Между «камера» и «снято»

— Забью до смерти, — ледяной голос и пронзительный взгляд, подкрепляющий угрозу. — Оя-оя, силёнок не хватит, — ядовитый бархатный голос вкупе с насмешкой и надменными разноцветными глазами. Два парня кидаются друг на друга, скрещивая оружие. — Стоп. Снято! — громко объявил режиссёр. — На сегодня всё. Можете расходиться. Повсюду послышались разговоры и облегчённые вздохи, засуетились люди. — Наконец-то! Как же тяжело работать с дилетантами! — как обычно начал возмущаться Савада Тсунаёши, главная звезда нашумевшего сериала «Репетитор-киллер Реборн». — И где мой капучино? — Простите, уже несу, Савада-сама, — взволновано пролепетала ассистентка, подходя к нему. — Тч. Тоже мне пуп земли, — тихо буркнул себе под нос Гокудера, презрительно смотря в спину Тсуны. — Гадость, — сделав глоток, Савада поморщился. — Неужели так сложно нормально сделать хоть что-то? — вздохнул и недовольно провёл по своим взъерошенным волосам. — Кёя, из-за тебя пришлось переснимать элементарную сцену пять раз! Целых пять грёбаных раз мне пришлось пищать и терпеть профаническую игру. Пресвятые труселя, у тебя и слов-то почти никогда нет. Неужели так сложно напустить устрашающий вид и сказать «забью до смерти»? — Я буду лучше стараться, Савада-сан, — сглотнув, виновато отозвался Хибари и поджал губы. — Да уж, постарайся, — Тсунаёши окинул его грозным взглядом и, повернувшись в сторону визажистов, громко возмутился: — Вы издеваетесь? Долго мне ещё ходить с этой идиотской причёской? Хибари вздрогнул и поспешил поскорее отойти подальше, пока Савада не начал ругаться дальше. Он понуро поплёлся к своим вещам, где его уже поджидал друг. — Кёя, не бери в голову. В итоге у тебя всё прекрасно получилось. У меня аж мурашки побежали по телу, — начал приободрять его Рокудо Мукуро. — Когда ты зыркнул, сердце прямо в пятки ушло. Я чуть все свои слова не забыл, ку-фу-фу. — Правдоподобно вышло? — польщённый Хибари заблестел воодушевленными глазами. — Я столько времени перед зеркалом репетировал. Иной раз самому не по себе становилось. — Понимаю. Я тоже долго оттачивал свой образ. Изобразить презрение или кровожадность для меня теперь не проблема. Представляю, будто смотрю на мошку, которую скоро прихлопну. Работает. Не хочешь также попробовать? — Мукуро, у тебя всегда хорошие идеи, — робко улыбнулся Кёя. — Ничего особенного, — смутился Рокудо, отводя взгляд. — Спасибо, — после небольшой паузы произнёс Хибари и приобнял его, отчего тут же тоже смутился. Молчание создало ещё большую неловкость. Беспокойные мысли заглушили разговоры вокруг. Мукуро, стараясь отвлечься, произнёс первое, что пришло ему в голову: — В следующей сцене наша битва. — Да, — вздохнул Кёя. — Я волнуюсь. Что поделать – не любил он драться. Боялся кому-то причинить боль. — Не нервничай, — Мукуро, чуть краснея, взял лучшего друга за руку. — Хочешь, можем ещё порепетировать? — У тебя сегодня было много сцен. Наверняка ты устал. Не стоит тратить время на меня. — Кёя, о чём ты говоришь?! Мы же друзья! И мне совсем не сложно. Снова молчание. Они сидели рядом, всё ещё держась за руки. — По правде, я тоже переживаю, — начал Мукуро. — Вдруг я оступлюсь или, наоборот, не рассчитаю силы. Вдруг я действительно тебя задену. — Мне ничего не будет, — улыбнулся Хибари, поворачиваясь к нему. — Я крепкий. — Может... — Мукуро тоже улыбнулся, с нежностью смотря в серо-голубые глаза, и хотел было продолжить, как... — Да сколько можно уже? Харе здесь сюсюкаться, — раздалось совсем рядом, заставляя чуть ли не подпрыгнуть обоих парней, и более тихо: — Никакого таланта. Лишь смазливое личико. Такое ощущение, что в комиссии на кастинге на роль грозы Намимори, главаря Кокуё и босса Мильфиоре сидели одни неудовлетворённые бабы. — Шоичи-сан, завидовать не хорошо, — отозвался Мукуро, отстраняясь от Кёи. — Да было бы чему или кому завидовать. Один — трус, таскающий с собой птичку в качестве моральной поддержки и талисмана; второй — его вездесущая мамочка, которая носится с ним словно с золотым яйцом. — Шоичи-кун, — послышался протяжный радостный крик. — Я уже всё выучил! — А вот и шизофреник. А ведь когда молчит, то умным кажется, — вздохнул Шоичи, смотря на приближающегося к ним Бьякурана. — Ку-фу-фу, кто ещё здесь мамочка? Иди-ка лучше со своим малышом играться. — Это дрессировка. И с ним хлопот меньше. Дашь пачку маршмеллоу, он и доволен, выполняет команды. Скажешь, что больше не будет сладкого, так сразу взгляд злющий. — Бьякуран хороший мальчик? — улыбаясь, проговорил Бьякуран, подойдя. — Кёя-кун, давай пойдём отсюда и порепетируем прямо сейчас? — Согласен.

