Эксклюзивный

Начало POV Слепящий белый свет. Белые стены. Белый потолок. И давящая со всех сторон тишина. Ни единого шороха, ни единого звука. Ни единого видения или чего-то подобного. Голова буквально раскалывается. Неожиданный истерический хохот. Но кто смеется? Комната закрутилась вокруг своей оси и провалилась в темноту. Хохот перешел на неясный хрипы. Это смеялся я. Конец POV - Федор Михайлович? Федор Михайлович! Вы здесь вообще? Молодой ассистент, петляя по архиву, едва не врезался в главного врача. - Фуххх, Вы здесь. Федор равнодушно посмотрел на парня. - Опять какой-то "экстренный" вызов? Или что-то подобное, где без меня, несомненно, никто не может обойтись? - иронично сказал он. Ассистент, на долю секунды смутившись, начал с энтузиазмом рассказывать: - Был пойман убийца. Серийный убийца. Один из тех, кто может без малейшего колебания выворотить человеку наизнанку все внутренности и размазать по окружающим поверхностям. Полиция разыскивала его в течение нескольких лет. И он едва не сбежал из-за решетки, но, как оказалось, если надеть на него смирительную рубашку, он не сделает ровным счётом ничего. - "Ровным счетом ничего" - это не тот тип психически ненормальных, про который ты рассказал ранее. Сделать он может. Но только зачем я так резко понадобился? В равнодушном взгляде фиолетовых глаз проскользнула насмешка. - Маньяки такого уровня поступают к нам редко. К тому же, чуть ли не правительство призывает Вас вправить ему мозги, - парень передал главврачу конверт. Федор взял его и неспеша вскрыл, затем пробежался глазами по листу бумаги. - Где папка с историей болезни? Только не говорите, что еще не готова. - Он нанес себе сильные увечья в тюрьме, на данный момент всего один раз выходил из состояния комы, если можно так сказать. Поэтому данные, которыми мы располагаем - это лишь предположения, основанные на фактах в его биографии. Достоевский недовольно фыркнул. - Через пять минут хотел бы видеть папку на столе у себя в кабинете. Ассистент поспешно кивнул и быстрым шагом отправился к выходу из архива. Начало POV Перед глазами кровавая пелена. Как же хочется опять уснуть. Что произошло? Где произошло? В голове вспыхивают какие-то образы. Нож, кровь, старый знакомый, снова нож и кровь, решетка, опять кровь. Чья кровь? Как будто бы издалека опять раздался смех и хрипы, в которых можно было еле-еле разобрать слова: - Он наказан!... Снова наказан! Наказаны будут все... Все друзья! Всееее.... Я помотал головой в разные стороны. Она болталась туда-сюда, как будто бы перестала мне принадлежать. Я начал захлебываться своим смехом и кровью. Вокруг опять наступила кромешная тьма. Конец POV Стук в дверь. - Войдите. Ассистент подошел и положил на стол папку. - Он очнулся, но мы не успели ничего сделать. Поэтому он опять лежит в небытие. Федор собрал всю свою выдержку, чтобы не наорать на парня. - Скажите, почему никто из вас не может чисто логически подумать и прийти к такому умозаключению, что маньяка-убийцу оставлять одного в палате, пусть и со связанными руками, крайне опасно? Почему? Ассистент практически слился с окружающей его поверхностью и в ужасе залепетал: - Сию секунду будет выставлена охрана. Внутрь палаты будет отправлен лечащий врач... - Внутрь палаты вы уже отправили меня. Поэтому будет достаточно охраны снаружи. Достоевский встал из-за стола и взял в руки папку. - В какой палате он лежит? - Третий этаж, последняя палата в правом крыле. - О, так его еще и в такое элитное место "заселили"? Видимо, совсем все плохо. Признаться честно, при прочих обстоятельствах я бы и сам жил в комнате с мягкими стенами. Психам, к сожалению, достается эта роскошь. Хотя мне и так хорошо. А ему быстро мозги на место вставим. Парень отшатнулся от Федора, на лице которого неожиданно возникла садистская ухмылка. - Я могу идти? Главврач перевел взгляд в сторону ассистента. - Да-да, конечно, иди. Передай начальству, что я взял этого маньяка на себя. Минут через десять максимум я уже буду в его палате. Начало POV Звон в ушах. Он меня разбудил. Какие-то крики. Или это опять галлюцинации? Скорее всего. Но так даже лучше. Неожиданно слышится поворот ключа в замочной скважине. Разве здесь была дверь? В комнату вошел человек. Откуда-то я его знаю. Или это просто очередное видение? Конец POV Федор зашел в палату. На больничной койке лежал парень. Смирительная рубашка заляпана кровью, светлые отросшие волосы запутались и торчали в разные стороны. - Жалкое зрелище. И этот человек - серийный убийца? - задал себе вопрос Достоевский и сел на стул рядом с парнем. Тот вдруг бешено забился на койке, истерично засмеялся и снова провалился в "сон". Главврач заинтересованным взглядом проследил за ним и открыл папку с историей болезни. ФИО: Николай Васильевич Гоголь. Возраст: 21 год. Заболевания: шизофрения, биполярное расстройство,... Количество жертв: 13. Способ убийства:... С каждой прочитанной строчкой у Достоевского все больше и больше расширялись глаза. - М-да, столько всего написали... И ничего интересного. Параллельно с лечением, видимо, придется прибегнуть к пыткам, - с улыбкой сказал он. Парень на кровати закашлялся и зашелся в беззвучном приступе смеха. Сейчас Федор еле-еле разглядел в нем черты своего одноклассника. Гоголь медленно помотал головой из стороны в сторону и, продолжая посмеиваться, хрипло спросил: - Кто здесь?.. И где я?.. Он попытался сдуть челку с лица, но ему это никак не удавалось. Достоевский склонился над ним и резко зажал в кулак грязные светлые вихры бывшего знакомого, слегка приподняв его голову. - В психиатрической больнице, Гоголь. Признаться честно, никак не ожидал тебя здесь увидеть. Хотя, с твоими-то наклонностями... - Заткнись! Николай начал из последних сил дергаться в разные стороны, безуспешно пытаясь освободиться от хватки главного врача. С раздражением выдохнув, Достоевский второй рукой ухватил больного за плечо и посадил. - Если тебе хочется узнать ответы на вопросы, нужно научиться слушать, - угрожающе тихо начал он и выпустил Гоголя. Тот откинул голову назад, перестав сопротивляться. Затем, откашлявшись начал: - Ты просто... Невероятно добр... Ко мне... Знаешь, когда ты сидишь... Справа от меня... Я тебя даже... Не вижу... - Так важно меня видеть? Говори помедленнее, ты задыхаешься. Хотя, если так хочешь сдохнуть пораньше... В любом случае, здесь это не выйдет. Врач вынул из кармана халата упаковку со шприцом и ампулу. Николай задергался и опять захохотал. - Все действительно так просто? Вколешь мне яду и уйдешь? Или еще попытаешься чего-то выпытать? Не скааажуууу! - растягивая гласные, с капризной и одновременно веселой интонацией сказал Гоголь. Не обращая внимания на попытки сопротивления, Федор прямо через рубашку вколол дозу лекарства в руку пациента. - Всего лишь успокоительное. А теперь возьму на себя роль доброго милого психиатра и выслушаю больного. - А почему ты так уверен, что больной будет рассказывать? - О, так ты признаешь, что ты болен? Крайне редко такое происходит. Хотя, впрочем, это лишний раз доказывает мои утверждения. - И все-таки ты проигнорировал мою просьбу! - капризно заявил Коля и склонил голову набок. Достоевский вздохнул и поставил свой стул с другой стороны койки. - Надеюсь, ты доволен. Потому что больше потакать тебе я не собираюсь. А теперь я все же настою на том, чтобы ты добровольно, - он выделил последнее слово, - рассказал про свои преступления и их мотивы. - А если не расскажу? - озорно улыбнулся Гоголь, после чего его лицо исказила секундная гримаса боли. - Если не расскажешь, то мне придется прибегнуть к пытке, - совершенно спокойно сказал Федор. Пациент недовольно махнул головой, не оставляя попытку убрать волосы с лица. - Фууухххх, ну наконец-то! - Николай расплылся в улыбке и воззрился на своего собеседника единственным голубым глазом. Врач как бы невзначай начал крутить в руке очередную ампулу. - Да ну тебя! - Коля обиженно надулся и опустил голову, из-за чего ненавистная челка опять закрыла обзор. - Блять! Достоевский слегка изогнул бровь. - Последний раз прошу тебя по-хорошему, - равнодушно сказал он. Гоголь не отреагировал. - Ну что ж, не оставляешь выбора. Он быстро ввел парню очередную дозу препарата. - Усиливает боль. Своим воздействием не опасно, но при определенных обстоятельствах, которые, надо сказать, имеются, вызывает привыкание. Как ты понимаешь, со временем можно с лёгкостью воспользоваться зависимостью. Ну и, конечно, побочный эффект не заставит себя ждать - постоянные боли, незатягивающиеся раны и прочее, что, несомненно, усилит качество результата после пыток. - А кто сказал, что я восприимчив к боли? - нагло спросил Николай. Ответом последовал быстрый точный удар под ребро. Пациент согнулся пополам и до крови прикусил губу. - Действие практически мгновенное, - немногословно прокомментировал Федор. Гоголь с силой вдохнул воздух и принял прежнее положение. - И ты будешь меня пытать, пока я тут не окочурюсь?! - Ты же невосприимчив к боли, - с деланным изумлением произнес врач и достал шокер. - Серьезно? Я думал, что раз уж попал в психушку, то смогу отдохнуть от всего этого. - Вряд ли твои надежды оправдаются. Да будет тебе известно, пациенты, направленные ко мне, к моему же величайшему сожалению, давно мертвы. Конечно, на лице Достоевского в этот момент не промелькнуло ни капли