Рону нехорошо

      Рональд Уизли был вполне доволен своей жизнью. Он считал, что у него есть все, что полагается тридцатилетнему молодому человеку. Рон работал заместителем главы отдела по поиску новых особей в одном из филиалов драконьего питомника своего брата Чарли, расположенном в самом сердце Филиппин, и зарабатывал на этом месте очень приличные деньги. Он мог позволить себе и отдых дважды в год в магических отелях комфорт-класса где-нибудь на Карибских островах или в Южной Европе, и покупку новенького Чистомета, ничем не уступавшего Нимбусу 2003 года выпуска, и подарки для девушек, с вниманием которых у него не было никаких проблем.       Нет, конечно, Рональда нельзя было назвать бабником или кем-то вроде того, он, напротив, был очень аккуратен в этом плане. Да, редко когда его отношения с девушками доходили до чего-то очень серьезного, вроде детей, свадьбы или хотя бы помолвки, чем мать Рона, Молли Уизли, неоднократно его попрекала. Хотя нельзя не упомянуть: дважды, а то и трижды Рон знакомился с родителями своих пассий.       Увы, родителям он тут же казался несерьезным и неперспективным, или же Рону самому они виделись скучными и чопорными, отчего отношения почти сразу после таких знакомств распадались.       Однако Рон и не жаловался. Его, в общем-то, все устраивало. Он давно понял, что не отличается особым постоянством и моногамностью, а потому просто смирился и постепенно учился жить в гармонии с самим собой.       Возвращаясь к осознанию Роном себя, своей непостоянности, стоит рассказать, как же он пришел к этому.       Сперва Рон начал отношения с однокурсницей Лавандой Браун, и ничем хорошим они не закончились. Тогда Рон решил, что дело в Лав-Лав — слишком уж ее было много.       Затем они с лучшей подругой, Гермионой Грейнджер, решили попробовать поднять их взаимоотношения с уровня крепкой дружбы на уровень романтических отношений, но, к сожалению, и эта попытка окончилась провалом: Гермиона в их отношениях так и не раскрепостилась, как того отчаянно желал Рональд, и так и осталась все той же серой мышкой, часами пропадавшей в школьной, а после в аврорской библиотеке и рассказывающей о каких-то скучных вещах, вроде закона Голпалотта из зельеварения или трех правил аппарации. Вскоре Рону надоело все это выслушивать и они, «слегка» повздорив, разошлись в разные стороны и с тех пор ни разу за все эти десять лет не виделись. К слову, эти отношения были у Рональда самыми длинными (почти два года, все-таки).       После Гермионы Рон познакомился с Кэссиди. О, Мерлин, после замкнутой и до чертиков стеснительной Гермионы Кэссиди стала самой настоящей отдушиной! Рон до сих пор иногда вспоминал ее, как одну из лучших своих партнерш в постели. Именно с ней он научился многим штучкам, за которые девушки сейчас, пожалуй, могли бы и подраться. Такого, правда, еще не было, но никто ведь не запрещает легкого преувеличения, верно?       Но, к сожалению, великолепной в постели ее, видимо, считал не один Рон, ведь уже через пару месяцев их отношений, когда он хотел устроить Кэссиди сюрприз и заявился к ней домой без предупреждения, Рональд увидел ее в постели с двумя парнями довольно крепкого телосложения и в сопровождении всяческих аксессуаров, вроде наручников, кляпов, плети и еще кое-каких вещиц. Он не простил ей подкосившейся гордости и, развернувшись, ушел с поджатыми губами и вздернутым подбородком.       Впрочем, единственное, о чем в тот день пожалел Рон, это тот факт, что с ним Кэссиди не экспериментировала так, как с теми парнями из отдела возмещения урона, причиненного необученными особями.       После была маггловская девушка-библиотекарша, с которой он познакомился в продуктовом магазине. Запомнив ее пышные формы, Рон думал, что сможет попробовать что-то новенькое, но та оказалась еще более замкнутой, чем Гермиона, и он просто сдался через три недели после знакомства, когда она на их третьем свидании не дала даже за руку себя взять.       За ней последовало еще несколько девушек, и каждая из них была по-своему ему мила и по-своему немного раздражала.       Сейчас Рон уже полгода как встречался с Хлоей — двадцатичетырехлетней девушкой из целительского отдела их филиала. Она была очень… уютная, пожалуй. Хлоя ежедневно собирала свои мягкие русые волосы в слабый пучок на затылке, который всегда распускался к концу рабочего дня, а еще она всегда нежно ему улыбалась. И, знаете, Рон считал, что с ней ему повезло куда больше, чем с остальными девушками за последние года три.       Вот только на следующей неделе Хлоя пригласила его, Рональда, к себе, чтобы познакомить со своими родителями. И он был не совсем уверен, что это знакомство закончится лучше, чем предыдущие.       Впрочем, сейчас у Рона была куда более весомая причина для «легкого» беспокойства и волнения: пару недель тому назад с ним связался старинный друг, Гарри, с которым они в последнее время общались, в основном, только совами раз в месяц, и пригласил в честь своего дня рождения на дружескую встречу в Хогсмиде.       Стоит отметить, что планировалось не просто пропустить вдвоем по кружечке сливочного пива и стаканчику огневиски, а организовать самый настоящий дружеский «вечер». В том смысле, что как Рону, так и Гарри по инициативе последнего нужно будет прийти с парой и провести там несколько часов.       Разумеется, Рон был только рад, когда Гарри ему это предложил! Они давненько не виделись, и у каждого накопилось столько новостей, что понадобится несколько таких вечеров для того, чтобы ими поделиться. Проблема была в другом: Гарри решил встретиться всем составом их Золотого трио, что значило присутствие на этом вечере Гермионы.       Встретиться со своей бывшей, когда рядом с тобой будет твоя немного ревнивая настоящая — та еще перспектива, верно?       Рон все это время едва ли не молился, чтобы Гермиона не испортила весь вечер чем-то вроде своих фирменных птичек-колибри или еще чем из того арсенала, какой она во всей полноте использовала на нем во время их расставания. Еще больше он надеялся (хотя был почти уверен в этом) на то, что вся эта встреча не была замыслом Гермионы, по исходу которой она и Рональд должны были вновь сойтись. На этот случай у него даже была заготовлена речь с мягким, но решительным отказом.       Также загвоздка была в том, что Хлоя, узнав, что на этом вечере будет его бывшая, с особым рвением начала подбирать себе платье, макияж, прическу и все остальное, а любую попытку отговорить ее идти туда воспринимала, как желание Рона изменить ей.       Но большей угрозой все же оставалась Гермиона. Ну и еще Джинни, совсем не тайно затаившая на Рона обиду после все того же расставания с Гермионой. Мол, он последний идиот, раз умудрился упустить, да еще и обидеть такую прекрасную девушку, как Гермиона Грейнджер.       Тем не менее Рон собрался с силами и тридцать первого июля, надев новенькие шорты, сандалии и легкую футболку, стоял в гостиной Хлои, нервно сжимая в руках портключ и подарок для Гарри, и ждал, пока та сделает свой «последний штрих».        — Я готова, — заявила она, со всем притворным пафосом войдя в гостиную.       Хлоя была одета в короткий кремовый топ и расклешенную юбку длиной до середины бедра с узорами в виде каких-то цветов. На стройных загорелых ножках у нее поблескивали босоножки в тон верха. Легкий макияж с бесцветным блеском для губ и накрашенными по последнему писку моды бровями идеально дополнял все это.       Да, Рон немного разбирался в этом благодаря Кэрол, с которой он встречался не больше двух недель, но при этом умудрился узнать все о последних модных трендах.        — Выглядишь потрясно, — проговорил Рон, облизнув губы. Он улыбнулся, притянул Хлою к себе и поцеловал ее.        — Рон! Из-за тебя теперь снова губы красить, — притворно возмутилась она, но почти сразу на ее губах растянулась такая же улыбка, как и у него. Хлоя чмокнула Рона в щеку, оставив на ней, к его неудовольствию, липкий след, и вновь отошла к зеркалу, выхватив из своей косметички блеск.       Рон закатил глаза и попытался стереть пальцами блеск со своей щеки и со своего рта. Когда ему это не удалось и он почувствовал теперь блеск еще и на пальцах, Рон мысленно выругался.        — Экскуро, — произнес он, направив палочку на свое лицо, а затем и на руку. Покалывание, будто Рон с головы до ног обмазался ядреной мятной пастой, пронзило его кожу.        — Теперь готова, — сказала Хлоя, обернувшись, и вдруг пригрозила ему пальцем: — Если снова это сделаешь, я накрашу уже тебя. Будешь знать, что со мной шутки плохи!       И задорно улыбнулась.       Подойдя поближе, Хлоя выхватила у него из рук портключ в виде жетона лондонского метро, очень удачно добытый Гарри в Министерстве, взяла Рональда под локоть и активировала портключ.       Через какое-то мгновение, испытав отвратительное чувство скрученного в узел желудка и следующий за ним рвотный позыв, Рон и Хлоя оказались в Хогсмиде. До боли знакомые узкие улочки магической деревни и башни близкого сердцу замка появились у них перед глазами, и на лице у каждого растянулась глупая детская улыбка.        — Хогвартс закончила всего шесть лет назад, а такое чувство, что меня целую вечность тут не было, — прошептала Хлоя.        — Можешь себе представить, что я сейчас чувствую, если я даже в Англии лет семь не появлялся? — тем же шепотом проговорил Рон.       Они постояли на центральной улице, вызывавшей целую массу воспоминаний, еще несколько минут, прежде чем очнуться. Встрепенувшись, Хлоя вновь взяла Рона под руку и сама повела его в «Три Метлы».        — Подумать только, я увижу самого Гарри Поттера! — пролепетала Хлоя. Рон удивлённо на нее глянул.        — Так ты за этим пошла со мной? — вздернул бровь он.       Хлоя цокнула языком.        — Ты меня не понял, — сказала она. — Я ведь поступила в Хогвартс как раз в тот год, когда… ну… Тот-Кого-Нельзя-Называть пришел к власти, — она пугливо вздрогнула. — Тогда только и говорили о том, какой Гарри Поттер герой, что он всех нас спасет. А потом вы трое приходите, и он действительно нас всех спасает, убив… его. А потом… Ну, ты понял ведь, да? Я с одиннадцати лет мечтала о встрече с ним, Рон! Это счастье, что я познакомилась с тобой, с героем войны, о большем я и мечтать не могла, особенно когда узнала, какой ты замечательный. — Хлоя вновь нежно на него посмотрела. — А теперь… Еще и Гарри Поттер! Вы оба мои кумиры с самого детства!       Рон улыбнулся с тенью самодовольства и, благодаря собственной глупости, добавил:        — Если уж на то пошло, то ты познакомишься не только с Гарри, но и с Гермионой, она ведь тоже героиня войны.       Взглянув на Хлою, Рон понял, что ошибся. Она поджала губы и чуть крепче сжала его руку.        — В первую очередь, она твоя бывшая, — отчеканила Хлоя и вошла в «Три Метлы».       Со всех сторон их окружило неисчислимое количество ароматов: патока, сливочное пиво, медовуха, самые разные закуски… Вдохнув несколько раз полной грудью, Рональд блаженно улыбнулся и прикрыл глаза.       Все столики были заняты. Люди здесь сидели самые разные, от подростков, потягивающих сливочное пиво и над чем-то громко гогочущих, до странных и подозрительных личностей в широких мантиях и остроугольных шляпах, мода на которые вышла еще когда Рон был ребенком.        — Рон! Сюда! — раздался голос откуда-то из-за барной стойки мадам Розмерты — там, как было известно Рональду, последние четыре года располагалась ВИП-ложа на такой случай, если какой-нибудь герой войны захочет посетить паб своего детства и не захочет сидеть у всех на виду. Из ложи выглядывал Гарри — еще одно воспоминание давно минувших дней. Они очень давно не виделись.        — Гарри! С днем рождения! Сколько лет не виделись, черт возьми! — чуть ли не захлебываясь, проговорил Рон, улыбнувшись еще шире. Он, схватив одной рукой Хлою, а другой покрепче перехватив подарок, пошел напролом к старинному другу, едва не сбив одного дедка со стула. Тот тут же заворчал и запричитал на тему невоспитанной молодежи, в которой сплошь и рядом были одни грубияны и невежи.        — Спасибо, Рон! Я тоже рад увидеться, — так же улыбаясь, проговорил Гарри и, как только Рон вместе с Хлоей добрался до него, заключил Уизли в крепкие дружеские объятия. Пару раз похлопав его по спине, Гарри отстранился и перевел взгляд сияющих глаз на Хлою, неверяще уставившуюся на него. — А это, я так понимаю, твоя…?        — Девушка, — горделиво кивнул Рон и по-хозяйски положил руку ей на талию. — Гарри, знакомься — это Хлоя Селеста. Хлоя — это мой друг, Гарри Поттер, но ты и так его знаешь.       Хлоя, с трудом справившись с оцепенением, в которое она впала с момента появления в ее поле зрения Поттера, приветственно улыбнулась и пожала протянутую им руку.        — Рад знакомству, мисс Селеста, — проговорил Гарри с вежливой улыбкой. — А теперь идемте внутрь, Джин уже, наверное, заждалась нас.       