урока. Юхён спешит домой с Минджи. Так-так желается обрадовать старшую подарком и ещё сильнее – поцеловать. Из открытой двери выбегает толпа, не обращающая на девушку внимания. Юхён ждёт двадцать три секунды, повторно заглядывая. К учительскому столу робко подходит одна из учениц, и Юхён понимает: придётся потерпеть ещё. – Мадам, – звонкий голос обращается к Минджи. Ребёнок удерживает портфель за лямки, подняв голову. – Да, Изабель? – в ответ дружелюбная улыбка. Юхён пищит в себя. Она не подозревала, что настолько фанатеет по образу Минджи в стенах учебного заведения. Видит её такую – впервые; чтобы и рубашка, чтобы и доска с написанными мелом заголовками (Юхён успевает просканировать минджин почерк), чтобы и минджины манеры общения, совсем иные, что выучила Юхён. Ко всему: «мадам». Юхён нужны привилегии называть Минджи точно так же. Минджи едва нервничает, разбираясь с вопросом Изабель поскорее. Юхён впрямь обожает появляться из ниоткуда и всегда тогда, когда не ждёшь. Младшая в считанных метрах прожигает упрямым взглядом, а Минджи проснулась утром с мыслью, что соскучилась. Когда ученица уходит, поблагодарив и попрощавшись, Минджи выжидает немножко времени и громко выдыхает. – Ты как прошла сюда? – Будто не рада меня видеть, – бормочет Юхён. – Конечно, рада. Но о таком надо предупреждать. Старшая подходит к Юхён, что наоборот не двигается с места. – Что это? – минджин тонкий указательный направлен на юхёнову грудь и на книгу в твёрдом переплёте, название спрятав в складках кремового свитера. – Подарок, – тихо и довольно произносит. – Пришла, чтобы подарок мне вручить? – Минджи каплю переживает, не зайди из коллег сплетница, а то покоя на работе не будет. Юхён же никак не выглядит простой, обычной; она выглядит – запоминающейся. Такая один раз на глаза попадётся и превратится в призрака, мелькающего на улицах. – Да. И встретить ещё пришла. Давай подарок отдам по дороге или дома? Минджи мнётся, и Юхён колит в рёбра. – Вот поэтому надо предупреждать, – тянется руками к сложенным юхёновым, вытащив одну, чтоб книга не упала, и сплетает пальцы успокаивающе. До дрожи каждый раз, когда Минджи делает так. – У меня через десять минут педсовет. Конец года, всё такое. Юхён ненамеренно смыкает губы в полоску, отводя голову. Минджи сжимает пальцы, большим по тыльной стороне проходя. – Расстроилась? – в её голосе тепла столько, что можно растопить вековые ледники. – Немного, – Юхён могла солгать, не беспокоить старшую, но день за днём проходит – и, смотря в её радужки, переполненные чувствами, противно говорить неправду. Минджи усердно думает, нахмурившись. В то время Юхён затаила дыхание, молясь, чтобы её не отправили обратно от Минджи, чтобы не пришлось проводить вечер одной. У Юхён куча знакомых, та же Шиён – определённо отправится с Борой в бар; Юхён легко к ним навязаться, обсудить съёмки и личную жизнь. Но. Это не то. Юхён бы укладывать подбородок на минджино плечо за паршивым ужастиком и перепрыгивать лестничные пролёты по пути в магазин. При этом напоминая, как они познакомились. Юхён бы пожаловаться на лицемерность в её профессии, получая поддержку и поглаживания по голове. Юхён с Минджи становится мягче. Наверное, старшая не замечает, как влияет. Самой Юхён до паники иногда, что с девушкой и трёх месяцев не провели, а она так ей доверяет. – Ладно, – после молчания выдаёт Минджи. Она, отпустив юхёнову руку – Юхён почувствовала холод, – отходит к столу и роется в сумке. – Ладно? – Приготовишь ужин? – Минджи выуживает искомое и звенит ключами, с брелком кролика на. С ними возвращается к младшей, недоуменно