сожаления. - И я буду весьма разочарован, как, впрочем, и власти, если ты вдруг после "лечения"... Как бы это сказать... Не умрешь. Буду честен. Мне совершенно плевать на тебя и на твою судьбу. Пойми, через меня таких прошло уже сотни. Кто-то умер сам, кто-то в конце уже умолял о смерти. - Необычный способ лечения. Хотя, я не особо удивлен твоим садистским наклонностям, - Николай натянуто улыбнулся, - это еще кого в психушке держать надо. Моя б воля, ты давно бы был в списке... Федор, который секундой ранее собирался дать Гоголю нехилый разряд, положил шокер обратно в карман халата. - Что за список? Не расскажешь, Коленька? - вкрадчиво начал он. - А то, видишь ли, мне приказано побольше узнать о тебе. - Много хочешь, Феденька, - передразнил его Гоголь. По лицу Достоевского пробежала тень, но он ничего не ответил. - Ну лааадно. Ты же умеешь хранить секреты? - Ты просто большой ребенок. Какие у тебя секреты? - Но, знаешь, я мог бы молчать, что для тебя, - Коля хитро посмотрел на врача, - совершенно невыгодно. - Я слушаю. - Пододвинься поближе. Федор с брезгливым равнодушием посмотрел на своего пациента, но все же сдвинул стул на пару сантиметров. Гоголь наклонился к нему и доверительно сообщил: - Этот список, - он понизил голос, - состоит из... Таких же скучных уебков, как и ты! В ту же секунду он согнулся пополам от весьма сильного удара током. Крик буквально застрял а горле. - Я продолжу? - равнодушно спросил Достоевский. На этих словах Гоголь опять зашелся в приступе смеха. Его прошиб очередной удар. Еще. И еще. Он продолжал смеяться. Это, надо сказать, весьма раздражало обычно спокойного Федора. - А знаешь... Я бы... Рассказал про список... Если бы ты... Перестал бить меня током... Буду очень признателен... Николай закашлялся. По подбородку начала стекать очередная струйка крови, и пациент запрокинул голову. - Ты захлебнешься собственной кровью, если будешь так сидеть. Я те... - Отличная... Идея!..- продолжая судорожно вдыхать воздух, изрек Гоголь. - Ты не дал мне договорить. И все-таки... - Не будь... Таким скучным! - опять перебил его Коля, уже окончательно восстанавливая дыхание. - Спрашиваю последний раз. - Сколько их уже последних было? Достоевский, уже порядком разозленный, но продолжающий сохранять равнодушно-спокойное лицо, достал серебряный кинжал. - О, с каждой минутой все интересней! Надеюсь, меня потом отмоют от крови и сменят рубашку? А то вдруг убегу. - Слышишь, клоун. Говори да не заговаривайся. - Ты просто поразительно спокоен. И как тебе удается? - с деланным изумлением спросил Гоголь. - И кстати, на счет клоуна так точно в цель попал! Как же ты узнал?! Правда, я скорее шут... Воздух расчертила серебряная полоса, и на рубашке пациента заалели новые пятна крови. Федор встал со стула и словно навис над Николаем, который уже давно скорее лежал на боку, чем сидел. Врач приподнял его голову за волосы. - Когда тебя навестить в следующий раз? Вечером? Или все же завтра утром? Он вколол очередную дозу своему новому пациенту и ушел. - Через полчаса примерно зайдите к нему и поменяйте рубашку, - бросил Достоевский охранникам возле палаты. - Желательно бы и простынь, но можно обойтись. И не забывайте неустанно следить за ним. Тот еще...- губы главного врача презрительно искривились. Федор дошел до своего кабинета и тщательно отмыл руки от крови. Голову все не покидал таинственный список, который упоминал Гоголь. Список жертв? Это логично. А вот по какому принципу составлялся этот список? Совершенно другой вопрос. Вошел ассистент. - Ты разучился стучаться? - недовольно спросил Достоевский. - Извините, Федор Михайлович. Просто мне было велено узнать, как прошел первый... Сеанс. Если можно так выразиться. - С каких это пор так много доверяют таким, как ты? Но, впрочем, ничего интересного ты все равно не узнаешь. Как не узнал и я. Смутные упоминания про список жертв - все, что предоставил ваш серийный убийца. - Почему мой, Федор Михайлович? Меня просто попросили узнать... - Ты намного более важная карта, чем хочешь показаться. Этого тебе скрыть не удалось, хотя, я полагаю, эта задача была поставлена. - Я... Я... Да что Вы такое говорите?! - на лице ассистента явно читалась злость, перемешанная со страхом. - Говорю, что среди нас завелись предатели. Только и всего. Впрочем, легко догадаться было. Легко навести некоторые справки. Верно, Марк? Тебе ли не знать, как это все легко. Ты никогда не говорил своего имени, никто никогда и не спрашивал. Подделал документы, а сам служишь на некоего господина Фрэнсиса. Который, в свою очередь, хочет нас прикрыть. Вы выяснили сведения об убийце, выяснили много чего интересного, предоставили такого замечательного пациента. Не сильно разговорчивого, но ведь каждый со временем начинает говорить. Ты бы тоже мог начать, Твен. Но я не собираюсь спрашивать. Марк выхватил пистолет. - Вы все равно ничего бы не узнали! - сказал он с ненавистью. Удивительно, за какую-то минуту он превратился из застенчивого ассистента в решительного парня, готового на все ради достижения цели. - О нет, ты ошибся, - возразил Достоевский. - Мы-то давно все выяснили. Дело оставалось за малым - подтвердить полученную информацию. - Ну и куда Вы денетесь с этой информацией? Сейчас Вы безоружны, а оно мне на руку. - Конечно, но у меня ведь остались верные люди, - сказал Федор и взмахнул рукой. Раздался выстрел. Марк рухнул на пол. - Иван, будь добр, убери его, - врач равнодушно посмотрел на уже мертвого ассистента. Из-за ширмы вышел высокий молодой мужчина. - Господин, что сообщить начальству? - Гоголь у меня в руках, через месяц максимум узнаю все его мотивы и переворошу его мозги. Во всех смыслах. До этого можно было бы выслать кого-нибудь своего к Фицджеральду и узнать, зачем ему была так нужна информация от Гоголя. Хотя, я все же склоняюсь к тому варианту, что Николай был всего лишь уловкой, на которую бы я отвлекся. А затем уже все документы, архивы и прочее были бы вскопаны Твеном. Сейчас это уже не грозит, поэтому можно поразвлечься с Гоголем. - Поразвлечься? - Гончаров сдержал усмешку. Федор не обратил внимания на намек. - О, ну ты же знаешь меня. Я давно уже никого не допрашивал, давно не встречал по-настоящему больных. Тех, в чьих мыслях копаться интересно. Хотя и заболевания весьма заурядны, и их список не такой уж длинный. Но ведь его можно пополнить, верно? "Пополнить список. Как пополнялся список Гоголя?.." Время близилось к часу ночи. В кабинете главного врача до сих пор горел свет. Истории болезней все давно перепроверены, все рецепты выписаны, а лекарства разложены на стеллаже в соответствии с номерами палат. В кабинет постучали. - Войдите. Голос Достоевского даже близко не был уставшим. Казалось, ему совершенно не нужен сон. - Господин, все пациенты получили свои дозы лекарств, двери тщательно заперты. Обнаружилась небольшая утечка информации в архиве, но нужные документы были обнаружены в вещах того "ассистента". - Прекрасно. Хотя, впрочем, ничего прекрасного в этом нет, но, я надеюсь, подобная ситуация больше не повторится. - Конечно, не сомневайтесь. Я буду начеку и в случае чего предупрежу Вас. - Тебе всегда следовало быть начеку, - без тени упрека произнес Федор. - И, кстати, как там наш "эксклюзивный"? - Гоголь? Все Ваши указания, насколько мне известно, выполнены. Что-то еще? - Иди и собственноручно вколи ему удвоенную дозу. - Простите? - обычно спокойный Гончаров казался сейчас очень удивленным. - Ты не ослышался. Знаешь, столько людей прошло через меня и все же... Все же я не перестаю эксперементировать. Я не нашел того универсального метода, который подходит всем. Благодаря которому можно сразу вытащить наружу все, что творится в головах у людей. Слишком быстро - неинтересно. Но пойми, три часа сидеть и услышать мельком про одну вещь и не знать ничего про нее... Слишком долго. Такие неразговорчивые попадаются редко. Такие упрямые. Дураку понятно - ему нравится ощущать боль. Он ловит с этого кайф. Если сразу дать ему много, очень много боли, то потом очень здорово можно сыграть на ломке, тебе не кажется? С сомнением посмотрев на хозяина, Иван взял со стеллажа две ампулы и удалился. Федор вздохнул и опять с головой погрузился в историю болезни Гоголя. Практически ничего нового - пара незначительных синдромов. Единственное, немного прояснилась информация про список - стали известны имена жертв. И все они были одноклассниками Гоголя и Достоевского. Больше ничего связного. Все они общались более-менее нейтрально, никаких отличительных черт характера не было. Все были парнями. - Даже интересно, окажется ли на самом деле что-то необычное.. Наутро в кабинет забежал запыхавшийся Гончаров. Он практически ворвался в комнату, соединенную с кабинетом. Федор несколько удивленно посмотрел на него. - Не желаешь выпить со мной чаю? - Хозяин, Гоголь разбил себе голову об угол кушетки. Также обнаружился открытый перелом правой кисти; на данный момент он лежит без сознания из-за потери крови. - Что, прости? Достоевский встал с кресла. - Вот уж никак не ожидал, что он такой нетерпеливый. Три ампулы мне на стол. И новый шприц. Даже если Иван в этот момент и удивился, то, по всей видимости, отчаянно попытался сохранять спокойное лицо. - Здравствуй, Гоголь. Как спалось? Слышал, ты тут решил немного поразвлечься? - Можешь написать... Что я еще и