День благодарения

      Дни, похожие один на другой, растворялись в дороге.       От ненормированных рабочих будней выходные отличались только меньшим количеством машин на шоссе. Воскресенья озвучивались колокольным звоном и пахли библиотечной пылью.       Рутина была, скорее, благословением, чем наказанием. Она позволяла миновать горестные даты: мамин день рождения, годовщины свадьбы родителей, всяких событий, важных для Сэма и Джессики. И конечно, второе ноября.       Сэм поднапрягается и вспоминает календарь.       — Старик, послепослезавтра День благодарения.       Не открываясь от дороги, Дин чуть заметно пожимает плечами.       — Ну и что?       — Просто мне кажется, что нужно его отметить, и не только сэндвичем с индейкой в какой-нибудь забегаловке.       — Ненавижу индейку, – бормочет Дин.       — Да не в ней суть! – пытается доказать своё Сэм, запоздало понимая, как не вовремя он вылез со своим типично семейным праздником.       — Мы никогда не праздновали его. Почему именно сейчас надо начинать? – Дин бросает короткий испытующий взгляд на брата. – Не знаю, как ты, а я в последнее время не чувствую особой благодарности.       Чистая правда: День благодарения никогда не был праздником для Винчестеров. У них не существовало всего, что его олицетворяло: уютного дома, щедрого застолья, мирной радости и уверенности в завтра. Только в Стэнфорде по рассказам друзей Сэм осознал, каким должен быть этот день, и насколько ненормальным был его собственный опыт.       В прошлом году, через три недели после гибели Джесс, Сэм тоже не испытывал никакой благодарности. Дин переключал канал всякий раз, когда показывали праздничную рекламу, и они сумели провести день в какой-то глухомани, вдалеке от ненужных напоминаний. Сэм только за это и мог поблагодарить всевышнего.       Только что они попрощались с папой. Для Сэма потеря отца была почти столь же болезненной, как утрата Джесс. Для Дина она была сущим Адом.       Забыв о каком-либо благодарении, братья пытались просто жить.       Но что-то не даёт Сэму покоя.       — Я сам не понимаю, – честно отвечает он брату. – Но мне кажется, мы должны отметить.       — Тебе нужен предлог, чтобы отдохнуть от работы. Отлично, чувак! – Дин улыбается – сколь широко, столь же и неискренне. – Смотри, указатель «Жареные цыплята от Сэма» – это знак. Зайдём?       Сэму ничего не остаётся, как согласиться. * * *       Утром он делает ещё одну попытку уговорить брата, пока тот заправляет машину.       — Дин, может…       — Нет, Сэм. – Что бы там ни произошло, старший по-прежнему с лёгкостью читал его мысли.       — Но…       — Я куплю тебе вяленой индейки, ладно?       Не ладно. Сэм отказывается и просит кофе взамен. * * *       Сэм продолжает борьбу за проигранное дело.       На этот раз он уверен, что поступает правильно, затеяв разговор в людном месте.       — Чувак, уже завтра. Все будут…       Дин бросает вилку на тарелку.       — Что будут делать, Сэм? Собираться семьями? На случай, если ты не в курсе, это для нас не совсем подходит. Ни дома, ни родных. Так что выбери другую тему, чтоб заморачиваться.       Дин оставляет недоеденный бифштекс и покидает закусочную.       Немного погодя, к машине выходит Сэм с пенопластовой коробкой в руке и мысленно клянётся больше не вспоминать о Дне благодарения. Дину и без того несладко. Кроме того, он и сам не уверен, что празднование может им чем-то помочь. * * *       Но так случается, что Винчестеры проводят День благодарения в доме.       Только не в своём.       Сэму больно смотреть на брата, который с застывшим лицом выслушивает соболезнования и извинения, что ребятам пришлось прервать отпуск. Ему удаётся прервать доброжелательные речи знакомых супругов и вывести пару во двор.       Вернувшись, он находит Дина в режиме охоты осматривающим комнаты. Сэм тоже старается отрешиться от посторонних мыслей и подключается к работе.       