моргающей. – Эм?.. – Юхён туда-сюда глазами скачет и никак не поймёт. – Я люблю острую пищу, – весёлым тоном продолжает Минджи, вкладывая ключи в податливые ладони младшей. – Вернусь примерно через четыре часа. Не сожги у меня на кухне ничего, пожалуйста. – Ты хочешь чтобы я пошла к тебе? – догадывается; ключи тёплые, а металл вдавливается в кожу. – Возникнут проблемы? – Да, нет… Просто… – Юхён глубоко вздыхает, – не думала, что ты разрешишь пойти в твой дом без твоего присутствия. Странно. Для Юхён странно. Она временами оставалась одна, когда Минджи выходила в магазин или отлучалась в душ, но чтобы – так. Чтобы просто вложить ключи и сказать готовить еду. Эта минджина непосредственность отнюдь не наивность. Юхён чертовски лестно, что ругающаяся на лестницы однажды Минджи в данную минуту безмятежно улыбается и стоит на расстоянии вдоха. – Ну, денег у тебя и так предостаточно, воровать не будешь, – говорит и хихикает со своей же шутки. – Я приготовлю что-нибудь вкусное, – Юхён засовывает ключи в задний карман и улыбается, не размыкая губ. – Но книгу отдам, когда придёшь. – Договорились. Привычным движением Минджи поправляет очки и, осмотревшись, привстает на носочки (юхёновы каблуки всегда высокие-высокие, Минджи и без этого ниже), вжимаясь прощальным поцелуем. Смазав помаду обеих – чуть-чуть. У Юхён она красная и фруктовая, у Минджи – персиковая и химическая, с отпечатком юхёнова цвета. Но губы влажные. Юхён заталкивает в себе ах и желание закрыть дверь, проталкивая старшую вглубь класса. – Теперь точно станут про меня говорить, – хнычет Минджи, отстранившись. – Не знаю как, но в этой школе и у стен есть глаза. – А я буду про тебя думать, – порывисто шепчет Юхён. Лучшая награда – минджина улыбка. – Если встретишь соседку, скажи, что я заказала стриптиз на дом. А то не поверят, что ты моя девушка, и вызовут полицию. Юхён заливисто смеётся и стукает кулачком Минджи по ключицам.\\
К возвращению старшей Юхён накрывает стол и открывает вино. На пороге она Минджи долго целует, обнимая за плечи. После ужина Юхён всё-таки усаживает Минджи на диван, включает «Дом с паранормальными явлениями» и волнуется, положи Минджи голову на коленки. От Юхён вырывается на середине глупой из фильма шутки: – Мадам Минджи, – и сливается голос с криком на фоне, однако Минджи переворачивается и снизу озаряется на паникующую Юхён. – Мадам? – Минджи изгибает брови. – Ты внезапно стала моей ученицей? – Возможно, – набирается смелости, – я хочу так тебя называть. Иногда. Минджи хмыкает, закусывая нижнюю губу. Юхёнов взгляд ползёт вниз, отчего старшая тотчас возбуждается. – Ты знаешь, – Минджи неосознанно хрипит, стараясь говорить тихо – но её голос заглушает актёров, музыку и спецэффекты, – какая этимология у «мадам»? Юхён её гипнотическому виду поддаётся, опуская голову. Минджи же, упираясь локтем об диван, привстаёт, сантиметр за сантиметром сокращая меж ними расстояние. – Не знаю, – юхёнов шёпот опаляет приоткрытые губы. Волосы же, каштановые и недавно подстриженные, падают на щёки Минджи. Эти выбившиеся пряди старшая заправляет Юхён за ухо, оставляет пальцы на виске и окончательно влюбляет Юхён в себя. – Рассказать? – Минджи прекращает льнуть вверх. Замирает и углядывает во тьме выключенного света и забытого фильма заволочённые дымкой юхёновы глаза. Юхён думает, что где-то когда-то ошиблись, отправив суккуба на землю. Вместо ответа кивает, неспособная говорить. Минджи едва, совсем невесомо, цепляет губами юхёновы жаждущие, тянет улыбку на лицо с оттенком неприличного и чеканит: – Её этимология – госпожа. У Юхён начинает