мазохист. Про садизм ты же не сомневался? - Ни в коем случае. Я записал сразу и то, и другое. - Вот как? - Именно. Достоевский сел слева от койки. - О, ты так добр! Не забыл про мое желание видеть лицо собеседника! "Радуется, как маленький ребенок. Давно таких простых синдромов не встречал..." - О чем задумался? Кажется, вчера еще ты ооочень хотел узнать про список. Федор отвлекся от своих мыслей и проследил за взглядом пациента. Три ампулы у него в руках. - Тебя так просто подкупить? Ну что ж, при одном условии. - Ооооо, я весь во внимании! - сказал Николай, лукаво улыбнувшись. - Абсолютно все про список. Мотив, связанность убийств между собой. И кого ты убить еще не успел. - Конечно-конечно. Только... Гоголь красноречиво посмотрел на "лекарство". Врач вздохнул и ввел препарат до последней капли. - Спасибо! Итак, раз уж пообещааааал... Я сдержу свое слово! Как ты уже понял, все жертвы - наши драгоценные одноклассники. Кто-то когда-то меня подбешивал, мне часто мешали. Сам знаешь, я был почти изгоем. Все это их наигранное равнодушие... Они делали пакости. Откровенно говоря, не было и дня, когда меня бы не разыграли. Их, конечно, никто не наказывал. Но ведь на каждое преступление должно найтись свое наказание? - Это не твоя привилегия. - И, тем не менее, мне так захотелось. Когда я отмывал деньги в колледже... Много слухов тогда ходило. Наркотики, девушки, даже про продажу органов говорили. И завершали тем, что я подрабатываю в цирке. А я ведь действительно нуждался в деньгах. Достоевский слушал одноклассника с непроницаемым лицом. Каждая интонация, каждое слово... Все нужно услышать и обработать, все нужно преобразовать и разложить по полочкам. Но, судя по всему, Гоголь что-то тщательно скрывает. - ... Все слухи были правдивы. Абсолютно все. - Прости, я перебью. Продолжишь свой увлекательнейший рассказ позже. - Ну да, конечно. Все иронизируешь, - расстроенно протянул Коля. - Ты ведь сирота, верно? Зрачок Гоголя резко сузился, он невидящим взглядом словно пытался уловить какое-то движение рядом. - Ты... Из-за тебя я опять вижу видения! Я боролся с ними так долго, а теперь!.. У Николая явно начиналась истерика. Он словно прислушивался к чему-то, силился рассмотреть, но никак не мог. Федор встал со стула. - Постой! Я ведь не договорил! - А в таком состоянии ты много не расскажешь. Я навещу тебя через недельку. - И все это время я должен терпеть этих извергов?! Точный удар в плечо. Удар в скулу. Голова пациента откидывается назад и ударяется головой об мягкую стену. - Ты не такой, как они...- хрипло прошептал Коля. - Они меня мучают!.. Я не хочу лежать один в тишине! - А как же видения? - с легкой издевкой спросил главврач. - Ты жесток. - Люди, которых ты убил, тоже лежат одни в тишине. И будут лежать вечно. Я жесток? Я не вспарываю людей живьем, не достаю их органы. Не измельчаю их в мясорубке. Я не заставляю родственников пить кровь друг друга и вскрывать друг другу вены. Я не отрезаю людям части тела так, что они умирают не столько от потери крови, сколько от боли. Я не.. - Замолчи! Хватит! - крикнул Гоголь. - Я давно раскаялся, давно пожалел о содеянном. Я знаю, какой ужас творю. Но ты ведь не знаешь мотивов. И не узнаешь. Он улыбнулся, но улыбка получилась печальной. - Что ж, раз ты уходишь... Прощай. Не факт, что я доживу до твоего следующего прихода. - Вот только без этого. Проживешь долго и переживешь меня. Я приду через неделю. - Не будь так в этом уверен. Дверь захлопнулась. Гоголь лег на кушетку. Слезы душили. А точно ли Федор приходил вчера? Для него нет понятия времени. Может, он и приходит раз в неделю?.. Провалы в памяти просто убивают. Но это началось здесь. Побочка от наркотика? Не факт. Кто-то опять громко закричал. Но ведь палата имеет хорошую звукоизоляцию... Значит, опять кричал он. Рейс на 15:00. Достоевский уже сидел в зале ожидания. Примерно через полчаса он сядет на самолет до Йокагамы. Еще через 5 часов прибудет на остров и встретится со своим старым знакомым. А потом уже... От мыслей его отвлек Иван, который провожал его. Федор повернулся к нему. - Что-то случилось? - Когда Вы последний раз заходили к Гоголю? - вопросом на вопрос ответил Гончаров. - Кажется, около недели назад, может и меньше. Ах да, я обещал к нему зайти, но, я думаю, он переживёт без моего визита еще недельку. Он же получает половину дозы ежедневно? - Требует больше. Но, конечно, Ваши рекомендации не подвергаются никаким нарушением. Ровно половина дозы каждый день. Пришлось привязать его к койке, он опять пытался разбить голову. - Да? - слегка рассеянно спросил Достоевский. - Впринципе, на это я и рассчитывал. Имеется ввиду, на зависимость. - Во время Вашего отъезда дозу оставлять прежней? - Конечно. Можете немного сбавить, если наскучит видеть одну и ту же картину каждый день. Иван усмехнулся. - Кажется, ты чем-то был обеспокоен? - спросил врач. - Да, господин. Все же насчет Гоголя. Медсестры говорят, что он такими темпами не проживет и до конца недели. - Сегодня среда? Гончаров кивнул. - У Вашего "эксклюзивного" начался жар, он бредит и кричит. Постоянно упоминает какой-то список, раз за разом перечисляет имена. Пару дней назад среди этих имен появились и Вы. - Я? Впрочем, мне беспокоиться не о чем. Раз он привязан и находится под наблюдением, значит ничего не сделает. - Кажется, Твену Вы говорили другое. - Да, это так. Однако, мой друг, ты не учитываешь одного факта. Когда Гоголь только поступил, он не был под влиянием лекарства. Сейчас же он под ним находится. - Конечно. - Я так понимаю, все рекомендации ты запомнил? Если совсем уж будет подыхать - звоните мне. Я проконсультирую. Обычное жаропонижающее ему нельзя, ты же понимаешь? Иван нервно затеребил прядь длинных волос. - Только не говори мне... - Его веду не я. Все рекомендации передаются медсестрам. Охрана время от времени заходит к нему поразвлекаться. Достоевский, вопреки своему обыкновенному спокойствию, вытаращился на подчиненного. - Нет-нет, я имею ввиду насилие физического характера, а не... - Я понял. Так что там с жаропонижающим? - Медсестры дают обычное, так как Вы не давали конкретных указаний... - Будь добр, иди и верни деньги за билет. Менять не надо, полечу в следующий раз. Доеду и без твоей помощи. Федор протянул Гончарову билет и документы. - Чем быстрее, тем лучше. Достоевский вызвал такси и позвонил дежурному врачу. - Господин Достоевский? Чем могу помочь? - ответил дежурный через пару секунд. - Я возвращаюсь. Буду через полчаса. К этому времени приготовить специальное жаропонижающее. То, которое применяется при работе с моим лекарством. Также нужна капельница, и желательно приготовить чистую смирительную рубашку. Все это в палату Гоголя. - Конечно, господин Достоевский, - слегка растерянно ответил дежурный. - До свидания. Федор положил трубку и сел в такси, которое уже успело подъехать. - В психиатрическую больницу на северной окраине города. Желательно побыстрее, - кинул он водителю. Через двадцать минут он действительно уже пересекал быстрыми шагами первый этаж здания. Зайдя к себе в кабинет, он взял новые перчатки и накинул халат. В кармане что-то лежало. Достоевский достал предмет. "Шокер? Видимо, я сильно долго сидел за бумагами". Он положил шокер в ящик письменного стола и закрыл его на ключ. Около палаты Гоголя охраны не обнаружилось. Федор вытащил кинжал и подошел к двери. Она, на удивление, была приоткрыта. Внутри представилось давно забытое зрелище. Врач спрятал кинжал. На койке лежал и поскуливал Гоголь, согнувшись калачиком. По всей видимости, еще недавно он вопил, как резаный, но сейчас сил не осталось. Три рослых охранника пинали его и колотили дубинками. "Видимо, веселье у них уже заканчивается" - подумал главврач и оперся на стену. Раньше ему действительно приносило несказанное удовольствие подобное зрелище: над безщащитным связанным пациентом измывается охрана. Но сейчас в груди что-то болезненно защемило. По палате разнесся сдавленный крик. Федор вздрогнул и поднял голову. Один из охранников намотал себе на руку грязную косу Гоголя и рывком поднял его на койке. - Довольно. Мужчины наконец обратили свое внимание на главного врача. Сталь в голосе не предвещала абсолютно ничего хорошего. - Хватит. - Но... Господин Достоевский...