Бесконечность

— Я просто устал от этого всего, как ты не можешь понять?! — Ты думаешь, я не устал? Думаешь, мне не надоело?! Сокджина пропирает. Он сдерживался, терпел крики Юнги и не отвечал на них, но сейчас, когда остаётся буквально грань до драки, он понимает, что лучше разозлить его и испортить всё окончательно. — И что же тебя не устраивает? - Юнги подходит ближе, и они почти касаются лбами. - Ну же, давай, вперёд. Выскажи все претензии к вечно виноватому мне! Сокджин дышит быстро через нос, а лицо краснеет от злости. — Ты. Ты и твоё ёбаное лицо. Твоя работа, на которой ты вечно задерживаешься. То, что ты не в состоянии сам себе погладить одежду. Что не моешь посуду. И вечно пишешь и пишешь в своём долбаном блокноте какие-то ноты! А потом под предлогом «собрания» уходишь вечером и приходишь под утро бухой! Мне надоело оттирать за тебя рвоту на полу! Я хочу нормальных отношений, где будет любовь, понимание и секс! когда мы в последний раз спали, Юнги? А? Когда? Сокджина пропирает и он выкладывает всё, что накопилось за последние полгода. Всё в мельчайших подробностях, не забывая активно жестикулировать, и не сводит с Юнги взгляда. А тот смотрит на пол, сжимая кулаки. В конце сокджиновой речи Юнги поднимает на него взгляд. Тот взгляд, который Сокджин никогда не видел. Он смотрит будто ему в душу, куда-то совсем глубоко, доставая до самого сердца. Сердца, что теперь сбавляет темп и перестаёт так быстро биться. Сердце, что в один момент замирает, когда Сокджин замечает на глазах Юнги слёзы. — Тогда давай расстанемся. — Что? Джину кажется, что этого не может быть. Что эта фраза вообще не должна была прозвучать в их отношениях. Это не могло зайти настолько далеко, нет. — Ты хочешь этого. - Юнги шмыгает носом. - Мы хотим. — Юнги, я... Но младший уже направляется к выходу, обуваясь. — Нет, ты меня не так понял. Куда ты собрался? — Я ухожу. Гром. — Всё кончено. Молния. — Мы закончили с этим, хён. Ураган. Юнги вытаскивает из кармана толстовки его ключи от сокджиновой квартиры с забавным брелком и бросает их на тумбочку. Он открывает дверь и, не оборачиваясь, выходит, закрывая её за собой. Конец света наступил слишком быстро. * * * Квартира встречает его привычной прохладой и Юнги, закрыв за собой дверь, не разуваясь, идёт закрывать все окна. Хочется духоты. Чтобы было настолько жарко, что можно задохнуться. Юнги садится посреди студии на корточки и вскрикивает. Он будто обжогся. Но это лишь поларойдная фотография Сокджина под чехлом его телефона. Юнги рассматривает её внимательно, пока резко не кидает телефон о стену, разбивая его. Он кричит и воет, слёзы льются из глаз и неприятно щипят веки. Снимает с себя кроссовки и кидает их в сторону, истерично плача. Снимает одежду и раскидывает её по полу, оставаясь в одном нижнем белье. Юнги уже не помнит, когда и во сколько засыпает, но точно со слезами на глазах. * * * Сокджину совершенно не нужно узнавать, как там Юнги. Прошло уже больше двух недель, как он не пишет и не звонит ему. Да ему это и не нужно. Правда. — Здравствуйте, заказывайте. — Как там Юнги? — Что? - мило улыбается девушка за прилавком, делая вид, что не услышала. — Холодный американо, пожалуйста. - вздыхает Сокджин. Эти две недели прошли замечательно. Он наконец сделал генеральную уборку в квартире. Трижды. Отыскал кое-где старые вещи Юнги, их общие фотографии и потерянный флакон духов. Юнги подарил их ему на первом свидании. Вернее просто всучил, мямля, что они достались ему по акции. И вообще не в его это характере дарить что-то! Сокджин улыбается слабо, вспоминая их ночёвки. Как Юнги, укутанные уже в три толстовки, похожий на капусту, бегал по его квартире и ныл, что ему слишком жарко. Толстовки он не снимал, потому что они были Джина. И пахли теми самыми духами. Поэтому ночью Сокджин еле как снял с Юнги их все, накрывая их обоих одеялом с головой. — Хённим, тут все отчёты за прошедший сентябрь. Хённим? Вы спите? Вы в трансе? — Хосок, ради