Перед тем, как войти вслед за другом в ложу, Рон почувствовал, как в его животе что-то напряженно сжалось, будто он сейчас идет на встречу, от которой зависит вся его жизнь. Он понял, что отчего-то слишком волнуется за исход этого вечера, за встречу с сестрой и, как бы Рон этого ни отрицал, за встречу с Гермионой.       Не то чтобы она, Гермиона, его волновала, но нельзя не признать, что, встречаясь с бывшей, какая-то частичка тебя мечтает о том, как бы оказаться лучше нее, как бы все твои десятилетние ожидания касательно этой самой бывшей были исполнены.       Рональд глубоко вздохнул, надеясь, что Хлоя этого не услышала, и сделал шаг в ложу.       А здесь было довольно уютно. Большой деревянный стол с каким-то интересным узором был завален самой разной едой так, что на нем, казалось, не было свободного места. Камин, который, увы, в июльскую жару не горел, был выложен из кирпича. Паркет на полу и панели с древесной текстурой, которыми обшили стены, очень удачно сочетались друг с другом. Под потолком и на стенах висели свечные светильники, к счастью, не испускавшие из себя жара, очевидно, благодаря каким-то чарам.       Вокруг стола стояло три диванчика, каждый из которых был рассчитан на двоих. Рон подумал, что, наверное, Гермионе будет немного неловко сидеть одной, когда они с Гарри с парами. Рон почувствовал к ней сожаление. Если бы не Хлоя, которой явно не понравится такое повышенное внимание к его бывшей, он точно бы попробовал убедить Гарри заменить диванчики хотя бы на кресла.       На одном из диванчиков сидела одетая в голубой сарафан и обутая в босоножки в тон единственная сестра Рона — Джинни, уже семь лет как носившая фамилию Поттер. Собственно, именно на их свадьбу Рон последний раз и приезжал в Лондон. Все родные, в основном, приезжали к нему на Филиппины сами, или они встречались все вместе в драконологическом заповеднике Чарли в Румынии.       Возвращаясь к Джинни. Ее волосы были собраны в пышный хвост, вполне сошедший бы и за модную укладку на каком-нибудь солидном приеме. На ушах висели серьги, а на шее изящное ожерелье — все, очевидно, было из одного комплекта, судя по одному стилю: серебро высшей пробы, бриллианты, тонкая ручная работа. Украшения, как знал Рон, его сестре очень любил дарить Гарри, и Уизли был уверен, что и этот комплект — его рук дело.       В целом, Джинни выглядела очень ухоженной и чертовски привлекательной. Рон верил, что за ней ходят толпы поклонников, несмотря на ее несколько лет замужества и двоих сыновей: Джеймса и Альбуса.       Джинни поднялась с места и, глубоко вздохнув, вежливо улыбнулась. С момента расставания Гермионы и Рона их с братом взаимоотношения заметно подкосились, и Рон был точно уверен, что Джинни его терпит только ради Гарри. Впрочем, за эти годы он прекрасно научился игнорировать ее раздражение.        — Ну, здравствуй, сестренка, — усмехнулся Рон, внезапно притянул к себе Джинни, чмокнул ее в щеку по-братски и заключил в крепкие объятия.        — И тебе не хворать, — произнесла Джинни, явно стараясь взять себя в руки. Она едва заметно обняла его в ответ и почти сразу высвободилась, тут же с интересом взглянув на Хлою. Впрочем, этот взгляд скорее напоминал взгляд ученого, рассматривающего доселе неизвестный вид животного. — Я думала, ты придешь один, — заявила вдруг Джинни.        — Неправильно думала, — произнес Рон. Конечно, он мог спросить, почему, но Рон уже попадался в эту ловушку: так, Мариса, с которой он пришел на свадьбу Поттеров, узнала его подробную биографию, а именно, почему же заканчивались все предыдущие отношения Рональда. — Джин, — это Хлоя Селеста, моя девушка. Хлоя, — это Джинни Поттер, моя вредная сестра, жена Гарри и мать двух моих племянников.        — Приятно познакомиться, миссис Поттер, — приятно улыбнулась Хлоя, и тогда Джинни, тяжело вздохнув, натянуто улыбнулась.        — Взаимно, мисс Селеста, — проговорила она и, покосившись на Рона, добавила: — Честно говоря, я вам сочувствую. Нужно иметь стальные нервы, чтобы уживаться с моим братом.        — Думаю, они у меня имеются, — весело сказала Хлоя, и Джинни чуть живее улыбнулась.        — Предлагаю сесть за стол, — предложил Гарри, до этого немного напряженно наблюдавший знакомство Джинни и Хлои. Видимо, помнил еще тот скандал, что затеяла тогда Мариса, окончившийся подпалившейся мантией тетушки Мюриель и сломанным свадебным тортом.        — Как, уже? — вздернул брови Рон. — Я думал, мы еще Гермиону будем ждать.       В голове Рона сразу промелькнула мысль, что Гермиона решила не приходить из-за его присутствия, как она не пришла на их свадьбу (поздравила еще до начала празднества и якобы отправилась в неожиданно свалившуюся на нее командировку), но он тут же от нее отмахнулся — в конце концов, они оба взрослые люди, и это было бы глупо с ее стороны пропустить вот уже второй важный в жизни их общего лучшего друга день только из-за присутствия здесь Рона.        — Гермиона задерживается, — просто сказала Джинни. — Она говорила не ждать и начинать, как только придете вы.        — Что-то случилось? — вдруг спросила Хлоя, но, увидев, как на нее тут же уставились три пары глаз, резко покраснела и поспешила добавить: — Простите, это не мое дело, просто любопытство.        — Нет-нет, все в порядке, — улыбнулся Гарри. — Она была на работе. Гермиона защищала какой-то важный проект, поэтому поздно вернулась домой и теперь собирается.        — Как у нее, кстати, успехи? Не говорила тебе? — поинтересовалась Джинни, начав накладывать всем салат. От него исходил такой чарующий аромат (а это только салат!), что Рон с большим трудом удерживал свое внимание на разговоре.        — Нет, но, думаю, все отлично, — произнес Гарри. — Гермиона была в великолепном настроении, когда говорила со мной.       Джинни улыбнулась.        — Тогда, зная нашу Гермиону, она будет только рада, если ты дашь ей возможность рассказать обо всем самой, — сказала она. — Так, Хлои… то есть, прости, Хлоя, хочешь тыквенный сок? Или, может, чего-то покрепче? Мадам Розмерта предложила сегодня какое-то вино — я так тебе скажу, оно великолепно. Я уже попробовала.        — Тогда вино, пожалуй, — проговорила Хлоя. Она явно не придала значения исковерканному Джинни имени, в отличие от Рона: он-то знал, что его сестра никогда не забывает имен.       Впрочем, Рону было сейчас вовсе не до вредности Джинни. Его почему-то довольно сильно заинтересовал тот факт, что Гермиона защищает какие-то там проекты. Его так и подмывало спросить об этом подробнее, но, зная, что Джинни только этого и ждет, Рон просто перевел тему:        — Ну, рассказывайте. Как там Джеймс с Альбусом? — невинно спросил Рон, игнорируя прищуренные глаза Джинни.       Стоило их беседе перетечь в более «безопасное» русло, как Рон тут же успокоился. Он начал о чем-то активно переговариваться с Гарри. Они с жаром обсудили с ним последний матч между сборными Бразилии и Египта, прошедший в прошлые выходные, договорились вместе отправиться на финал чемпионата, который будет проводиться в Китае, поспорили как в былые времена о том, кто же лучше: Холихедские гарпии, за которых играет Джинни, или Пушки Педдл, горячо любимые Рональдом с самого детства.       Джинни в это время лениво отвечала на вопросы Хлои, явно надеясь на скорое прибытие Гермионы, а та, в свою очередь, так увлеченно рассказывала Джинни забавные случаи, произошедшие с ребятами из ветеринарного отдела их заповедника, что не заметила откровенную скуку в ее голосе.       Затем тема сменилась на семейную, и тут уже пришел черед Джинни с запалом рассказывать про Джеймса и Альбуса. Эти маленькие проказники в свои пять и три года уже не раз разносили детскую комнату стихийными всплесками магии. Это были, пожалуй, одни из самых любимых племянников Рона. Джеймс, ко всему прочему, еще и крестником его был. И Рон мог гордо говорить об этом, ведь было очевидно, что эти двое станут очень сильными волшебниками.       Что действительно было странно — ни Гарри, ни Джинни ни разу не упомянули Гермиону в своих разговорах. И Рон бы с легкостью списал все на то, что его бывшая девушка после их расставания абстрагировалась от внешнего мира и совсем не уделяет времени друзьям, все так же пропадая в библиотеке и на работе, вот только по чете Поттеров было ясно, что те специально замалчивают все истории, связанные с Гермионой. Зачем — Рон до сих пор не понимал.       Невольно Рональд все же не раз возвращался мыслями к Гермионе. Отчего-то вера в то, что личная жизнь у нее не задалась, крепла в нем все надежнее, и уже через час Рональд мог с уверенностью сказать, что да, Гермиона, очевидно, до сих пор в него влюблена, не может забыть и потому живет одна с какой-нибудь заменой Живоглоту. Как он пришел к этому выводу, Рон, к сожалению, сказать не мог. Но ему все равно было жаль Гермиону, пусть она и сама виновата в своем одиночестве: Рон во времена их отношений не раз говорил ей, что Гермионе следует ухаживать за собой, поменьше сидеть за книгами и умничать. Как это делала Лаванда, например.       Но Гермиона, увы, каждый раз после этого только обижалась на него и не разговаривала с ним днями, вновь и вновь закрываясь в своем кабинете аврората с книгами. Это, к слову, ей тоже не мешало бы в себе исправить, по мнению Рональда.       А учитывая, что она до сих пор защищает какие-то там доклады, Гермиона так и не изменилась. Из этого, пожалуй, и следовал вывод об ее одиночестве. Рон был абсолютно точно уверен, что в мире не существует адекватного мужчины, не ботаника и не зубрилы, который сможет часами выслушивать от Гермионы подробности о применении каких-то там зелий в колдомедицине.       Как только Рон вспомнил те ужасные свидания, на которых Гермиона пыталась поведать ему об очередном зельице или заклинании, придуманным каким-нибудь ученым из Бельгии, его пробирала дрожь.       Определенно, Гермионе не должно было повезти в личной жизни. Рон мог бы поставить на это свой дом.       Да и вряд ли повезло в карьере, если вспомнить, с каким рвением она пыталась протолкнуть прошлому министру проект по освобождению и адаптации к мирной жизни тех Пожирателей смерти, что приняли черную метку якобы по принуждению. Рон не помнил точно, чем закончилась эта ее затея, но почему-то был точно уверен, что ничем хорошим. Признаться, будь он министром в то ужасное послевоенное время, то просто выставил бы Гермиону из Министерства вместе с вещами.        — …а ты что скажешь, Рон? — поинтересовалась Хлоя.       Рон вздрогнул, вырвавшись из своих воспоминаний. Нет. Однозначно, он был тогда прав. И если бы Гермиона тогда его послушалась, то сейчас бы ни в чем не нуждалась. Работала бы с ним в заповеднике Чарли на Филиппинах и ни о чем бы не думала. А сейчас, наверное, сидит у себя в пустой душной (из-за отсутствия кондиционера) квартирке, что они начали снимать еще во время их отношений, и плачет от нежелания идти сюда, чтобы чувства не нахлынули на нее по новой. С легкой тенью злорадства Рон улыбнулся, отпил немного огневиски, который они с Гарри медленно потягивали весь вечер, и повернулся к Хлое.        — Что ты говорила? — уточнил он. Хлоя закатила глаза на его невнимательность.        — Гарри предложил нам остаться в Англии на недельку, — нетерпеливо пояснила она. — Наведаться к ним домой, навестить твою семью, моих бабушку с дедушкой, Хогвартс.        — Почему бы и нет? — пожал плечами Рон. Его лицо слегка покраснело и покрылось испариной от выпитого алкоголя, так что он тыльной стороной ладони вытер лоб. — Буду только рад провести на родной земле еще несколько дней.        — А почему не останетесь насовсем? — полюбопытствовал Гарри. — Насколько я помню, у Чарли есть филиал и в Северной Ирландии. Почему бы вам обоим не перевестись туда? Мы могли бы почаще видеться.        — Гарри прав, — кивнула Джинни, но будто с легкой неохотой. — Джеймс, Тедди и Мари-Виктуар, единственные, кто более-менее тебя помнит, хотят увидеть тебя, Рональд. Ты для них тот самый таинственный родственник, который заявляется раз в несколько лет, дарит какую-нибудь безделушку и уезжает почти сразу, прямо как из фильмов.        — Из чего? — не понял Рон. Джинни отмахнулась от него, словно он был недостоин пояснений.        — Фильмы — это как наши колдографии, только очень длинные и со звуком, — проговорил Гарри.        — А, — тупо сказал Рон. Понятнее ему от этого не стало.        — Всем привет! — раздался за спиной Рональда приятный, будто бархатный голос с веселой ноткой, и он поспешил обернуться.       Первым, что увидел Рон, были ноги, обутые в изящные, наверняка дорогущие лакированные босоножки небесно-голубого оттенка. Его взгляд заскользил по стройным прямым ногам вверх, пробежался по идеальной, такой, какую он всегда искал в девушках, фигуре, на которой сидел свободный летний комбинезон длиной до середины бедра, без рукавов и без вырезов на груди, перескочил на небрежный пучок каштановых волос с несколькими нарочно выпущенными завивающимися прядями. На девушке перед ним, вроде как, почти не было украшений, только очень уместные здесь серьги и кулон на наверняка платиновой цепочке. Выглядела она богато, но не вычурно. Словом — идеально. Рон сделал для себя вывод, что эта девушка знала толк в стиле и умело сочетала в себе аристократизм и скромность.       