- невразумительно начал один из охранников. - Вон из палаты. Голос прозвучал очень тихо, но в тишине палаты в нем отчетливо слышалась угроза. Лицо одного из охранников исказилось в противной ухмылке. Он медленно начал надвигаться на врача. В одно мнгновенье Федор двинул охраннику между ног и воткнул в грудь кинжал. Остальные в страхе прижались к стене. - К сожалению, придется сменить охрану, - спокойно сказал Достоевский и поднял руку. Раздалось два выстела и охранники медленно съехали на пол. - Спасибо, Иван. Будь добр, убери их. И подыщи новых. Последнее время слишком много подобных... Недоразумений. - Конечно, хозяин. Гончаров сгреб в охапку убитых и вытащил из палаты. Врач повернулся в сторону Гоголя, который сейчас представлял весьма жалкое зрелище. Федор подошел к нему и присел на корточки. Затем протянул руку. Николай резко дернулся в противоположную сторону. Врач встал и вышел в коридор за капельницей, которую, надо сказать, дежурный не забыл. Как и рубашку. - В твоем состоянии лучше не сопротивляться. Гоголь опять дернулся. Федор взял его за плечи и кое-как посадил. Потом развязал рукава и расстегнул ее. Делал он все аккуратно, но быстро и уверенно. Пациент, ощутив свободу, попытался встать с кровати, но тут же рухнул прямо на Достоевского, который, надо сказать, успел предотвратить его падение на пол. - Ну и куда ты собрался? Федор усадил его обратно на кушетку. - Я... Хочу на свободу... Подбородок Гоголя затрясся. - Я хочу нормальную жизнь! Из его глаз потекли слезы. Он согнулся пополам и закрыл лицо руками. Врач не спешил подходить. Такие выходки пациентов редко заканчивались чем-то хорошим. Он набрал номер Ивана. - Иди к палате Гоголя и закрой дверь. Тебе придется около часа постоять рядом с палатой. Потом заходи. Надеюсь остаться в живых, - с легкой усмешкой сказал он. Через пару минут в замочной скважине щелкнул ключ. - Боишься меня? Но у тебя ведь... Есть оружие, - хрипло зашептал Николай. - Банальная мера предосторожности. В любом случае, моя жизнь закончится в руках одного из самых интересных пациентов, который в итоге все равно останется здесь. - Ты мне не веришь... Раздались всхлипы. - Не дави на жалость. Гоголь поднял голову на врача. Его лицо было в слезах, но он улыбался. Безумной улыбкой, от которой кровь стынет в жилах, которую не боятся, разве что, такие же ненормальные. И врачи. Федор сел на койку и посмотрел на своего пациента. Голубая радужка глаза потемнела от боли, зрачок сузился. - Зачем ты пришел? - Я обещал зайти через неделю. - Но прошло ведь больше, не так ли? Гоголя трясло. Достоевский протянул руку и дотронулся до его лба, но тут же ее отдернул. "Действительно сильный жар". - Не трогай меня. - Я врач. Мне надо было убедиться... - В том, что мне нужна очередная доза?! - Нет. Тебе нужно другое лекарство. - Опять наркотик? - как-то жалобно спросил Николай, глядя сквозь врача. - Обычное лекарство. Тебе придется поверить мне на слово. - Я уже верил тебе! Ты пришел позже, ты опоздал! Я много кому верил, и они все меня предали, я... Гоголь замолк на полуслове. - Но ты же теряешь счет времени, - тихо сказал Федор. - Ты знаешь? - Я знаю. - Тебе интересно, да? Интересно, что за другие, которые меня предали? Ты пытался узнать это с самого начала, но прошел почти месяц... Не удивляйся, я пытался высчитывать, следил за частотой прихода медсестер. Я сбился лишь один раз, когда пришел твой помощник и вколол мне двойную дозу... - Ты ждал меня? - с ноткой удивления спросил Федор. В ответ Николай лишь коротко кивнул. - Рубашку снимай. - Чего?! - Снимай рубашку. Или ты собираешься остаться в этих кровавых тряпках? Гоголь трясущимися руками начал стягивать с себя рубашку, но тут же запутался в длинных рукавах. Со вздохом мученника Достоевский потянулся к пациенту и стянул с него рубашку. Николай тут же потянулся за чистой. Врач не спешил отдавать ему вещь. - На свободе побыть не хочешь? Он буквально впился взглядом в одноклассника. Синяки, ушибы, гематомы. Рваная рана на боку от кинжала. Несомненно, на бледной, почти белой коже Гоголя все это смотрелось весьма эстетично. Он с трудом перевел взгляд на лицо Николая, который на данный момент с легкой усмешкой смотрел на своего врача. - Нравится? Голос будто бы принадлежал не Гоголю. Всего капля иронии потонула в целой тонне боли. - Ты хотел что-то рассказать, - проигнорировав вопрос, сказал Федор. - Аааааа...- расстроенно протянул Коля. - Да нет, ничего. На долю секунды потерял самообладание. - В таком случае, я поставлю капельницу и пойду. Нужно извиниться перед знакомым, который ждал меня сегодня в Йокагаме. Гоголь открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его обратно и прикусил губу. Достоевский надел на пациента рубашку и закрепил ему рукава за спиной. Затем так же, как и раньше, через ткань ввел иглу. - Попрошу тебя не брыкаться. Мне сообщили, что ты здесь подыхаешь. Потому что с тем "лекарством" обычное жаропонижающее нельзя. Если не получишь дозу этого лекарства, то умрешь. Не знаю, насколько это для тебя важно. Но если уж ты меня тут ждешь и считаешь минуты, - Федор усмехнулся, - то дождись вечера. Я заберу капельницу и, возможно, даже с тобой поболтаю. При одном условии. - Я должен лежать тихо? - Верно. Врач встал с койки и забрал грязную рубашку. Гоголь лежал на кушетке. Он не выдирал из руки капельницу и лежал спокойно. По его лицу текли слезы. Он, как и всегда, улыбался. И смеялся таким смехом, от которого каждого нормального человека проберет до костей. Сколько времени прошло? Одному Богу известно. А существует ли Бог? Если да, то он весьма немилосерден. Страшно хотелось новой дозы "боли", как прозвал для себя Николай наркотик. А медсестры, как назло, все не приходили. Ведь по ним время и исчислялось. Правда, скорее всего, уже вечер. Но никто ведь этого не знает. В двери повернулся ключ. Гоголь собрал все последние силы и поднял голову. В палату зашел Иван. - А где твой хозяин? - нагло спросил Коля. - Господин Достоевский? Работает. Гончаров вытащил иглу из руки пациента и собрался укатить капельницу. - Но он же... Впрочем, ладно. Иван взглянул на Гоголя и вышел из палаты. - Господин. Федор поднял голову. - Гоголь спрашивал, почему Вы не пришли. - И почему же? - Вы работаете. - Все верно. И еще одна просьба. Под страхом смерти не говорить ему время. В числах он вряд ли сейчас ориентируется. - Конечно, господин. - И еще. Иван вопросительно посмотрел на хозяина. - Не посылайте к нему больше медсестер с "лекарством". - Хотите сыграть на ломке? - Хочу сделать из него человека. Гончаров слегка изогнул бровь, но ничего не спросил. - Кстати, ты подыскал новых охранников? - Да, парочка хороших человек. Они прибудут завтра утром. - Хорошо, можешь идти. На следующий день ближе к обеду в кабинет главврача забежала молоденькая медсестра. - Господин Достоевский! Я только сегодня вышла из отпуска, пошла к Гоголю, а он на полу... - Сядь и успокойся. Девушка послушно села на кушетку и начала заново: - Я сегодня вышла из отпуска, думала зайти к Гоголю и вколоть ему лекарство. Захожу в палату, мне страшно стало!.. Он сначала посмотрел на меня так, как будто убьет сейчас; потом резко дернулся, перекатился с кушетки... Я не знаю, как он это сделал!.. Но сейчас лежит на полу в своей палате и весь в крови... Достоевский начал закипать, но не показал и виду. - Ты дверь закрыла? Медсестра вытаращилась на него с ужасом. Врач встал из-за стола. - Если останемся в живых, то ты, скорее всего, будешь уволена. А теперь быстро набери Ивана и скажи ему изловить Гоголя любой ценой. - Конечно, господин. Врач вышел из кабинета. На четвером этаже что-то упало. Он поднял голову и прислушался. Все затихло. На третьем половина дверей была открыта. Федор зашел в первую попавшуюся палату и поморщился: жители представляли собой кровавое месиво. В следующей палате все было точно также. Он зашел на четвертый этаж. На полу около одной из палат без сознания лежал Гончаров. Из конца коридора раздался тихий вскрик. "Надо было забрать шокер". Достоевский поспешил на голос. Посреди последней палаты спиной к двери стоял Гоголь. Издалека он мог показаться призраком из фильма ужасов: весь в крови, из под разодранной одежды проглядывает почти белая кожа, волосы слиплись, а коса похожа на грязную веревку. "Как будто с виселицы упал". Федор подошел к нему и положил руки на плечи. Николай резко отскочил от него. - Ты опять мне солгал! Его голос совершенно изменился. Он походил на шипение, но в нем явно слышался металл. - Скажи, только честно, сколько ты не приходил?! В голубом глазу читалась безумная ярость. - Пять дней. В противовес Гоголю врач был абсолютно спокоен. Николай рванулся на своего одноклассника. В последний момент Федор резко отошел в сторону. - Ты такой же, как все они! Обещаешь что-то, втираешься в доверие. И потом опять предаешь! - Успокойся. У тебя началась ломка после лекарства и... - Нет! - резко оборвал его Гоголь. - По-твоему, я совсем не чувствую ничего? По-твоему, я просто машина для убийств? Безумец, которого нужно, как собаку, привязать куда-нибудь, чтоб не дергался? - Тогда скажи, что в тебе осталось человечного? Слова словно резанули Николая. - Ничего. Он осел на пол и зажал голову руками. Федор подошел и сел рядом. - Уйди, - раздался приглушенный голос Гоголя. - Я не хочу тебе навредить. Достоевский придвинулся еще ближе и прижал к себе Николая. Глаз пациента широко распахнулся, он уставился прямо перед собой. Федор аккуратно уложил его к себе на колени и прикоснулся к волосам. - Ты можешь рассказать. Гоголь затрясся и сжался в комок. Врач провел рукой по его голове, прикоснулся к плечу. Время словно остановилось. - Рассказать? - почти неслышно переспросил Николай. - Расскажи. Федор запустил руку в волосы одноклассника. - Я тогда начинал уже... В колледже, как и в школе, я был изгоем. Промышлял разными делишками, наскребал себе денег на жизнь, из-за чего, конечно, ходили слухи. Десять человек из нашего класса учились там. Я был удивлен, что в театральный поступило так много. Пока учеба только начиналась, мы, как бывшие одноклассники, сбились в одну группу. Я стал душой компании, постоянно всех веселил... Компания расширялась понемногу. Я был шутом, на представления которого каждый был не прочь взглянуть. Преподаватели пророчили большое будущее. Я говорил про слухи? Их любили распускать те, с кем мы не общались. Но я с каждым днем все