The diary of one weird guy

28.08.1952       Последние летние дни. Самое тоскливое время. Вечера становятся прохладнее, а вместе с этим приходит осознание того, что лето остаётся позади, а на её место приходит осень. А там и новый учебный год. Поверить не могу, что я уже выпускник. И, как любят хвастаться мои родители перед своими знакомыми, выпускник элитного пансиона Бедфорд Скул. Что ж, мне осталось только пережить этот год и, можно сказать, я буду свободен. До поры до времени, пока родители не сплавят меня в какой-нибудь университет, чтобы я выучился врачом или, может, экономистом. Конечно, если у меня не получится сбежать раньше. Я правда очень люблю своих предков, но их желание осуществить во мне того, кем я не хочу быть, является частым поводом для дискуссий между нами. Всё из-за моих выдающихся родственников. Кого только в нашем роду не было: и докторов, и юристов, и даже кто-то был изобретателем, и так далее. Поэтому родители так отчаянно пытаются сделать из меня кого-то стоящего, по их стандартам, невзирая на мою точку зрения на этот счёт. Так о чём это я? Ах да, начало учёбы. Не то, чтобы моё желание вернуться в пансион было очень большим, но, пожалуй, это в какой-то степени лучше, чем дома с родителями, вечно рассуждающими о моём будущем (разумеется, без моего участия), и с хмурым братом, который по каким-то причинам с его перехода в подростковый возраст перестал почти полностью общаться со мной и вообще как-то обращать на меня внимание. Может это на него сказываются гормоны или юношеское бунтарство, кто его знает? Тем не менее, в Бедфорд Скул, как я уже говорил, хоть и лучше дышится, чем в родном доме, но всегда есть определённое "но". В моём же случае этих самых "но" достаточно. Я бы не сказал, что вхожу в ряды так называемых "неудачников", с которыми никто не общается, однако...Хорошо, я почти такой "неудачник". Почему же почти? Потому что хоть в открытую надо мной никто не глумится и не потешается, как это обычно бывает с типичными "козлёнками отпущения", но иметь статус "тот самый странный парень с последней парты, да, тот, что только и делает, что рисует постоянно", согласись, не очень-то и престижно. Но да, вот он я – Джерард Артур Уэй, странный, вечно рисующий парень, учащийся более-менее хорошо и абсолютно не знающий, что делать со своей жизнью после выпуска. Как я уже упоминал, я вроде как планирую сбежать до момента, когда из меня слепят "идеального гражданина", по мнению моих родственников. Но я даже не знаю, куда и чем в таком случае мне заниматься. Не помню точно, когда, но уже достаточно давно я понял, что не хочу быть тем самым "идеальным джентльменом", вся жизнь которого только и проходит за кучей бумаг в душном офисе, однако толком не представлял, чем могу зарабатывать на хлеб. Может, я смогу решить по прошествию выпускного класса. Времени ведь осталось не так много, и я надеюсь, что за год смогу решить. И так как это всё же мой последний год в качестве студента пансиона, я попробую провести его повеселее. Ну или хотя бы разнообразить свою скучную, серую рутину, ограничивающуюся только походом от кабинетов до библиотеки, а потом до комнаты. Не знаю правда, чем её можно разнообразить, но хоть попытаюсь. И снова я ничего не знаю. Порой это удручает, когда ты думаешь, что можешь сделать, чтобы в твоей жизни появились хоть какие-нибудь краски, но по итогу приходишь к тупику, и дальше твои размышления никуда не идут.       Как и принято, студенты должны возвращаться в пансион за пару дней до начала учебного года, чтобы получить ключи от комнат разложиться и чтобы с первого учебного дня все уже были готовы и собраны. Я бы мог ещё день или два провести дома, но всё же решил, что не вытерплю каждодневную тираду отца и возгласы матери, соглашающейся с ним, ещё более суток, не то, что двух! И сейчас я уже сижу в автобусе, который везёт меня в мой последний, выпускной год. Погода снаружи не благосклонна к нам этим днём: по небу плывут тяжёлые, тёмно-серые тучи, а по тому, как склоняются верхушки деревьев понятно, что ветер дует не хилый. Как бы к нашему приезду не пошёл дождь, я бы, знаешь, не очень бы хотел промокнуть пока бежал бы до входа в кампус. Вокруг сплошь и слышны весёлые разговоры студентов, которые так же, как и я выбрали именно сегодняшний день для возвращения в школу. Некоторые лица мне даже знакомы, те, что со мной с одного потока. Других же я, может, мельком и видел, проходя по коридорам. Но один юноша зацепил мой взгляд. Его тёмные, почти чёрные волосы были неаккуратно уложены, он глядел в окно с неким безразличием, словно был отрешен от мира. Я