Твои глаза во тьме зеленовато горят

      Сева закидывал в рюкзак последние вещи, необходимые для небольшого пикника, когда в дверь квартиры постучались. Вынужденно ускорившись, он краем уха прислушался к тому, как матушка привычной мягкой поступью прошла по коридору к прихожей, посмотрела в глазок, щёлкнула замком и впустила гостью (а сомневаться в том, кто это, не приходилось) в помещение.       — Здравствуйте, тетя Элина! — раздался приглушённый расстоянием девичий голос, от которого у мальчика в груди потеплело. — А я за Севой.       — Здравствуй, Лиля, — было слышно, что матушка улыбается. — Сейчас, он уже идет.       Последняя фраза была сказана нарочно громко, и Сева, ещё раз перепроверив, все ли взял, вылетел из своей комнаты, мазнув взглядом по расположенной прямо напротив кухне. Там, цедя очередную бутылку чего-то алкогольного, сидел отец и пустым бездумным взглядом гипнотизировал стоящий на холодильнике маленький телевизор с кривой антенной. Один вид мужчины вызывал глухое раздражение, но тут Сева перевёл взгляд на Лилю, нетерпеливо переминающуюся с ноги на ногу и постоянно поправляющую увесистый рюкзак за спиной, и снова стало тепло.       Девочка с улыбкой приветственно махнула рукой, и Сева ответил тем же. Он быстрым шагом приблизился к двери и, чуть потеснив подругу, принялся суетливо обуваться. Матушка, наблюдая за этим, блёкло улыбалась и нервно заламывала длинные узловатые пальцы, поминутно оглядываясь в сторону кухни. Когда, наконец, со всеми ритуалами было покончено, женщина сказала:       — Позвони, когда будете на месте.       Сева кивнул, спешно открыл дверь и выскользнул в подъезд. Лиля, выходя вслед за ним, вежливо попрощалась, а, дождавшись, когда замок с той стороны щёлкнет, тихо прошипела, пряча слова от чуткого подъездного эха:       — Она сегодня выглядит несчастнее обычного!       Сева, быстро спустившись по короткой лестнице с первого этажа до выхода на улицу, безразлично передёрнул плечами:       — Батя вчера на неё руку поднял. Не знаю, первый раз или нет, но я раньше не видел. А тут увидел. Разозлился и врезал ему табуреткой по спине. Он, вроде, успокоился, но уже сутки хмурый и недовольный, а мать нервничает.       В течение этого рассказа друзья успели сменить локацию и теперь стояли на июльском солнцепёке. Сева тысячу раз успел пожалеть о решении опять одеться во все чёрное, а Лиля неловко молчала, потупив взгляд. Она явно ощущала вину за то, что подняла неприятную тему. Сева сдвинулся с места и решил перевести разговор в другое русло:       — Так какой ты там сюрприз обещала?       Девочка, нагнав друга, тут же взбодрилась и, дождавшись, когда они оба завернут за угол дома, перекинула рюкзак вперед, расстегнула и вытащила наружу литровый тетрапак, тайна содержимого которого раскрывалась в названии на упаковке: «ПОРТВЕЙН».       — Та-да! — торжественно пропела Лиля, но, увидев перекошенное лицо Севы, озадаченно спросила: — Что не так?       — Ты точно моей смерти хочешь. Сначала сигареты, теперь это.       — Эй! — возмутилась девочка, убирая портвейн обратно. — Откуда я могла знать, что они слишком крепкие?!       — Да кто угодно знает, что красная «Прима» это не сигареты, а новый вид оружия! — всплеснул руками Сева, едва сдерживаясь, чтобы не начать улыбаться. — У меня потом ещё пару дней в горле першило.       — Ну, я что нашла у дедушки, то и взяла.       — Остаётся надеяться, что портвейн ты не у него взяла.       Лиля прыснула и хихикнула. Она ловко обогнула торчащую из земли железяку, которая когда-то была частью забора, а теперь только мешалась на пути, и вновь поравнялась с мальчиком, подстраиваясь под его быстрый шаг.       — Ну ладно. А с портвейном-то что?       — У меня батя похожий пьет, — он брезгливо поморщился. — Покупает постоянно самый дешёвый. И когда в стакан наливает, обязательно прикрывает горлышко пальцем, чтобы тараканы, которые там внутри дохлые плавают, не мешались.       Лицо Лили, весёлое выражение для которого было привычным, скривилось, выражая смесь из отвращения и ужаса. Сева с удовлетворением запечатлел в памяти этот момент и ехидно улыбнулся.       — Ну… — неуверенно протянула девочка. — Слушай, всё равно ведь я его по больше части пить буду, а не ты…       — Ага, — продолжил ехидничать Сева. — Зато закуска не нужна будет, тараканы это тоже еда.       Лиля громко воскликнула: «фу!», — и попыталась пихнуть друга в плечо. Тот увернулся и наконец рассмеялся в полный голос.       До вокзала они шли перебежками от тени к тени ещё некоторое время. Когда место назначения всё же показалось на горизонте, Сева уже был готов вплавиться в асфальт, но стоически терпел и не ныл, понимая, что сам виноват, раз решил, что полностью чёрные шорты и футболка это идеальный вариант для длительной прогулки в период солнечной жаркой погоды.       Прохладное здание вокзала показалось раем на земле. Ребята быстро купили два билета на электричку, и необходимость бежать на перрон лишила их возможности подольше насладиться отсутствием пекла, которое было на улице. На перроне, выжидая очередь у входа в вагон, они успели пару раз отмахнуться от бомжеватого вида мужичка, с самым честным выражением лица в мире выпрашивающего рубль на выпивку, и понаблюдать за стайкой готов, которые тоже были одеты в чёрное, но, в отличие от Севы, чувствовали себя, кажется, отлично или же просто мастерски притворялись.       В электричке все существующие окна были открыты настежь, но всё равно стояла неимоверная духота. Лиля шустро заняла место под сквозняком и тут же шёпотом пожаловать севшему рядом Севе, что её бедра, по погоде облачённые в короткие шорты, неприятно прилипают к сидениям. Сева, в очередной раз забыв о джентльменстве, тихонько захихикал, за что тут же получил локтем по рёбрам.       Контролёршей оказалась тучная краснощёкая женщина с добрым лицом. Проверяя билеты, она очень красочно умилилась Севе и Лиле, пожелала удачи и прошла в другой вагон. Этот эпизод за все время тряски в электричке оказался самым выдающимся, потому что следующие полчаса не происходило ровным счётом ничего.       На нужной остановке вместе с Севой и Лилей вышла весёлая компания студентов и пара грибников. Если вторые тут же отправились в сторону леса, то с первыми ребятам было по пути — те явно шли к водохранилищу.       — Не зря я с собой купальник взяла! — с горящими от нетерпения глазами сказала Лиля, вытягивая шею, чтобы получше разглядеть виднеющийся берег.       — Газета оповестила, что в этом году там опасно купаться из-за выбросов с заводов, — заметил Сева.       — А ещё газета оповестила, что сегодня будет дождь, но на небе ни облачка! Пойдём быстрее, я, кажется, вижу, где можно расположиться.       Выбранное место было приятно тенистым и, судя по мусору и следам от костров, обжитым. Негласно разделив обязанности, друзья разошлись в разные стороны: Лиля принялась собирать сучки и веточки, а Сева, негромко ругаясь, отпинывал в сторону пустые бутылки, пачки из-под сигарет и использованные шприцы, расчищая площадку.       — Со шприцами осторожнее, — складывая из камней кострище и скидывая ветки в одну кучу, посоветовала девочка. — А то уколешься и подхватишь какую-нибудь заразу. ВИЧ, например.       — ВИЧ на игле дольше нескольких секунд не живет, — включив зануду, решил поумничать Сева.       — А вот гепатит очень даже живет! Я тоже была на том классном часе про ЗППП, не выпендривайся.       В коротких диалогах и шуточных переругиваниях прошла подготовка к пикнику: был разведен огонь, разложены продукты, спрятан под рюкзаками портвейн, помыта сырая картошка. По традиции к их общему «столу» Лиля еды и полезных мелочей принесла больше. Раньше это ужасно смущало Севу, но со временем, поняв, что подруге подобная разница вкладов погоды не делает, он просто смирился.       Ребята ловко вырыли около костра ямки, в них положили картошку, завернутую в фольгу, и на этом самая энергозатратная часть их подготовки к маленькому пиршеству завершилась.       — Ну, — сказала Лиля. — Теперь она должна томиться так где-то полчаса. У тебя есть телефон под рукой? Засеки время.       Сева кивнул, похлопал себя по карманам широких тёмных шорт, на фоне которых его бледные тощие ноги казались ещё более бледными и тощими, нащупал свою неубиваемую черно-белую нокию, а затем ахнул в озарении:       — Я же матери не позвонил!       