февраль, 2030 год
- Wait, it seems that the editor-in-chief of Vogue Russia is Alice Lakis! We have to ask her about the Valentino show! - Mrs. Lakis, good evening. We are shooting for the YouTube channel of Vogue magazine. Would you like to answer a couple of questions? - Hi, Gina. Yes, of course. What do you want to talk about? Мирон сворачивает вкладку с прямой трансляцией, прислушиваясь к внешним звукам. Кто-то явно стучит в дверь его номера и делает это давно. - Янович! Ваня. Ну, конечно. - Входи! – орёт Мирон, и Ваня вваливается в номер лучшего друга, держа в руках крестника. Трансляция возобновляется. - Yes, this season Valentino really has a completely different approach to the female image, and Yes, this is due to the new designer of the House… Ваня склоняется к другу, рассматривая на экране телефона Алису в тёмно-синем платье, и довольно хмыкает. - Кто-то скучает… – тянет Ваня, осторожно усаживая ребёнка на кровать. Он взъерошивает чёрные кудри, а малыш широко улыбается ему. – Я его покормил, если что. - Она должна скоро закончить… – будто в оправдание тут же говорит Мирон, сворачивая вкладку и откладывая телефон в сторону. – Здравствуй, мелкий. - Папа!.. Мирон тут же широко улыбается двухгодовалому сыну и тянется к нему, вставая с кресла и пересаживаясь на кровать. Он щекочет малыша, получая в ответ радостный смех и улыбку. Мирон целует его маленькие ручки, лоб и щёки, мажет губами по волосам и ушам, а ребёнок радостно берёт его за уши и чуть тянет на себя. - Привет-привееет… - Папа, а мама скоро? Мирон оставляет эскимосский поцелуй и чуть отстраняется, чтобы оглядеть своего ребёнка с головы до ног. Превосходный парень получился у них с Алисой. - Да, мама скоро приедет. Ты соскучился? - Да! - Он болтал об Алисе последние два часа. – вставляет Ваня, улыбаясь. Ему хорошо на сердце от того, что он видит своего друга таким счастливым. Ваня говорит об оборудовании и о том, что Порчи уже готов, а няня отлучилась до магазина и скоро вернётся. Мирон кивает, увлечённый лепетом сына, и только когда Ваня тянет его прочь из номера на репетицию, недоумённо вскидывает бровь. - Я не пойду… - Бро, я всё понимаю, но надо взять себя в руки и отлипнуть от пацана, дать концерт, а потом можете обниматься хоть всю ночь. Мирону хочется дать другу по шее за эти слова, но он лишь оборачивается на сына и кивает. Надо. - Да, ты прав. Она… она обещала приехать в Екатеринбург в конце недели. - Ага, а теперь пошли… О, привет, Тань, вот твой подопечный, а своего я забираю до 11-ти вечера… - Папа?! – непонимающе восклицает ребёнок, ударяя ногой по покрывалу, наблюдая за перемещением взрослых по комнате. – Таня… - Привет, сладкий. Ты покушал с дядей Ваней? – малыш переключает внимание на неё и активно кивает. Мирон проскальзывает в открытую Ваней дверь, ощущая себя предателем. - Миро, всё в порядке, ты чегооо…***
Концерт в Челябинске проходит отлично, зал полон, а Мирон на последнем куплете думает, что его ребёнок два часа провёл один. Ну, ладно, с няней, но без него. Мокрый и уставший, он не ждёт парней, заваливается в машину и едет в отель. Февральский вечер дарит какой-то давно искомый покой и уверенность, что всё идёт как надо. Малыш собирает кубики на ковре вместе с няней, когда Фёдоров распахивает дверь, слегка пугая этим ребёнка. Тот вздрагивает, но голосит сразу же, как видит лицо отца. - Ку-ку! Он не хотел бы обниматься при других обстоятельствах, будучи потным, но, как и с Алисой тогда, четыре года назад в Самаре, он просто должен обнять сына. - Я так соскучился. - Папа, ты воняешь! – выдает малыш, отпихивая ладонями лицо отца от своего и морщит нос. Мирон качает головой. - Знаю. Папа работал. - Мирон Янович, всё в порядке, идите, отдохните. Таня просто золото, а не няня. Он приводит себя в порядок и выходит к сыну расслабленный и довольный. Завтра утром они полетят в Екатеринбург, до концерта в «Уральце» будет два дня, и Мирон вспоминает, что не купил подарки для родителей Алисы. Что даже не позвонил её маме... - Таня, а где Женя? - Они с ребятами ещё едут с концерта. Вы же сбежали раньше всех, – девушка улыбается, смотря на Фёдорова, прижимающего к груди сына. Она рада помогать этой семье, как до этого помогала семье Оли Маркес. – Йос вёл себя очень хорошо. Мы повторили алфавиты, порисовали и на кубиках Вы уже вернулись. - Молодцы, – он хочет как-то сказать, что Тане можно уже возвращаться к себе в номер, готовится к самолёту, но почему-то он не говорит ей ничего. - Папа, я хочу кушать! - Да-да, конечно, сейчас. – Мирон дёргается, выходя из ступора. – Таня, иди, тебе надо отдохнуть. Завтра вылет в 10:30. - Хорошо. Спокойной ночи. Пока, сладкий! - Пока! – Йос машет няне рукой, а затем сильно обхватывает шею отца, чего Мирон даже не ожидает. Маленькая ладонь накрывает его тату на шее, и что-то неведомое пронзает его тело, будто через руку ребёнка Алиса касается его. – Ты вкусный… - Вкусно пахну? Уже не воняю? - Да… - Будешь пюре из моркови? - Да… - А мне можно тоже будет попробовать? – он заглядывает в голубые глаза напротив. Никогда он не думал, что будет так любить своего ребёнка. – Чуть-чуть? - Нет! – ребёнок мотает головой, но улыбается. Мирон хмыкает. - А маму ты угощал! - Тебя тоже!.. Тебе… Тебе тоже… можно… - Спасибо. – Мирон садит его на детский стул, даёт ложку и тарелку с едой, садится рядом и кивает сыну. На телефон падает смс-ка: «Приятного аппетита, мальчишки». Мирон чувствует по связи любовь Алисы к ним, садится рядом и кивает сыну: - Приятного аппетита, Йос? - Пиятного апитита…***