кружиться голова. Во всех интервью её описывают как роковую, таинственную и манящую. Однако Юхён может от одного минджинова запаха пасть к той в ноги. – Тогда, – бархатно и так, как разговаривают выпившие приворотное зелье, – госпожа Минджи? Старшую хватает на одно короткое: – Блять. Минджи впивается в юхёновы губы, прокусывая до крови. Седлает бедра той и напирает, напирает. Юхён сдаётся, впитывая минджин вкус в свою молекулярную структуру. Облизывается, влажнит рот Минджи и стонет от ощущения умелых пальцев в своих волосах. От Юхён требуют снова назвать «госпожой», оттягивая тёмные пряди назад и закусывая шею. Минджи расходится не на шутку. Давит до синяков на боках, целует до сбившегося дыхания. Голос Юхён садится почти сразу же, из-за чего стоны – низкие, хриплые и сводящие с ума. Вот тебе и учительница средних классов. Которая выдрессировала Юхён на вторничную ночь произносить без остановки этимологию мадам. Книгу Юхён отдаёт назавтра, отчего Минджи едва не расплакалась. Поэтому Юхён теперь балует девушку разными вещами и сладким, впервые за долгое время делая для – кого-то, а не для себя.\\
Во время летних каникул Минджи твёрдо заявляет, что они идут по книжным и за теми-самыми-круассанами, которые посоветовала Юбин – учительница математики, по совместительству единственная подруга Минджи. Юхён не сопротивляется, однако бурчит, что обещали на сегодня дождь, а она не хочет намокнуть. – Зря, – ответила на это Минджи, усмехнувшись. Юхён была близка, чтоб подавиться кофе, которое они купили в магазине за углом; Минджи из-за него целуется со вкусом карамели. Перекусив, довольная старшая направилась в книжный и долго-долго оглядывала полки с новинками. А Юхён топталась позади, пробегалась взглядом по классике и комиксам. Пока на неё не напала толпа фанаток. То, что у Юхён есть поклонники – новость. Но то, что эти поклонники подростки – ожидаемо. Юхён нравится её работа, нравится находиться на площадках с камерами и быть центром профессиональных фотографов. Узнать, что её деятельность приносит удовольствие кому-то ещё, немного подозрительно. Юхён не настолько хороша. Возможно, ей бы добавило уверенности знание, что Минджи тайком покупает журналы с Юхён и любуется её фото, но Юхён, к радости старшей, об этом неизвестно. Вот Юхён растерялась, когда её окружили с просьбой дать автограф. Минджи смеялась с озадаченной Юхён, держа стопку книг в цветастой обложке. Фанатки подняли шум, отчего посетители обращали на них взор. Юхён из-за внимания никогда не было неловко, как сейчас. Одними губами Юхён проговорила, смотря умоляюще на Минджи: «спаси», – и начала расписываться девушкам на предоставленных листах. Ещё селфи заставили сделать. Это был первый случай, когда Минджи столкнулась с популярностью Юхён. Раньше она была – эфемерной и существующей, но где-то не здесь. Закрутилось в солнечном сплетении волнение, надоедающее чуть. Минджи и так-то – смотря за в миг собравшейся Юхён, что спокойно поговорила с фанатками, глубже задумалась о них, как о паре. С Юхён никогда не обсуждали важное, не ссорились; несмотря на это делились переживаниями, поддерживали друг друга, чувствуя без слов. Минджи беспокоит ещё, что Юхён неправильно худая и почти не ест. Ни разу не поднимала вопрос. Увидев холод на юхёновом бледном лице, точные движения зажатой в ладони ручки и сдержанную усмешку – внутри перевернулось и стало гадко от своего молчания. Какая Юхён наедине с собой. Откуда взялись причины её перекрещенных на теле рук в попытке уберечься от взгляда Минджи. – Всё в порядке? – Юхён слегка тормошит старшую за