Поумерив свой пыл и с усилием сделав свой взгляд менее жадным, чтобы поменьше после этого ужина выслушивать Хлою, которая, безусловно, заметила его выражение лица, Рон наконец посмотрел на лицо девушки. И точно упал бы с дивана, не будь у него спинки.       Этой идеальной, безумно красивой и сексуальной, по его личному мнению, оказалась Гермиона, черт бы ее побрал, Грейнджер.       Она стояла у входа в ложу и как раз убирала на крючок свою дамскую сумочку, пригодную, пожалуй, только для ношения в ней палочки и связки ключей от их квартирки на окраине Лондона, и белоснежный пиджак, наверняка приходившийся ей идеально по фигуре.        — Ну, наконец-то! — воскликнула Джинни, поднимаясь со своего места и устремляясь к Гермионе с объятиями. Гарри точно так же встал с дивана и подошел к ним с улыбкой. Гермиона крепко обняла их обоих и со счастливой улыбкой, будто только что выиграла в лотерею, поцеловала их в щеки.       Они вели себя совершенно обычно. Будто Гермиона Грейнджер, которой в пору бы сниматься для обложки «Ведьмополитена», была обыденностью. Абсолютно ничего необычного. Конечно. Разумеется.       Рон нервно хихикнул — благо, беззвучно. Он лишь представил, насколько вообще абсурдна эта мысль: Гермиона Грейнджер стоит в одном из павильонов «Ведьмополитена» перед колдокамерой и позирует в самой дорогой одежде от «Твилфитт и Таттинг». Бред же. Да?        — Я так соскучилась по вам обоим! — щебетала тем временем Гермиона. — Так рада вас увидеть, вы не представляете!       Что ж, ладно, либо вариант с «плачет в своей квартирке» отпадает, либо она просто начала пользоваться очень качественной косметикой.       Гермиона Грейнджер и косметика — полнейший абсурд! На ней даже туши-то для ресниц сейчас не было, не то что этих всяких тональных кремов, консилеров и прочего, что так любила Кэрол.        — А я давно тебе говорила — заходи к нам, тебе всегда рады на Гриммо, — притворно-обиженно проговорила Джинни.        — Все никак не могу найти времени, — извиняющимся тоном проговорила Гермиона. Гарри в то же время усаживал ее на свободный диванчик. — У нас только позавчера закончилась командировка в Министерство магии США, а вчера я весь день готовилась к сегодняшнему отчету.       Ну, хоть в этом Рон был прав. Она все-таки была одна. Хотя сейчас в это уже слабо верилось. Впрочем, если у Гермионы так мало времени, что она даже не в состоянии войти в камин, то на свидания с незнакомцами его и подавно не должно хватать. Мысль о том, что ее «парень» просто не смог прийти, Рон сразу отбросил. Это уже больше похоже на оправдание, чем на правду.        — Сейчас все расскажешь, пока садись, — скомандовал Гарри.       И вот оно произошло — Гермиона, наконец, увидела Рона. Он натянуто ей улыбнулся.       Пожалуй, Рональд много чего ожидал от этой встречи. Гермиона могла сразу отвернуться от него, могла уйти из «Трех метел» и совсем покинуть Хогсмид, а могла наоборот броситься его обнимать, чем поставила бы Рона в неудобное положение перед Хлоей.       Но Гермиона только вежливо ему улыбнулась в ответ и произнесла:        — Здравствуй, Рональд.        — Привет, — выдавил он из себя и тут же разозлился на себя — ведет себя, как пятнадцатилетка.       Гермиона перевела взгляд на Хлою и, казалось бы, вот оно! Вот сейчас она должна проявить себя во всей красе, моментально трансфигурировать из винограда птичек и отправить их в преследование за Хлоей, совершенно испортив такой приятный вечер, но Гермиона снова не оправдала ожиданий Рона: она улыбнулась Хлое даже теплее, чем самому Рональду.        — Не познакомишь нас, Рон? — мягким тоном, будто разговаривая с недоразвитым, намекнула Гермиона. Возможно, Рону это и показалось, но все равно было неприятно. А ведь все еще и строго по этикету, в незнании которого Гермиона так часто его упрекала. А что, он виноват разве, что, соблюдая все эти правила аристократии, выглядит как бездумная жертва поцелуя дементора?        — Кхм, да, конечно, — пробормотал Рон, повернувшись к ним лицом. «Соберись!» — кричал он себе, а затем так же приторно-вежливо улыбнулся и приобнял Хлою за талию. Он сам не до конца понимал, зачем. — Гермиона, — это Хлоя, моя девушка. Хлоя, — это Гермиона Грейнджер, ты о ней знаешь.        — Вообще-то уже не Грейнджер, — с едва заметной улыбкой покачала головой Гермиона.       Прежде чем Рон успел спросить, что именно она имеет в виду (мало ли, может, она приняла девичью фамилию матери?), Гермиона протянула руку к Хлое для рукопожатия, и тогда Рональд увидел самое, пожалуй, изящное обручальное кольцо за всю свою жизнь: это была будто живая тонкая резная змейка из волшебного серебра высшей пробы, обвивающая безымянный палец левой руки Гермионы и обползающая крупный (но в меру) изумруд, наверняка зачарованный. На какое-то мгновение голову Рона посетила ужасная мысль — Гермиона вышла замуж за слизеринца, но он тут же отогнал ее куда подальше и запер за семью замками.       В этом предположении было два абсурдных факта, причем один абсурднее другого: во-первых, Гермиона не могла выйти замуж, при ее-то характере, во-вторых, уж точно не за слизеринца! Этого не допустили бы ни Гарри, ни Джинни, ни один из слизеринцев, ни сама Гермиона. Не могла она так сильно пасть, чтобы ради мести бывшему возлюбленному выйти замуж за кого-то из слизняков и сломать себе этим жизнь. А она точно не могла выйти за кого-то из них по любви, ведь так?       Рона так и подмывало спросить, какую же фамилию носит теперь Гермиона, но гриффиндорская гордость, выращенная в любви и заботе с раннего детства, очень нежно, но крепко подавляла эти порывы. Хлоя, к его неудовольствию, в этот раз тоже подавила свое любопытство, не спросив об этом. Да и сама Гермиона не спешила раскрывать тайну.       Что ж, думал Рон, быть может, ее муженек настолько плох, что она его стыдится.       Но плохие нелюбящие мужья не дарят женам дорогущие кольца стоимостью с дом Рона.        — Гарри рассказывал, что вы очень загружены работой, Гермиона, — попыталась завязать разговор Хлоя, мягко и настороженно улыбаясь.       Наверняка Гермиона не показалась ей такой уж истеричкой и серой мышью, как она могла подумать из рассказов Рона. И он был почти уверен, что когда они с Хлоей останутся наедине, расспросов на тему «почему ты все время мне врешь» ему не избежать. На душе от осознания этого факта стало как-то тоскливо, и Рон даже начал думать, как бы отсюда сбежать.        — Гарри прав, — ответила Гермиона.       И чего она улыбается-то все время?       Ах, ну да. Она, как и Рон, встретила друзей, которых давно не видела.       Уместнее будет вопрос, почему Рон сидит, набычившись.        — Мы сейчас решаем кое-какие моменты, связанные с чемпионатом. Министр Кингсли хочет попутно наладить отношения со странами восточной Европы, поэтому нашу группу постоянно отправляют на переговоры, — охотно проговорила Гермиона. — Достаточно, Гарри, спасибо.       Гарри заткнул бутылку с соком (и тут она отличилась) и отставил ее в сторону. Он уселся на свое место рядом с Джинни и начал с увлечением слушать.       Рон же выглядел немного болезненно, но, кажется, этого никто не заметил, к его счастью.        — Звучит очень интересно, — сдержанно проговорила Хлоя. Впрочем, вся ее сдержанность держалась на честном слове и на принципе неприязни ко всем бывшим Рональда. Он точно знал, еще немного, и Хлоя перейдет на сторону Гермионы в этом их конфликте. — А кем вы работаете?        — Гермиона - глава отдела Международного сотрудничества, — с гордостью в голосе поведала Джинни, еще и злорадно глянув на Рона.        — Ты ведь работала в аврорате, — проговорил он, стараясь сделать вид, что ему абсолютно все равно. Получалось, откровенно говоря, неважно.        — Да, верно, — кивнула Гермиона. — Я работала там четыре года. Помнишь, я не смогла приехать на свадьбу Гарри и Джинни? — она вновь одарила обоих Поттеров извиняющимся взглядом. Те махнули на нее руками, будто Гермиона далеко не впервые перед ними извиняется. Рон кивнул. — Нас тогда отправили на дружескую встречу с представителями Министерства Франции, по одному человеку от каждого отдела. Меня Кингсли назвал самым дипломатичным и неагрессивным аврором из всех и отправил туда вместе с главами и заместителями отделов, — глаза Гермионы загорелись, и на ее губах уже начала появляться тень мечтательной улыбки, с какой она раньше рассказывала про освобождение эльфов и чертовых Пожирателей. — Там я познакомилась с мистером Ноттом, дядей Теодора Нотта, если ты такого помнишь.        — Тот самый Теодор Нотт, отец которого прибежал к Волдеморту по первому его зову? — скривился Рон. Нет, он просто отказывался понимать, как она может вот так якшаться с этими ублюдками. Просто отказывался!        — Это давно в прошлом, Рональд, — жестко отрезала Гермиона, но тут же взяла себя в руки, вновь вежливо, но уже холоднее улыбнувшись. Теперь она уже обращалась к Хлое, сочтя ее, видимо, более достойным собеседником. И когда Гермиона, эта стеснительная, робкая девочка, превратилась в такую стерву?        — Действительно, Рон. Я училась на одном курсе с Марком Ноттом, кузеном Теодора, он запомнился мне вполне милым молодым человеком. И что было дальше? — увлеченно спросила Хлоя, совершенно не замечая недовольства Рона. — Кого там представлял мистер Нотт?        — Он тогда был главой отдела Международного сотрудничества, — активно продолжила Гермиона. — Мы с ним разговорились тогда, в Париже, в перерыве между заседаниями. Он сказал, что был восхищен моими способностями к дипломатии, абсолютно несвойственными аврорам, и впервые предложил мне перейти в его отдел, под его начало. Разумеется, я была очень удивлена этим предложением и сперва не приняла его, — она усмехнулась так, будто это был один из ее самых глупых поступков. — Но затем я подумала — а что мне делать в аврорате? Я прекрасно понимала тогда, что выше заместителя отдела я не поднимусь, потому что главой отдела наверняка стал бы Гарри…        — И ты оказалась права, — усмехнулся Гарри, но Гермиона не обиженно, а тепло ему улыбнулась.        — Верно, — проговорила она. — И где-то через месяц после этой поездки, которая, надо сказать, стала крутым поворотом в моей жизни, я решилась и перешла в отдел к мистеру Нотту. Стоит отдать ему должное, он научил меня всему необходимому, прежде чем драконья оспа одолела его, — Гермиона печально улыбнулась.        — А давно вы работаете главой отдела? — вновь спросила Хлоя.        — Пятый год пошел в апреле, — ответила Гермиона и легко рассмеялась: — Но что-то мы слишком долго говорим обо мне.        — И правда, Хлоя, расскажи о себе, — слишком резко сказал Рон и тут же проклял себя за это, как только на него уставилось четыре удивленных взгляда. Ощущение, будто все его предали, не покидало Рональда.        — Да мне, в общем-то, нечего рассказывать, — пожала плечами Хлоя и хихикнула: — Я ведь не героиня войны, как вы.        — Не скромничайте, Хлоя, — вдруг доброжелательно сказал Гарри. — Расскажите про свою жизнь, работу. Мы ведь про вас совсем ничего не знаем.       Хлоя засмущалась.        — Ну, я уже говорила, что поступила в Хогвартс, на Рейвенкло, в тот год, когда вы трое странствовали, — проговорила она. — Это было ужасно, мы столько натерпелись от Кэрроу и кое-кого из слизеринцев, например, от тех бугаев, Крэбба с Гойлом, а я ведь даже не полукровка, а чистокровная. Но затем война закончилась, я спокойно доучилась остальные шесть лет, после отправилась в Министерство и устроилась там в отдел, связанный с учетом магических животных. Только вот я долго там не продержалась и через пару месяцев попросила перевести меня в какой-нибудь парк или вроде того. Так я оказалась в драконьем заповеднике мистера Уизли на Филиппинах, — Хлоя мягко улыбнулась, явно вспоминая былые дни.        — Там вы познакомились с Роном? — уточнила Джинни.        — Да, — закивала Хлоя. — Рон подошел ко мне на обеде в день, когда мы искали сбежавших детенышей китайского огнешара, и попросил совета, что ему лучше выбрать. Чтобы вы понимали: там не было выбора от слова совсем, нам на обед полагались только консервы, — она по-доброму рассмеялась. Рону стало еще более некомфортно.        — Узнаю тебя, Рональд, — гадко, по его мнению, усмехнулась Джинни.        — Да ладно тебе, — пробормотал Рон. И Хлоя впервые за вечер — неужели! — решила его поддержать:        — На самом деле, Рон хороший человек, — Хлоя широко улыбнулась. — Я рада, что он тогда наткнулся на меня.        — Ну, думаю, моему брату повезло с тобой, — протянула Джинни. — Не каждая вытерпит его характер. Уж поверь, я жила с ним в одном доме семнадцать лет.       