больше удивлялся: максимум, кто мог знать про мою вторую жизнь - моя компашка. Самые близкие друзья. Шесть человек. Потом кто-то нашептал мне, что одна из одноклассниц нещадно меня палит всему колледжу. Мне были предоставлены доказательства. А на следующий день она не пришла. Нашли вскрытую через пару недель, убийцу не обнаружили. После этого случая на меня стали коситься. Я не понимал, откуда опять всем все известно про меня. Умерли еще двое, и я начал составлять список. Все мои лучшие друзья. Они помогали мне обрести себя, они делились секретами в обмен на мои. А я был слишком доверчив. Через месяц умерло еще пятеро. В один прекрасный вечер в общагу забежало два моих друга с преподом и копом. Они начали предъявлять мне доказательства. Доказательства того, что те убийства совершил я. Когда совсем уже притеснили к стене, я прыгнул в окно. Пришлось бежать из города в город. Я заводил новых друзей и так же их терял. Я подпускал слишком близко. Они предавали, а я получал несказанное удовольствие от их криков, от их боли. От их смерти. Ты хочешь что-то спросить? Гоголь повернулся лицом к Федору. - Ты сказал, что убил девушку. И что находил друзей в других городах. Но в списке твоих жертв значилось только наши одноклассники. - Список можно подделать, информацию - заменить. Учитывай это. А я все-таки продолжу. Последние три человека. В списке. Который есть только у меня. Меня пригласил на пикник мой парень. Достоевский изогнул бровь. - А почему нет?! Имел же право? Ладно, проехали. Я никак не ожидал от него предательства. Все было хорошо, мы сидели и мило болтали. В какой-то момент его голос резко изменился. Из-за деревьев вышли его знакомые, он представил им меня. А затем... Им всем нужно было только одно. Ты понимаешь... Никто из них не знал о моей репутации. И это стало их последней ошибкой. Пока я упустил одного из виду, он успел вызвать копов. Но никто из них не ушел оттуда живым. Приехали копы. Ну а дальше... Ты все знаешь сам. Федор задумчиво посмотрел на одноклассника. - Тебе больно? - Я постарался забыть. - Но ты плачешь. - Я?! Нет, нет, ты что... Достоевский провел рукой по его щеке. - Но ведь это же слезы. Гоголь закусил губу и уткнулся носом в халат врача. - Скажи, - еле слышно раздался его голос, - а во мне правда не осталось ничего человечного?.. Федор усмехнулся. - Это можно проверить. Он осторожно приподнял и усадил Николая к себе на колени, а затем наклонился к его лицу. Их разделяло буквально пара миллиметров. - Интересно ты собрался проверять. Гоголь впился в губы одноклассника и всем телом прижался к нему. Достоевский запустил руку ему под рубашку. Николай выгнулся от прикосновения холодных пальцев. - Ну что, похож я на человека? - спросил он, нехотя оторвавшись от Федора. - Даже слишком, - ухмыльнулся врач. - Тогда... Как насчет продолжить? - он закусил губу. Улыбка Достоевского стала еще шире. - Прости, милый, но тебе не мешало бы помыться, - сказал он с ехидцей. - На тебя налипли кишки других моих пациентов, а мне не особо хочется в них копошиться. Гоголь надулся и скрестил руки на груди. - Первый и последний раз иду на уступки! - предупредил он с наигранной строгостью. - Да что ты говоришь? Федор поднялся с пола и протянул руку Николаю. Тот еле поднялся и повис на враче. - Не дотащишь меня до палаты? Достоевский вздохнул и закинул руку Гоголя себе на плечи. - Хоть кто-то в живых остался? - спросил врач у Ивана, который почти отошел от нападения Гоголя и теперь лежал на кушетке. - Пациенты на втором этаже, я, Вы, пять человек из медперсонала. - Ясно. А где та девушка, которая забыла запереть Гоголя? Гончаров кивнул в другой конец кабинета. В углу на стуле, вся сжавшись, сидела медсестра. - Подойди сюда, - обратился к ней. Она медленно прошла через помещение и встала перед столом, опустив голову. - Ты же понимаешь, что стала причиной гибели нескольких десятков человек? - Да, господин Достоевский, - практически прошептала она, еще ниже опустив голову. - Я мог бы уволить тебя, и тебя вряд ли взяли бы еще куда-то с такими рекомендациями. Но ты нуждаешься в деньгах, я правильно понимаю? Она робко кивнула. - Поэтому зарплата уменьшается в два раза. Со временем, конечно, она станет прежней. Но только если ты приложишь для этого все свои силы. - Спасибо, господин Достоевский! Кажется, девушка совершенно не верила услышанному. - А теперь идешь вместе со всеми и приводишь клинику в исходное состояние. Она кивнула, поклонилась и вышла. - Как же все сложно... Федор устало выдохнул и склонился над документами. - Господин, поспешу напомнить, что Вы обещали Гоголю зайти вечером. Сейчас осталось десять минут до полуночи. Врач встал из-за стола. - Дааа, спасибо, Иван. Можешь денек отдохнуть и завтра не приходить на работу. Думаю, я справлюсь сам. - Спасибо, Федор Михайлович. Гончаров встал с кушетки и поклонился. Они вместе вышли из кабинета. Гоголь у себя в палате лежал на полу и стучал об него головой. Дверь открылась. - Придется тебе потерпеть. Без наркотика на стену лезть будешь. Николай продолжал лежать на полу. - Когда меня отмоют?! - капризно спросил он. - Ты вон чистый весь, отмыл кишки от себя! - Не дите малое, помоешься сам. И если еще и соизволишь встать, то съездишь ко мне в гости и сделаешь это. Гоголь вскочил с пола, но тут же зашатался в разные стороны. Федор придержал его и протянул чистую одежду. - Переодеваешься и без приключений спускаешься на второй этаж. Там будет единственная открытая дверь - мой кабинет. Николай быстро-быстро закивал и расплылся в довольной улыбке, попутно забирая вещи у врача. В кабинете горела настольная лампа. Федор собрал необходимые вещи и сложил в пакет. "Наконец-то тишина". Он опустился в кресло, откинул голову и прикрыл глаза. В этот момент по больнице разнеслись испуганные и истеричные вопли медсестер. Опуская все самые культурные выражения, врач вышел из кабинета, выключил свет и закрыл его на ключ. С лестницы сбежал радостный Гоголь, за которым бежал весь медперсонал клиники. - Кажется, я просил без приключений. - Да, прости. Но ты, видимо, забыл их предупредить, - он жестом показал на гнавшихся за ним работников. Федор вздохнул. - Дамы и господа, сейчас господин Гоголь едет со мной. Вернется завтра утром. Информацию не распространять. Он схватил Гоголя за рукав и потащил за собой. Медперсонал провожал их, надо сказать, весьма охреневшими взглядами. Федор с Николаем вышли на улицу и сели в машину. - А чего это ты такой подозрительно добрый? - сказал Гоголь, усаживаясь на переднее сиденье. - Хочу сделать из тебя человека, - спокойно ответил врач, заводя машину. - А на человеке может лежать 73 убийства? - иронично спросил Николай. - Да, если человек раскаялся и перестал творить подобные вещи. - А если не перестал? - Тогда человека отвозят в психушку, одевают на него смирительную рубашку и садят на иглу. Гоголь усмехнулся. - Я буду очень стараться, чтобы стать человеком. Достоевский припарковался возле большого коттеджа. - Вааауууу, и подобный домище может позволить себе всего лишь главный врач? - спросил Гоголь и тут же получил крепкий подзатыльник. - Ай! За что?! - Помимо того, что я главный врач, я еще и владелец этой психушки. А правительство очень любит отправлять сюда тех, кто ему мешает. - И благодаря этому ты лопатой гребешь деньги. - Нет. Я получаю не так много, как может показаться. Ведь не надо забывать про медперсонал, охрану и даже про пациентов. Выдавать зарплату и содержать ненормальных - не так уж и дешево. Они зашли в коттедж. - Ванна - вторая комната справа по коридору. Возвращаешься через максимум двадцать минут. Я засекаю. - Вот зануда! А одеваться в эту же одежду? Вдруг на нее кишки налипли?! Федор со вздохом великомученника открыл шкаф в коридоре и вытащил пакет. - Вся твоя старая одежда. Постиранная и выглаженная. И не спрашивай, на какие уловки я шел, чтобы забрать ее у полиции. Гоголь буквально вырвал у него из рук пакет и засунул туда голову. Достоевский выжидательно смотрел на него. - Федор! Я тебя обожаю! - радостно выкрикнул Коля и кинулся обнимать врача. - Отмоешься - будешь обнимать. А сейчас ты весь грязный. Федор убрал от себя руки прилипчивого пациента и повернул его в сторону ванной. - Дорогу не забыл? - Третья дверь? - Вторая. - Упс. Ну ладно, я пошел. Федор развернулся и ушел в противоположную сторону. - Стой! Тебя где найти можно будет? - Холл второго этажа. - У тебя на втором этаже еще и холл есть?! Достоевский кивнул и пошел дальше. - Хераааа...