плечо. – Да, – вздрогнув, Минджи кивает и полуулыбается. – Тебя отпустили? – Такого ещё не было! – эмоционально выдаёт. – Я не того уровня, чтобы за мной бегали фанатки. А ещё, – Юхён придвигается к Минджи, касаясь губами её уха, – они, скорее всего, уже сфотографировали нас вместе. – Попадёшь в скандал? – также тихо спрашивает Минджи. – Может, поцелуемся для лучшего эффекта? Юхён разрывается между «хочу» и «надо держать репутацию». Пока Юхён решает, Минджи тычет пальцем в юхёнову родинку на носу и идёт к кассе, бросив: – Я пошутила. Париж город маленький, а некоторые родители минджиных учеников уж очень консервативные.\\
К обеду Минджи пожалела, что не послушалась ворчаний Юхён. Хлынул по-летнему тёплый ливень, заполняя просторную улицу запахом мокрой пыли и скошенной травы. Утренние отголоски сладкой выпечки стираются, асфальт темнеет, и над юхёновой макушкой собираются грозы. – Я говорила, – в третий раз надоедает Юхён фразой. – Мы даже зонт не взяли! – Юхён-ни, – невозмутимая Минджи подцепляет младшую под руку, – ты у меня, конечно, сладкая, но не растаешь. «Вот же ж, – в мыслях мямлит Юхён, – не могу на неё злиться». – Мы почти до метро дошли. Надеюсь, книги не промокнут. – А если я заболею? – Юхён отчего-то дуется; но руку не вырывает и стукается плечом об плечо Минджи. – Не ревнуй меня к книгам, – фыркает старшая. – Я не… – возмущается. – Я тебя вылечу, – Минджи её прерывает, – если заболеешь. На таких условиях Юхён согласна. Несмотря на позитивный настрой Минджи, они скоро вымокают. Чёлка Юхён липнет ко лбу, и она её раздражённо убирает. Минджи в кайф. Пусть волосы примялись – у макушки оставшись из-за берета сухими, – а одежда облипает и портится, она вышагивает с наслаждением, греясь об хмурую младшую. Очков на ней нет, оттого видит всё без капель на стекле, оттого едва не напевает под нос мелодию, пока люди вокруг разбегаются в спешке. От яркой молнии и пугающего грома Минджи ойкает, подпрыгивая. Юхён с неё умиляется, в следующую секунду уволакивает под козырёк отеля, спрятавшись. Дождь усиливается чересчур, что кажется, до остановки не дойдут, смоет. – Хочешь переждать? – Минджи не стремится снова на дорогу. На улице было жарко, а дождь прибавляет спасительной прохлады. – Не, вызову такси. Быстрее и удобнее. И вдруг молнией прибьёт, страшно. С неохотой Минджи позволяет, но вновь – случается дежавю. Юхёнов телефон разрядился, а в минджин попала вода. Они обе нервно смеются с совпадения и держат друг друга за руки, у самых кончиков сплетя пальцы. Остаётся только бежать до метро под проливным дождём, шлёпать тканевыми кедами и балетками по лужам и забить на возможную грязь. Юхён тянет на себя Минджи. Рюкзак на спине старшей подпрыгивает, а сама старшая прыгает в юхёновы объятия. Как-то нелепо обнимаются посреди пустой улицы под парижским небом. И тут Юхён, поняв, что без простуды либо без безнадежно мокрых вещей домой они не вернутся, как ребёнок спрашивает: – Почему французский поцелуй назвали французским? У Минджи на мгновение замыкает, и она звонко, закрыв глаза, хохочет. – Потому что во Франции живут романтики? – предполагает. Юхён над этим раздумывает с пять секунд и отрицательно качает головой, брызги с волос летят в стороны, и видно отскакивающие от каштановой макушки капли. Сцена завораживающая. Минджи щурится, смаргивает воду, а то ей не нравится терять из виденья Юхён. Потом, та же Юхён улыбается хитрюще, за влажную талию Минджи к себе придвигая. В момент, когда никому нет дела до чужих, когда дождь смывает силуэты их тел меж домов и магазинов, когда они – две идиотки, не укрывшиеся от