***

— Врооой, Зан, не мельтеши, сядь уже, — уставшим, но грозным голосом произнёс Скуало, попивая кофе и стараясь выучить свой текст. — Да сколько ещё я могу сидеть? Целыми днями сижу в кресле, делая угрюмое лицо, —прорвало Занзаса. — У меня так целлюлит на заднице появится, а на лице — морщины, — причитая и ходя взад-вперёд около Скуало, он не смотрел по сторонам. — Начинается... — вздохнул исполнитель роли Правой руки Босса Варии. — Истеричка. — Мне кажется, я скоро прирасту к этому кре... — резко замолчал Занзас, чуть не врезавшись в Леви-А-Тана. — Заткнись по-хорошему, — сверкнул глазами Леви, стоя почти вплотную к Занзасу. — Или целлюлит и морщины будут меньшими из твоих бед. Занзас смотрел снизу вверх на него, чуть расширив глаза, и разница пять сантиметров в росте казалась ему колоссальной. Леви был словно скала. Хмыкнув, Леви пошёл дальше. Будет он ещё тратить время на каких-то кретинов, когда можно подцепить красивую цыпочку.

***

— Как же я устал, — сидя на стуле и массируя виски, жаловался Савада. Неожиданно сзади кто-то склонился и положил ладони ему на плечи. — Тсуна, — нежный шёпот на эхо. — Давай, я сделаю тебе массаж. — Киоко, я вроде бы тебе уже говорил. Та ночь ничего не значит. — Тсуна, это всего лишь массаж. Ты так напряжён, тебе надо расслабиться. — Вот шлюха, — фыркнула Хару, наблюдавшая издалека. — Так унижаться перед этим богатым уродом.

***

— Специально пришёл, чтобы посмотреть на мою игру? — кокетливый голос. — Лусси, разве я мог пропустить, — усмешка, а руки уже привычно тянутся собственнически обнять. — Мой ненасытный тигр-р-р, — тихо прорычал Луссурия на ухо Шамалу, проводя рукой по его спине вниз. — До твоего выхода ещё предостаточно времени... — М-м-м, может тогда получше осмотрим студию? — Да, тщательно осмотрим каждый тёмный закоулочек, — прошептал Шамал, обдавая губы любовника горячим дыханием. Как же противно ему было играть в сериале натурала, изображать влечение к девушкам, лапать их. Однако за это хорошо платили, а в настоящей жизни его ожидал горячий Луссурия, который вытеснял все прочие мысли.

***

Мукуро и Кёя стояли рядом и сжимали оружие, готовясь к съёмке. — Представь злобного комара, что тебя уже всего искусал, но ему всё мало. Он всё раздражающе жужжит, а ты со своей мухобойкой в виде тонф жаждешь его, наконец, прихлопнуть, — видя нервное состояние друга, воодушевлял его Мукуро. — Мы же вчера тренировались, всё будет в порядке. Не волнуйся, ты мне больно не сделаешь. Хибари вздохнул и выдохнул, настраиваясь. — Спасибо, всё уже хорошо, — улыбнулся он. — Удачи, Мукуро. — И тебе. Включили тревожную музыку, дабы подчеркнуть напряжённость ситуации. — Камера. Мотор. Начали. Трезубец сталкивается с тонфа. Кёя прожигает взглядом Мукуро, тот в ответ лишь самодовольно усмехается. Молниеносные движения. — Оя-оя, и это всё, на что ты способен, Хибари Кёя? Даже на разминку не тянет. — Я ещё даже не начал. Мукуро, отбив удар, отпрыгнул назад. Но Хибари двинулся следом, замахиваясь тонфа. Его глаза горели, а каждое движение было чётким и сильным, что даже на расстоянии ощущалась его мощь. — Вао, — выскочило у замершего Мукуро, смотрящего прямо на Кёю. — Стоп! — заорал режиссёр. — Что это было? Какое ещё «вао»? — Импровизация, — пожал плечами Мукуро. — Рокудо, ты снова слова забыл? — Уже вспомнил. «Как тут не забудешь, когда Кёя такой сексуальный и несётся на меня», — вздохнул Мукуро. — Не расстраивайся. С каждым бывает, — Хибари похлопал его по плечу. — Да. Кёя, может, сегодня вечером тоже порепетируем? — Я только "за". — Договорились. — Все по местам! Камера. Мотор. Начали! Оружия схлестнулись. Противники неотрывно следили друг за другом, часто сталкиваясь взглядами. Странный смех и звон металла. — Оя-оя, и это всё, на что ты способен, Хибари Кёя? Даже на разминку не тянет. — Я ещё даже не начал. Мукуро, отбив удар, отпрыгнул назад. Но Хибари уверенно двинулся следом, замахиваясь тонфа. Мукуро ловко уворачивается в последний момент, кривя лицо в ухмылке. — Ку-фу-фу... Мгновенно отскочив в сторону, Мукуро поменял иероглиф в глазу и создал огненный столб, бьющий из земли наподобие вулканического гейзера. Хибари ничуть не испугавшись, устремился за ним. В его глазах читалось упоение сражением, а губы расплывались в кровожадной улыбке. Быстрые движения. Выпады, блокировки, контрудары. Горящие азартом глаза. В жизни они лучшие друзья, возможно, не просто друзья, но на экране они соперники, которые без жалости могут переломать друг другу кости. Со словами «Камера. Мотор. Начали!» съёмочная площадка превращается в другой мир, где у каждого иная жизнь, характер и судьба, прописанная в сценарии. Они не просто говорят заученный текст, они становятся совершенно другими людьми. Две абсолютно разные жизни, два разных человека. Не должно ничего оставаться от другого себя. Два разных мира, разграничивающиеся словами режиссёра. — Стоп. Снято!