Хлоя и Гарри рассмеялись на ее реплику, Рон закатил глаза и покосился на Гермиону, повинуясь какому-то странному порыву. Возможно, он ожидал, что она будет задета словами Джинни и решит, что это камень в ее огород, но нет — Гермиона весело улыбалась вместе со всеми, совсем не глядя на него.        — Ладно, Джин, а что насчет тебя? — спросила она, вдоволь навеселившись. — С Гарри я хотя бы изредка встречаюсь на совещаниях, а вот тебя не видела уже… сколько?        — Последний раз в начале июня, — с напускным недовольством сказала Джинни, но тут же улыбнулась. — Помнишь, я говорила, что беспокоюсь насчет тренера? Возьмет ли она меня снова в команду, ну, после рождения Альбуса, и все такое.        — Конечно, — уверенно кивнула Гермиона. — Ты же тогда весь вечер проговорила на эту тему. Что-нибудь решилось?       Джинни горделиво улыбнулась.        — Мисс Джонас сама мне написала, — произнесла она. — Месяц назад. Спросила, когда я смогу вернуться в строй, и сказала, что девочка, которую они временно взяли на мое место, совершенно не справляется на моем фоне.       Гермиона просияла. На ее лице вновь расцвела широкая улыбка, которую Рон все-таки не помнил, и она заговорила восторженным тоном:        — Поздравляю, Джинни! — и добавила самодовольно: — А я тебе говорила, что ты зря переживаешь. Холихедские Гарпии без тебя — не Холихедские Гарпии, а какая-то пародия на них. Когда я была на их последнем матче, то меня никак не могло отпустить ощущение, что что-то не так.        — Ты ходила на матч? — вдруг прервал ее Рон, ошарашенными глазами уставившись на нее. Взамен все четверо уставились на него.       Гермиона прочистила горло, прерывая эту неуютную паузу. Весьма иронично, что именно она вытащила Рона из неловкой ситуации.        — Да, по долгу службы, — протянула Гермиона. — Помнишь Оливера Вуда, капитана сборной Гриффиндора? — Рон утвердительно кивнул. — Он недавно завершил свою карьеру на поле из-за подошедшего возраста и устроился на работу в отдел Магических игр и спорта, сейчас Оливер работает заместителем главы. Он-то и предложил мне посетить игру между нашими Холихедскими Гарпиями и ирландской Энергией Победы, как главе отдела Международного сотрудничества.        — А, тогда понятно, — расслабленно усмехнулся Рон. — А то я уже подумал, что ты квиддич вдруг полюбила и стала на матчи ходить.        — Вообще-то, Рон, — начал Гарри, поболтав в стакане огневиски и улыбнувшись, — Гермиона не пропускала ни одного матча Джинни в начале ее карьеры, а после этого она стала ходить и на другие матчи. К слову, ты была на матче между Бразилией и Египтом?       Гермиона покачала головой.        — Я ведь была даже не в Британии, Гарри. Помнишь, мы заключили договор с Францией о сотрудничестве и взаимной поддержке? — спросила она, и Гарри кивнул. — В субботу я давала интервью в «Еженедельный пророк» о деталях проделанной работы и в «Ведьмополитен»…       Бум! — и еще один столп веры Рональда в жизненный неуспех Гермионы без него рухнул. Она все-таки светится в глянцевых журналах и газетах. Потрясно. Просто великолепно.        — О, я жду это интервью, — тем временем активно закивала головой Джинни. — Серьезно, это будет лучший разворот всего номера. Уверена, девочки-подростки с низкой самооценкой, когда прочтут твое интервью, будут готовы горы свернуть на пути к успеху благодаря тебе.       Гермиона улыбнулась.        — Я надеялась на такой эффект, вообще-то.        — Погодите-ка, «Ведьмополитен»? — округлила, подобно Рону, глаза Хлоя. — Я, возможно, не совсем правильно вас поняла, но разве там не печатаются только слухи и новости из мира моды?        — Так оно и было, когда им управлял тот мужлан, который считал, что это — все, что может быть интересно девушкам, — презрительно хмыкнула Джинни. — Но сейчас «Ведьмополитен» перекупил… хм… — Она как-то странно ухмыльнулась, задумчиво покосившись на Рона, и, словно приняв для себя какое-то решение, продолжила: — Один маг с очень прогрессивными взглядами на жизнь. — Рон, размышляя, что же скрывается под странным поведением Джинни, не заметил, как Гермиона закатила глаза, а Гарри усмехнулся. — Теперь в «Ведьмополитене» регулярно печатаются всякие мотивирующие интервью с выдающимися женщинами нашего времени, чтобы девочки и девушки поверили в себя и поняли, что они тоже способны на многое. У меня тоже брали интервью, когда мне вручили награду, как самой продуктивной охотнице года. У Гермионы его взяли уже второй раз. Еще там появлялись беседы с Пэнси Паркинсон и Асторией Гринграсс, открывшими свой магазин модной одежды, с Луной Лавгуд, она написала свою книгу о магических существах, разошедшуюся по всему миру многотысячным тиражом. Еще были Гвеног Джонас, Кэти Белл, Нарцисса Малфой…        — А эта-то что там забыла? — вдруг разозлился Рон. Его глаза заблестели яростью, а руки резко сжали вилку. Столько лет прошло, а он никак не мог смириться с такой несправедливостью, что Нарцисса Малфой даже ночи не провела в Азкабане! А ведь она этого заслуживала наверняка не меньше, чем остальная ее семейка, к слову, тоже, по мнению Рона, не получившая должного наказания: Люциус Малфой оказался дома всего через пять лет заключения, а хорек и вовсе пробыл там каких-то пару лет. От воспоминаний об этом его все еще потряхивало от негодования. Рон был абсолютно точно уверен, что этим двоим уж точно в самый раз пришелся бы поцелуй дементора. — Рассказывала путь успеха от отвратительной мамаши и жены Пожирателей Смерти до откупа от Визенгамота показными пожертвованиями?       Весь его запал прошел, когда на Рональда уставились четыре возмущенно-презрительно-пораженных взгляда. Тогда он подумал, что, возможно, не все свои мысли стоит выкладывать старым друзьям, сестре и девушке, учитывая, что они явно куда более мягкосердечны и точно не станут поддерживать столь радикальные мысли. Рон стушевался.        — Рон! — зашипела на него Хлоя, как на маленького ребенка.        — Рональд, ты невозможен! — воскликнула вдруг Гермиона, впервые за вечер проявив отрицательные эмоции в его сторону. И, что ж, Рональд был рад этому, поскольку хоть в чем-то он оказался прав — Гермиона что-то да чувствует к нему. Осознание, что этим чем-то были лишь презрение и какая-то доля ненависти, доходило до него еще довольно долго. — Когда же ты уже повзрослеешь и поймешь, что твои детские обиды не являются достаточной почвой для понимания личности человека? Нарцисса Малфой — очень приятная женщина, к твоему сведению. И она действительно ни в чем не виновна, она никогда не носила на своей руке черную метку, а все ее благотворительные пожертвования идут исключительно от сердца!       Гермиона гневно взирала на него со своего места, и было в ее глазах, в ее выражении лица и тоне что-то такое, что было до тошноты знакомым Рону, но одновременно совершенно ей несвойственным. По крайней мере, ей двадцатилетней. Он постоянно пытался понять, кого же ему сейчас напоминала Гермиона, но эта мысль все время ускользала. Бросив это дело, Рон хмыкнул, не показывая, что на самом деле он был весьма и весьма сконфужен этой пламенной речью.        — Так говоришь, как будто ты лично ее досматривала и лично ее допрашивала с веритасерумом, — пробурчал Рон, отводя взгляд.       В общем и целом он чувствовал себя, как на четвертом курсе, когда пытался пригласить Гермиону на Святочный бал словами «ты же девочка, нехорошо тебе приходить одной». Что-то в голове Рональда вдруг щелкнуло, и он вспомнил, как тогда точно так же думал, что Гермиона одна-одинешенька и страдает в своей комнате, убиваясь по нему, а на самом деле она пришла с самым завидным парнем, находившимся тогда в Хогвартсе. Стало душновато.       Ну, не мог он наступить на одни и те же грабли дважды. Не мог же?       Гермиона закусила щеку изнутри и поджала губы, и Рон сделал из этого вывод, что попал в самую точку.        — Нет, — отрезала она, теша самолюбие Рональда. — Но я не раз… общалась с ней. Она действительно хороший человек, Рональд, и даже не вздумай так говорить о ней в моем присутствии.       Чуть вздернув подбородок, Гермиона прикрыла глаза и выдохнула. Джинни, Гарри и Хлоя смотрели на них широко открытыми глазами и не встревали. Рон чувствовал себя еще неуютнее, чем раньше. Казалось бы, куда дальше?        — Я, пожалуй, отойду в дамскую комнату, — вдруг проговорила Хлоя, когда тишина слишком затянулась. Она бесшумно вышла из комнаты, словно поняв, что конкретно сейчас была здесь лишней.       Гарри и Джинни проводили ее взглядами, когда Рон и Гермиона даже не пошевелились на ее слова. Затем Гарри нахмурился и мрачно посмотрел на… Нет, Рон надеялся, что Гарри, его лучший, казалось бы, друг, встанет на его сторону и поддержит. Скажет Гермионе, что она не права, что Пожиратели не исправляются, что жена Пожирателя не может быть хорошим человеком, но нет! Гарри мрачно посмотрел на Рона.        — Тебе пора прекратить это делать, Рон, — произнес он ровным тоном.        — Делать что? — буркнул Рон.        — Считать, что все в мире делится на черное и белое, — процедила Джинни, откинувшись на спинку диванчика и глядя на него исподлобья. — Ты не знаешь семейство Малфоев. Ты не можешь говорить, что все, кто носит эту фамилию, люди отвратительные, мерзкие и так далее. Ты в корне не прав.        — А ты не помнишь Малфоев? — прошипел Рон. — Малфоя-старшего, к примеру? Как он подкинул тебе чертов дневник и чуть не убил тебя этим? Или как его сынок называл Гермиону грязнокровкой все школьные годы? Или как его женушка, которую вы сейчас так яро защищаете, поливала нас грязью в магазине мадам Малкин перед шестым курсом?        — Это все давно в прошлом, Рональд, — на повышенных тонах произнесла Гермиона. Она зло сверкала глазами, глядя на него будто свысока. — Но если уж на то пошло: Люциус Малфой давно искупил свою вину сроком в Азкабане и многотысячными пожертвованиями в больницу Святого Мунго. Нарцисса Малфой тогда только защищала своего сына, которого, как ты помнишь, начал задевать Гарри. И, Гарри, прости, что приплетаю тебя, — Гермиона с сожалением посмотрела на Поттера, но тот только махнул рукой, мол, «незачем, сам виноват». — Она спасла жизнь Гарри, солгав в лицо Волдеморту. А что касается Драко — он давно исправился. Он спас нам всем жизнь, не сдав Пожирателям смерти в тот день, когда нас поймали егеря, — Гермиона сверлила Рональда, не желавшего признавать свою очевидную неправоту, ледяным взглядом главы отдела. Отчего-то он вдруг решил, что не захотел бы не исполнить задание, порученное ею, на месте любого из отдела Международного сотрудничества. Гермиона добавила: — И мне жаль, если ты до сих пор этого не понимаешь.       Теперь Рон совершенно по-детски насупился.        — Один поступок не изменит всего того, что они натворили, — не очень уверенно оттого, что точно знал, что эти трое найдут контрагрумент, проговорил Рональд.        — Разумеется, нет, Рон, — покачал головой Гарри. — Им всем приходится и по сей день искупать свою вину. И я говорю не только о Малфоях, а обо всех более-менее невиновных Пожирателях смерти и их семьях. Я знаю, что ты думаешь, Рон, но, поверь мне, поцелуй дементора или пожизненное заключение для того же Драко Малфоя — это слишком жестоко и несправедливо. Ты не знаешь его так, как знаю его я. Я разговаривал с ним не раз, когда он сидел в Азкабане и когда его выпустили. Он раскаивается, Рон. Как и все они. Думаешь, Драко хотел становиться Пожирателем, принимать метку? Да черта с два! Он никогда этого не хотел. Но ты упорно не желаешь этого принимать. Гермиона права, ты смотришь на все это сквозь призму детской ненависти. Тебе действительно стоит повзрослеть.        — Хватит, Гарри, — проговорила Джинни, покосившись на почему-то помрачневшую Гермиону. — Давайте сменим тему. Хлоя, думаю, не просто так от нас ушла. Ей не стоит этого всего слышать.       Гарри в последний раз разочарованно посмотрел на Рона, будто и правда считал его неправым, и, к неудовольствию все того же Рональда, отвел взгляд раньше, чем тот успел показать всю свою гордость и непоколебимость в выражении лица.        — Согласна, — тем временем вздохнула Гермиона. Она на несколько секунд прикрыла глаза, а когда открыла их — тут же расслабилась и улыбнулась, как ни в чем не бывало. Рон помнил эту ее привычку еще со школы — Гермиона всегда так делала, пытаясь замять назревающую ссору. Рон с каким-то болезненным ощущением осознал, что именно благодаря ему эти попытки заканчивались провалом и руганью посреди коридора Хогвартса, Аврората, маггловской кофейни, метро — чего угодно. Возможно, поэтому сейчас он убедил себя в кои-то веки заткнуться.       «Красивая у нее улыбка, да? Как тогда?» — мечтательно протянул голос в голове Рона, и он почти с ним согласился, но тут же испуганно вздрогнул и прогнал прочь эти, конечно, несущественные мысли. Еще этого ему сейчас не хватало для полного счастья.        — Так, Джинни, — решительно опустив руки себе на колени, начала Гермиона.       