не мог очень хорошо разглядеть его, так как сидел он в противоположном ряду, ближе к концу автобуса, чем я. И не буду отрицать, я, пожалуй, испугался того, что он может заметить мой внимательный взгляд, обращенный к нему. Вышло бы чересчур неловко. Но я ещё успел обратить внимание на его прикид, он был одет в белую рубашку, поверх которой было накинуто чёрное пальто, чёрные брюки и тёмные туфли. Как человек небедного происхождения я могу уверенно утверждать, судя по одежде этого парня, что он наверняка выходец из богатой семьи. Однако, я хоть и не уверен, но, кажется, я заметил татуировку на его шее. Впрочем, мне могло показаться, но если это так, то я не понимаю, как его ещё не выгнали, всё-таки в нашем пансионе очень строго относятся к дресс коду. Даже, пожалуй, чересчур строго. Но быть может, что он только поступил, это бы объяснило то, почему я раньше его не видел в предыдущие годы обучения. В таком случае, ему придётся несладко в первые же дни, по крайней мере, каждый педагог как минимум раз сделает ему замечание по этому поводу. Впрочем, какое мне дело? Это уж явно не моя забота. С этими мыслями я перевёл взгляд с новенького юноши на окно, смотря на мелькающий пейзаж. Скоро уже должны приехать. До этого момента я могу ещё остаться думать и рассуждать на разные темы. Потом наш автобус остановится прямо напротив нашего кампуса, а там дальше получать ключи от комнаты, знакомиться с соседом, если он уже приехал, и раскладывать багаж. Но всё это потом, а сейчас есть только мысли и дневник, в котором я могу рисовать. Большего пока и не надо. 29.08.1952       Вчера после прибытия в пансион всё произошло по такому же сценарию, как я и описывал. Получив ключи, я сразу же направился в комнату. И всё-таки мой сосед ещё не приехал, но это мне даже по душе. Всё же люблю я проводить время в одиночестве. Может поэтому со мной особо-то и не общаются. Но сейчас не об этом. Распаковал свои вещи я относительно быстро. Впрочем, я и не брал много. Пропустил ужин, который по расписанию был в семь вечера. Вместо этого я сходил в библиотеку, уже открывшуюся к этому времени. Это уже стало моей небольшой традицией, перед началом первых учебных дней я обязательно иду в библиотеку нашего кампуса. Хоть у меня дома есть своя, она даже в подмётки не годится этой. Запах старинных книг так и витает в воздухе, стеллажи вдоль и поперёк заставлены множеством фолиантов, потёртые корешки которых свидетельствуют об их немалом возрасте. Уверен, многие из них могут быть старше меня. Насколько мне известно, это одна из самых больших библиотек учебных заведений, и она просто забита книжными стеллажами, полками и шкафами. Здесь есть, пожалуй, всё: от словарей и атласов до художественной литературы. Атмосфера старины и умиротворения этого места вселяет полное спокойствие, именно поэтому я очень люблю проводить здесь время. Помню, иной раз мог засидеться допоздна, буквально чуть ли не до закрытия и потом слушал возмущённые возгласы мисс Цукенберг, пожилой леди, у которой очки с толстыми линзами всегда съезжали с носа, из-за чего она была вынуждена постоянно их поправлять. Она, к слову, работает здесь библиотекаршей. Гуляя среди книжных полок, я внезапно для себя наткнулся на того юношу, на которого обратил внимание в автобусе вчера. Если честно, не думал его здесь найти. Все в это время сидят в большом зале, по-другому называемый "столовой", за ужином, но он был здесь, изучая стеллаж с классикой, смотря исключительно на средние полки. Я сделал вид, будто изучаю книги из стеллажа, расположенного рядом, но он даже не посмотрел в мою сторону. Зато теперь я мог рассмотреть его получше. Ума не приложу, зачем мне это, по всей видимости, дало о себе знать такое детское любопытство. Я не ошибся, у него действительно была татуировка на шее в виде скорпиона, что шло в разрез со школьной формой пансиона, в которую он был одет сегодня. На самом деле, до начала занятий студенты вполне могут носить то, что пожелают (в пределах разумного, несомненно), но, по всей видимости, этот парень этого не знал. На этот раз его тёмные волосы не представляли из себя гнездо, как вчера, а были расчесаны и аккуратно уложены. И они оказались длиннее, чем предстали в первый раз.       - Долго ты планируешь так бессовестно пялиться? — на контрасте с абсолютной тишиной в библиотеке, стоявшей до этого, его слова прозвучали как гром средь ясного неба. Но сказал он абсолютно беззлобно, даже с некой усмешкой, поворачиваясь в мою сторону и смотря на меня. В этот момент я лишь желал ударить себя, да посильнее, ибо ситуация была слишком неловкой, и мне показалось, что я выгляжу глупо в глазах парня. Это ж надо так задуматься, чтобы выпасть из реальности и начать прожигать взглядом дыру в человеке! Стыд-то какой!       - Я, — тихо и в замешательстве проговорил я, отводя взгляд. Наверное, я выглядел как нашкодивший ребёнок, но в тот момент я желал провалиться сквозь землю. Надеюсь, хотя бы моё лицо не приобрело цвет спелой сливы, а то было бы ещё хуже. — Прости.       Я чувствовал его внимательный, изучающий взгляд, направленный на меня. Потом я услышал, как звук от каблуков его туфель, прорезает тишину библиотеки, эхом отдаваясь от стен и распространяясь вглубь пространства дальше. А затем в момент звук прекратился, и я поднял взгляд на юношу, который уже буквально в половине метра стоял от меня. Лукавый взгляд ореховых глаз словно пробирался ко мне в душу, ещё чуть-чуть и он вывернет её наизнанку. Вдруг он протянул ко мне руку.       - Фрэнк Энтони Айеро-младший. — сказал он, всё так же глядя на меня. Я слегка смутился, но моя рука была быстрее моего сознания, и я пожал его руку в ответ.       - Джерард Артур Уэй. — почти шёпотом проговорил я, всё ещё не до конца придя в себя. Моя излишняя застенчивость выходит мне боком, и я просто надеюсь, что не выставил себя идиотом перед Фрэнком. Отпустив мою руку, он неопределённо кивнул, переводя взгляд вновь на полки с книгами.       - Удивительное место. — тихо заметил он, а я, при всей моей любви к библиотеке, не мог не согласиться. Я какое-то время ждал, скажет ли он ещё что-то, но он не произнёс и слова после.       - Почему ты не на ужине? — задал первый пришедший в голову вопрос, чтобы разрядить обстановку, пока молчание между нами не переросло в давящее. Он вновь усмехнулся. Было в этой усмешке что-то особенное. Она не была наглой, как это бывает у самоуверенных парней из команды по регби, и не злобной, как у официально для меня самого несносного преподавателя по истории, мистера Ли О'Дека. Можно сказать даже, полуулыбка, наполненная неким снисхождением. Очень странная метафора, на самом деле, но будь я более поэтичен, может, смог бы подобрать слово поточнее.       - Могу тебя спросить о том же. — ответил он мне, сохраняя эту свою полуулыбку на лице, а я только сейчас осознал, что с моей стороны действительно было странно спрашивать этот вопрос, когда сам вместо ужина провожу время в абсолютно другой части пансиона.       - Кхм, это, возможно, прозвучит странно, но это как моя личная маленькая традиция, по приезду в пансион проводить время здесь, в библиотеке. — я говорил это так, словно отчитывался перед ним, и это ощущение было не из самых приятных. Тем не менее, озорство в его глазах не давало мне в полной мере расслабиться, его будто потешало то, что я стою перед ним весь такой скромный. По всей видимости, его забавило моё детское поведение. И главное ведь то, что я всё это понимаю, но не могу вести себя по-другому, от чего чувствую только жалость к себе. Господи, и на что я весь такой неловкий. Не удивительно, что некоторые мои одноклассники прозвали меня "неловким чудиком". Идеальное описание меня.       - Это здорово. — сказал он. — Ну а я здесь, на самом деле, случайно. Шёл в большой зал, но кажется свернул не туда, и набрел на библиотеку. Ну и зайдя, понял, что ужин может и подождать. — я слегка улыбнулся его истории, прекрасно понимая.       - Да, здесь действительно легко заблудиться. — согласился я, невольно вспоминая, как сам впервые поступил сюда три года назад и долго привыкал ко всем развилкам в коридорах. Что уж таить, до сих пор в полной мере не привык.       - Что ж, Джерард, я пожалуй пойду. — сказав это, он в последний раз глянул на меня из-под густых, тёмных ресниц и, обойдя направился к выходу. Я, постояв две секунды на месте, всё же окликнул его.       - Может тебя проводить? — спросил я, но он, даже не оборачиваясь, весело проговорил:       - Спасибо, сам дойду. — и он скрылся за поворотом, оставляя меня одного в тишине библиотеки. Только какое-то время был слышен приглушённый, отдаляющийся звук каблуков его классических туфель, ударяющихся о мраморный пол. Лишь через пару секунд этот звук полностью исчез, уступая место идеальному безмолвию. Я подошёл к стеллажу, который он внимательно изучал, а если точнее, то средние полки. Взгляд зацепил корешок относительно небольшой книги, выглядевший намного новее остальных, и я достал её. "Над пропастью во ржи", как гласили большие буквы на обложке. Открыв первую страницу, я глазами пробежал по строчкам и спустя две страницы решил взять, дабы прочесть. И так мой день закончился без ужина, но зато в компании новой книги и периодически всплывающими мыслями о моём новом знакомом. 