дождя, Юхён сияет закрытым серыми облаками солнцем и тянется всем-всем существом к Минджи, не боясь метафорических проблем. Одежда обеих слипается между собой; юхёновы рёбра упираются в рёбра Минджи, и мысль возникает – что, наверное, так описывают ощущение связи с другой. Юхён, перекрикивая шум ливня и грозы: – Мадам, а как целуются при французском поцелуе? Минджи от смеха утыкается в сгиб шеи Юхён, сотрясается грудной клеткой и дышит так, что вжимается в младшую плотнее. Минджи хочет Юхён научить, раз попросили. – На практике ведь запоминается лучше? – говорит на ухо, там же оставив мокрое касание карамельного дыхания. – Лучше всего. – Запомни хорошенько, чтобы позднее повторить, – старшая поднимается с плеча и на носочки. Думает: «Надо попросить перестать носить высокое на свиданиях». Делает – лицом вперёд, смазано и не с первого раза попадая по скользким от дождевой влаги губам. Целует по-французски свою почти-француженку и дышит насыщенным июльским воздухом. Где-то вдалеке визжит клаксон, а Юхён вцепляется в Минджи до побеления костяшек, терпя воющее сердце и улыбаясь.\\
Юхён по выходным игривая. Ей не хватает под цвет волос, как у щеночка, хвостика, чтобы им выпрашивать ласки. С Минджи раскрепощается – и не в смыслах интимных, а чувствах человеческих. Не считает зазорным проявлять любовь; но кое-что – остаётся. Несколько детей из минджиных классов, точнее, их родители, организовали дополнительные занятия, и Минджи согласилась. Потому – составляет учебный план и вопросы для проверочных работ. Юхён приходится занимать себя самой, пока Минджи – в чертовски домашнем виде – на диване у столика щёлкает по клавиатуре ноутбука, чиркая заметки на а-четыре листах. Поправляет очки в толстой оправе, жуёт кончик ручки, голову наклоняет, волосы на палец накручивает. Делает всё, чтобы Юхён скулила. Младшая, горестно простонав, уходит на кухню за чаем. Минджи предпочитает кофе, а Юхён только чай – что купила и принесла сама. Наверное, поселилась у Минджи окончательно. Юхён теперь совсем не нравится собственная квартира, просторная и холодная, одинокая даже. И Минджи отказывается оставаться у неё, говоря, что высоты боится. Обрушения ещё, это же на – пентхаус. Из-за чего Юхён часто не возвращается после работы к ней. Показы мод и съёмки часто проводятся вечером, ночью; а идти к Минджи после пяти утра, усталой и очень хотящей спать, Юхён не решается. Старшая встаёт всегда рано. Потому Юхён её будить не хочет своими приходами. Очередная неурядица – Минджи набивается на юхёнов показ, чтобы за девушкой понаблюдать. А Юхён – отказывает и каждый раз боится, что Минджи заведёт тему «ты меня стесняешься?», ведь видит это по её глазам. Дело в другом. Юхён не хочет своё счастье показывать тем неприятным людям и тому миру и вообще светлую Минджи кому-то показывать. В минджиной жизни должно быть самое хорошее. Всё, может, не так печально, как думает Юхён. Но в горле ком образуется от одного представления. Правда открыта – Юхён стесняется себя. К Минджи она возвращается с кружкой чая, тут же отставляя подальше из-за тошноты. Редко у Юхён получается выпить чего-то сладкого или, может, поесть, но лишь в компании Минджи. В остальное время тягостно в желудке, ещё мерзко-мерзко. Эту смену ауры Минджи почуяла. Подняла на Юхён взгляд и поманила ладонью. – Давай поговорим? – Минджи на вид усталая; снимает очки, встряхнув головой, откладывает ручку и листы, чтобы откинуться на спинку. Юхён скрывает озадаченность, ведь после подобных слов ничего утешающего не следовало. Сквозь опасения послушно присаживается рядом со старшей. Хватает