всего святого, если ты ещё раз вякнешь что-то про своих ёбаных шаманов, то я буду вынужден отправить тебя в Сибирь. — К шаманам? — В командировку. - вздыхает Сокджин, принимая папки с документами. * * * На удивление, Юнги не заболевает и просыпается на следующее утро ещё до будильника. Который, понятное дело, не прозвенит, потому что при ударе из телефона успел вылететь аккумулятор. Юнги выпивает таблетку асперина и, даже не причесавшись, одевается и выходит из дома по-раньше. Заходит в ближайший магазин техники, покупает дешёвый смартфон и по памяти вбивает номер подруги. — Да? — Соён. — Юнги, да какого хуя. - по ту сторону послышались копошения. - Сейчас восемь утра, и если ты не умираешь, то я сбрасываю. — Я уже мёртв. Вчера умер. Можно к тебе? Соён с недоверием даёт согласие, и весь день Юнги проводит в её большой квартире. Он толком ничего не рассказывает, а лишь просит налить ему ванну. С сидит в ней часа четыре. Затем они ужинают и, когда муж Соён приходит после ночного дежурства, Юнги был вынужден уйти. Не то, чтобы Соён настаивала, ему самому не хотелось как-то мешаться. Юнги заходит в супермаркет и, покупая десят пачек рамёна и три банки энергетика, плетётся домой. Начальству он так и не позвонил по поводу отсутствия. Он выпивает банку энергетика залпом и заползает под одеяло, сворачиваясь клубком. И засыпает. Через неделю он резко решает, что с него хватит. Хватит этой прокрастинации и вечного нытья. В конце концов, расставание бы произошло когда-нибудь. Люди ведь не могут быть друг с другом вечно. Перед сном он собирает весь мусор с пола, пылесосит и ставит стирку. Завтра он точно должен появится на работе. Пора заканчивать с этим вечным отчаянием. * * * Машина останавливается около здания компании. Сокджин вздыхает, вытаскивая ключ из зажигания, и смотрит через стекло машины на здание. Идея написать книгу о юном певце, что начал завоёвывать сердца фанатов по всему миру, казалось просто шикарной, учитывая то, что Юнги работал в его агентстве продюсером. А сейчас этого никак не хочется. — Хённим, мы идём? - Хосок на пассажирском седенье ёрзает, успев отстягнуться. — Да. - быстро кивает Джин, и они оба выходят из машины, направляясь к зданию. Девушка с бейджиком уже встречает их. — Здравствуйте, я Со Суджин, менеджер Чонгука. - она кланяется, поправляет волосы и тут же заливается краской, стоило ей встретиться взглядом с Сокджином. — Ким Сокджин, директор издания. Это Чон Хосок, он будет брать интервью. - Хосок приветливо машет рукой. — Чонгук уже ждёт вас. Идёмте. - она разворачивается и начинает идти по коридору. Сокджин и Хосок следуют за ней, нужно было отправить Хосока одного или же с кем-то другим. Это здание кажется невыносимым, тут всё напоминает о Юнги. Они останавливаются около лифта и пока ждут его, Джин замечает стеклянный стеллаж, в котором стоят награды. — Ох, это с недавней премии. - Суджин замечает его взгляд. - Мы все были в шоке, когда дебютная песня Чонгука выиграла. На большой статуэтке внизу написано имя артиста и сама песня. — Сильней всех радовался наш продюсер. Это первая песня, спродюсированная им, которая получила награду. — Шуга? — Что? — Продюсер Шуга? — Да. - неловко кивает Суджин. Лифт уже приехал и они заходят в него, поднимаясь наверх. На третьем этаже двери лифта открываются. — Увидимся позже, хён! Сокджин поворачивается на звук и видит, как какой-то парнишка машет кому-то за угол. — Чонгуки. - шикает Суджин. — А, здравствуй, я Чон Чонгук. - парень тут же оборачивается и кланяется, по очереди пожимая руку Хосоку и Сокджину. — Мы из издательства, которое собирается писать книгу о вас. — Да, я в курсе! - улыбается Чонгук. - Я очень благодарен, что вы решили выбрать меня на эту роль. Спасибо большое. Идёмте. Они заходят в очередную комнату. Суджин запирает дверь и усаживает всех на диван. — Начнём интервью. - Хосок включает диктофон и открывает блокнот с заранее подготовленными вопросами. Лучше бы Джин не