- протянул Николай, когда зашел в ванну. - Хорошо он тут устроился. Через полчаса он уже был на втором этаже, где его ждал Достоевский. - Опаздываешь? - Имей совесть! Твою карешку помыть за две минуты можно, а у меня волосы длинные! К тому же, я уже больше месяца нормальную ванну не видел! Федор закатил глаза и похлопал рукой по дивану. Гоголь завалился на него и положил голову на плечо Достоевскому. - Надеюсь, ты не забыл, что ты больше меня и можешь раздавить? - спросил тот. - Да тебя хрен раздавишь, - с усмешкой сказал Николай и тут же захрапел. "Вот пригрел же змею на груди" - подумал Федор и уснул следом. Часа в три ночи врач проснулся и почувствовал на себе чей-то взгляд. Спросонья он не сразу разглядел обстановку и перевернулся на другой бок. - Достоевский, ты - слон! - раздалось недоволное шипение. В этот момент Федор окончательно проснулся. - А ты кто? - Я на тебя всем телом не наваливался с размаху! - Какое величайшее упущение! - сыронизировал Достоевский. Только он устроился поудобнее, как туша Гоголя легла на него сверху. Федор зашипел еще громче одноклассника и попытался выбраться из под него. - Теперь мы квиты! - радостным шепотом объявил Коля. - Слазить с меня собираешься?! - Неа. Гоголь уткнулся носом в шею врача и начал шептать: - Кажется, ты мне что-то обещал... Не помнишь, что? Он прикусил мочку уха Достоевского. - Или ты продолжишь не выполнять обещания? Как же так? Николай приподнялся на локтях и навис над Федором. Его взгляд затуманился. Он убрал волосы с лица Достоевского и накрыл его губы своими. Врач, кажется, был совершенно не против творившегося произвола. Он запрокинул голову, давая Гоголю доступ к белоснежной шее. Тот мгновенно воспользовался моментом и прикусил нежную кожу. Раздался рваный вздох. Пальцы начали быстро расстегивать пуговицы на рубашке. Одежда полетела в сторону. - Ничего ты... Скоростной...- выдохнул Федор, когда Гоголь оставил очередную метку на его ключице. - А чего ты ожидал? Пара резких движений, и он стянул с Достоевского брюки. - Ты уверен, что это была скорость? Ведь я могу и быстрее. Он сдернул с одноклассника боксеры. Два пальца резко вошли, Федор выгнулся и приглушенно застонал. - Не больно, милый? - с наиграной заботливостью спросил Николай. - А то, я, как бы это сказать, по сухому. - Завали...- простонал врач, внутри которого все быстрее двигались пальцы. Гоголь опустился ниже и провел языком по возбужденному члену Достоевского. Тот, явно не ожидая такого поворота, резко зажал в кулак волосы своего пациента и прикусил губу. Николай приподнялся, резко вытащил пальцы и вошел. Федор дернулся и громко выдохнул. - Ты же не жалеешь, милый? - ласково прошептал Коля в самое ухо своему врачу. - Вашу ж... Если б жалел... Достоевский часто задышал и попытался сдвинуться из-под Николая. - Понял я, понял. Гоголь осторожно начал двигаться, затем резко ускорил темп, выбивая из своего врача все новые и новые стоны. - Ну и... Долго... Ты меня... Будешь мучить?.. Коля лукаво посмотрел на Федора и резко зажал его член у самого основания. - А тебе разве не нравится? Он обхватил губами головку и разжал руку. Достоевский выдохнул и расслабился. - Ты вкусный... Гоголь облизнулся. Еще пару толчков, и он завалился на диван рядом с врачом. - Доволен? - сказал тот практически неслышно. - Еще бы! Николай хитро посмотрел на Федора. - Как-нибудь повторим? - У тебя еще силы есть... Болтать?.. - Даже когда я буду умирать, эти силы на такое-то дело найдутся. Он прикрыл глаза. - Я выполнил обещание... Буду весьма признателен, если дотащишь до ванны. - Да ну тебя! Тащить на себе твои триста киллограмов по лестнице?! - Гоголь аж подскочил. - Пять минут. Николай с видом великомученника упал на подушку. Достоевский лег ему на плечо и задремал. Утро. 6 часов. Будильник разрывается на части, весьма безуспешно пытаясь поднять врача на работу. "Стоп. Я же отправил Гончарова на выходной. Блять." Федор открыл глаза. Гоголь крепко спал, даже не думая просыпаться. Достоевский убрал с себя руку пациента и сел на кровати. Сильнейшая боль в пояснице сразу дала о себе знать, перед глазами потемнело. Собрав всю свою волю, врач медленно встал с дивана и поплелся в ванну, до которой дело так и не дошло. Посередине лестницы он немного пошатнулся, но кто-то сзади крепко обхватил его руками. Федор обернулся. Гоголь пребывал в весьма бодром состоянии, несмотря на то, что спал всего три часа. Николай подхватил Достоевского на руки и потащил в ванну. - Кажется, ты обещал это сделать еще ночью. - Кажется, ночью кто-то сразу уснул. У меня даже шансов не было из под тебя выбраться! - Ого, так ты признаешь, что мое место сверху? - Ого, ты не боишься получить по ебалу? - Хватит за мной повторять. - Не хватит. Врач закатил глаза. - А ты в душ не планируешь? - В пять утра некоторые личности спали, как убитые. Был шанс выбраться из под этих некоторых личностей и сходить в душ. - Через десять минут должен быть одетым и готовым к выходу. Гоголь недовольно поморщился и опустил Федора на пол. - Опять меня посадишь в палату и не будешь выпускать? - Посидишь у меня в кабинете. При одном условии. - Не стоять на ушах и прочее? - Как ты догадлив, - сыронизировал врач и захлопнул дверь в ванную. Николай поднялся на второй этаж за пакетом с вещами. Как же хорошо снова надеть привычную одежду! - Гоголь! Ну-ка быстро вниз! Коля вздохнул и съехал по перилам на первый этаж. В дверном проеме столкнулся с хозяином дома, который, казалось, мог сейчас заколоть некоторых даже ключами от машины. Невдалеке уже виднелась клиника. - Гоголь, - обратился к своему пациенту Достоевский. - Сейчас мы идем туда, - кивок в сторону здания, - и ты нормально себя ведешь. Не доводишь до инфаркта впечатлительных медсестер, не злишь охрану и не забегаешь ни к кому в палаты. Я дам тебе какую-нибудь несложную работу, которая к вечеру должна быть закончена. В том случае, если ты не будешь соблюдать мои требования... - Буду отправлен в палату. Верно? - Да. Все устраивает? - А ты мне "лекарство" колоть не будешь? - Нет. - Ну Феееедяяяя. - Еще раз так назовешь - получишь нож под ребро. - Феееедь! - Хватит. Федор припарковал машину и вышел. Следом выскочил Гоголь, зачем-то придерживая правую руку. - Что с рукой? - Ничего. Просто решил ее подержать. Вот видишь, - сказал Николай и опустил руку. - Вот вижу, - прошипел Достоевский и схватил пациента за рукав. Он был весь в крови. Врач похлопал у себя по карманам и удостоверился в том, что кинжал там отсутствует. - Ты что творишь?! Николай рассеянно посмотрел на Федора. - Ничего не творю. Во двор больницы заехал еще один автомобиль. Мгновение спустя из него вышел Гончаров. - Иван? Я же отправил тебя отдыхать. - Да, господин, но я хорошо отдохнул дома и решил приехать. - В таком случае, вот тебе пациент, - он подтолкнул Николая к своему помощнику. - Посмотри его на наличие любых посторонних предметов. В частности, моего кинжала. Потом промыть рану на руке и перебинтовать, заодно сообщишь мне, чего он там намалевал. После этого желательно притащить ко мне в кабинет. - Конечно, господин Достоевский. Гончаров схватил за предплечье упирающегося Гоголя и потащил в сторону здания. Федор вздохнул и пошел за ними следом. Через час Иван привел Николая к Достоевскому. - Ну и? - спросил врач, даже не поднимая головы. - На внутренней стороне предплечья порез длиной двенадцать сантиметров, глубина - два сантиметра. - Сколько?! - Два, господин Достоевский. Естественно, пришлось зашивать. Крайне неприятная процедура, учитывая то, что перерезаны сосуды. - Гоголь, ты совсем больной? - Федор соизволил поднять взгляд на пациента. - Вообще я надеюсь вылечиться. Но я не думаю, что это возможно. Коля стоял и улыбался, его явно забавляла сложившаяся ситуация. - У него началась ломка, господин. Нужно заказать лекарства? - Нет, Иван, не нужно. Лучшее лекарство - терпение во время ломки. И терпение, Гоголь, не предполагает перерезанные вены. Пациент усмехнулся. - Ты-то не проходил через это. И не знаешь этих отвратительных ощущений. - Надеюсь, что когда эта дурь из тебя полностью выйдет, будет что вспомнить хорошего. - Что в ломке хорошего? Хотя неееет, я пооооняяял. Улыбка Николая стала еще шире. - Надеюсь, что таких воспоминаний будет побольше. Достоевский хмыкнул и опять склонился над бумагами. - Иван, будь добр, выдай ему мед.карты из архива, пусть раскладывает по алфавиту. - Работа с бумажками?! Ты издеваешься?! - возмущенно завопил Коля. - Тебя устраивает перспектива лежать в палате связанным и смотреть в потолок? Ни у кого нет времени, чтобы тебя развлекать. - Ладно. Гоголь надулся и развернулся в сторону выхода. Иван взял его за локоть и вывел из кабинета. - Слушай, как тебя... Иван. А я в архиве один буду сидеть? Или ты отведешь меня обратно к Федору? - Отведу к господину. Так проблем меньше от тебя будет. - Да ну вас. Не такой уж я и проблемный. - Хозяин наизнанку выворачивается, - как бы невзначай сказал Гончаров. Под вечер Гоголь чуть ли не вешался от тоски. Уже около часа его голова лежала на бумагах, а пальцы выстукивали никому неизвестный ритм. При этом вздыхал он с каждым разом все более и более трагично. - Господин Гоголь, Вы можете перестать действовать мне на нервы? - спросил Достоевский из соседнего кабинета. - Ты же психиатр. Пропиши себе каких-нибудь таблеточек. - Да на вас никаких таблеток не напасешься. Мне их нужно тоннами принимать. А зависимость не хочу. - Но мне же ты ее обеспечил. - И пытаюсь ее вылечить. - Нудной работой с бумагами? - Ты направляешь свою энергию в нужное русло. Николай в очередной раз вздохнул, встал из-за стола и подошел к врачу, обнимая его за плечи. - Ну Феееедяяяя! Может, все уже с работой? - Мне кажется, или я просил, чтобы ты меня так не называл? - Тебе кажется. Гоголь опять обреченно вздохнул и практически повис на враче. Федор, как обычно, с завидным спокойствием продолжил работать. Коля еще полчаса провисел на нем и залег на кушетку, прикрыв глаза. - Завтра должен перебрать еще двадцать карт. Учитывая то, что ты даже сегодняшнюю норму не закончил, работы у тебя много. - Да блин, Федор, дай отдохнуть! И так жизнь загруженная, так ты еще и работы подпихиваешь. - Иди