ртом воздух, когда Минджи внезапно падает на колени. Ей полюбилось. Особенно прижиматься к юхёнову животу, прикрывая глаза. – Утомилась, – еле слышно бормочет. – С тобой отдыхаю быстро, но вот вставать никогда не хочу. – Я и не буду прогонять, – Юхён укладывает руку на голову Минджи, массируя, снимая боль. Минджи намеренно мурлычит, как настоящая кошка. Юхён под нос бормочет: «Какая же ты прелесть», вызывая от старшей смешок. – О чём ты поговорить хотела? – осторожно интересуется Юхён. Минджи сначала молчит, собираясь с мыслями. – Про сложную тему. – Вот и легла так, чтобы не смотреть в глаза? – Юхён старается пошутить, но выходит как-то серьёзно и правдиво. – Я всё равно сейчас мало что увижу. В глазах плывёт, да и знаешь, зрение всё падает. Юхён знает, но вместо слов поглаживает по минджиным светлым волосам. Старшая обнимает Юхён за талию, протиснув руки за спиной, и впервые кажется беззащитной. Выпускает с губ судорожный выдох, застрявший в ткани юхёновой футболки, подготавливаясь. У Минджи предчувствие, что Юхён поймёт неправильно и ей сделается больно. – Ты… тебе не нравится, когда я смотрю? – Минджи излагается невнятно и притихше, нехарактерно тушуясь. – Я имею в виду, – тут же исправляется, – на твоё тело. Когда смотрю долго, особенно, когда голая. Тебе противно? Юхён на Минджи сверху вниз озаряется шокировано. Противно? – Нет-нет. Мне совсем не противно. Не думай так, – она ускоряет руку и гладит Минджи суматошно, уже по шее, плечам и лопаткам. Юхён стыдно: заставила свою девушку о таком думать. Минджи же – не загонялась из-за этого? Её же не ранило такое предположение? – И никогда не было, – заверяет более пылко Юхён. – Ты ведь… Смотришь всегда так нежно, что я хочу испытывать на себе такой взгляд чаще. Минджи шмыгает носом и ворочается. Плюхается на спину; глаза у неё красные, а губы дрожат. Юхён вонзается удар в сердце. – Не плачь, ты что… – суетливо хватает минджино погрустневшее лицо в ладони. – Я не плачу, – Минджи усмехается, но сил в этом вполовину меньше. – У меня так бывает от долгой работы. Юхён ей почему-то не верит. Ласково ведёт пальцами по контурам её лица, и Минджи начинает ластиться к касаниям. – Тогда почему? – спрашивает старшая. Изучает сменяющиеся эмоции Юхён. От такой кропотливой внимательности Юхён рискует рассыпаться. У Юхён оставались надежды, что она хорошо притворялась и скрывала эти самые изнутри приходящие навязчивые мысли. Может, кто-то другая – не заметила, но это ведь Минджи. Заботливая, относящаяся с трепетом Минджи. От неё не утаишь, если тебя что-то беспокоит. Они вместе второй месяц, близко-близко находятся друг с другом и не стесняются говорить о том, о чём не принято. Продолжительных отношений с заделом на будущее у Юхён не было. Она вроде – одиночки, но Минджи пришла, и Юхён даже не сомневалась в том, что быть с ней хочет. Так и получилось, что не готовая к нормальным отношениям Юхён влюбилась в самую чудесную Минджи, которая учит открываться и быть принятой. – Просто, – дрожащим голосом отзывается наконец Юхён, – я боюсь тебе не понравиться. Минджи хмурится. Юхён убирает с лица старшей руки, но они же тотчас перехвачены другими ладонями и уложены на грудь. – Мы встречаемся, а ты думаешь – что не нравишься мне? – Минджи не злится, не раздражается и не насмехается. Со всей серьёзностью относится, вопрошающе смотря. Ей разобрать почему нужно. – Да, – неприятно в этом признаваться. Юхён сжимается телом, и её напряжение Минджи чувствует через пальцы. – Боюсь, что ты смотришь и тебе неприятно. Минджи выслушивает молчаливо. Угукает продолжительно, с улыбкой