приезжал. * * * На удивление упорства Юнги хватает на целый месяц. Он исправно ходит на работу, красится иногда, выбирается с коллегами на совместные ужины и даже улыбается. Его хватает до того момента, пока он не открывает твиттер и обновляет ленту. Новый пост Сокджина всплывает сразу же. На фотографии Сокджин в рабочем костюме стоит рядом с Чонгуком и каким-то парнем. Видимо, с работы. Джин сквозь экран улыбается так по родному тепло, что Юнги сам неосознанно расплывается в улыбке. Пока не замечает Суджин, которая касается своей ладонью сокджиновой. И непринуждённо так, легко совсем. Улыбка моментально пропадает, и Юнги сдерживает порыв разбить и этот телефон. Он что-то говорит коллегам и кидает несколько купюр, выбегая из ресторана. Домой он приходит с соджу и рамёном. Выстиранные вещи летят с полок на пол, макияж плывёт по мокрым щекам, а крик разрезает гробовую тишину. Юнги снова ненавидит себя и свою жизнь. Потому что в ней нет места Сокджину. Такому идеальному директору крупного издательства просто делать нечего рядом с обычным продюсером маленькой компании. Сокджин всегда казался Юнги дорогим. Словно он сделан из золота, а Юнги из пластмассы. Он сам испортил всё, что было идеалом. Он виноват. И никто другой. * * * Дела начинают идти ужасно после того интервью. Джин никак не может сосредоточиться ни на чём и часами пялится на документы, совершенно ничего перед собой не видя. Какие-то документы он подписывает не глядя, а потом удивляется, когда слышит, что он что-то одобрил. — Хённим, может вам это... и правда к шаманам съездить? Вы в последнее время какой-то заторможенный. - говорит Хосок, заглядывая к Сокджину в кабинет. — Хосок, ещё слово и... — Ладно, ладно, молчу! - говорит парень и суёт Джину очередную бумагу. - Подпишите. — Что это? — Мой документ об отпуске. Я предупреждал вас месяц назад об этом. Сокджин кивает, а сам и вспомнить даже такой разговор не может. Подписывает и провожает взглядом Хосока. Отпуск. Кажется, и ему пора взять свой. * * * — Ты собираешься мне что-то говорить или я так и буду ждать у моря погоды весь день? Соён нервно дёргает ногой, глядя на Юнги. Они сидят в круглосуточном магазине. На Юнги лица нет: бледнее обычного, в мешки под глазами можно загружать ананасы, а красные глаза говорят о бессонице. Вообще-то это он позвал её встретиться. И сам сидит уже час, гипнотизируя взглядом стаканчик с кофе. — Юнги, я же вижу, что тебе плохо. Что происходит? — Я один. — Что? Юнги не хочется повторять. — Один? В каком смысле? - Соён вздёргивает бровь. - Живёшь? Я думала, что к тебе приходит Сокджин, разве нет? Или вы там по очереди друг у друга тусуетесь, я не знаю. — Его нет, я один. — Он уехал куда-то по работе? — Нет. — К родителям? — Нет. — Тогда что? Юнги вздыхает. Произносить эту фразу вслух будет ещё больнее. — Мы расстались. Соён хлопает глазами и несколько раз открывает рот, намереваясь что-то сказать. Но всегда замолкает. Она смотрит на Юнги с печалью, и он смотрит ей в ответ. — Только давай без вот этих взглядов. - он громко отхлёбывает кофе из стаканчика. — И почему? — Что «почему»? — Почему ты позволил этому пиздецу произойти? Юнги вздыхает. Ответа на этот вопрос у него нет. Он мысленно переносится в тот день. Слова Сокджина бьют с новой силой. Видимо, он действительно перестал подходить Джину. Юнги был поглощён работой, дела шли в гору, он задерживался до поздна и приходил домой далеко за полночь. И сразу же валился спать, даже не помывшись. Возможно, где-то здесь всё и пошло не так. Его постоянная занятость, почти полное отсутствие дома. Тогда он целый месяц приходил домой именно к Сокджину, потому что с ним уютней и родней. Как он вместе со стаффом Чонгука отмечали его победу. Юнги помнит лишь то, как сильно кричал и ругался на него Джин. Холодный душ, шершавые ладони на его коже и тёплое одеяло. Утром он проснулся один. Сокджин оставил записку, что уехал на выходные к родителям. Возможно, именно тогда Юнги и