Восемь «почему»

      Сжимая тонкими пальцами дверную ручку, она не удержалась и переглянулась через плечо. Шаги были тихими, если бы она не вслушивалась, то вряд ли бы обратила на них внимание. Словно почувствовав её взволнованный взгляд, Норман тоже обернулся. На его губах была всё та же ободряющая улыбка, а в прищуренном взгляде серых глаз мелькнула искра покровительства.       Выдавив из себя улыбку, Эллисон молча благодарно кивнула, хотя ранее уже поблагодарила его за то, что он вывел её из запутанных коридоров студии к кабинету Дрю, и решительно открыла дверь, не дав себе времени на раздумья.       До этого момента они оба знали друг друга лишь понаслышке. По крайней мере, Эллисон точно ещё ни разу не сталкивалась с ним в музыкальном отделе. Но сейчас только он оказался рядом, чтобы помочь ей. И один вопрос, никак не связанный с недавним скандалом и озвучкой Поющих Ангелов, не давал ей покоя:       «Почему же ты решил мне помочь, Норман Полк?»       Она так и не уволилась. Слова Нормана возымели эффект и нашли отклик в душе Эллисон, поэтому, вместо того, чтобы подать заявление об уходе, она нашла цель своего визита к директору студии в том, чтобы узнать о причинах такой замены.       После того дня она начала общаться с Норманом. Киномеханик оказался на редкость интересным собеседником и не менее интересной личностью, пусть и юмор у него порой бывал слишком... Необычным. Но не сказать, чтобы это отпугивало Эллисон — ведь она знала, что на самом деле Норман очень даже отзывчивый человек.       И, сидя в будке киномеханика после успешной записи, девушка с удовольствием находилась в компании Нормана. Он не был против — Эллисон была не такой уж и шумной, но достаточно смышлёной девушкой. Прекрасная компания, когда хотелось немного отдохнуть от шумного общества Уолли. — А ты ему явно нравишься, — как-то раз заметил уже упомянутый уборщик, — Если бы он не хотел с тобой разговаривать, то ты не смогла бы его находить в студии ни за что в жизни.       Эллисон тогда подняла на Уолли удивлённый взгляд, но не смогла удержать польщённой улыбки — как она уже знала по слухам, Норман мало кого пускал в свой круг общения. Лишь некий Генри Штейн из далёкого первого состава сотрудников и, к всеобщему удивлению, болтливый и шумный Уолли Френкс. Видимо, даже Норман нуждался в неком противовесе, чтобы окончательно не затеряться в каком-то пыльном тёмном углу.       «Почему мы тянемся друг к другу?»       Эллисон чувствовала это, но не могла объяснить и дать ответ на свой вопрос. Она частенько копалась в себе, в своих чувствах и мотивах. И даже это не помогало ей полностью разобраться в ситуации, что только прибавляло их взаимоотношениям некой таинственности.       Конечно, у них обоих было немало других знакомых в студии. Были более-менее сложившиеся компании вне стен рабочего места. К примеру, Эллисон неплохо общалась с Томасом Коннором, к которому многие относились с осторожностью. А Норман неплохо общался с двумя механиками из БендиЛенда — правда, как подозревала Эллисон, это нужно было ещё чтобы иметь доступ ко многим закрытым для других помещениям склада.       После таких мыслей она сама невольно задавалась вопросом — а что, если он и с ней общается ради какой-то выгоды? Но очень быстро Пендл прогоняла их прочь — нет, никакой особой выгоды, чтобы тратить так много времени на неё, их дружба ему не приносит.       Они действительно тянулись друг к другу. Она приходила к нему, порой неся с собой угощение в виде домашнего печенья, он же всегда ей был помочь, в чём бы не заключалась его помощь — даже если это были поиски ключей от квартиры. — А когда я потерял ключи, то ты мне не бежал помогать. А мне тогда Лоуренс чуть не срезал зарплату за это, потому что вынюхал, козёл, — обиженно заявил Уолли, узнав на следующий день про эту историю. Однако, быстро сменив гнев на милость, паренёк отмахнулся от них обоих, — Ладно уж, голубки, мы все уже всё поняли.       