Похоже, полтергейстов несколько, уничтожение одного не избавило бы от всех. Они уже сталкивались с подобным в старом доме в Лоуренсе, плавали – знаем.       Сэм перелистывает дневник отца, пока не натыкается на ритуал, связывающий энергию компании шумных духов воедино и изгоняющий их всех вместе.       Он показывает Дину запись, получает одобрительный кивок, и они приступают к делу.       Почти всегда Сэму доставалось оглашение заклинаний. Он не возражал.       Он читает ровно, твёрдым голосом, краем глаза наблюдая, как Дин складывает в чашу магические компоненты.       Братья располагаются в гостиной, откуда видны все четыре угла – на этот раз удавка из электрошнура не сработает.       Неизвестно откуда дующий ветер усиливается к моменту кульминации. Сэму кажется или он на самом деле слышит далёкий визг. Он повышает голос и расставляет ноги шире для устойчивости. Рядом Дин, преодолевая напор невидимой силы, рисует на доске оставшиеся знаки.       Сэм выкрикивает последние слова. Сам воздух раскалывается с оглушительным треском, и всё летит в тартарары.       Дина приподнимает и швыряет спиной на стол. А следом и Сэм летит головой в стену. Он успевает подумать, что сами виноваты – ритуал оказался слишком мощным и вышел из-под контроля.       Следующее, что он нерезко видит после мгновения темноты – встревоженное лицо Дина.       — Я в пор… полрядке… – и пытается встать.       — Да, конечно. – Ладонь брата мягко прижимает его к полу. – Сколько пальцев, Сэмми?       Сэм промаргивается.       — Трли…       Слово отдаётся под черепом нестерпимым грохотом. Сэм невольно стонет.       — Ты будешь в порядке, – тихо уточняет Дин.       Он бережно перевязывает банданой голову младшего, сажает его и потом ставит на дрожащие ноги. Сэм не помнит маминых объятий, но ему кажется, что Дин прикасается к нему так же нежно, как могла бы она. Глаза наполняются слезами, Сэм всхлипывает.       — Больно? – сокрушается Дин.       Сэм кивает и не совсем врёт. Он кладёт налитую тяжестью голову на плечо брата и позволяет увести себя наружу.       Как бы там ни было, «Импала» для них больше дом, чем транспортное средство. Сэм с облегчением опускается на потёртое виниловое сиденье. Его не покидает чувство благодарности к брату, который старательно укладывает младшего в самое удобное положение и укутывает в плед.       Знакомо скрипит передняя дверца, когда Дин садится за руль. Он оборачивается к Сэму, дотягивается и мимолётно проводит шершавыми пальцами по щеке.       Всю дорогу Сэм дремлет под тихую музыку.       Не совсем он просыпается, когда Дин ведёт его в снятый наспех номер и опускает на кровать. Подушка пахнет табачным дымом, отдушкой стирального порошка и почему-то сиренью.       Дин раздевает его. Сэму всё равно – в его состоянии глупо испытывать стыд. Затем следует обработка шишки на затылке и ссадины на локте. И приём горького отвара из каких-то травок Миссури.       Зелье словно застревает в горле. Сэм отчаянно кашляет, в голове бу́хает молот. Дин придерживает его одной рукой за предплечье, другую кладёт на грудь, помогая справиться с приступом.       Когда становится легче, Сэм бормочет всё, что думает о полтергейстах, экстрасенсах и надоедливых старших братьях. Дин искренне смеётся. * * *       В течение ночи Сэм просыпается несколько раз. Дин всегда рядом, даёт таблетки, поит водой и тем же отваром, присаживая, чтобы кашлялось легче. И всякий раз Сэм снова легко погружается в сон, взяв брата за руку.       Окончательно он пробуждается сереньким утром, чувствуя себя вполне бодро.       Так и не сомкнувший глаз Дин сидит на своей кровати и читает потрёпанную книжку.       — Опять «Кэрри»? – хрипло спрашивает Сэм.       Дин вскидывает глаза.       — Я поклонник классики, знаешь ведь. Ну, как ты?       