А может не надо?

      Дети жестоки. Несмотря на внешнюю безобидность и, может, миловидность, они больше похожи на кровожадных мерзких гиен, чем на людей. Кто-то может сказать, что всё дело в возрасте, мол, когда маленькое озлобленное чудовище вырастет, оно станет разумным, белым и пушистым. Но эта человеческая гниль — не болезнь, которую можно вылечить. Это именно то, что надо обрубать на корню. Не дать грязи коснуться чистого листа или что-то такое, понимаете?       Для того, чтобы у детей не начинались лютые загоны, когда они начинают с маниакальным удовольствием давить насекомых, кидать камни в животных ради забавы или заниматься членовредительством, нужно их контролировать. Следить за их поведением и корректировать его по мере взросления. Что для этого нужно? Внимание. Много внимания, которое не должно покидать тебя вплоть до полного взросления и даже после, хоть тогда оно уже и не требуется в таких больших количествах.       Но что, если вокруг тебя сотни обделенных вниманием детей, озлобленных на жизнь, на мир, да вообще на всё?       В приюте нет любви. Уставшие и серьезные взрослые, именуемые воспитателями, внушают лишь некое подобие уважения, граничащее с благодарностью, но никак не любовь и ласку. Некоторых так вообще невозможно терпеть, так как в детстве они тоже были такими же гиенами. Как тот, кто не получал тепло, может его дать? Да никак.       Так же как нет любящих и внимательных взрослых, в приюте нет белых и пушистых детей. Есть только разбитые, поломанные и брошенные дикие звери, позволяющие себе рушить те крупицы счастья, оставленные ещё с той самой спокойной и хорошей жизни. Когда попадаешь в приют, жизнь сразу делится на "до" и "после". Для тебя это самое "после" наступило тогда, когда завистливые засранки украли твои любимые маленькие золотые серьги-гвоздики, купленные твоей недавно скончавшейся любимой мамой, и как бы нечаянно разбили маленький красивый снежный шар с ангелом, подаренный так же скоропостижно скончавшимся отцом.       Дети жестоки. Они не скрывают свои чувства, как пыталась делать ты, чтобы не волновать больную мать, и не пытаются вести конструктивные диалоги, как тебя учил серьезный, но такой понимающийся и заботящийся отец. Нет. Эти маленькие приютские звери открыто скалят зубы на чужака в их логове, коим ты и стала. Да, ты сильно отличалась изначально. Не закатывала истерик по мелочам, не ругалась до пены изо рта с остальными из-за какой-нибудь игрушки. Ты вела себя спокойно, хоть и была так же разбита из-за потери самых близких и родных людей. И это твое спокойствие вывело всех.       Все началось с громкого разговора малолетних маленьких крыс, с которыми ты даже не была знакома, но они уже всё о тебе знали. Видимо, воспитатели не сильно заморачиваются с конфиденциальностью информации. Но проблема была даже не в "надзирателях", не держащих свои рты на замках, а в том, что маленькие малолетние дуры услышали лишь то, что они хотели услышать. И они сделали свои выводы из того, что слышали.       "...Она из богатой семьи..."       "...Оба родителя погибли, но не было никого из родственников, так что её отправили сюда..."       "...Да её небось просто брать никто не захотел..."       "...Фу, она будет смотреть на нас, как на каких-то нищих лишь потому что родилась с золотой ложкой во рту..."       "...Пусть поживёт как мы, посмотрим на неё..."       "...Надеюсь, ей тут будет хуже, чем нам..."       Не успев вообще ни с кем заговорить, ты стала изгоем. Приют был скорее школой-интернатом, так что избежать токсичного и практически первобытного общества не удавалось нигде и никогда.       Ночью ты не могла заснуть из-за различных "шалостей", вытворяемых соседками по комнате, которые не гнушались даже вылить стакан мочи на твою кровать, делая это открыто, в сговоре и явным весельем, отчего даже воспитательница, к которой ты, униженная, вся в слезах, пришла жаловаться, лишь пожала плечами, уверяя тебя, что недержание проходит с возрастом.       