В Екатеринбурге раннее утро, морозно и темно, снег падает на голый загазованный асфальт, все спят, когда медленно открывается дверь номера и зажигается слабый свет бра. Алиса ставит маленький чемодан к стене, устало, но аккуратно снимает пуховик и оглядывает комнату. Небольшой детский и мужской бардак как-то приятно отзывается внутри. Мирон спит крепко, как и лежащий с ним на постели Иосиф, и Алиса едва контролирует себя, чтобы не запищать от нежности. Слишком милые парни. После душа, закутанная в огромный белый халат, она медленно ложится и обвивает Мирона руками, утыкаясь носом в шею. Целует, обводит языком цифры на его шее и улыбается, когда мужчина моргает и медленно открывает глаза. Он сонный и нерасторопный, но такой тёплый и родной. - Привет… А ты мне снилась. Он хрипит и тянется, чтобы оставить свой поцелуй на её губах. Алиса чувствует по связи, насколько он рад ей и как сильно скучал. О, она тоже скучала. - Его надо переложить в кроватку, а то проснётся и потом не уложим… - Ты п-прав… Они делают это, беспокоясь о том, чтобы никак не потревожить ребёнка, а затем ложатся обратно, и Мирон наконец-то касается её так, как давно хотелось. Она улыбается, чувствуя, как привычно и легко он входит, заполняя и ловя губами вздох. Алиса обхватывает бледную шею, чтобы выдохнуть ему прямо в губы: - С днём Святого Валентина…***
За два часа до начала они все сидят на сцене. Мирон репетирует с Ваней новый трек, несколько раз забывая порядок слов, оборачивается, когда слышит смех сына, и млеет тут же, потому что Алиса как солнце, как скопище самых ярких звёзд сидит по-турецки на сцене и улыбается. Её мягкие длинные волосы струятся по плечам, а ребёнок – их общий ребёнок, во что ему иной раз трудно поверить – тянет за тёмные пряди и хохочет. Она так много разрешает их сыну, она удивительна. - Детка, может, ты посидишь с нами? – она говорит негромко, но Мирон слышит и повинуется. Йос тут же падает к нему на грудь, всё ещё разгорячённый игрой с мамиными волосами. – Как твой голос? - В порядке. – он молча принимает из рук жены бутылку с водой и порцию таблеток, запивает их и удовлетворённо улыбается. – Сегодня кстати Серёжа будет ближе к концу выступать. Попрошу его спеть для тебя «Навылет». - Ахахах хорошо. Действительно неожиданно. А ты исполнишь для меня «Партизанское радио» сегодня? - Конечно. Ведь ты так «любишь запах напалма с утра»* ахахах Алиса мягко улыбается ему. Это одна из тех песен, которые ей нравятся у него. И это одна из немногих песен, в которых она упоминается. Пусть не прямо, пусть завуалированно и пусть все видят лишь отсылку к фильму, но она-то знает. Знает про запах бензина, который с детства обожает вдыхать, особенно после утреннего летнего дождя, про Кольцо, про то, как раньше они то сторонились друг друга, то стремились сблизиться. И ей иногда кажется, что за то время, пока они были врозь, за те пять лет она пропустила столько всего в его жизни, что никогда уже не наверстает. Он знает её благодаря связи гораздо больше и эти пять лет вряд ли что-то бы изменили, то вот Алиса могла бы узнать свою пару лучше. Если бы решила остаться тогда. Если бы он решил вернуться за ней тогда. От этого иной раз становится грустно. - Я много пропустила, да? - Не особо. – Мирон качает головой. Он улавливает мельком её грусть, но не решается исследовать её природу и продолжает рассказ. Мирон не понял о чём она. Или же он просто не считает, что Алиса что-то пропустила. – Мы учим слова. Ну, ясное дело, не матерные. Он легко запомнил «тур», «фанаты» и «сабвуфер», а вот «концерт» пока туго идёт… - Йос. - М? – ребёнок, крутящийся на коленях отца, замирает и оглядывается на голос. – Мамочка? - Скажи «концерт», моя радость. Давай. - Давай! – вторит ребёнок, и в его взгляде оба читают абсолютное знание того, что он произносит не то, что они хотели бы. Их сын уже в два с лишним года умеет над ними поиздеваться. – А папа смотрел видео, пока тебя не было… - Видео? – Алиса приподнимает бровь и сдерживает смех. Мирон слегка краснеет. – Какое видео смотрел папа, малыш? - Да он просто переводит тему, вот ведь!.. – Мирону и смешно, и чуть-чуть страшно, что ребёнок в таком юном возрасте ими манипулирует. – Это была трансляция с недели моды в Нью-Йорке, там тебя спрашивали о дизайнерах. - Ты так скучал? – Алиса накрывает его запястье, пока ребёнок бормочет. – Иосиф, а ты хочешь к папе на концерт? - Хочу! - Куда ты хочешь? – Мирон ловит её лукавый взгляд и тут же слышит, как сын выдаёт громко и чуть сердито: - На концерт! Концерт!