и весь мир будет на нашей стороне

Адора помнит, как ее привезли в первый раз — годовалую, плачущую навзрыд, ещё не понимающую, что происходит, где она находится и кто все эти люди. Адоре тогда было три, Катре — недавно стукнул год. Девушка не сводила с неё глаз, удивленно наблюдая за новоприбывшей. Она тоже не понимала, зачем Катру сюда привезли. Они с матерью жили в небольшой частной лаборатории, в тысячах километрах от города и цивилизации в целом. Шедоу не была ей родной мамой — она взяла девочку из детского дома, когда той было меньше года, увезла с собой в лабораторию и воспитала вдали от людей. Блондинка подружилась со своим одиночеством, не имея возможности общаться с кем-либо другим и всего раз в год-два видя Катру на операциях, и то в бессознательном состоянии. Она не спрашивала Шедоу, почему они здесь одни, кто такая Катра (и как ее зовут) и из-за чего Адоре не разрешалось покидать лабораторию, как и общаться с людьми. Не спрашивала, потому что знала, что ответов не получит. А вот Катра спрашивала. Осознание пришло не сразу — несколько лет девочка не понимала, где и с кем находится, часто плакала и кричала, звала родителей. Она жила одна в небольшой комнате с кроватью, столом и стеллажом с книгами. Поначалу с ней много времени проводила Шедоу — женщина в маске, скрывающей лицо, которая называла себя опекуншей Катры. Раз в неделю Шедоу отводила девочку в соседнюю комнату — просторную и белую, с кроватью и мониторами. Что с ней там происходило, та не помнила — наркоз быстро усыплял, и просыпалась она уже в своей комнате. Тогда девочка стала спрашивать. Шедоу на вопросы не отвечала, повторяя лишь одно: «все так, как должно быть». Но повзрослевшую Катру этот ответ больше не устраивал. Она читала книги, внимательнее рассматривала мониторы, стараясь понять смысл сведений, указанных на них, запоминала данные и записывала в блокнот, который прятала между книгами. Единственное, что девушке удалось понять — здесь она испытуемая. *** Адору она видела всего три раза, Адора ее — около десяти. У Катры с самого детства был забавный хвост, а вскоре прорезались и небольшие треугольные ушки. Девушка быстро росла, и со временем блондинка перестала узнавать в ней ребёнка — ее взгляд становился более осознанным, серьёзным, уши стояли востро, а хвост ходуном ходил из стороны в сторону. Катра взрослела, и Адора восхищалась ей все больше. *** Они столкнулись в коридоре совершенно случайно — Адора часто бродила по лаборатории вечерами, думая о чём-то, а Катре удалось вскрыть замок на двери своей комнаты отросшим когтем. Они застыли друг напротив друга, напряжённо вглядываясь в черты лица другой и не произнося ни звука. Когда тишину разрезало эхо неторопливых шагов, блондинка резко подалась вперёд, хватая брюнетку за запястье и вбегая в комнату той, быстро запирая дверь. Облегченно выдохнув, Адора повернулась к девушке. — Привет. Катра удивленно моргнула, все так же настороженно смотря на собеседницу и невольно прикасаясь к своему запястью. — Меня зовут Адора, — блондинка, помедлив, протянула руку. — Катра, — негромко ответила девушка, слегка пожимая ладонь и постепенно расслабляясь. Звуки шагов в коридоре утихли, и девушки продолжили разговор. Диалог выходил неловким, — обеим было непривычно так долго разговаривать с кем-то — но через некоторое время они разместились на кровати Катры, внимательно слушая рассказы друг друга, задавая вопросы и отвечая на них. Такие вечера стали традицией. Шедоу ни разу их не поймала — быть может, она была уверенной в своей дочери, и поэтому нечасто проверяла ее комнату перед отбоем, но Катру она навещала. И после этого ночного визита приходила Адора. Подружиться было нелегко — они не знали, насколько могут довериться друг другу, но с каждым разговором их связь укреплялась. Девушки поняли лишь одно — они вдвоем против всего мира, держаться нужно вместе. В один день блондинка пришла не с пустыми руками — ей удалось выпросить у Шедоу немного печенья под предлогом месячных и желания сладкого. — Сколько тебе лет? — спросила Катра, когда Адора устроилась на кровати той. — Восемнадцать, — ответила блондинка, — а тебе? — Не знаю, — брюнетка пожала плечами. — Наверное, лет семнадцать. — Тебе был год, когда тебя привезли, — Адора задумалась, считая. — Выходит, сейчас тебе должно быть шестнадцать, ты почти угадала. Давай сегодня будет твой день рождения? Девушка указала на печенье. — Есть, с чем отпраздновать. Катра кивнула, улыбаясь и беря сладость в руки. — Тогда с днём рождения тебя, Катра. Адора потянулась и поцеловала девушку в щеку — почти невесомо — и медленно отстранилась, с довольной улыбкой наблюдая за расцветающим румянцем на щеках той. *** Когда после очередной операции Шедоу победно вскрикнула, на радостях оглашая ее причину, Катра наконец стала понимать происходящее. Постоянный рентген, взятие крови, шерсти с хвоста и ушей, известная информация, впопыхах записанная в блокнот — все пазлы собирались воедино. — Выходит, у обычных детей не должно быть шерсти и всего прилегающего, — подытожила Катра, держа в руках раскрытый блокнот и чувствуя на себе