Днем, во время учебы, каждый считал своим долгом полить тебя ушатом помоев из своего поганого рта, в придачу добавив несколько тычков под ребра или подножек, а твой придурок сосед по парте так вообще имел нездоровую привычку тыкать в тебя циркулем, из-за чего весь бок с его стороны был в некрасивых красных саднящих точках. Уже третья жвачка в твоих волосах заставила тебя остричься под мальчика, что ещё больше подначивало мерзкое стадо издеваться над тобой.       Любое животное было тебе приятнее, чем твои соседки, одноклассники и воспитатели. Когда котенок с шерсткой цвета серой дымки терся о твои ноги, ты действительно радовалась такому ласковому жесту.       Любовь. Как же в этом месте её не хватает.       Взрослым было все равно, чем занимаются дети, пока это не касалось каких-то крайних случаев. Синяк на пол лица? Вывих? Ссадины и ободранные коленки?       "...Нет, это не мы её побили, она сама упала..."        Даже когда эти маленькие уродцы кинули в твою голову ледяной снежок и оставили на земле с черепно-мозговой, когда ты думала, что уже близка к тому, чтобы отправиться вслед за покойными родителями, они смогли оправдаться.       "...Она просто поскользнулась. Мы сами видели... Из окна..."       И им ничего за это не было.       Папа учил тебя не повышать голос и всегда сохранять спокойствие. Больная мать, здоровье которой буквально зависело от её эмоционального состояния дала тебе понять, что не всё стоит говорить как есть. Ты же просто хотела видеть улыбки своих родителей. Но сейчас их нет. Так стоит ли сдерживаться?       — Всего один раз. Я сделаю это всего один раз.       В прошлой школе в тебе души не чаяли как учителя, так и одноклассники. Не было ни зависти, ни издевательств. Да, ты училась и относилась ко всем хорошо, и именно поэтому зарекомендовала себя так, что к тебе хотели обращаться за помощью и советами даже по всяким пустякам вроде выбора новой тетрадки для предмета. То время и это просто небо и земля, рай и ад.       — Всего один раз я отвечу этим собакам.       Быть изгоем совсем не весело, а быть грушей для битья не весело вдвойне. Еще с самого начала стало понятно, что ты здесь не приживешься, но ты до последнего верила в то, что со временем всё уладиться. Что они увидят твоё горе, поймут, что тебе тоже нелегко и тяжело. Но твои слезы вызывали у них лишь улыбки.       — Если они не понимают по-человечески, я начну лаять.       Помощи искать было неоткуда. Никакой связи с внешним миром у детей из приюта не было. Телефон считался роскошью и был лишь в кабинетах у директора интерната и воспитательницы приюта, коим дела до твоих проблем не было. А почему, собственно, они так к тебе относились? Если хорошо подумать, то всё своё время и силы ты тратила лишь на жалость к себе и злость на других, совсем выбиваясь из повседневной учебной рутины. Девочка, ранее известная в своей прошлой школе как юное дарование, сейчас была лишь серой мышью среди своих ровесников. Ни тебе наград, ни грамот, да даже домашнее задание в последний раз выполнялось в тот злосчастный день, когда безумные суки закидали твоего знакомого подросшего котика с дымчатой шерсткой камнями. Это стало переломным моментом, из-за которого ты стала думать, что "уже хуже некуда". Но нет. Есть куда.       Сейчас, с обритой головой, полностью обмотанной бинтами, скрывающими ужасный шрам на затылке, с синяками под ребрами, следами от гребанного циркуля на одной руке и ободранной коже на другой, с проколотыми, но уже зажившими ушами без твоих любимых сережек-гвоздиков ты сидела возле камня, под которым со слезами на глазах когда-то хоронила котенка, имя которому так и не успела дать.       — Я отомщу им.       Маленькая статуэтка ангела в твоих руках, которую ты вытащила из разбитого снежного шара, подаренного твоим папой, смотрела на тебя будто бы с укором.       — Не бойся, я не такая глупая, как они. Я не стану делать что-то подобное.       Была ли ты способна на такие же поступки? На такую же мерзость, окружающей тебя каждый день? Естественно, да! Живя на свалке рано или поздно станешь мусором. Только вот будешь ли ты тем самым "ценным мусором" или нет, зависит лишь от тебя.       — Лучшая месть — это большой успех. Я выберусь из этой дыры победительницей. Вот увидишь.       Дальше твоя жизнь пронеслась стремительно, словно метко выпущенная стрела.       Прошлое обучение и ярая старательность, граничащая с безумством, позволили быстро подтянуть все оценки.       