откликаясь: – На самом деле, я нечто такое ожидала. – А? – Это, может, стереотип, но у меня было о моделях представление, как о… Немного травмированных людях. Давление на внешность, знаешь. – Чуть неверно, – Юхён и себе позволяет поднять уголки губ, – но в моём случае правильно. Рассказать Минджи и услышать ответ оказалось менее страшно, чем она надумала. – Работаешь той, чья красота печатается в журналах, а по итогу в ней не уверена? – Минджи кажется спокойной, но у Юхён ладонь на её груди лежит, потому ощущается бешеный стук сердца. Храбрится Юхён ради. – Разные чувства. И стандарты. Такое, – она указывает взглядом вниз, – нравится модельерам и камерам. Но вот тебе… может, нет. Минджи возмущённо эйкает и пихает Юхён локтем. – Не называй себя «такое». Я, блин, от одного твоего вида в обтягивающих штанах завожусь. А она такает. Юхён краснеет и отводит взгляд; напряжение рассеивается, особенно от смеха Минджи – мягкого и родного. Они неловко засматриваются друг другу в глаза на протяжении сонливой тишины. Минджи, кряхтя, встаёт с нагретых коленок и выравнивается с Юхён. Стыдно. Минджи действительно стыдно, что она, замечая изменения в Юхён, как младшая смотрит и как себя ведёт, не вдавалась в подробности, не хотя нарваться на нечто неприятное. Пугает быть чьей-то опорой. Но пьянит быть кем-то любимой. – Не трясись так, всё хорошо, – Минджи поворачивает голову, врезаясь носом в юхёнов. Младшая – как струна натянута, вот-вот лопнет. – Ты очень серьёзно выглядишь. Настораживает же. Закатив глаза, Минджи чмокает Юхён в родинку на переносице. – Будешь привыкать понемногу, – нравоучительно изрекает Минджи, – и отходить от этих строгих мерок в мире моделей. Юхён не успевает вставить своё, как Минджи забрасывает на неё руки и прижимает к своей груди, сама носом утыкаясь в юхёновы волосы. Ещё сильнее слышен стук минджинова сердца. – Мне в тебе всё нравится. И будет нравиться в любом состоянии. Главное, чтобы тебе самой было хорошо. Я буду счастлива, если ты будешь счастлива. – Ладно, – бормочет Юхён. Чтобы не упасть, сама сцепляет вокруг Минджи руки, и они потихоньку сползают на диван. Минджи укладывается на спину, а Юхён агрессивно против размыкать захват. – Ты впрямь чудесная учительница. – Конечно, я да, – Минджи, закрыв глаза и запрокинув голову, пересчитывает, сколько раз Юхён жалась и слегка вздрагивала, раздеваясь. Ей прочно врезается. – Спасибо, что рассказала. Контрольный – Юхён растрогалась, сжимая Минджи до хруста костей. И когда Минджи беспечно бросает: «А тебе добавится уверенности, если я скажу, что иногда мастурбирую на твои фото в журналах?», – у Юхён разболелся живот от продолжительного и смущённого смеха. В самом конце, затихнув, Минджи шелестит не особо решительно: «У тебя же… нет типо анорексии?». Юхён заверяет, что нет, а Минджи облегчённо выдыхает. Хочется, чтобы Юхён была здоровой и чтобы почаще улыбалась. Разъяснили тревожащее и пошли допивать оставшееся вино и доедать острую лапшу. Когда же Юхён критично осматривает себя в минджино во весь рост зеркало, стоя в нижнем белье, хозяйка квартиры появляется сзади и обнимает со спины. Шепчет на ухо комплименты и впервые говорит, что любит. Юхён ей самозабвенно верит и позволяет видеть в отражении худощавость и болезненную бледность, ставшую вечным спутником, что даже летнее солнце (Минджи) и пляжи не помогают. Зато Минджи пробегает кончиками пальцев по татуировке, линии живота и с нажимом по ягодицам – что Юхён, ужасно краснея и задыхаясь, дозволяет. Минджи, как лисица, строит хитрые рожицы и кладёт подбородок на плечо. В ней Юхён читает