взгляд Адоры. — Я — неправильная? Поэтому она держит меня здесь? — Ты вовсе не «неправильная»! — воскликнула блондинка, ладонями обхватывая лицо девушки и поворачивая его к себе. — Ты — особенная, Катра. Во всех смыслах. Шумно втянув воздух, брюнетка затаила дыхание, ощущая близость Адоры. Помедлив всего секунду, она не смогла сдержаться. Потянувшись вперёд, девушка дала той возможность отстраниться, не настаивая, но блондинка только охотно подалась навстречу, неловко касаясь чужих губ своими. Они целовались медленно, невинно, изучая друг друга. Ощущения были совершенно новыми, и обе хотели продлить момент, но нехватка воздуха дала о себе знать. Не спеша отстранившись, они соприкоснулись лбами, улыбаясь и давая себе отдышаться. — Если твоё предложение верно, — негромко начала блондинка, — то Шедоу ищет причину мутации, и, кто знает, на что она пойдёт ради достижения своей цели. Адора пристально посмотрела в глаза Катры, шумно сглатывая. — Нужно выбираться отсюда. *** На следующий вечер Катры в комнате не оказалось. Кровать, идеально заправленная, пустовала, блокнот на его привычном месте — между книг — тоже не нашёлся. Ужасная догадка посетила Адору, и девушка покачала головой, не желая думать об этом. Она прокралась к лаборантской, не издав ни звука, и заглянула в мутное окошко на двери. На белой каталке виднелся неподвижный силуэт Катры, от которого к приборам шли десятки разных проводов, а у монитора стояла Шедоу. Блондинка зажала рот ладонью, сдерживая вскрик, и на еле гнущихся ногах отошла, спешно возвращаясь в свою комнату. План созрел за считанные минуты. В лаборантской Шедоу провозилась до ночи, и впервые за долгое время зашла к Адоре перед отбоем. — Ты уже легла? — спросил приглушённый голос мачехи. — Ещё нет, — промычала блондинка, скорчившись на кровати. — У меня разболелся живот. Для убедительности обхватив себя руками, пожаловалась та. Шедоу нехотя подошла к кровати, доставая из поясной сумки таблетку, наливая в стакан воду из кулера и протягивая Адоре. Девушка благодарно кивнула, приподнимаясь на кровати и послушно запивая лекарство водой, порывисто обнимая Шедоу. — Спасибо. Дёрнувшись, женщина хмуро посмотрела на блондинку, выходя из комнаты и закрывая дверь. Адора тут же выплюнула таблетку — Шедоу в таких случаях давала ей снотворное, а засыпать уж точно не было в ее планах. Посмотрев на ключи, которые ей удалось выудить, девушка победно улыбнулась, ложась на кровать и еще около часа притворяясь спящей, на случай возможной проверки. Наконец «проснувшись» и тихо открыв дверь, Адора внимательно осмотрелась, вглядываясь в темноту, и бесшумно дошла до лаборантской. Найдя подходящий ключ, девушка отперла замок, входя внутрь и не сдерживая болезненного выдоха при взгляде на бледную Катру. Ещё в детстве Шедоу изредка, но все же просила Адору проследить за тем, чтобы изображение на мониторе оставалось неизменным. «Если оно резко начнёт меняться», — говорила женщина, — «это значит, что препараты начинают вызывать ненужную реакцию у девочки, поэтому в таких случаях нужно отключать аппарат». Последовательность действий для выключения прибора Адора запомнила на отлично. Проделав все необходимое и убедившись, что все мониторы погасли, она аккуратно открепила от Катры провода, стараясь в темноте не упустить ни одного. Осторожно подняв ту на руки, девушка прижала безвольное тело к себе, выходя из лаборантской и не утруждая себя запиранием двери. Выбраться из самой лаборатории было гораздо труднее. Адора не знала, где искать выход, поэтому пришлось обойти значительную часть здания, стараясь не уронить Катру и сохранять тишину. Незаметная дверь оказалась прямо напротив спальни Шедоу. Поджав губы и в мыслях моля о том, чтобы сон женщины был крепким, блондинка медленно вставила ключ в замочную скважину, неторопливо поворачивая его и с облегчением замечая, что дверь открылась. Неспешно сделав шаг за порог, девушка рвано выдохнула, с восхищением оглядывая открывшийся вид. А затем бросилась бежать. Она старалась двигаться как можно быстрее, несмотря на то, как тяжело это было. Ноги гудели и болели, успев изранить босые ступни о дорогу, руки тряслись, но Адора только сильнее прижимала Катру к себе, не сдерживая громких рыданий и широкой, усталой улыбки. Совершенно новые эмоции, ощущения, ещё не полное осознание произошедшего — все это смешалось в голове, мысли роились словно пчёлы, перебивая друг друга, а ветер мгновенно стирал с лица слезы. Свет фар ослепил, и блондинка, бережно опустив Катру на траву возле шоссе, замахала руками, выходя на дорогу. Машина остановилась, и девушка быстро села на заднее сидение, укладывая голову брюнетки себе на колени. — До городской больницы, пожалуйста. Водитель только кивнул, хмуро и беспокойно оглядывая пассажирок. Адора ласково провела ладонью по волосам девушки, заботливо убирая со лба пряди, и слегка почесала ту за ушком. В окне отражались огни ночного города, а на горизонте расцветал ярко-красный рассвет. В ушах звенело, и все мысли мгновенно улетучились, когда Катра слабо сжала пальцы блондинки. Теперь весь мир был на их стороне.