Стремление быть лучшей если не во всем, то во многом, быстро привлекло к себе внимание взрослых и ещё большую ненависть воспитанников, но постоянные походы в библиотеку, где всегда были взрослые, не давали им делать что-то из ряда вон выходящее. Поняв, что при воспитателях и учителях ты становишься неприкасаемой бедной трудяжкой, ты стала намеренно брать дополнительные уроки и помогать в приюте с различными поручениями.       Получив обильное внимание взрослых, признавших твои старания, ты ошибочно стала принимать их слова поддержки и укоры в сторону твоих обидчиков за подобие любви.       "...Я им нравлюсь больше остальных, потому что учусь лучше всех..."       Эта мысль, а так же тоска по тому-чего-в-приюте-нет заставили тебя впахивать за семерых, вплоть до крови из носа по утрам просто из-за отсутствия нормального режима жизни.       Учителя носились с тобой как с писанной торбой, водя по всем возможным конкурсам, олимпиадам и прочему.       "...Юное дарование..."       "...Гений!..."        Воспитатели, которым ты находила время помогать и намеренно обращалась доверительно-ласково, относились к тебе очень великодушно.       "...Ангел этого приюта, как тебя только с ручками и ножками не забрали?..."       С ручками и ножками не забирали, так как прямо всегда и всем говорила, что новые родители тебе не нужны, и даже мозгоправ не смог исправить твою ярую упёртость.       "...И хоть я их уже и не помню, но лучше них не будет никого..."       Теперь, будь это подножка, кража твоих вещей или просто обзывательство, обидчикам всегда доставалось по полной программе от всех твоих "заступников".       Спустя год твоего вкалывания, по общему согласию и твоей ни на что не намекающей просьбе, тебя перевели в школу для действительно одаренных детей. И хоть тебе все ещё приходилось жить в гадюшнике с теми приютскими змеями, но ты уже считала себя выше них всех. Элитная форма, хорошие туфли, кожаный портфель, и много выигранных на конкурсах медалей, грамот, кубков, ручек, тетрадок, книг и всего прочего, не говоря уже о денежных гонорарах. Ты, безусловно, стала той самой "умной, задирающей нос, сукой, имеющей больше всех вещей в этом богом забытом приюте". Но, как бы, за что боролись, на то и напоролись. Прогресс не стоял на месте, и ближе к окончанию школы пошёл некий «бум» на программистов, из-за чего в новой школе был открыт особенный класс, который прям так и назвали. И в этот "особенный" класс тебя определили без всяких разговоров.       Особенная школа, особенный класс, особое отношение.       "...Может, все дело в том, что особенной с самого начала была я сама?..."       "...Чем больше я не сплю, тем больше я узнаю, а чем больше я знаю, тем больше меня ценят..."       Пытаясь получить чужое одобрение и любовь, и полностью погрузившись в учебу, ты совсем не заметила, как уже со своим красным дипломом сидела перед будущим боссом на собеседовании, ставшим для тебя первым и одновременно последним.       Дипломом после этого можно было только подтереться. Босс уверенно заявлял, что в тебе есть совсем другой потенциал, из-за чего в итоге ты начала работать в лаборатории, изучать бионику, вести различные проекты, одновременно с этим доучиваясь в аспирантуре и начиная свою собственную научную деятельность. Так же, просто потому что ты немного в этом разбиралась, тебя заставили помогать с настройкой и установкой серверов для «мозга» компании, при этом ты ещё умудрялась отвечать на мольбы о помощи программистов из отдела безопасности.       Если говорить просто, то ты тот самый человек, на чьём горбу все катались, пока ты загибалась от нагрузки.       Да, зарплата была просто огромна, ты получала очень много денег, но особо тратить их как-то не получалось. Но мысль о том, что тем голодным гиенам такое и не снилось, заставляла тебя работать в три раза больше. Не хватало времени на перекур, не то что на элементарное расчесаться-умыться. Ты, чучело, полностью оправдывала слухи о богатых программистах, которые ходили в чем попало и выглядели, скорее, как люди с улицы, чем кто-то с энными нулями на кредитной карте. У тебя не было ни семьи, ни друзей, но все полагались на тебя, считая авторитетом и вообще гением, который снизошёл до простых смертных. Никто не привык слушать твои жалобы, или же истории из твоего сурового детства и обучения. У тебя было такое чувство, будто люди считали, что ты родилась с этими знаниями и золотыми руками. Но ради похвалы ты была готова на многое. Слова дороже денег. Вот так ты думала, проведя более двадцати лет чуть ли не в качестве раба одной крупной компании, выросшей благодаря твоим бессонным ночам, нервным срывам и работой, работой и ещё раз усердной работой.       