Следующие несколько минут он потратил на то, чтобы дозвониться до матушки, оповестить ее, что все хорошо, а также параллельно краем глаза понаблюдать за тем, как Лиля скидывает с себя одежду, под которой оказался купальник, и резво идет в воду.       — У тебя третий глаз отрастет! И жабры, — откинув, наконец, телефон в сторону на рюкзаки, крикнул мальчик подруге.       Та, заметив, что он больше не занят, состроила проказливое выражение лица и подплыла поближе.       — Иди сюда.       — Зачем? — Сева осторожно сделал пару шагов ей навстречу и остановился.       — Ну давай, ещё ближе.       — Я же говорил, что я не собираюсь купа-А-А…!       Лиля без предупреждения схватила его за ногу и сдернула к себе в воду. Пока Сева барахтался, орал и ругался, она громко хохотала. Так, под смех Лили и возмущенные крики Севы прошли положенные тридцать минут и, наконец, настал час, когда нужно вытаскивать из костра картошку.       Пока подруга ковырялась палкой в земле, откатывая подальше от огня свёртки из фольги, мальчик старательно вытирался единственным имеющимся полотенцем и стучал зубами. Полностью промокшую одежду пришлось снять и повесить на ветки около костра. Щеголять в одном нижнем белье перед своим предметом воздыхания было крайне смущающе, но это меньшее из зол.       — Иди сюда, — позвала ничуть не замёрзшая Лиля, набросившая поверх купальника лёгкий платок. — Картошка точно готова. Мне тут ещё мама рыбу запеченную с собой дала… И портвейн надо выпить.       Начали с дегустации портвейна. Лиля, вытащив из рюкзака парочку пластиковых стаканчиков, плеснула в них небольшое количество алкоголя и внимательно пригляделась к жидкости.       — Слушай, вроде без тараканов… Будешь?       Сева тихо засмеялся и кивнул, тут же принимая свою порцию. Они молча чокнулись и синхронно сделали глоток. Портвейн оказался на вкус даже хуже, чем можно было себе представить, поэтому пришлось срочно закусывать рыбой и картошкой. Когда неприятные ощущения были перебиты едой, а градус начал действовать как полагается, стало хорошо. Вскоре начало теплеть в груди, конечности расслабились, а в голову ворвался нежный туман.       — Недурно, — прокомментировала Лиля и налила себе еще.       Пары стаканов хватило, чтобы начать танцевать у костра, напевая знакомые песни. Лиля, с ее медно-рыжими волосами, дикими зелёными глазами и бледной веснушчатой кожей, была похожа на лесную ведьму, и Сева не мог не любоваться ею. Когда дыхания для танцев не осталось, а ноги начали подгибаться от усталости, ребята свалились прямо на траву, соприкасаясь бедрами и руками. Глядя в бездонное синее небо сквозь сетку листвы, они говорили обо всём на свете. С небольшой высоты своих четырнадцати лет они рассуждали о смысле жизни, о бесконечности вселенной и конечно же о любви. От алкоголя их речь стала невнятной и местами бессвязной, но это не делало момент хуже, а, напротив, придавала ему какой-то особый шарм.       День, клонившийся к закату, был так хорош, что в нем хотелось поселиться навсегда, но, увы, последняя электричка не будет ждать вечно, впрочем, как и повседневная городская жизнь, такая серая, но такая неизбежная. Когда голоса охрипли от долгих разговоров, а глаза начали слипаться от утомления, было принято решение собираться домой. Они начали лениво бродить около успевшего потухнуть костра, собирая оставшийся мусор и попутно натягивая на себя высохшую после водных игрищ одежду.       Солнце брюхом почти касалось горизонта и освещало появившиеся лишь к вечеру облака таинственным пурпурно-золотым светом. Было красиво и в кои-то веки свежо. Тут и там вдоль берега виднелись костерки других отдыхающих, слышались голоса и взрывы весёлого смеха — кто-то собирался провести здесь всю ночь, и Сева им искренне завидовал.       Путь до остановки из-за неспешного темпа ходьбы был необычайно долог, но лёгок из-за опустошённых за время пикника рюкзаков. Закинув мешок мусора в ближайший бак, ребята забежали в вовремя подоспевшую электричку и заняли свои места. Лиля, выпившая больше и, соответственно, захмелевшая сильнее, уронила голову Севе на плечо и задремала. Ее волосы сохранили в себе запах озёрной воды и костра, и Сева, пытающийся надышаться на годы вперёд, подумал вдруг, что именно эта смесь природных первобытных ароматов подходит спящей рядом подруге больше всего на свете.