***
— И вновь поприветствую вас. Как прошли ваши выходные? Вы начали выполнять небольшие задания, что посоветовала вам? Умиротворяющий голос женщины убаюкивал и даровал некую защиту от скопления людей, от общества которых Бер с радостью изолировалась за стеной собственной комнаты. Но нет, она продолжала посещать эти собрания и заставляла верить родителей, что ей, конечно, становится лучше, когда выслушает очередную историю о потере. Конечно, она не из-за этого звонит отцу лишь через полчаса после его окончания, чтобы он смог забрать её. И именно от радости соприкосновения с чужими трагедиями сидела в пустом и душном помещении, пытаясь представить чувства каждого, с чьей судьбой ей довелось познакомиться. И вновь кабинет наполнился многочисленными голосами, в каждом из которых скрыты различные эмоции: тревога, страх, непонимание. Кто-то рассказывал с тихой радостью, ведь ему и правда помогли беседы с кучкой людей, которые не знали что говорить, что делать. Просто существовали под добрым взглядом миссис Гейтинг — женщины, что приютила каждого из них под своё крыло. Бернадетт верит ей, что когда-нибудь почти все снова будут искренне улыбаться и делиться с их милой Молли моментами, в которых будет лишь радость. И никакой трагедии. Только в себя она так и не верит. Кажется ей, что все, включая миссис Гейтинг, тоже не думают о её моральном воскрешении, просто даже сейчас перестали замечать тень, что всегда скрывает под своей необъятной черной толстовкой кровоточащее сердце и глаза, что потеряли блеск. Просто оболочка с дефолтным набором действий, потерявшая настоящие эмоции. Но зато за дверями собственной светлой комнаты она позволяла собственным страхам взять вверх. Сворачиваясь клубочком на кровати, ей хотелось наконец подпустить к себе родителей, что вновь обняли, вновь не боялись её маленьких демонов, которых она прячет в потаённых уголках души своей. Но нет, девочка, ты выбрала путь этот, теперь страдай одна, не вмешивай никого, они не заслужили этого. Вот и оставалось ей чувствовать горячую слезу, что скатывалась по холодной коже, и присутствие чего-то эфемерного и далекого, что наблюдало за её метаниями. На, смотри, её не жаль, только пусть, пожалуйста, поможет ей выбраться из этого дерьма, в которое она сама себя подтолкнула. — Луна, дорогая, я рада, что ты смогла преодолеть этот барьер между тобой и твоей семьей. Потеря близкого человека объединяет всех здесь присутствующих, и мы надеемся, что ты проживешь долгую и счастливую жизнь. Голос миссис Гейтинг вывел Бер из собственных мыслей, а взгляд сфокусировался на хрупкой фигуре девушки, на лице которой играла тёплая улыбка. Редкое явление для этого места, но при этом столь ценное. Она помнила Луну: девушка, даже нет, совсем ещё девочка, что потеряла резко и внезапно маму. Помнила, как безмолвно выслушивала её рассказы о беззаботных временах, проведённых вместе всей семьей. Помнила, как пыталась сказать, что всё наладиться, искренне веря в хороший конец в истории собеседницы. Как бы тяжело не было, но она прошла предназначенный ей тернистый путь, и теперь вновь она свободна от оков, тянущих её ко дну. Осталась лишь печаль на глубине её зелёных глаз. Проводив взглядом удаляющийся силуэт девушки, взгляд Бернадетт остановился на незнакомом ей мужчине: непривычный глазу сероватый оттенок кожи, уставшее лицо и ярко-зелёные глаза, которые будто горят изнутри ярким огоньком. А на безымянном пальце его поблёскивало обручальное кольцо. Он с неким спокойствием сидел и также рассматривал новый коллектив, а до Бер долетают обрывки фраз миссис Гейтинг: «…Райан Заиди… молодой искусствовед, стремящийся приобщить юные дарования к истокам прекрасного… его жена впала в кому». Словно приговор, и в глазах его потух огонек, словно он представлял, что всё хорошо, и его любимая просто ждёт его дома. Но всё же он обладает нечто великим и ценным, чего его окружающие, в том числе и Бернадетт, лишись: надеждой. У него есть возможность верить, что завтра, послезавтра, через месяц, без разницы, но его близкий человек вновь вернётся к нему.***
И спустя время голоса начинают постепенно утихать, и Бер осталась одна, чтобы вновь разобраться в мыслях. Но, кроме печальных историй окружающих людей, в девушке проснулся интерес к личности Райана Заиди. Ей хочется не просто забрать его боль себе, ей хочется узнать о нём побольше, понять, кто скрывается за столь спокойной маской. И вот она взяла ключи, попутно набирая сообщение папе, заперла комнату и пошла к выходу. Этот человек словно вдохнул в неё чуточку сил. И она искренне благодарна этому незнакомцу. Но вдруг она услышала сильный удар, а через мгновение звук разбившегося стекла. И тихие-тихие всхлипы. Она подошла к уборной и увидела совсем иного человека, чем тот, который был буквально десять минут назад. Этот Райан разбитый, подобно тому зеркалу, и не в силах себя вновь собрать. Но почему вы боитесь показать себя настоящим? Зачем эта мнимая уверенность, где общий приговор для всех: отчаяние. Бернадетт тихо зашла и положила руку на плечо мужчины, но тот даже не шелохнулся. Продолжил смотреть в одну точку, обхватив при этом здоровой рукой покалеченную от удара. А по лицу его продолжили катиться слёзы. Тишина между ними становилась практически ощутимой, когда Райан тихо проговорил: — Почему ты не дождалась меня тогда?.. Этот вопрос в пустоту был пропитан грустью, которая сочилась буквально из его разбитых костяшек и раненного сердца. И Бер лишь сильнее сжала плечо мужчины, чтобы попытаться его привести в чувство, но понимает, что не успеет: папа за ней уже приехал. — Мистер… Может, вам помочь? И Райан наконец-таки направил на неё свой взгляд, туман в котором рассеялся, оставив лишь ту мнимую уверенность, с которой сюда он и пришёл. Но он быстро отвернулся, встал, схватил своё пальто, быстро проговорив: «нет, не нужно, спасибо», и растворился во мраке коридора. Пройдет много времени, но в памяти Бернадетт образ Райана останется далекой мерцающей звездой, которая постепенно её вывела из собственного лабиринта, в котором она заплутала. А сейчас она тихо шагает к папе, обнимает его и шепчет: — Всё проходит. Постепенно, как бы сложно не было.