Сэм прислушивается к себе, убеждаясь, что бо́льшую часть страданий он заспал.       — Да вообще-то… – с удивлением говорит он. – Мне до смерти хочется в туалет, но…       — Рад слышать. – Дин протягивает сильную руку и помогает Сэму сесть. – Проводить?       Сэм свободно качает головой, не испытывая особых ощущений, и уже уверенно встаёт на ноги, чтобы направиться в ванную.       Дин внимательно наблюдает за младшим. Походка у того шаткая, но с ног валиться он не собирается.       Голова ещё покруживается. Но Сэм отважно решает принять душ. Интересно, если бы Дин не провёл бессонную ночь возле его постели, как бы Сэм себя чувствовал?       Он стоит под горячей водой, цепляясь ладонями за скользкий кафель, и слушает, как Дин стучит в дверь и требует, чтобы мелкий не валял дурака.       В конце концов, Дин вскрывает замок и сообщает Сэму, что он сука опрометчивая. Старший швыряет на бачок чистую одежду и выходит, демонстративно не закрывая дверь.       Дин оставил ему домашний костюм: футболку и широкие больничные штаны. Судя по всему, он решил задержаться в мотеле на день-два, пока мелкий не перестанет пошатываться при ходьбе.       Сэм благодарен ему за это, несмотря на то, что лейка душа прикреплена на фут ниже, чем надо, и отделка в номере ярко-алая, напоминающая свежую кровь.       Сэм одевается и прислоняется к косяку, набираясь сил для перехода через комнату.       Дин берёт его под руку.       — Пошли, Супермен.       Когда-нибудь гордость вернётся – вместе со здоровьем и энергией, а пока время принимать помощь старшего брата. Которого, впрочем, Сэм так же водил месяц назад, слабого, как младенца.       Откуда-то пахнет едой, и так аппетитно-зазывающе, что желудок Сэма издаёт громкое переливчатое урчание.       Дин хмыкает.       — Закройся! Я вторые сутки без еды, – шипит Сэм.       — Я, собственно, тоже.       Дин усаживает брата на кровать, подкладывает под его спину подушки и отступает, открывая вид на свою койку, превращённую в накрытый стол.       — Итак, что у нас на завтрак… Сэндвичи с индейкой. Соус к ним – я могу подогреть, в конторе есть микроволновка. Клюквенные кексы. И тыквенный пирог. Взбитых сливок не нашёл, извини.       Сэм недоумённо смотрит на еду, переводит взгляд на старшего:       — Ты это серьёзно? Ну так что – День благодарения с ограниченным бюджетом?       Дин краснеет и бросает пирог обратно на покрывало.       — Забудь, это была плохая идея. Сейчас куплю тебе блинчиков и какой-нибудь салат.       Дин растерян, словно совершивший оплошность ребёнок. И Сэм осознав свою ошибку, хватает брата за запястье.       — Стой! Я… не так… Это здорово, чувак, правда! По-иному я бы и не хотел. – Сэм не шутит, предпочитая мини-пир в захудалом мотеле любой сцене от Нормана Роквелла. – Просто странно. Позавчера ты и слышать не хотел о Дне благодарения. Что изменилось?       Дин не вырывает руку, пока младший сам не отпускает его. И начинает разворачивать бутерброды. Это явное затягивание с ответом, но Сэм ждёт молча. Впрочем, сам их предельно скромный семейный праздник уже и есть ответ.       — Возможно, я нашёл, за что быть благодарным. – Тон Дина извиняющийся, а взгляд искоса – вызывающий.       У Сэма в солнечном сплетении ворочается горячее, пушистое, нежное и щемящее. Он слишком любит брата, чтобы заставить его испытывать ещё бо́льшую неловкость и смущение. Дин и так раскрыл своё сердце немудрёной едой из магазина.       Сэм усмехается, надеясь, что голос не дрогнет:       — Взбитых сливок нет? Не справляешься, чувак.       Расслабившись, Дин смотрит на мелкого с признательностью.       — Сам ищи свои сливки в тьмутаракани, салага. Гляди, сколько добра. Тебе мало?       — Это я салага? – Сэм смеётся. – Давно ли ты стал дедом?       Дин стоит рядом и тоже улыбается.       Если за что и можно благодарить судьбу, то именно за эти минуты.