и лежи в палате связанный, кто тебе не дает. - Никто мне не дает! Достоевский сделал вид, что не заметил двойного смысла. Николай закатил глаза, подскочил с кушетки и пошел обратно перебирать карты. К часу ночи все было готово. Гоголь с крайне замученным видом заглянул в кабинет. - Ты что, прямо здесь ночуешь? - Раз в неделю езжу домой. А что? - И че, мне тоже здесь спать? - Можешь пойти к Ивану, его дверь справа от моей. Коля недовольно скривился и лег на диван в комнате, где Федор обычно спал. - А ты скоро придешь? - К трем часам должен закончить. - И часто ты так? - Иногда дольше задерживаюсь. Спи давай. Гоголь встал, закрыл дверь и лег спать. Правда, сон никак не шел. Он рассматривал очертания предметов в темноте, слышал, как врач что-то листает. Вдруг раздался крик. Но... Ведь никто сейчас не кричал, верно? Или... Нет. Он кричать не мог. Федор уже примчался бы давно. Кому тогда принадлежит этот голос? Со стороны кабинета - никакого движения. Нет, кричал не пациент. Зрачок Николая резко сузился. Очередные глюки?! Но прошли ведь... И чей это голос? Такой знакомый, но очень далекий... Как будто бы... "Нет, нет, НЕТ! Только не он!". ЕГО голос он давно не слышал. Голоса родителей, друзей - да. Кто-то звал его, кто-то обвинял в смертях. Это давно прошло, но было зачастую именно так. А сейчас... Он предал его, Гоголь не сможет простить, никогда не сможет! Он не простит это предательства!.. Взгляд Коли заметался из стороны в сторону, он зажал голову руками, лишь бы не слышать... Но что можно сделать? Против галлюцинаций заткнктые уши не помогут. Гоголь забился на кровати, душераздирающий смех разнесся по клинике и разбудил всех, кто сейчас уже крепко спал. Слезы душили, пытались прорваться сквозь хохот... Все вокруг стало расплываться, словно в тумане он увидел распахнутую дверь... И отключился. Конечно, Достоевский мгновенно подорвался с места, прихватывая ампулу обычного снотворного и шприц. Врач открыл дверь и быстрым шагом подошел к Николаю. Тот лежал в бессознательном состоянии, глаз закатился, тело будто бы сотрясалось в предсмертной агонии. Федор зажал его руку, чтобы она не дергалась и ввел препарат. В дверном проеме показалась сонная физиономия Гочарова. - Нужно успокоить пациентов. А Гоголя, пожалуй, переселить обратно в его "эксклюзивную" палату. Иван кивнул, взвалил себе на плечи Колю и пошел к выходу. Достоевский вышел из комнаты, собрал документы и отправился вслед за своим помощником. Утром Николай проснулся с сильнейшей головной болью. Кто-то в голове громко вопил, но, слава богу, не вчерашний голос. Открыть единственный глаз - неразрешимая проблема. Веки словно слиплись. Собрав остатки сил, он все-таки решил, что пора просыпаться. Увидев внимательный взгляд фиолетовых глаз, чуть не матюкнулся от неожиданности. - Что случилось? "Господи, у меня такой голос, словно выбухал минимум две бутылки водяры!" - А ты не помнишь? Врач снова смотрел на него с привычным равнодушием. Гоголь в ответ упрямо мотнул головой. - Чего ты мне вколол? - Так все-таки помнишь что-то? - У меня такое состояние обычно либо после пьянки, либо после лекарств... И не только. - Ты так уверен, что я вколол тебе наркотик? Поспешу разочаровать: это было самое обыкновенное снотворное. - Ну ладно. Федор все это время держал в руках чьи-то мед.карты. - Ты что, всю ночь работал?! - Пришлось перетащить тебя в твою палату. А одного в таком состоянии тебя не оставишь. Я всего лишь захватил несколько карт, которые, кстати, крайне неудобно подписывать на коленях. - Ну уж простите, никто не заставлял тебя сюда переться. Коля надулся. - Будь добр, расскажи мне, что случилось. Ты просто не хочешь говорить, это и дураку понятно. - А с каких пор ты так прямо спрашиваешь? Обычно же круги наворачивал вокруг какой-то темы, прежде чем спросить. - Ты выкрикивал имя. Ночью. Даже после того, как я вколол тебе достаточно сильный препарат. - Какое имя? Гоголь весь напрягся, уже зная ответ. - Сигма. "Нет, нет, ну нет! Почему?!" Пациент перевернулся на другой бок. - Ты пойдешь со мной? - спросил Достоевский. - Куда? - Выпить по чашечке кофе и приступить к работе. Надеюсь, ты помнишь про двадцать карт, которые ты должен сегодня осилить. - Даже после приступа у пациента ты готов свалить на него тонну работы. - После приступа? Врач с интересом посмотрел в сторону Коли. - Это накатывает волнами. Ты же уже видел как-то, когда спросил про родителей. Галлюцинации, после которых я начинаю задыхаться и истерически хохотать. И абсолютно перестаю контролировать себя. Федор достал из стопки чью-то карту (которая, судя по всему, принадлежала Гоголю) и сделал в ней какие-то пометки. - Ясно. Так что, ты пойдешь? Николай вздохнул и поднялся с койки, слегка пошатнувшись. На выходе чуть не вписался в косяк. Из головы все не шел образ. - Слушай, Федь, как забыть человека? Коля старательно рассматривал кафель на полу. Достоевский обреченно подумал о том, что пациент вряд ли когда-нибудь перестанет его так называть. - Забыть человека? Проще о нем не вспоминать. "Сука, ну да, действительно!". - Я его убил. Я не дал ему шанса. Я выворотил его внутренности наизнанку. Думаешь, я намеренно это вспоминаю? Врач поморщился. - Что это за человек? Расскажи о нем. - И ты думаешь, что мне после этого легче станет?! Тебя вот предавали когда-нибудь те, за которых ты готов был отдать собственную гребаную жизнь?! Скажи, думаешь, это просто забыть?! - Я не подпускал никого близко к себе. - А Иван? Он тебе жопу лижет, уж прости. И не надо мне говорить, что ты никого не подпускаешь близко. - В первую очередь, он - мой заместитель. И тот факт, что я с ним спал, не отменяет того, что в душевном плане я действительно никого не подпускал. И если тебе интересно, ты - первый. - Вау, ну спасибо. Надеюсь, что не разобью твои ожидания на сотни маленьких осколков. - В тебе умирает писатель. - Я научился этому у него. Я привык к такой речи. В конце концов, я - артист на сцене, что мне еще остается? "Ты клоун в цирке, Гоголь". - Расскажи, - опять сказал Федор. - Только если как в прошлый раз. И я не знаю, зачем оно тебе. - Я врач. Мне нужно знать психологию своих пациентов. - А я надеялся, что тебя хоть немного колышат мои проблемы, - с притворной горечью воскликнул Коля. Достоевский хмыкнул. - Не без этого. Наконец, они дошли до кабинета. Врач сел на кушетку, а Николай, как и в прошлый раз, лег и положил голову ему на колени. - О чем тебе рассказать? У него не было минусов. Так не бывает, но именно так мне и казалось. Была небольшая проблемка, но меня она не пугала. Он стоял на учете в какой-то клинике. Из-за биполярки. Это был первый раз, когда я встретил немного больного на голову. Мне это не мешало - я был почти таким же. И все равно считал его идеальным. Инь и янь, прекрасное сочетание противоположных друг другу цветов. И знаешь, с одного профиля он действительно казался обычным парнем, блондином, пусть и длинноваты были волосы. А с другой стороны посмотреть - сразу открывалась яркая и азартная натура. Опасная немного и такая манящая. Так я любил перебирать эти сиреневые пряди... Просто совершенство. И никак я не ожидал от него. Последние три жертвы, верно? А потом - решетка. И все, ты знаешь всю историю. Я рассказывал. Вчера... Когда был приступ... Я слышал его крики. Предсмертные крики. Последние слова. Я их не помню. В точности. Он умолял простить. А я не смог. Сигма умер от болевого шока, от потери крови. И тогда я наслаждался этой мольбой во взгляде. Поэтому мне нравится убивать. А в тюрьме до меня дошло, ЧТО я натворил. Было поздно. Слишком поздно. Нет, я не суицидник, но попытался покончить с жизнью за этой проклятой решеткой. Охранники на своем веку еще не видели таких буйных. Пациент невесело усмехнулся. - Я удовлетворил твою потребность в знании моей психологии? - Допустим. - Дай угадаю, теперь нужно приступать к работе? - Не плохо бы. Гоголь закатил глаза и встал с кушетки. Вечером, как и в предыдущий раз, Николай преспокойно дремал на стопке карт. А зачем торопиться? Осталось всего три, а Достоевский будет работать еще минимум до полуночи. Хотя... Коля открыл глаз и поднял голову. На удивление, врача нигде не наблюдалось. А на столе лежало всего две карты. "Где третья?" У врача на столе лишних карт не наблюдалось. Гоголь выскочил из кабинета. Тихо прошелся по этажу. За какой-то из дверей раздавались голоса. "Федор зашел к пациенту? Он же этого обычно не делает..." Любопытство пересилило и Коля тихо открыл дверь. Вроде ничего необычного, Достоевский стоит напротив кого-то, заложил руки за спину. Еще один шаг. Гоголь тихо вскрикнул и сполз вниз по стенке. Врач с пациентом обернулись. На койке сидел парень с длинными волосами, завязанными в низкий хвост. Челка слегка закрывала глаза. Лицо пересекал длинный, довольно свежий шрам. - Гоголь? - пролепетал он, вжимаясь в спинку кровати. Федор просто стоял и пытался сохранять покерфейс, чтобы тупо не заорать от безысходности ситуации. Николай медленно отодвинулся в угол палаты. Казалось, он сейчас как минимум потеряет сознание. "Нахуй, нахуй, нахуй! Это просто очередной глюк... Но почему он, блять, такой реальный?!". - Гоголь, - предупреждающе начал врач. Коля так же медленно встал и на негнущихся ногах вышел из палаты. В коридоре он наткнулся на Ивана, который держал в руках чью-то