обожание; в то время Минджи читает в Юхён: «свобода». На их три месяца Юхён дарит Минджи примерно такие же, как сломанные в мае, туфли. Минджи старомодна: дарит свитер, потому что у Юхён вся одежда на выход открытая и легко продувается. В этом свитере, надетом поверх глянцевого топика, Юхён идёт знакомиться с подругой Минджи после съёмки и отвечает на кучу смущающих вопросов. Юбин, узнав про юхёнову работу, загуглила её имя и неделю подходила к Минджи, перед лицом выставляя ну очень возбуждающее фото. Градус повышали дети, называющие Минджи, как и всегда, принятым: «мадам», но из-за Юхён стрелка поменялась и Минджи едва не смеётся истерично со всего. Потому после работы, вместо еды и отдыха за серией нового сериала в ручках Юхён, Минджи Юхён опрокидывает на кровать и окончательно тратит силы. К августу едва не каждый вечер выходят на берег Сены, где Минджи вслух читает стихи и прозу, а Юхён исправляет её немного неверный английский, итальянский и китайский. Остальное выверенное шагами время – заслушивается. Замолкнув, Минджи тормошит Юхён, вынуждая вспомнить хоть что-то из произведений Чехова или Блока, обязательно в оригинале. С ней у Юхён культурное просвещение. Или, как говорит Минджи: «Тренируешь язык, уча языки. Он же у тебя ловкий… Определённо из-за этого». И когда Юхён оставляет телефон в гримёрке экраном вверх и ей звонит «госпожа», Шиён смотрит на девушку со смесью удивления и издёвки. Юхён проиграла Минджи спор по пьяне, вот заставили. Но как будто Юхён в трезвом виде отказать Минджи сможет. Эти наполненные жизнью будни, выходные, сошли со страниц книги под перевёрнутой цифрой восемь. Под раскрытым нараспашку окном знойного лета Минджи в тысячный раз пересчитывает губами юхёновы рёбра. Как ритуал, как обязательно-сделать-иначе-не-усну. Юхён хохочет приглушённо, прикусывает губу и уже не хочет сбежать, прикрываясь. Но от голодного минджинова взгляда иногда правда в горячую воду бросает; в горячей, чем та, в которой они сидели после ливня, кожа об кожу касаясь. От Минджи вырывает откровенным шёпотом, что иногда: – Ты будто ненастоящая. Юхён удивляется и приподнимает Минджи к себе за подбородок. – Скоро растворюсь в воздухе? – Нет, – ровно, но порывисто, схватившись за юхёново бедро. – Слишком ты прекрасная, чтобы быть реальной. Такая Юхён – что по воскресеньям целует в щёку, прежде чем встать и сварить исключительно для Минджи сладкий кофе; Юхён – таскающая Минджи во время обеда в школу круассаны с шоколадом; Юхён – пообещавшая Минджи щенка, потому что та захотела. Юхён – принадлежащая только Минджи. Даже немного несправедливо. Однако Минджи такой несправедливости рада. – То стонет, то смущает комплиментами, – Юхён прикрывает глаза рукой, – и кто тут ещё прекрасная. – Обязательно везде про мои стоны говорить? – А как про них не говорить, – мямлит. – Но в любом случае, – Юхён не даёт Минджи начать возмущаться; ну, любит она минджины стоны, что поделать. И Минджи любит, тут ничего делать не надо. – Я существую не только за экраном телефона. Только для тебя. Минджи ласково усмехается – гляньте-ка, кто повторил минджину фразу. – Может, нам сделать парные татуировки? – внезапно выдаёт идею; Юхён только снимет с себя верхнюю одежду, Минджи льнёт к тату и обязательно трогает. Вот сейчас – смотрит и водит по буквам. – Тебя с таким в школу пустят? – Должны. Главное, чтобы не на лбу. С этим обещанием на губах Минджи засыпает, Юхён, с полчаса полюбовавшись старшей, следует примеру – кутается в одеяле, в старшей и в своих мечтах. На завтра запланирован поход на сеанс немого кино; и снова обещали дождь.fin.