Ты даже ни разу не навестила могилы покойных родителей.       Отношения у тебя были разве что с серверами одного из новых филиалов, куда тебя направили, чтобы помочь установить и настроить мощные компьютеры. Это была новехонькая стеклянная высотка с «декоративной» и такой не нужной дыркой во все этажи, вокруг которой вились коридоры будущей новой базы компании. Здание ещё не закончили полностью оформлять изнутри, хотя многие кабинеты уже практически были закончены, поэтому ограждение на последнем этаже серверной не везде установили, заменяя их на обычные деревянные строительные перегородки.       Несколько блоков для будущих серверов уже были поставлены на свои места, с ними твои коллеги провозились непозволительно долго, из-за чего ты зареклась больше не соваться в этот филиал с такими криворукими людьми. Вот бы просто дать распоряжения и свалить в закат, оставив все остальное на команду, которая будет работать в этом филиале. Остальной «хлам» пока что стоял в коридоре, вместе с кабелями, пакетами и коробками. Горе-помощники накидали все в кучу и ушли по домам.       Из-за ремонта в коридорах было грязно, тут и там тянулись кабеля неизвестного предназначения.       Надо было уже ехать в главный филиал за чертежами к новому проекту. Уже не помня, когда ты спала в последний раз, зевнула от всей души, продвигаясь к выходу, но обо что-то споткнулась. Вылетев из комнаты вперёд головой, прямо в недоделанный коридор, ты упала на хлипкую ограду, обвитой кабелем с лампочками для работ, которую, почему-то, все ещё не убрали. Тогда и именно тогда, посмотрев вниз, в эту бесполезную темную дырку во все этажи высотки, свет в которой был погашен уже везде, кроме злосчастного последнего этажа, ты поняла, что смотришь не просто в темную бездну. Нет, тогда ты посмотрела в лицо смерти, а она, посмотрев на тебя в ответ, поманила тебя к себе.       Пролетев над ограждением, ты осознала, что что-то все ещё не даёт тебе окончательно упасть, поэтому с охотой схватилась за это. Твоим, как ты тогда думала, спасением оказался кабель от лампочек, до этого намотанный на деревяшку. Вися над пропастью, тебя крутило вокруг себя, пока кабель был где-то в районе груди и плеч. Жесткая резина давила под твоим собственным весом с такой силой, что это было сравнимо с болью от порезов. Ты кричала, надеясь дозваться до охраны, дежурящей внизу. Ты плакала, моля прощение у родителей, что так и не навестила их могилы и прося их не забирать тебя к себе. Ты проклинала отвратительного босса, заставившего тебя разбираться с очередным "левым" поручением и чертовое хлипкое ограждение. Но твои крики, мысли и чувства были чужды проклинаемым тобой деревяшкам, поэтому они, не выдержав твоего веса, с легкостью избавились от креплений, держащих кабель... и ты полетела вниз. С невыносимо громким душераздирающим визгом ты пролетела вниз целый этаж, а в плену скрученного кабеля теперь оказалась твоя шея.       В глазах постепенно темнеет, а в твоей голове помимо нескончаемого ужаса была мысль, что все не может так закончиться. Работая всю свою жизнь, ты получила множество призов и наград, но жила ли ты? Была ли это именно та самая жизнь, которую ты бы хотела? Нет. Это определенно не то, к чему ты стремилась. Это не та смерть, которой ты бы хотела умереть.       Ты, наконец, поняла, какой же дурой ты была, работая на износ. Ты подумала, что если бы у тебя была возможность начать все сначала, ты бы не лезла так из кожи вон ради дурацкой похвалы и мнимой любви. Ты бы начала ценить себя, жить ради себя. Делать все ради себя и точка.       Уже не чувствуя и не видя, ты проклинала мир, работу и в первую очередь себя саму.       "...Гений, ха!..."       — Дура.       Причём самая настоящая.