карту. Мгновенно среагировав, пациент вырвал ее из рук у недоумевающего Гончарова и рванул в сторону своей палаты, которая, к счастью, была открыта. Преодолев, казалось, огромную кучу ступеней, он забежал к себе и захлопнул дверь. "Врятли это кого-то остановит". Он сел, облокотившись спиной на дверь. Открыл карту. Она чуть было не выпала из рук, но Коля вовремя опомнился. С фотографии на него смотрел Сигма. Без шрама, с распущенными волосами. Привычный Сигма. - Он все это время был здесь... Но как? - прошептал Гоголь, проводя рукой по фотографии. В дверь постучали. - Хозяин желает, чтобы Вы вернулись к нему в кабинет. - Иван, отвали. Мне похер, чего там хочет твой хозяин. Судя по всему, Гончаров недолго постоял за дверью. Потом шаги начали отдаляться и вскоре затихли. Коля практически зарычал и, швырнув карту на койку, вылетел из своей палаты. Когда он пришел, Достоевский уже сидел за своим письменным столом. - Ты мне ничего не сказал! Гоголь был похож на разъяренного зверя, метнувшегося к жертве. - Ты. Ничего. Не сказал! - Я не был обязан. - Ах не был! - Я не собираюсь оправдываться. Федор встал из-за стола, Гоголь тут же со всего маху перевернул стул. Вдруг ему резко скрутили сзади руки. Как не метался, от хватки Гочарова не отделался. - И почему ты до сих пор не связал меня? - успокоившись, спросил Николай. - Ты сам можешь держать себя в руках. - Действительно, - иронично ответил Коля. - Тебя отвести к нему? - А что, можно? - Могу даже оставить вас наедине. Сам подожду в коридоре. Иван, отпусти его. Гончаров сразу убрал руки от Гоголя. - Ну что ж, пойдем, раз уж ты хочешь. - Ты предложил сам. Николай хмыкнул. Они дошли до палаты Сигмы. - А почему он там один? - После того, как ты всех поубивал, выживших расселили по одному. Федор повернул ключ в двери и пропустил Гоголя вперед. - Давай, иди. Я в коридоре подожду. Коля зашел в палату и закрыл дверь. От резкого звука Сигма, сидевший на койке, слегка дернулся. - А хорошо тебе тут. Даже окно есть. И соседи были. Парень не ответил. Гоголь уселся на койку напротив, стараясь сохранять свой обычно наглый вид. И хотя изнутри его рвало на части, он не мог показать свою слабость. - Чего ты ждешь? Что ты хочешь, чтобы я сказал? Извинялся? Я уже делал это. И не буду повторять. Николай расплылся в широкой улыбке. - Ну что ты! Кто еще должен извиняться? Я жалею лишь об одном. Что не убил тебя! Я не знаю, как ты, ублюдок, жив остался! Он встал с койки. - Гоголь! - прикрикнул Федор из-за двери. Оба пациента бросили короткий взгляд в ее сторону. - Тебе рассказать? Лицо Сигмы исказилось в гримасе боли, которую, по всей видимости, причинял шрам. - Валяй. Улыбка Николая стала кровожадной; он уселся на койку Сигмы, сцепил руки в замок и положил их на живот. - С какой стати такая свобода? Я думал, у ебнутых твоего уровня руки связаны смирительной рубашкой. Или с главным врачом спал? - насмешливо спросил парень. - О, Сигма, если бы ты знал, насколько прав! - Но мне же ты не дался. - Я не люблю быть снизу. И не люблю такими вещами заниматься в компании. - Ах вот как. Ну что ж, я расскажу все же. В газировку, которую ты так любишь, был добавлен мощнейший наркотик. Он застилал тебе глаза. Когда пришли мои друзья, ты практически ничего не видел реального. Да, конечно, ты их убил. А еще распорол мне лицо и пырнул ножом. Скорая успела приехать. Это было одно из наименее жестоких твоих убийств, хотя в потрошителя ты действительно поиграл. Гоголь хмыкнул. - Что бы ты сделал после всего того, что вы планировали? Только честно. Бросил бы, как ребенок надоевшую игрушку. А я, знаешь, верил. Верил в то, что все это - правда. Все, что ты говорил. Ты можешь спросить у Федора, что я ему о тебе наговорил. Нет, тебе вряд ли станет стыдно. Я просто хочу... - Чтобы я знал, как ты меня любил? Сигма грустно улыбнулся. - Да, бросил бы. Но всю жизнь бы жалел потом. Когда пришли парни, я увидел отчаянье в твоих глазах. Не спорь, ты не видел себя со стороны. Когда я посмотрел тебе в глаза... Мне стало больно. Что я так делаю, делаю из-за того, что проиграл в карты на желание. Это была глупая игра, прости. Я действительно не хотел. Гоголь зло прищурился. - Не хотел - не сделал бы. А глаза лишился фактически из-за вас. - Твое право так думать. И я очень сожалею, что тебя покалечили. Парень устремил взгляд в окно. - Скажи, а при другой обстановке ты бы меня все же убил? Сейчас. - Я бы простил. И вернулся к тебе. - Что? Он устремил взгляд на Николая. - Почему? - Потому что я не забыл. Ничего не забыл. Не чувств, не эмоций, - холодно ответил Гоголь. - Мне осталось жить максимум пару дней. Операции после твоего нападения не помогли. Врачи были удивлены, что я вообще выжил, - как бы не обращая внимание на сказанное, проговорил Сигма. - Почему... - Я не подключен к аппаратам? Меня не спасти. Я выбрал такую смерть. Иначе мне бы вкололи еще тогда смертельную дозу яда, чтоб не мучался. Я выбрал жить. Вчера ездил с Гончаровым к хирургу в город. И узнал, сколько еще могу прожить. Не вини себя. Гоголя заколотило, он в бешенстве начал шептать: - Нет, нет, нет.... Коля схватил Сигму за руки и придвинулся к нему. - Не надо! - Я ничего не могу изменить. Парень крепко прижал к себе Николая. - Прости. Гоголь уткнулся носом в его плечо. - Я винил себя в том, что тебя убил... А ты медленно умираешь из-за меня же... Коля еще крепче вцепился в Сигму, шептал что-то все быстрее и неразборчивее. - Эй, все нормально? Николай безумным взглядом посмотрел на него и начал задыхаться от хохота. Парень ничего не понял, но в кабинет уже зашел Федор со шприцом успокоительного. - Придержи-ка его. До Сигмы начало доходить, он ухватился за рукав Гоголя, и Достоевский ввел лекарство. - И часто у него так? - Периодически. При эмоциональных всплесках. Парень понимающе кивнул. - Федор Михайлович... - Да? - ответил врач, уже приподнимая Колю с койки. - Вы сможете дать мне листок и ручку? Или карандаш? Я боюсь, что... Не доживу до утра. Хотел бы оставить небольшую записку. - Господину Гоголю? Конечно. - Благодарю. Наутро Николай опять проснулся с головной болью, но не такой сильной, как вчера. - Как голова? - спросил Федор. - Лучше. Что на этот раз на мне испытывал? - Успокоительное. Думаю, буду применять его с разными лекарствами, и у тебя пройдут приступы. - Погоди, у меня был приступ? Провалы в памяти просто убивают. Достоевский смотрел на него тяжелым, изучающим взглядом. - Так, стоп. Где Сигма? Врач молча протянул ему аккуратно сложенный листок. - Федор, ГДЕ СИГМА?! - Читай. - Нет. Я не хочу. Я не хочу знать, что он мне написал! Я не хочу знать, что он... - Прочитай, как захочешь. Сегодня у тебя выходной, карты я сам разберу. Дверь открыта, приходи. Достоевский вышел из палаты. Гоголь закрыл лицо руками и глухо зарычал. Почему все, все самые близкие умерли из-за него?! Почему он не умеет просто отпускать, почему причиняет боль? Нет, он не плакал. Просто потер и без того красные глаза и развернул письмо. "Если ты читаешь это, то мы, вероятно, больше не увидимся. Не вини себя в моей смерти. И прости. Хотя я знаю, что ты уже простил. Мы оба виноваты, ты знаешь это. Надеюсь, ты не плачешь. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Но очень, очень хочу, чтобы ты перестал убивать. Отпускай людей, которые ранят. Не пачкай руки о всякое дерьмо. Отпусти. Забудь. Но надеюсь, что ты вспомнишь меня, когда захочешь убить. Не делай этого. Закончу на позитивной ноте. Не сомневайся, что я сейчас как ненормальный ору с того, что собираюсь писать. Будь счастлив со своим врачом. Была бы обычная переписка, была бы сотня смеющихся смайлов. Просто орущих. Посмейся со мной. И прощай". Записка была немного странной и сбивчивой, что совершенно не сочеталось с идеальным "острым" почерком. Гоголь посмеялся. Перечитал. И опять посмеялся. Хотелось плакать, но Сигма просил смеяться. Даже когда очень больно. Коля аккуратно засунул листок во внутренний карман жилетки. Будь счастлив со своим врачом. О да, Сигма как всегда в своем репертуаре. Гоголь опять усмехнулся и пошел к Федору. Достоевский слегка удивленно посмотрел на своего пациента. - Что, уже? - Да. А почему я должен был долго заседать в этой гребаной палате? Врач хмыкнул. - Так где ОН? - Ночью был похоронен на соседнем кладбище. - Ясно. - Почему ты кажешься таким довольным? - Ты читал записку? - Нет, а должен был? Она же предназначалась тебе. - Слава богу. Гоголь засмеялся. Впервые за долгое время искренне, заливисто. - Он не любил, когда я был грустным. И записка этому особенно способствовала. Мне так легче. Федор слегка удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Николай подошел к нему сзади и обнял за плечи. - А знаешь, спасибо за то, что хочешь сделать из меня человека. Уже самому захотелось. - Что-то мне подсказывает, что ты не это хотел сказать. - Сказать? - Ну валяй, - сказал врач, подражая манере Коли. - Хах. Дорогой Федор Михайлович, я люблю Вас и планирую провести с Вами всю свою жизнь! - с театральной интонацией выдал Гоголь. - Взаимно. - А ты, смотрю, немногословен.

***

Где-то на небе бился в приступе дичайшего ора Сигма; Гончаров за дверью кабинета расплылся в весьма охреневшей улыбке, если такое бывает; знакомый Достоевского в Йокагаме, только сейчас прочитав сообщение, усмехнулся тому, что Федор наконец-то нашел стоящего пациента.