От такого на лице Эллисон вспыхнул румянец, который она поспешила скрыть, отвернувшись. Норман тогда лишь пожал плечами, добродушно улыбаясь. — Я не мог оставить прекрасную даму в беде.       Комплименты из уст Нормана имели особое значение для Эллисон уже тогда. Как и её забота для Нормана. Они просто шли навстречу друг другу, не особо задумываясь об этом, словно это что-то естественное и нечто само собой разумеющееся.       Наверняка именно из-за этого их отношения уже набрали нужную высоту уже спустя пару месяцев       «Почему мы так близки, хотя никогда не давали друг другу никаких клятв и громких обещаний?»       Не изменяя своей привычке разбирать по полочкам сложные чувства, Эллисон крайне осторожно подходила к этому вопросу. Она чувствовала, что тот очень многое значит для неё. И не только для неё — Норман, пусть далеко не всегда подаёт вид, но тоже явно к ней что-то да испытывает. Они оба это знали на интуитивном уровне, и никакие громкие слова им были не нужны — их счастье было в тишине и полном взаимопонимании.       И это порождало только больше слухов. Они и так гуляли по студии с первого месяца работы Эллисон в студии, очень сильно подкашивая её авторитет, но сейчас... Сейчас их пусть и было больше, но они хотя бы стали приличней и никак не связаны с Дрю. Когда кто-то запускал очередной слух в среду работников и тот доходил до ушей Эллисон (а чаще всего таким «рупором» выступал Уолли с языком без костей), та лишь морщилась и качала головой. И почему о своей «тайной помолвке» с Норманом она узнаёт чуть ли не в последнюю очередь?       Норману было куда проще в этом плане — он к слухам вокруг собственной персоны привык уже давно. Но, понимая необходимость своих действий, он успокаивал Эллисон, переводя всю ситуацию в крайне забавную или поучительную историю, что в итоге вызывало на погрустневшем лице девушки искреннюю улыбку.       «Почему я так хочу улыбаться, только завидев Нормана?»       Больше всего Норману нравился её смех. Тихий смех, настолько прозрачный, что нет сомнений в том, что он не наигранный. Эллисон часто улыбалась и смеялась, и каждые смех и улыбку, которую он вызвал, Норман считал своей личной победой, сближающей их.       Эллисон же просто была счастлива, находясь рядом с ним. И улыбка расцветала на её губах, стоило ей встретиться взглядом со ставшими такими родными серыми глазами. Его цепкий взгляд, который вначале пугал, сейчас радовал её — ведь Норман следит за ней, с ней ничего плохого не может случиться.       А когда он её обнимал, она и вовсе чувствовала себя как за каменной стеной. Правда, на такие жесты Норман не был особо щедр, поэтому такие моменты Эллисон надёжно берегла в своём сердце и памяти.       Особенно тот первый раз — в музыкальном отделе никого не было. Накинув на плечи пальто, она сидела в музыкальном зале, дожидаясь возвращения Нормана. Тот, как всегда, подошёл бесшумно — о его присутствии она узнала только тогда, когда мужчина снял с зазевавшейся Эллисон пальто. Обернувшись и убедившись, что это никто иной, как Норман, она приветственно улыбнулась и встала, уже начав говорить про то, что начала за него беспокоиться.       С молчаливого её согласия, Норман помог ей надеть пальто, а затем, заглянув в такие родные глаза, крепко обнял, немного приподняв. На миг от неожиданности сердце пропустило удар, а затем начало биться в ускоренном темпе — он чувствовал её сердцебиение даже сквозь их одежду. И точно также он почувствовал, когда его осторожно обняли в ответ. Она не была против его объятий.       «Почему я не хочу тебя останавливать?»       Она ведь могла в любой момент одним отталкивающим жестом прекратить их сближение. Но она не хотела. Вместо этого, Эллисон сама стремилась к нему, позволяя ему повышать планку. В какой-то момент она осознала, что если она подтвердит пару слухов о них, то скажет этим лишь чистую правду. Но такой роскоши для сплетников она не собиралась давать.       