31.08.1952       Приехал сосед по комнате. Звать Рэй Торо, очень дружелюбный парень, как мне показалось. Настолько же дружелюбный, насколько и кудрявый. (а его волосы ну очень пышные и кучерявые). Может с ним я смогу подружиться, кто знает? Пока он распаковывал вещи, он задавал вопросы касательно меня, и было опять немного неловко. Да, однозначно, мне пора бороться со своей застенчивостью. Ещё он очень много рассказывал о себе, своей семье и попугае, который жил у него дома. "Он такой же яркий как и я и так же много говорит" – как он его описывал, и в этом я не сомневаюсь. Видел Фрэнка за завтраком. Он снова выглядел отрешенно, каким я его впервые увидел в автобусе. Быть может, это из-за того, что переход в новое место даётся вовсе нелегко. И я бы хотел к нему подойти, но он закончил с трапезой, не успев я и к столу подойти. Что ж, ладно, значит в другой раз. На завтрак сегодня, кстати, была манная каша. Терпеть не могу манную кашу, благо, хоть тосты с плавленым сыром не дали мне остаться голодным. Больше ничего не происходило, кроме предучебной суеты. Уже завтра после торжественного открытия начнутся первые занятия. После завтрака я забрал расписание уроков. Честно, оно меня не особо радует. Первым будет история. Терпеть не могу историю, даже больше, чем манку с утра. Завтрашний день предвещает быть тяжёлым. 01.09.1952       Утро началось с того, что я чуть не проспал торжественное открытие. Благо, мой любезный сосед завёл механический будильник, который, готов поспорить, перебудил весь кампус. Я достаточно быстро собрался, надев на себя школьную форму, включающую обязательно белую рубашку, чёрный галстук, чёрные классические брюки и жилет также чёрного цвета. Вот правда с волосами пришлось повозиться, с утра они обычно торчат в разные стороны, напоминая воронье гнездо. Рэй уже собрался и решил подождать меня, пока я затяну шнурки на своих оксфордах и возьму свою сумку, а потом мы вместе направились в актовый зал, минуя множество коридоров и лестниц. Я правда скучал по пансиону, вернее по его старинным коридорам, построенных в стиле эпохи ренессанса, по широким, мраморным ступеням, по потолку в главном холле, отражающим библейские мотивы, по огромным окнам в коридорах, из которых открывается прекрасный вид на дворы кампусов (из окна одного из самых "тихих" коридоров виден большой, старый дуб, под которым я часто рисовал или делал уроки в теплое время года), по огромным подоконникам, на которых можно разместиться в ожидании следующего урока, и так далее. Стены этого здания словно отражают его длинную историю, а прогуливаясь в тишине и в одиночку вдоль холлов ты словно расстворяешься, чувствуешь свою принадлежность, будто ты – часть этой истории. Пожалуй, это именно то, что я имел в виду под "здесь легче дышится". Меня безумно это всё вдохновляет. Мы дошли до зала, переговариваясь о чём-то столь неважном, но это помогло скоротать время ходьбы. Вдруг я поймал себя на мысли, что Айеро-младший мог заблудиться по дороге. Меня это почему-то начало волновать, но увидев Фрэнка, сидящего в зале, я выдохнул с облегчением. Это было действительно странно, учитывая то, что познакомились мы всего три дня назад и разговаривали только один раз толком, но за этот короткий промежуток времени, что-то успело зацепить меня в этом юноше. Возможно, его взгляд, когда он сидел один, будто он не от мира сего, а может это то что-то загадочное в его ухмылке при нашем первом разговоре. Пока ещё сам не понимаю, но одно уже было очевидно – я очень сильно хочу узнать его получше. Я хочу понять, что же он из себя представляет, почему так цепляет одним взглядом или улыбкой. Из моих размышлений меня вырвал голос директора Бедфорд Скул, что эхом разносился по залу, призывая к тишине и вниманию. Его речь не поменялась совсем, каждый год всё по выученному сценарию: сначала поздравления с началом учебного года, потом он приветствует новеньких, затем перечисление всего учительского состава (я правда всё же надеялся, что мистера Ли О'Дека заменили кем-нибудь другим, но увы и ах, несносный историк стоял в ряде учителей и внимательно глядел на студентов), какое-то упоминание о расписании, ну и в конце пожелание нам всем удачи и новых успехов. Порой мне кажется, что разбуди нашего директора часа в три ночи и спроси полную речь торжественного открытия, то он без запинки её всё равно расскажет. По всему зданию прошлась волна громкого звука колокола из центральной башни, звон которого обозначил начало учёбы. Что ж, да начнётся последний, выпускной класс! Боже, помоги мне...