Рон взглянул на нее, и в тот же момент из-за ее уха выскользнул непослушный каштановый локон и упал прямо на лицо. Он едва не указал Гермионе на это и, к его ужасу, чуть не потянулся к ней, чтобы убрать локон обратно (повинуясь выдрессированным годами рефлексом, разумеется!), но Гермиона, к счастью, сделала это самостоятельно, даже не заметив взгляда Рона. Он почувствовал, как его лицо начало заливаться предательской краской — как малолетка, ей-Мерлин! — и поспешил отвести взгляд, чтобы начать «скучающе» разглядывать обстановку.       «Что за чертовщина со мной сегодня?» — вспылил Рон про себя и, глубоко и бесшумно вздохнув, вновь повернулся к столу. Тут же встретившись с вопросительным и насмешливым взглядом Гарри. — «Черт возьми. Это все огневиски».       Но, благо, Рон более или менее умел контролировать свои эмоции (чем неимоверно гордился, к слову) и, не став краснеть дальше, перевел взгляд дальше и, чтобы хоть чем-то себя занять, схватил с блюда с фруктами гроздь винограда.       А Гермиона продолжала:        — Когда ты планируешь вновь вернуться в команду?       Джинни, задумчиво прищурившись, протянула:        — На самом деле… — она вздохнула, — не знаю, Гермиона. Джеймс и Альбус еще довольно маленькие. Гарри постоянно на работе. Да, я очень хотела вернуться в команду, но когда мисс Джонас сама позвала меня — желание сразу потухло. Я ведь уже не девочка, да и форма уже не та. — Джинни, конечно, пыталась скрыть свое разочарование, но, признаться честно, получалось у нее паршиво. — В моем возрасте многие заканчивают карьеру на поле. Я подумывала о том, чтобы податься в «Пророк», вести там квиддичную колонку, меня уже приглашали. Так и времени будет больше на мальчишек, и от квиддича не откажусь, и риска получить какую-нибудь неизлечимую травму будет меньше.        — Ты, конечно, говоришь логичные вещи, Джинни, — сочувственно проговорила Гермиона, закусив губу. Рон поспешил отвести взгляд.       «Прекрати!» — завопил он на себя и уставился в свою тарелку. Там застывал салатный соус и печально лежала опустошенная виноградная веточка.        — Но почему бы тебе не оставлять мальчиков с Молли? Уверена, она была бы не против, — предложила Гермиона и заглянула в глаза Джинни.        — Да, но, боюсь, у мамы и без них хлопот достаточно, — с сомнением протянула та. — Она постоянно сидит с Мари-Виктуар, Фредом-младшим, Луи и Люси. Если ей подкинуть еще и наших сорванцов, мама вообще разорвется между ними, учитывая, что желание утопить их всех в заботе только усилится. Не хочу нагружать ее.        — Хотя, конечно, Молли была бы только за, — пожал плечами Гарри и тут же встретил твердый взгляд Джинни. Судя по всему, они не раз говорили на эту тему, и Гарри явно проигрывал. Рон хмыкнул. Он-то всегда был прав в отношениях… ну, не считая пары случаев, конечно. Пары-тройки.        — Ладно, что-то Хлоя там долго, может, заблудилась. — Джинни поднялась из-за стола. — Она, наверное, не в курсе, что здесь давненько все отремонтировали и санузлы перенесли.       И она просто вышла из комнаты. Рон снова наткнулся все на тот же взгляд Гарри, только теперь он был каким-то изучающе-насмешливым, а не вопросительно-насмешливым.       Впрочем, не сказать, что Рональду от этого стало легче.        — Ну… э-э… — начал он и поспешил прочистить горло. — Гарри, как там старый-добрый аврорат?        — Аврорат прекрасно, — усмехнулся Гарри. — Я рассказывал тебе, последнего Пожирателя поймали полгода назад. Один из разведчиков Волдеморта, как нам стало известно, он прятался в Аргентине, в какой-то глубинке, где пара магов на квадратный километр и нет сотовой связи. С тех пор аврорат ленится, чтобы заставить кого-то работать, нужно хорошо постараться. Ну, мои говорят, что отдыхают. И, честно говоря, я их чертовски понимаю. Не будь я начальником отдела — тоже бы только и делал, что крутился на стуле, разглядывая узоры на потолке и играя в квиддич на зачарованных перьях и самолетиках.        — Да ладно, Гарри, — заулыбалась Гермиона, и Рон, снова поймав себя на разглядывании в этот раз ее, как оказалось, идеальных щек и улыбчивых морщинок в уголках глаз, понял — он влип. И почему Гермиона не удосужилась выглядеть вот так ради их отношений? Ради него? Неужели это так сложно? Неужели он того не стоил? — Ты даже будучи рядовым аврором был бы сосредоточен на каждом преступлении, будь то случайный магический выброс у подростка или кража в размере одного кната. Не могу представить себе тебя, крутящегося на стуле от безделья.        — Возможно, — тепло улыбнулся ей Гарри. — В любом случае, в чем-то я завидую этим самым бездельникам.       Дверь в комнату открылась, и Рон обернулся, в надежде увидеть там свое спасение в лице Хлои — он был уверен, как только она появится в его поле зрения, все его неуместные (хотя, стоило признать, вполне логичные) мысли улетучатся, будто их и не бывало. Но, увы, ни Хлои, ни даже Джинни там не оказалось — в комнату заглянула уже изрядно постаревшая мадам Розмерта и приветливо улыбнулась им троим.        — Мистер Поттер, дорогой, вы не могли бы подойти к стойке? Нужно уточнить один момент по поводу оплаты и количества людей, — проговорила она, и Гарри, к еще большему ужасу и смятению Рона, мигом согласился и поспешно, видимо, чтобы не задерживать мадам, вышел вместе с ней из комнаты.       Рон тяжело сглотнул и еще некоторое время посмотрел на дверь, прежде чем обернуться на Гермиону.       Уже было определенно ясно, что ничем хорошим это все не закончится.       Гермиона взглянула на него и вежливо, но притом холодно ему улыбнулась. В ней явно было больше самоконтроля, чем в нем. Это чертовски его раздражало.        — Что ж… — начал Рон, усердно делая вид, что все великолепно. — Как поживаешь?       Он мысленно отвесил себе подзатыльник. Гермиона не заметила его неудобства (или сделала вид, но Рон все же надеялся на лучшее).        — Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она и сделала глоток сока. Рон почему-то нетерпеливо подумал, что сейчас Гермиона облизнет губы, чтобы убрать его остатки, но она только взяла салфетку и промокнула свой рот. Рон мысленно чертыхнулся, сам не зная, почему.        — Ну… Я понял, что у тебя великолепная работа. Раньше было… ну, не так, — угрюмо закончил он, вновь начиная разглядывать содержимое своей тарелки, с последнего раза не изменившееся.        — «Раньше» — это десять лет назад? — усмехнулась она, и ее усмешка едва не превратилась в саркастичную ухмылку.       «Все-таки кого-то она мне напоминает», — подумал Рон, но на деле только кивнул.        — За десять лет, Рон, очень многое поменялось, — уклончиво ответила Гермиона. Она явно не горела большим желанием поддерживать разговор, а вот Рона так и подмывало спрашивать еще и еще.        — Как там… э-э… твой проект с освобождением бедненьких Пожирателей? — спросил он, надеясь хоть на какой-то разговор. Гермиона поджала губы.        — Ты снова начинаешь? — поинтересовалась она.        — Нет, я всего-то спросил, — вновь угрюмо сказал Рон. Он чувствовал себя задетым. Опять она умничает.        — Во-первых, Рональд, это было десять лет назад. И еще тогда я тебе говорила, что Кингсли посчитал этот проект очень перспективным, печально, если ты не слышал меня, — произнесла Гермиона, хотя не сказать, что она была сильно задета этим фактом. — Во-вторых, проект приняли. Дела Пожирателей вновь перепроверили, их допросили с Веритасерумом, и Визенгамот отпустил тех, кто действительно не желал принимать метку.        — Кого, например? — отчего-то раздраженно спросил Рон. Гермиона смерила его холодным взглядом.        — Теодора Нотта, Блейза Забини, — проговорила она. — Эдриана Пьюси, Кассиуса Уоррингтона. Драко Малфоя.        — Конечно, куда же без хорька, — проворчал Рон.        — Рональд, мы только что это обсуждали, — отчеканила Гермиона, сурово глядя на него. Рон вздохнул.        — Ладно, ладно, допустим, хорошо, — проговорил он и вскинул руки в сдающемся жесте. — Пусть по-твоему, тебя и Мерлин не убедит, что Малфой не мог поменяться…        — Ты ничего не знаешь, Рональд, — заявила Гермиона. — Ни про Драко, ни про кого-либо еще.        — Он уже Драко? — язвительно спросил он, явно ожидая уязвленности, смущения или хотя бы отвращения на лице Гермионы, но она только вздернула подбородок, будто Рон был всего-навсего невоспитанным ребенком. — Хорошо, допустим, — повторил Рон уже ровнее. — А что кроме работы?        — Что ты имеешь в виду? — вновь спросила Гермиона. Она скрестила на груди руки и откинулась на спинку диванчика.        — Ну… — замялся Рон, но потом вдруг вспомнил, что, вообще-то, Гермиона ничуть не лучше его самого. В груди все еще не угасал огонек надежды, что весь этот маскарад с переодеванием в сексуальную и холодную леди был задуман для него, и поэтому Рон уверенно распрямил плечи и взглянул в глаза Гермионы. — Ты сказала, что ты «уже не Грейнджер». Неужели замуж вышла?        — Меня забавляет, сколько удивления, недоверия и… — Гермиона помолчала, будто подбирая слова, — и чего-то еще в твоем голосе.        — Тебе показалось, — буркнул Рон. — Так что? Уходишь от ответа?        — Не ухожу, просто не понимаю, какая тебе разница, — равнодушно пожала плечами Гермиона.       Рону пришлось пропустить пару секунд, думая над ответом. И правда, какая ему разница?        — Просто интересно, чем дышит старая подруга, — проговорил он, намеренно игнорируя словосочетание «бывшая девушка». — Я так понимаю, ответ отрицательный, но тогда вопрос — для кого ты кольцо надела?       Гермиона вздернула бровь, будто теперь разговаривала с подопытной обезьянкой, и, покосившись на кольцо (Рон постарался не обращать внимания на дернувшиеся в теплой улыбке уголки ее губ), тяжело вздохнула.        — Я действительно вышла замуж, Рональд, — сказала Гермиона. — Вот только я не совсем понимаю, к чему ты клонишь.       Рон нахмурился и пристально посмотрел на нее в поисках лжи. К его неудовольствию, он ее не отыскал. Гермиона все так же холодно на него взирала из-под своих длинных темных ресниц и, не задумываясь, крутила на безымянном пальце кольцо.       Рон понял — она не лгала. Отчего-то стало неприятно на груди. Будто сверху положили камень и, спросив, не мало ли ему, пнули железным ботинком поддых.        — За кого? — требовательно спросил он, с ужасом заметив в своем голосе ревность. Гермиона удивленно на него посмотрела.        — А вот и мы! — воскликнула Хлоя и стремительным шагом прошла к их диванчику, тут же на него усевшись. Рон едва не завыл от недовольства — Хлоя только что одним махом перечеркнула все его труды по добыче информации! Нечестно! Но, несмотря на это, он тут же поспешил отвернуться от Гермионы, видя, что та сразу с появлением девушек расслабилась. — Оказалось, женский туалет теперь на первом, а не на втором этаже. А я уже подумала, что моя память меня подвела. Спасибо Джинни за то, что помогла мне, — улыбнулась Хлоя и отсалютовала Джинни бокалом с вином. Та ей дружелюбно кивнула.        — А где у нас Гарри? — спросила Джинни. — Тоже заблудился?        — Его мадам Розмерта позвала, — махнула рукой Гермиона, будто и не было этого неловкого разговора. — Думаю, скоро вернется.        — Ага, — кивнула Джинни. — А Ронни чего такой насупившийся и красный как рак сидит?       Гермиона, к счастью Рональда, пожала плечами. Тогда Джинни наклонилась ближе к нему и начала пристально его разглядывать.        — Душно тут, — пробормотал Рон и, чтобы хоть как-то развлечь себя, обнял Хлою за талию и притянул ее ближе к себе. Она удивленно ойкнула, но ничего не сказала.       Дверь в комнату вновь открылась, и Рон обернулся, ожидая увидеть там Гарри. Он думал о том, чтобы начать собираться домой, учитывая, что их встреча перетекала во все более неуютное для Рональда русло, но для этого он должен был дождаться именинника и попрощаться с ним. И Рон почти расслабленно взглянул на вошедшего, тут же наткнувшись взглядом на явно не принадлежавшие Гарри белоснежные туфли, которые по примерным подсчетам Рональда стоили целое состояние.       Он испытал легкое чувство дежавю, когда понял, что точно так же (разве что не так плотоядно) разглядывал Гермиону еще в начале вечера, но все же начал подниматься взглядом выше, пусть и чуть быстрее: на ногах вошедшего сидели такие же белые брюки от какого-то элитного и чертовски дорогого модного бренда, выше — свободная летняя рубашка с закатанными до локтя рукавами. Тогда Рональд, догадавшись, что этого парня он точно сегодня не видел, нетерпеливо поднял взгляд на голову незнакомца и на какую-то секунду опешил, ошарашенно замерев. Но Рон тут же сумел взять себя в руки, и он вскочил с диванчика, яростно глядя на гостя.        — Какого черта ты здесь забыл?! — с ненавистью и желчью в голосе заорал Рон. Его глаза сверкали от злости.       