Просто ей не хотелось, чтобы все, кому не лень, совали в её личную жизнь свои носы. Да, они с Норманом даже успели поцеловаться, когда этого никто не видел в темноте в пустом музыкальном зале (и значительно позже, чем появился про это слух), но кому должно быть до этого дело? Захочет — она и поссорится с ним вмиг, и злопамятный киномеханик больше не станет маячить на горизонте. Но делать этого и даже углубляться в раздумья по этому поводу она не собиралась.       «Почему даже чтение книг вместе имеет особую атмосферу?»       Вместо ссор они стали всё больше проводить времени вместе — походы друг к другу в гости в выходные стали чем-то естественным, и если бы кто-то решился остаться у другого на ночь, то не получил бы отказа. Как два книголюба, они успели изучить домашние библиотеки друг друга, а также вместе найти и прочитать несколько недурных романов.       Когда у них обоих был завтра свободный день, они оставались у одного дома и, удобно устроившись на диване, вместе читали книгу — благо, скорость чтения Эллисон не так уж и сильно уступала Норману. А в том, чтобы уютно устроиться, им очень даже помогала их разнице в росте — с тем, чтобы пристроиться рядом, у миниатюрной Эллисон никогда не возникало проблем. К тому же, часто она приносила с собой своё фирменное домашнее печенье, что только прибавляло уюта.       А сами эмоции, когда они читали... После каждой прочитанной главы они обменивались впечатлениями — и только лучше узнавали друг друга, хотя казалось, что они уже полностью друг другу раскрылись. Как-то раз Эллисон поцеловала Нормана в щеку, крепко обняв, а затем тихо произнесла: — Ты загадка, Норман. Загадка, которую я очень хочу разгадать.       Тот снисходительно улыбнулся и в ответ чмокнул её в лоб. — Когда-нибудь у тебя это обязательно получится, я уверен. И ты единственная, кому я доверю этот секрет.       Но ничто не вечно, так ведь?       «Почему ты дал застать себя врасплох?»       Глотая слёзы, Эллисон не могла найти в себе сил, чтобы оправиться от такого тяжёлого удара. Она не могла уверовать в то, что осторожный киномеханик погиб под чернилами — но и поверить в то, что он, всё бросив, просто сбежал, не могла.       Факт того, что его тело так и не нашли на четырнадцатом уровне после откачки бо́льшей части чернил, только больше всё запутывал.       Не найдя в себе сил, Эллисон уволилась с тугим комком в горле и тяжёлым камнем на сердце — ведь Норман когда-то давно отговаривал её уходить с роли. Но она просто не могла в себе найти сил и решимости, чтобы работать там, где всё напоминало об её утрате.       Просто Эллисон не знала, что в свете недавно обнаруженных Норманом фактов, тот сам собирался начать её уговаривать уйти из студии. Он хотел этим заняться сразу после того, как только разберётся с пропажей сотрудников — жаль, что не успел и сам пополнил их число. А кроме Эллисон и Уолли никто и не заметил пропажу.       На душе скребли кошки, когда она собирала свои вещи и покидала Нью-Йорк, возвращаясь на родное ранчо к родителям — ей нужно залечить глубокие душевные раны.       Она и подумать не могла, что ещё вернётся не только в большой шумный город, но и в «Студию Джоуи Дрю». ———       Повернув голову к чернильному монстру, она его внимательно рассматривала — раньше ей не приходилось видеть его так близко. В прочем, тот тоже рассматривал её, разве что предусмотрительно пытался не светить в глаза своим ярким лучом лишний раз. — Значит, мы теперь будем выживать вместе? — тихо подала она голос, протягивая тонкую руку в чернилах, — Мир?       Её тонкую ладонь мягко, можно даже сказать, неуверенно, пожала его ладонь. Из динамика на груди послышалось неразборчивое довольное шипение. А на её губах появилась слабая улыбка. — Значит, найдём вместе путь отсюда! Пусть надежда никогда не покинет нас.       Он согласно кивнул и осторожно погладил её по чернильно-чёрным волосам, что были взяты в высокий хвост, избегая прикосновений к сломанным рогам. Она же и не думала отстраняться.       «Почему я чувствую, словно знаю тебя всю жизнь, Киномеханик?»