оступился. Перестал уделять должного времени Сокджину и всё пошло по наклонной. Они не занимались любовью, а лишь спали в одной кровати. Не целовались по утрам, а просто молча вставали на работу. Не обнимались, а лишь кивали друг другу на прощанье. И всё из-за Юнги. — Я не знаю, оно... всё шло к этому. — Он изменил тебе? — Нет! Боже, о чём ты вообще говоришь? — Тогда ты ему? — Ни за что! Ты знаешь меня, я, - он сглотнул. - безумно его люблю. Соён лишь понимающе кивнула. Любит. Больше жизни. * * * Удивительно, но за первую неделю своего отпуска Сокджин успел увидеть настолько резкую смену погоды, что теперь к толстовкам нужно было добавлять пуховики. С момента их с Юнги ссоры прошло полтора месяца, а уже наступила зима. Удивительно, как же быстро идёт время. Сокджин плотнее запахивает куртку и, шаркая ботинками по асфальту, неспеша плетётся по улице. Удивительно, что в такой холод не выпал даже снег. Первый снег. Для Сокджина это было сродне празднику и каждый раз, замечая что первые хлопья этой зимы начинают сыпаться, он вытаскивал Юнги из студии и сбегал с работы. Они направлялись в парк к излюбленной скамейке. И там, переплетя пальцы, тихо сидели и наслаждались идилией. Сокджин словно зачарованный наблюдал за падающими снежинками, а Юнги за Сокджином. Они придерживались этой традиции в течении последних трёх лет. И, видимо, прошлый год был последним. — Мужчина, с вами всё хорошо? Сокджин резко возвращается из пучины воспоминаний и резко осознаёт, что стоит прямо посреди пешеходного перехода весь в слезах. Женщина рядом дёргает его за пуховик и отводит на тротуар. — Может мне скорую вызвать? — Нет, всё в порядке, спасибо. Женщина с недоверием косится на него, но всё же уходит. Сокджин так и не вытирает слёзы, а просто продолжает идти куда-то, снова погружаясь во воспоминания. * * * Юнги сонно разлепляет глаза, когда из-за недоедания желудок, кажется, начинает переваривать сам себя. Он выпутывается из одеял и, поправив толстовку, направляется на кухню. Заварить рамён. Первый и единственный приём пищи он съедает быстро, а потом снова забирается в свой кокон, собираясь снова лечь спать, как останавливается. Он замирает, глядя в окно. Уличные фонари освещают дорогу и благодаря ним хорошо заметен снег. Первый снег новой зимы в этом году. Юнги встаёт с кровати, одеяло тянется за ним, а он сам припадает к окну, завороженный. Он провожает глазами пару белых хлопьев, а затем срывается с места, накидывая на себя ещё одну толстовку с длинным пуховиком. Наскоро натягивает ботинки и выскакивает из квартиры. * * * Поздний снег всегда приносит какое-то очарование. Если снегу в середине ноября никто не удивится, то увидеть его только к концу декабря это уже редкость. На памяти Сокджина это первый раз, когда он приходит к этой лавочке в такое позднее во всех смыслах время. Как только снежинки показались, он тут же направился на это место. Хоть с Юнги, хоть без него, это было давней традицией. На улице глубокая ночь и лишь фонари освещают парк. Сокджин топчется ботинками по снежинкам, улыбаясь собственным следам, пока не слышит знакомый голос. — Хён? Джин замирает, поднимая голову. Напротив него стоит кто-то, но из-за темноты он может разглядеть только силуэт. — Ты тоже пришёл. Пульс учащается, Сокджин чувствует это головой. Сильные удары отдаются в висках, и он зачарованно наблюдает, как силуэт выходит на небольшую полоску света, создаваемую фонарём. — Юнги. - выдыхает Джин. Тот срывается с места, налетая на парня, и тут же сжимает его в объятиях, утыкаясь носом в чужую куртку. — Я так боялся, что ты не придёшь. Я... Я... - он не выдерживает и начинает плакать. - Как только увидел снег, то сразу прибежал сюда. Надеялся, что и ты тоже придёшь. Хён, я так скучал. - он скулит, сильнее сжимая Сокджина в объятиях. И только тогда джин понимает, что это не сон. Что Юнги совершенно реальный. Сжимает его крепко-крепко и хнычет в плечо. Он обнимает в ответ. — Я тоже. Невероятно