Нет, это уже было слишком! Рон мог позволить своим друзьям принижать себя, пусть и с большим неудовольствием, но он точно не станет терпеть нахождение чертового хорька в одном с собой помещении! Тем более не после того, как нервы Рона и так были подогреты более ранними… дискуссиями. Они точно собираются его сегодня добить, хотя, признаться, он не смог бы ответить, кто именно.       Малфой, оказавшийся этим вошедшим, совсем как в школе издевательски изогнул одну бровь. Рон был прав, этот подонок совершенно не изменился! Все такое же противное выражение лица, все те же отвратительные бесцветные волосы, пусть и не зализанные, а просто аккуратно зачесанные, и все та же белая кожа. Рон ни за что бы себе не признался в этом, но в какое-то мгновение в его голове пронеслась мысль — как это такому бледному Малфою удается выглядеть так стильно в однотонной белой одежде?       Малфой, будто назло Рону, не спешил отвечать на вопрос. Он только окинул его оценивающе-презрительным взглядом с головы до ног и с превосходством хмыкнул. Да как он посмел!        — Рон, сядь, — настойчиво прошипела ему Хлоя и потянула его за футболку обратно на диванчик. Он ее словно и не заметил.       Через незакрытую дверь просунулась голова, а затем и туловище Гарри. Он только взглянул на Малфоя, и Рон уже со злорадством успел подумать, что вот сейчас-то хорьку как в старые-добрые времена не поздоровится, но Гарри, к его ужасу, приветственно улыбнулся и кивнул чертовому Малфою, а затем, будто действительно пытаясь добить Рона, пожал ему руку.        — Наконец-то, Малфой, мы тебя уже заждались, — дружелюбно сказал Гарри.       «Заждались?» — затравленно подумал Рон.        — С днем рождения, Поттер, — криво улыбнулся Малфой, перестав обращать внимание на шокированное лицо Рональда.        — Спасибо, — ответил ему улыбкой Гарри, а затем махнул рукой в сторону стола и добавил: — Проходи.       Все, что он сейчас мог — это с остервенением сверлить в край обнаглевшего ублюдка взглядом.       Малфой, казалось, совершенно ослеп, поскольку до сих пор не обращал на этот взгляд, заставлявший группу Рона в заповеднике виновато склонять голову и сутулиться, ни малейшего внимания. Вместо этого он прошел к Джинни и (какого черта?!) поздоровался с ней, а та, к еще большему шоку Рональда, эмоционально его обняла.       Его. Сестра. Обняла. Чертового. Хорька.       Рон, кажется, начал задыхаться от возмущения и непонимания, но он был даже не в состоянии что-то сказать. Остальные либо не замечали, либо делали вид, что не замечали его вида.        — Это Хлоя, Малфой. Хлоя Селеста. Она девушка Рона, — сказал Гарри, когда понял, что от Рона и слова сейчас не добьешься. Хлоя неловко поднялась и встала рядом с Рональдом, даже не взглянувшим на нее, а затем протянула руку хорьку для приветствия. — Это Драко Малфой, Хлоя.        — О-очень приятно познакомиться, мистер Малфой, — проговорила Хлоя.       Что ж, хоть кто-то, как и Рон, не понимал, что за чертовщина здесь происходит и что Малфой забыл на этом ужине. Рональду стало вдруг интересно — а что на этот счет думает Гермиона? Может, это все какая-то несмешная шутка четы Поттеров? Может, она в таком же недоумении и ярости сидит сейчас, глядя на Малфоя и думая, как его отсюда выставить?       Тогда Рон с интересом взглянул на нее, уже представляя, как хмурится Гермиона и недовольно поджимает губы, но она…       Она, черт возьми, смотрела на Малфоя с самой нежной улыбкой, с какой даже на Рона никогда не смотрела.        — Мне тоже очень приятно, мисс Селеста, — обворожительно (по крайней мере, Малфой, по мнению Рональда, на это надеялся) улыбнулся хорек и по-джентльменски поцеловал руку Хлои. Та залилась румянцем и, казалось, была сражена Малфоем наповал.       В Рональде окончательно закипела злость.       «Тебя предали. Все они», — подсказал ему внутренний голос, и Рон сорвался.        — Какого черта ты, Малфой, тут забыл, я тебя спрашиваю? — почти проорал он, сжав кулаки.        — Рон, успокойся, — требовательно сказал Гарри, и Джинни добавила:        — Он здесь, как и ты, по приглашению, — и она вздернула подбородок, сердито, совсем как их мать, сверкнув глазами. — А ты садись, Малфой.       Малфой в очередной раз окинул его, Рона, каким-то издевательским взглядом и повернулся к Гермионе. Ее улыбка чуть померкла, когда она недовольно нахмурилась на словах Рона, но тут же, при виде лица Малфоя, вновь стала шире. Почему-то Рональду показалось, что Малфой просто обязан назвать ее грязнокровкой, как тогда, раньше, и они с Гарри после этого все-таки выставили бы его вон, не забыв извалять в уличной грязи, чтобы его белый костюмчик уже не был таким идеально чистым, но Малфой сделал другое…       Что он сделал?       Первая мысль Рональда была о том, что, наверное, его бокал был отравлен каким-то галлюциногенным веществом, и теперь его воображение что-то расшалилось, ведь то, что он увидел, совершенно не вписывалось в четкие рамки его мирка.       Но это была правда.       Малфой правда наклонился к Гермионе и поцеловал ее. И пусть он стоял в нескольких шагах от Рональда, пусть этот поцелуй был коротким и скорее просто приветственным, Рон все равно понял, что этот поцелуй был полон нежности и любви.       Поцелуй. Гермионы и Малфоя. Полный любви. И нежности.       Рональду захотелось вырвать себе глаза и мозг, лишь бы только забыть то, чему он стал сейчас свидетелем.       Но это было не все — Малфой, окончательно разрывая последнюю нервную клетку Рона, чуть отстранился от все так же тепло улыбнувшейся ему Гермионы, и пусть и шепотом, но достаточно громко, чтобы Рональд и остальные могли это услышать, проговорил:        — Привет, красавица, — затем Малфой ей точно так же улыбнулся, как ни в чем не бывало, уселся на диванчик рядом с Гермионой и обнял ее своей белой тощей (хотя Рону стоило признать, что тощим Малфоя давно нельзя было назвать) рукой. Только что-то подсказывало Рональду, что намерения его были не такими корыстными, как у него самого, когда он обнимал Хлою — Малфой явно не считал нужным доказывать что-то Рону, будто и без того все было ясно, и от этого Рональд только больше разозлился.       Рон потерял дар речи окончательно, но все же нашел в себе силы, чтобы окинуть взглядом остальных — он был твердо уверен, что на лице Гарри или Джинни найдет такое же возмущение, или неверие, или гнев, что были у него, но — нет! Они только с какими-то странными полуулыбками наблюдали за Малфоем и Гермионой, будто не было в этом ничего необычного.        — Горячее, салат? Или попросить у мадам Розмерты десерт? — весело спросила Джинни у Малфоя.        — Вино, тыквенный сок? Или попросить у мадам Розмерты огневиски? — тем же тоном поинтересовался у него Гарри и эти четверо — нет, пятеро, Хлоя их еще и поддержала! — рассмеялись.        — Не то чтобы я был очень голоден, — произнес Малфой, окидывая стол взглядом.        — Где это ты успел наесться? — шутливо полюбопытствовала Гермиона. Он усмехнулся. Рону стало казаться, что ему уже совсем нехорошо.        — На встрече с Харпером-старшим, — сказал Малфой, и Рону на какое-то мгновение стало легче, когда он услышал в его голосе раздражение. — Он развез свое самопредставление на добрых четыре часа, пришлось заказать еды. Поэтому я, к слову, и опоздал. Харпер, кажется, и не думал уходить, пока я не напомнил ему, что он собирался уходить через полчаса после начала встречи.        — Чертовски тебе сочувствую, — произнес Гарри. — Мне доводилось работать с Харпером и, поверь мне, я тебя понимаю.        — Гарри тогда весь вечер рассказывал о том, что надо было устроиться на работу в Отдел тайн, потому что там не надо говорить с посетителями, — хихикнула Джинни. — Поэтому, Драко, — Рон едва не взвыл от того, что его сестра назвала хорька по имени, — тебе стоит выпить и успокоить нервы. И, Рон, хватит стоять, сядь уже.       Рон, озлобленно глянув на Джинни, все-таки сел.        — Допустим, — кивнул Малфой. — И что у вас предлагают?        — Вино, сок, огневиски, — перечислил Гарри снова.        — Нечасто на праздновании дня рождения увидишь сок, — ухмыльнулся Малфой, и Рона осенило — так вот кого Гермиона ему тогда напоминала!        — Гермиона попросила, — пожал плечами Гарри, и Рон умудрился заметить, что Малфой и Гермиона как-то странно переглянулись. — Так что?        — Не хочу огневиски, давай вино, — сказал Малфой, и Рон скривился. Отчего-то ему показалось, что хорек просто хочет предстать перед всеми лучшим, чем он есть на самом деле. Но Рон был уверен, что Малфой ничем не отличается от среднестатистического ублюдка. — Красное есть?        — И красное, и белое, и розовое, — кивнул Гарри. — Уверен, у мадам Розмерты есть все. Кстати, можешь еще медовуху взять. Она тут тоже есть. И сливочное пиво.        — Остановлюсь на красном вине, — вновь ухмыльнулся Малфой, и Гарри протянул ему бутылку из темно-зеленого стекла.       «Чтоб ты это вино себе на костюмчик вылил», — злобно подумал Рон, сверля Малфоя взглядом.        — Ты что-то хотел узнать, Уизли, если мне не изменяет память, — холодно сказал Малфой, когда заполнил бокал и отставил бутылку в сторону. Все его дружелюбие, так и сочившееся из Малфоя на остальных здесь присутствующих, резко испарилось, стоило ему поднять глаза на Рональда.        — Значит, за него ты вышла? — проигнорировал его Рон, вперившись взглядом в Гермиону. Его перестало беспокоить, как он выглядит со стороны. Хлоя, должно быть, придумала добрую сотню вопросов еще в тот момент, когда Рон наорал на Малфоя, стоило тому только переступить через порог комнаты. Сотней больше, сотней меньше — велика разница, если уж теперь все равно ревнивые нотации слушать.        — Да, — уверенно сказала Гермиона, склонив голову. — Теперь тебе стало легче, Рональд?        — Зачем? — спросил Рон. Его не оставляло чувство, что все это неспроста, что есть здесь какой-то подвох…       Гермиона удивленно подняла брови и переглянулась с Малфоем, будто уточнила — а не послышалось ли ей? Рона это злило.        — Ты серьезно, Рон? — прошипела ему Хлоя, толкнув его под столом локтем. — Прекрати немедленно этот спектакль!        — А Хлоя дело говорит, — заметила Джинни, и Гарри хмуро кивнул. Но Рону все еще было все равно.        — Ты крайне странно сегодня формулируешь вопросы, Рональд, — заявила Гермиона.        — Для чего ты вышла замуж за чертового хорька? — процедил Рон. — Что ты пыталась доказать?        — Рон! — воскликнули на него сразу трое: Гарри, Джинни и Хлоя.       Гермиона пораженно открывала и закрывала рот, и Рон решил, что попал в точку — ну не могла, не могла она, Гермиона Грейнджер, героиня войны, его девушка, пусть и бывшая, выйти замуж за слизеринца! За Пожирателя! За Малфоя, в конце концов!       Малфой мрачно смотрел на него. Судя по игравшим на его лице желвакам и прищуренным глазам, Малфой так и намеревался встрять в этот разговор и вставить свое словечко. Но почему-то молчал, будто давая возможность Гермионе разобраться с Роном самой.       Нет, бред это все.        — С чего ты взял, что я вообще что-то доказывала? — отчеканила Гермиона.        — Что ты пыталась доказать? — повторил он свой вопрос. — Чего ты добилась этим? Уважения? Места в Министерстве? Денег? Или ты…        — РОНАЛЬД БИЛЛИУС УИЗЛИ! — закричала на него вдруг Джинни, и Рон, отведя взгляд от посуровевшего лица Гермионы, увидел, что Джинни и Гарри резко поднялись на ноги, а Малфой и того больше — стоя рядом с их с Гермионой диванчиком, он решительно сжимал кулаки и глубоко дышал, его лицо очень ярко отражало его ненависть и ледяное презрение. Он явно был не прочь вступить с Роном в драку, и единственным, что его останавливало, была рука Гермионы, мягко, но настойчиво сжимавшая запястье Малфоя.        — Если ты сейчас же не закроешь свой поганый рот, Уизли… — чуть ли не прорычал Малфой, сверкнув глазами.        — То что? — с вызовом спросил Рон. Он резко поднялся на ноги и сделал шаг в сторону Малфоя. К своему стыду, Рон понял, что все еще был ниже его на каких-то пять сантиметров.        — Рон, Мерлин, пожалуйста, сядь! — крикнула на него Хлоя, схватив его обеими руками за плечи и развернув к себе. — Что с тобой сегодня такое?        — Рон, если ты не прекратишь это, тебе придется уйти, — заявил Гарри, решительно глядя на Рональда. И у Уизли не осталось ни малейшего сомнения в правдивости его слов. Что-то в интонации Гарри убедило его угрюмо опуститься обратно на диванчик.        — Я сделаю вид, что ничего не слышала, Рональд, — отрывисто и жестко сказала Гермиона, когда Рон немного успокоился. — Но больше я не стану терпеть твои совершенно детские и непонятно на чем основанные возмущения. Это ясно?        — Да, — буркнул Рон и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку диванчика и уставился на угол стола.        — Тебе следует извиниться перед Гермионой, — сказала Джинни, когда они втроем с Гарри и Малфоем опустились на свои места. Рон молчал.        — Гермиона, видимо, это нужно сделать мне, — устало сказала Хлоя, и Рон был уверен, что она смотрит на него колючим взглядом. — Прости нас за это.        — Ты ни в чем не виновата, Хлоя, — слабо улыбнулась Гермиона.        — Итак, Малфой, — вздохнул Гарри, надеясь, видимо, замять этот инцидент. — Как там поживает «Ведьмополитен»?        — Так значит это ты новый владелец журнала? — удивилась Хлоя, но тут же смутилась и поправилась: — То есть, вы, конечно…        — Все нормально, — усмехнулся Малфой. — Я чувствую себя старым, когда ко мне в такой обстановке обращаются так официально. И да, это я.       Рон не сдержался и фыркнул, но все, чего он добился — это очередной тычок локтем от Хлои.        — Джинни говорила, что благодаря тебе «Ведьмополитен» стал лучше, чем был в наши школьные годы, — дружелюбно проговорила она.        — Ты и правда так думаешь, а, миссис Поттер? — ухмыльнулся Малфой, и Джинни фыркнула.        — Всего лишь констатация факта. Мотивация — это лучше, чем сплетни и никому не нужные модные советы, — закатила она глаза. — То есть, конечно, есть действительно интересная информация, но неужели среднестатистическому человеку будет интересно узнать, чем модель может заменить сломавшийся двадцатисантиметровый каблук за пять минут до выхода на подиум?        — Вообще-то Джин права, — кивнула Гермиона и повернулась к Малфою все с той же так раздражающей Рона улыбочкой. — «Ведьмополитен» теперь и правда стало интересно читать.        — Я рад, что два года непрерывной работы пошли журналу на пользу, — произнес Малфой. — А что касается новостей, Поттер — у нас готов августовский номер, который, по моему скромному мнению, можно назвать лучшим за этот год.        — Это, случайно, никак не связано с тем, что в нем поместили интервью твоей жены? — саркастично поинтересовался Гарри, на что Малфой ему ответил тем же тоном:        — Ни в коем случае, Поттер, я никогда и никого не выделяю из наших гостей. — Он задумчиво посмотрел на Гермиону, но тут же расплылся в улыбке и добавил: — Если только чуть-чуть.       Рону стало тошно.        — Хватит разговоров, — хлопнула в ладоши Джинни и требовательно протянула руку в сторону Малфоя. — Тебя сюда, вообще-то, позвали только ради свежего номера.        — Так уж и ради него? — насмешливо фыркнул Малфой, но все же потянулся куда-то вниз, где, как оказалось, он оставил свой портфель, и вынул из него журнал в глянцевой, но не вызывающей обложке. Она выглядела элегантно, стильно и дорого — под стать Малфою, с недовольством решил Рон. На обложке в полный рост была изображена в решительной позе Гермиона, одетая в какой-то деловой костюм и с собранными в идеальную прическу волосами.       Джинни выхватила у него из рук журнал и с жадностью начала листать страницы. Почти сразу после рекламных листов она остановилась и с упоением начала читать. Гарри заглянул ей через плечо.       От скуки Рон решил было вновь начать разглядывать обстановку, но наткнулся взглядом на семейку Малфоев, увидел, как счастливо улыбается и немного смущенно краснеет Гермиона, пока Малфой что-то с противной улыбкой шепчет ей на ухо, затем перевел взгляд на Хлою, взгляд которой не обещал Рональду ничего хорошего на вечер, и бросил это гиблое дело. Стол, в общем-то, тоже был весьма интересным. Вон какая текстура точная, чем вам не картина?        — Я знала! — воскликнула Джинни, передавая журнал Хлое через стол. Та заинтересованно его взяла и начала листать. Рон, переборов свое любопытство, продолжил разглядывать стол. — Я знала, что это будет одна из самых мотивационных статей из всех, что я видела!        — Твою статью девочки разберут на цитаты для своих мотивационных досок, дневников и всего остального, чем там они интересуются в подростковом возрасте, — покачал головой Гарри и улыбнулся.        — Согласна, — закивала Хлоя, и Рон вновь почувствовал себя брошенным всеми. Но вины на себе он никакой не чувствовал. — Попади мне эта статья в более молодом возрасте — я бы и правда горы свернула, чтобы стать директором заповедника, но уже в Англии. Здесь он покрупнее будет, чем у нас, на Филиппинах.        — Тебе ничего не мешает сделать это сейчас, — недоуменно проговорила Гермиона, пожав плечами.        — Да… да, наверное, — сказала Хлоя, и Рон, к своему ужасу, заметил в ее глазах мечтательно-решительный огонек. — И… Гермиона, Драко, я пойму, если это слишком личное, но мне чертовски интересно, как так получилось, что вы поженились. То есть, насколько я помню из рассказов старшекурсников, у вас были… ну, сложные отношения.        — Верно, но мы ведь и сошлись не в школе, — мягко улыбнулась Гермиона и сделала глоток сока. — Мы просто общаться-то начали спустя несколько лет после того, как… после того, как закончились все послевоенные события, — осторожно закончила она.        — После того, как меня выпустили из Азкабана, — закатил глаза Малфой. — Это, и то, что мы вообще начали замечать друг друга, произошло благодаря проекту Гермионы, к слову.        — То есть? — не поняла Хлоя.        — Пэ-О-А-Эн-Зэ, — с гордостью за подругу произнес Гарри и пояснил: — Проект по освобождению и адаптации невиновных заключенных. Так он, кажется, назывался? — уточнил он, и, когда Гермиона кивнула, добавил: — Настоящий прорыв в работе Визенгамота и Аврората. Согласно ему, дела всех заключенных в период, когда волшебное сообщество только приходило в себя, а это с мая девяносто восьмого до декабря девяносто девятого, пересматривались, а заключенных, у кого были особо спорные случаи, как, например, это было с Малфоем, допрашивали с веритасерумом, и их дела по новой пропускались через полный состав Визенгамота. Если выяснялось, что человек действительно невиновен и что обвинения были предъявлены несправедливо, его отпускали из-под стражи и затем за ним велось наблюдение, чтобы адаптировать его к мирной жизни.        — Это было необходимо, — продолжила Гермиона, а ее глаза загорелись, как это бывало в те моменты, когда она с упоением рассказывала какие-то постулаты из очередной теории зельеварения, и Рон скучающе отвел глаза. К его неудовольствию, Малфой слушал Гермиону с интересом.       «И что в этом интересного?» — фыркнул Рон про себя и вновь уставился в стол. А Гермиона продолжала:        — После войны в Азкабан несправедливо заключали всех, у кого на предплечье оставался шрам от черной метки. Визенгамоту, а тем более Аврорату было попросту некогда разбираться, кто виновен, а кто нет, и каждого осуждали на целых десять лет, а то и больше, не разбираясь, принимал ли человек вообще участие в военных действиях. Это жутко несправедливо, — выдохнула Гермиона, и Хлоя согласно закивала. — Тогда я начала продумывать проект, на это ушло добрых полгода, но я закончила его и отправилась прямиком к Кингсли — благодаря статусу героини войны я могла посещать кабинет министра без предварительного посещения его заместителя и без приглашения, — и он меня поддержал. Не сразу, конечно, но он разрешил мне заняться несколькими… заключенными, насчет которых у Ордена Феникса изначально были сомнения.        — Среди них был Драко? — любопытно спросила Хлоя.        — Верно, — улыбнулась Гермиона. — Не только он, конечно, но я начала посещать Азкабан, чтобы поговорить с ним, с Теодором Ноттом и с Блейзом…        — Сложно представить наш шок, когда перед нами, уже приготовившимися к смерти там, в камерах, от лап дементоров, появилась главная заучка школы, — мрачно усмехнулся Малфой и с приторной, по мнению Рона, нежностью заправил за ухо Гермионы ее вновь выпавший локон.        — До сих пор помню лица каждого из вас, — улыбнулась Гермиона. — Ну, вскоре я стала приходить в Азкабан так часто, что чувствовала себя так, будто там мое основное место работы. Такие себе ощущения, честно говоря. И через четыре месяца — первая победа. Нам удалось освободить Блейза.        — Он до сих пор заваливает мэнор тонной подарков на ее день рождения, — добавил Малфой, и Хлоя, Джинни и Гарри фыркнули от смеха.        — Затем был Теодор Нотт, его отпустили буквально через неделю после Блейза, — сказала Гермиона.        — А Драко? — спросила Хлоя.        — С Драко было все… несколько тяжелее, — задумчиво закусила губу Гермиона.        — Я участвовал в нескольких рейдах с другими Пожирателями и применял непростительные заклятия, в отличие от Тео и Блейза, принявшими метку под конец войны, — мрачно пояснил Малфой.        — Но так как он делал это не по собственной воле, — тут же начала Гермиона, сощурив глаза и уверенно глянув на Малфоя, — а также потому, что он спас нам жизнь и перешел в последней битве на нашу сторону, его удалось оправдать. Хотя это действительно было тяжелее. Ну а затем Кингсли поручил мне других заключенных, и проект стал настоящим… эм… постановлением, выходит.        — Но при этом встречаться вы начали не тогда? — уточнила Хлоя.        — Нет, я уехал из страны после суда, — покачал головой Малфой со слабой улыбкой.        — Помнишь, я рассказывала, что не попала на свадьбу Гарри и Джинни из-за командировки в Париж? — спросила Гермиона. Хлоя кивнула. — Мы встретились в следующий раз там, во французском министерстве магии.        — Вот поэтому я и не обижаюсь на то, что ты не попала к нам на свадьбу, — торжествующе заявила Джинни, и Гермиона тепло ей улыбнулась. — И работа подвернулась, и Малфой.        — Я, значит, подвернулся? — весело хмыкнул Малфой. Рон был уверен, что ни разу в жизни не видел до этого вечера, чтобы Малфой был веселым по какой-то причине, не связанной с неудачами их трио.        — Драко, ты работал в местном министерстве? — с нескончаемым любопытством проговорила Хлоя.        — Неа, — лениво протянул Малфой. — Я был репортером в местной газете. В аналоге нашему «Пророку». Брал интервью и все такое. Потом меня крупно повысили, я начал бывать в командировках в разных странах, на самых разных мероприятиях, а Гермиона в то же время перешла в отдел Международного сотрудничества и была обязана присутствовать на тех же мероприятиях. Мы стали чаще видеться, а в итоге ей удалось перетянуть меня в «Пророк».        — Ты сам перетянулся, признай, — настойчиво, но притом игриво сказала Гермиона.        — Не помню такого, — ухмыльнулся Малфой. Гермиона закатила глаза.        — Ой, брось, Драко, ты все равно не задержался там надолго, — фыркнула Джинни. — Ты же через пару месяцев сбежал в «Ведьмополитен».        — Не сбежал, а принял взвешенное решение и перешел на другое место работы, где коллектив не пытался ткнуть меня носом в мое прошлое, — поправил Малфой, но Рон, теша свое самолюбие и злорадство, убедил себя, что он все-таки сбежал. — И, знаешь ли, до сих пор не пожалел об этом решении.        — А когда это произошло? — уточнила Хлоя.        — Года четыре назад, — задумчиво протянул Малфой.        — А встречаться вы когда начали? — спросила Хлоя, но тут же прикусила щеку, будто беспокоясь, что задает много вопросов.        — Тогда же, — мягко улыбнулась Гермиона и взглянула на Малфоя. Тот смотрел на нее с каким-то… очень нетипичным для Малфоя добрым и теплым выражением лица. — Драко пригласил меня на ужин, отпраздновать его переход в «Ведьмополитен», и этот ужин плавно перетек в свидание. А уже через полгода он сделал мне предложение.        — До сих пор забыть не могу, — ухмыльнулся Гарри и на вопросительный взгляд Хлои пояснил: — Он заявился в качестве репортера на встречу глав отделов нашего министерства с главами министерства Японии. Сказал, мол, брать интервью. Я тогда еще подумал: «Что за бред? С каких пор «Ведьмополитен» берет интервью у политиков?», но не придал этому значения — там последнюю неделю загруз полный был, что мне стало не до малфоевских замашек. А он взял и в самом конце встречи, пока никто не успел разойтись, вышел в центр зала, встал перед Гермионой и сделал ей предложение с тем пафосным букетом размером, наверное, с этот стол. А японцы стоят, хлопают, думают, это специально под них подгадали — увеселительная программа, якобы. Кингсли был в ярости сначала, думал, как бы негативно на наших отношениях с Японией не сказалось.       Рональда уже конкретно мутило от всей этой ванили. И кому это может быть интерес…        — Так романтично, — улыбнулась Хлоя.       А, так вот оно что. Вот кому эти розовые сопли могут быть интересны.       Еще и эта парочка сидит, улыбается друг другу, будто одни сидят. Рону, честно говоря, стало немного завидно.        — Кстати, кольцо очень красивое, — кивнула Хлоя на палец Гермионы, та ей улыбнулась.        — Семейная реликвия, — усмехнулся Малфой.       Рону все это осточертело. Он посидел еще какое-то время, действительно пытаясь слушать и вникать в разговор, откладывать в памяти информацию о том, какие идеи у Джинни для статей в колонку, какие планы у Гарри на аврорат, а у Гермионы на международные отношения с другими странами, какие мысли лелеет Хлоя о возвращении в Британию (о чем Рон уже не так сильно мечтал, как еще в начале вечера), но ему не удавалось. Малфоевские идеи об улучшении «Ведьмополитена» Рональд принципиально пропускал мимо ушей.        — Пойду, подышу, — пробормотал Рон и поднялся с места. Он был почти уверен, что даже Хлоя не заметила его отсутствия.       На улице, уже окутавшейся мраком, ему действительно удалось немного успокоиться. По крайней мере, Рон так считал. Он был целиком и полностью уверен в том, что все в порядке, когда через десять минут стояния на улице возвращался в паб. Там все еще сидел тот мужичок, которого Рон сбил еще днем, только уже изрядно захмелевший. Шумная компания подростков ушла — их Рон прекрасно слышал на улице.       Войдя в комнату, Рон замер — Гермиона как раз призывала всех к тишине и вниманию. Вдруг она с легкой улыбкой переглянулась с Малфоем, а тот точно такой же улыбкой ей ответил. И тогда Гермиона заявила со счастливой улыбкой на лице:        — Я беременна.       Рон опешил. Она что?       На какое-то мгновение за столом воцарилась тишина, и Рон успел подумать, что его мнение по этому поводу разделяют и все остальные, но вот Джинни радостно вскрикнула что-то невразумительное, прижала руку ко рту, во все глаза глядя на Малфоев, будто не веря (хоть в чем-то она была солидарна с Роном сегодня), а затем соскочила со своего места и так сильно обняла и Гермиону, и Малфоя, тараторя какие-то поздравления, что у Рональда появилась призрачная надежда, что Джинни вот-вот задушит их. Слизеринского ублюдка так уж точно.       Но, увы, те только улыбались на восторги Джинни, а затем и Гарри предал Рона окончательно — он точно так же, как и Джиневра, встал с диванчика и с улыбкой до ушей начал поздравлять чету Малфоев. И даже на лице у Хлои появилась радостная поддерживающая улыбка. Рон был уверен, проговори она с этими четырьмя на пару часов дольше — Хлоя тоже бы сорвалась с места и принялась бы красочно и эмоционально поздравлять Гермиону и Малфоя.       А в голове у Рона шел мыслительный процесс, пока он так и продолжал стоять у двери. Если она беременна, то это значит, что…        — Так вот почему ты пьешь только сок! — воскликнула Джинни. — Тебе нельзя алкоголь!       Гермиона и Малфой рассмеялись, а Гарри и Хлоя их поддержали. Ну, это уже ни в какие рамки! Что их так забавляет-то?! Рон совершенно не понимал. Гермиона беременна! От Малфоя! Что в этом может быть радостного?        — И какой срок? — донесся до него восторженный голос Джинни.        — Колдомедик из Мунго говорит, что семь недель, — с сияющими глазами и все той же счастливой улыбкой проговорила Гермиона.        — Чувствую, у кого-то день рождения прошел на славу, а, Малфой? — с усмешкой спросил Гарри, и Малфой криво ухмыльнулся, пока Гермиона заливалась краской.       Рон замер окончательно. Конечно, он предполагал такое развитие событий, все-таки нечасто встретишь супружеские пары, которые ни разу… но это же Гермиона… Гермиона и Малфой! Ну, нет, Рон отказывается это принимать.       Но нет! Она действительно сейчас беременна! Прямо сейчас в животе Гермионы развивается отпрыск Малфоя! И он никак иначе не мог попасть туда, если только Гермиона с Малфоем не… О, Мерлин, Рона точно стошнит! Такого он от нее точно не ожидал. Спать с Малфоем! Гермиона слишком низко опустилась в его глазах лишь благодаря одной фразе.       Она еще и ни капли не жалела о своем поступке, судя по этому избыточному счастью что на ее, что на хоречьем лице. Рона затопила ярость. Он думал, что успокоился, но оказалось, что нет. Он перестал соображать, что делает.        — А уже известно, кто будет? — спросил вдруг Гарри.        — Конечно нет, ты разве не помнишь? Пол ребенка можно определить только после трех месяцев, — возбужденно проговорила Джинни. — Мерлин-Мерлин-Мерлин, Гермиона! Драко! Мерлин, я так рада за вас, ничего не могу с собой поделать!       И эти четверо вновь рассмеялись.        — Что касается пола ребенка — Джинни права, Гарри, — улыбнулась Гермиона. — Но Драко абсолютно точно уверен, что это будет мальчик.        — В роду Малфой первенцем всегда рождается мальчик, — ухмыльнулся Малфой и поцеловал Гермиону в висок. Для Рона это движение стало только дополнительным поводом для раздражения и гнева. И откуда они только взялись?        — А как же иначе, — хмыкнула Джинни. — Посмотрю я на твое лицо, если это девочка. Так, Гермиона. Я буду крестной?        — Мы договорились, что если это будет девочка, то крестной станешь ты, — сказала Гермиона. — А если мальчик, то Блейз.        — Вот видишь, Малфой, — уверенно начала Джинни, — это точно будет девочка.       Всеобщее веселье в очередной раз ударило Рона, словно битой по голове, и он, окончательно отказавшись и дальше контролировать свое тело и полностью осознав тот факт, что Гермиона занималась сексом с Малфоем, что он оставил ей подарочек в виде своего семени и что она совершенно об этом не жалеет, яростно пробормотал:        — Пожирательская подстилка.       Когда в комнате резко стало тихо и Рон почувствовал на себе пять не просто раздраженных, а разъяренных взглядов, он понял, что пусть он и говорил это гадкое словосочетание максимально тихо, его все расслышали просто прекрасно.        — Что ты сейчас сказал? — с напускным спокойствием спросил Малфой, сверля Рона самым, пожалуй, гневным взглядом из всех, что ему вообще доводилось видеть у хорька. Но разве может это остановить Рональда, который потерял над собой контроль и окончательно осознал, что с сегодняшнего дня он лишился своих школьных лучших друзей? Верно. Не может и не остановило.       Рон поднял глаза на Малфоя, и в них явно можно было прочитать все его мысли по этому поводу. И ярость, и гнев, и презрение разве что не выплескивались из него.        — Я сказал, — увереннее начал Рон, — что она, — он, не отрывая своих глаз от глаз Малфоя, кивнул на Гермиону, — Пожирательская подстилка, раз спала с тобой.       Малфой с каким-то странным и наверняка пугающим рыком встал на ноги и шатнулся в его сторону, вновь сдерживаемый (стоит признать, уже не так настойчиво) одной только ладонью Гермионы, а его лицо исказила гримаса отвращения, ненависти и, Рон был уверен, жажды убийства.        — Рональд, я даю тебе три секунды, чтобы забрать свои слова назад, иначе я только присоединюсь к Малфою, — процедил Гарри, который, как оказалось, тоже вскочил на ноги и тоже держался на месте только благодаря Джинни (впрочем, судя по ее выражению лица, она была бы только рада присоединиться к избиению Рона).       «А я говорил, они тебя предали», — услужливо подсказал ему внутренний голос. — «Променяли тебя на слизеринского гада, на Пожирателя, на ублюдка, и живут счастливо. Готовы глотку тебе разодрать за то, что оскорбил его и его женушку».       Рон отказывался принимать тот факт, что их Гермиона, — да что там! — его Гермиона смогла бы лечь под Малфоя! Нет, это определенно не она. И он не станет держать в себе свои мысли по этому поводу, ведь перед ним уже была не его подруга.       Стоило понять это еще в начале вечера, когда эта… миссис Малфой только соизволила прийти.       И Рон смело озвучил свои мысли, попутно поднимаясь. Он был готов встать против Малфоя и этого предателя, некогда бывшего его лучшим другом, но его снова предали — Хлоя, его Хлоя, на которую он до конца надеялся сегодня, резко подлетела к нему и залепила такую хлесткую пощечину, что у Рона перед глазами залетали птички. И эти птички как-то подозрительно напоминали ему те самые, которыми Гермиона выпроваживала его из кабинета трансфигурации на шестом курсе и из их квартирки в день их расставания.       Он круглыми от удивления глазами взглянул на Хлою, но тут же нахмурился и сощурился, глядя на нее, такую злую и раздраженную. Такой он ее еще не видел. Рон на несколько секунд даже забыл, что в комнате есть еще четыре человека, готовые сравнять его сегодня же с землей.        — Что ты творишь? — воскликнул он, не отрывая теперь глаз от красивого лица Хлои.        — Это ты что творишь, Рональд? — тем же тоном спросила она. — Как ты смеешь говорить подобные слова о ком-либо, не говоря уже о Гермионе?!        — Тебе легко судить! — прошипел Рон. — Ты ничего не знаешь! А Малфой — поганый Пожиратель, уверен, он был бы только рад убить нас, появись у него такая возможность, а она легла под него и…        — С чего ты это все взял? — закричала на него Хлоя, разъяренно глядя на него своими огромными голубыми глазами. — Как ты смеешь, Рональд? Не говоря уже о Гермионе, которая совершенно ни в чем не виновата, как ты смеешь называть Драко — убийцей? Ты же, как оказалось, совершенно ничего не знаешь о нем!       Рон был возмущен до крайности. Боковым зрением он осмотрел Малфоев и Поттеров — те стояли, пусть и готовые к бою (все вчетвером, и даже Гермиона, глядевшая на него с самым суровым и разозленным выражением лица, что Рон когда-либо у нее видел), но будто затаив дыхание.        — Я знаю побольше тебя и… — раздраженно продолжил Рон, но Хлоя его перебила:        — Я знаю достаточно! — воскликнула она и на автопилоте добавила: — Я знаю, что благодаря ему я до сих пор жива!       Рон опешил. Как, в общем-то, и все остальные — они стояли с одинаково удивленными лицами, а Гермиона вопросительно смотрела на Малфоя, выглядевшего, впрочем, не менее ошарашенным таким заявлением. Хлоя, видимо, заметив это, немного замялась и объяснила, глядя по большей части на них четверых, а не на Рона:        — Тогда, когда мы учились на первом курсе, Кэрроу и некоторые слизеринцы, такие как Крэбб и Гойл, преследовали нас, чтобы старшекурсники отрабатывали на нас непростительные заклятия — Круциатус и Империус, — Хлоя закусила губу и благодарно посмотрела на Малфоя. В глазах хорька появилось понимание и одновременно еще большее удивление. — Ты спас меня. Я сбежала из нашей группы первокурсников и спряталась в нише. Если бы они нашли меня, они бы могли убить меня за непослушание, но ты… ты дежурил тогда, спрятал меня в том кабинете в заброшенном коридоре и не выдал. Спасибо.        — Серьезно? — выдохнула Джинни и пораженно уставилась на Малфоя, как и Гарри. Гермиона выглядела еще более удивленной, когда Малфой медленно кивнул, словно принимая благодарность Хлои.        — Почему ты не рассказывал об этом? — негромко спросила Гермиона, и у Рона отлегло, что про него все забыли. — Даже тогда, в Азкабане, ты ни слова не проронил об этом. Тебя бы отпустили еще раньше!        — Это бы несильно улучшило мое положение, — сказал Малфой, все еще не отрывая глаз от Хлои. — А тебе дало бы лишнюю надежду. Как, в общем-то, и мне.        — В любом случае, — вздохнула Хлоя, вновь обращая свой гневный взгляд на Рона. — Ты обязан извиниться перед ними обоими, Рональд.       У Рона в голове быстро крутились шестеренки. Извиниться! Перед Малфоем! Ха!        — Ни за что, — поджал губы он, гордо подняв подбородок. Никогда в жизни он не станет этого делать.        — Тогда тебе лучше уйти, Рональд, — сурово произнесла Гермиона, удерживая Малфоя. Рон язвительно провел аналогию с цепным псом у себя в мыслях.        — И не возвращаться, — добавила Джинни, глядя на Рона фирменным взглядом их матери. — Никогда. Думаю, не ошибусь, если скажу, что никто из здесь присутствующих не желает тебя больше видеть.        — Не ошибешься, — сказал Гарри, его глаза были словно стеклянными и покрытыми корочкой льда. — Мы верили, что ты изменился, Рон. Повзрослел. Но печально осознавать, что годы идут, а ты не меняешься и остаешься таким же ребенком, не желающим признавать свою неправоту. Печально осознавать, что тебе за радость оскорблять лучшую подругу только из-за каких-то детских несущественных обид.        — Мне жаль, Рон, но я думала, ты выше этого, — сказала Хлоя, и Рон, совершенно опустошенный и с огромным булыжником на сердце, взглянул на нее. — В чем-то Джинни права.       Рон глубоко и раздраженно вздохнул, поджав губы.        — Так, значит? — спросил он, вновь осмотрев своих «друзей». Они еще и глядели на него с этим напускным расстройством и разочарованием. Рон отвернулся от них, не стал смотреть на Хлою. — Не больно-то и хотелось.       Он уже развернулся, собравшись уйти из паба и действительно не возвращаться сюда, но вдруг повернулся обратно и с кривой ухмылкой вынул из кармана шорт небольшую прямоугольную коробочку, где лежал крепеж ручной работы для волшебной палочки на предплечье, и с глухим стуком поставил ее на стол рядом с Гарри.        — С днем рождения, друг, — язвительно произнес Рон и, дождавшись, чтобы Гарри с сожалением и раздражением поджал губы, гордо выпрямился и пошел прочь из бара.       Выйдя из «Трех метел», он активировал второй портключ (этот был в виде жетона метро Манчестера, а не Лондона) и уже через какую-то пару мгновений оказался прямо в Министерстве магии Филиппин. Хлоя перенесется как-нибудь сама.       «У нее ведь есть теперь сразу два новых друга из Министерства Британии», — раздраженно подумал Рон. А ему и так хорошо.       Но что-то все-таки заставляло его думать, что повел он себя не совсем правильно. И это чертовски его раздражало.