скучал. Юнги лишь сильнее начинает плакать, а Сокджину остаётся гладить его по затылку и зачарованно смотреть, как снежинки падают на его чёрные волосы. Некоторые тут же тают, а другие начинают липнуть к волосам, создавая целую цепочку. — Ты прости меня. - Юнги наконец поднимает голову, встречаясь взглядом с Сокджином. - Прости. То, что ты сказал тогда... Мне правда жаль, и я постараюсь исправиться. Ты же не уйдёшь больше? — Никуда я уже от тебя не уйду. - улыбается Сокджин, стараясь сдерживать собственные слёзы. - Ты сам вернулся ко мне. Юнги хмыкает и встаёт на носочки. Тянется за поцелуем, но в какой-то момент останавливается. Отходит на шаг назад и хмурит брови, уставившись на сокджиньи губы. — Если ты целовался с кем-то за это время, то я расхуярю свой синтезатор. — Я подарил его тебе. — Поэтому молчи. Юнги мечится. Видно, что он уже изнывается от желания подойти и поцеловать, но всё же гордость не позволяет это сделать. Сокджин на это лишь улыбается. — Твой синтезатор будет в порядке. Он притягивает Юнги к себе и наклоняется к его губами, целуя. Одной рукой придерживает за шею, а другой за руку. Юнги на это мычит и обнимает Сокджина за талию. Ластится, словно котёнок, требуя больше ласки. Больше долгожданных поцелуев. Больше любимых прикосновений. — Они сейчас онемеют. - говорит Сокджин, когда они отстраняются друг от друга. — Ещё хочу. — Успеешь, а сейчас давай просто посидим рядом. - он переплетает их пальцы и утягивает Юнги на их скамейку. Сокджин смотрит на снег, а Юнги на него. Всё как обычно. — Ты похудел. — Потому что переболел недавно. Юнги в испуге тянется свободной ладонью ко лбу Джина. Трогает и щёки заодно. — Ты и сейчас горячий. Температуры нет? — Нет, она спала пару дней назад. - Сокджин ловит его ладонь и, соединяя её с другой, целует. Аккуратно так, начиная от запястья и доходя до кончиков пальцев. Он губами ощущует, как ладони Юнги замёрзли. — Тебя и правда не узнать. - шмыгает Юнги, наблюдая за парнем. Снова начал плакать. — Тебя тоже. И давно ты таким сентиментальным стал? — С тех пор, как ты меня бросил. Сокджин останавливается, бросая на Юнги взгляд. Тот смотрит в ответ серьёзно, несмотря на опухшие от слёз глаза. — Я правда попытаюсь исправиться, хён. Сменю работу, чтобы больше времени с тобой проводить. Целовать буду чаще и научусь гладить бельё. Ты открыл мне глаза своими словами. Я правда был просто ужасным, тогда я... — Ты всегда был самым лучшим. - перебивает его Джин, вытирая чужие слёзы. - Те слова были сказаны с горяча, я вообще не хотел их говорить. Просто, понимаешь, работы накопилось много, тут ещё и у тебя так же. Я жутко уставал и ждал, что мы вместе будем проводить время на выходным. Но ты был у себя. — Давай продадим мою квартиру. - кивает Юнги, двигаясь ближе к Сокджину. - Да, давай я перееду к тебе. Чтобы у тебя не возникало соблазна сказать те слова снова. Сокджин улыбается. Как же Юнги всего боится. Насекомых, темноты, потери Сокджина. Последнего, кажется, настолько сильно, что не прекращает плакать уже на протяжении десяти минут. Джин тянется к нему, сцеловывая капли с подбородка, щёк, век. Юнги сам тычется губами в его губы, облегчённо выдыхая. Сокджин массирует его запястья, пока они просто дышат друг другу в губы. Холодно. — Знаешь, а у меня как раз отпуск сейчас. Давай и ты у себя возьмёшь, м? — Меня чуть с работы не уволили. - краснеет Юнги. - Я разбил свой телефон, а потом уже и второй и не отвечал на звонки. И на работе почти не был, целыми днями только спал. Джин заметно грустнеет. Да уж, насколько ужасно себя чувствовал Юнги, раз даже на работу не выходил. — Тогда уволься. Подыщем тебе новое агентство. А пока улетим куда-то, когда квартиру продадим. В Америку, скажем. Слышал, в Лас Вегасе лучшие бары. А там на веселе может и в загс заглянем, распишемся. Сокджин ещё что-то говорит, но Юнги просто смотрит на него и кивает без разбора. Всё, что угодно, лишь бы Джин был рядом следующую бесконечность.