Youth

We met when we were young I told you where to go You had those creepers on You showed me how to roll

      - Соулмейт ау, в котором первые слова, сказанные вам вашей судьбой, становятся тату на руке.       - Потрясающе. Тогда я буду участвовать в конкурсе.       - Каком?       - Самое тупое тату в мире.       - Ничего тупого не было! И такого конкурса нет.       - Я создам. Потому что уверена в своей победе.       Куроо хочется ткнуть лежащую рядом Ойкаву в бок за такие слова. Она передумывает, как только видит выражение ее лица. Такое родное, мягкое, такое, что видят редкие люди. Тецуро смотрит на нее глупо, так невыносимо влюбленно, что Ойкава, кажется, готова смягчить свой приговор от такого напора.       - Ну ты сама посуди. Вот она я. И тату у меня на руке - символ вечной любви, дарованной самими небесами. И написано там "курить вредно, ты знала?" - Ойкава, кажется, прямо сейчас рассмеется, но сдерживается, дабы не снижать эффектность своей пламенной речи. - Что это за бред, Тецу?       - Никакой не бред! Это научно доказанный факт. А у меня самой? "А тебя ебет?" Как это грубо! Ужасно! А ведь я заботилась, я со всей душой! - Куроо театрально хватается за сердце и рисует на лице выражение вселенской обиды.       - Просто признаем, что наше знакомство - не лучший эпизод.       Куроо признает. Первый раз она увидела вживую ту самую способную связующую - она сказала бы гениальную, но от этого звания та отнекивается постоянно - за сигаретой в глухом переулке. Начать беседу с указания о вреде курения (вообще-то, Куроо и лекцию может прочитать, вы только спросите), получить чуть ли не посыл матом - заслуженно, наверное, - развести на разговор - не план Куроо, а ее чистая импровизация. Не важно, план это или нет, если это нечто сработало. Куроо узнает о том, что эта сигарета всего вторая в жизни Ойкавы, и что ей самой не нравится, что она в Токио по делам, связанным с поступлением, что живет она у тетушки те два дня, что находится здесь. Что у нее, вообще-то, стресс, а еще что все это не ее, Куроо, гребаное дело. Ойкава же узнает, что Куроо живет неподалеку, любит гулять по вечерам, а еще очень наслышана о ней и крайне рада такой случайной встрече.       - Ну и от кого же ты так обо мне наслышана?       - Все тебе сразу расскажи, - Куроо улыбается нагло и ехидно. - Кстати, стресс - не повод себя губить. С ним можно справляться и без ущерба для здоровья. Но знаешь, обычно я не начинаю знакомства с нравоучений. Просто потом, когда меня узнают получше, все сами начинают просить советов. Может, дашь мне второй шанс? - Ойкава видит, как ту забавляет происходящее, и не знает даже, бесит ее это или веселит. Она решает принять игру - пишет свой номер на первой попавшейся в сумке бумажке, отдает, и под одобрительный хохот оповещает о том, что свободна завтра весь день. С Куроо она себя почувствовала, как с неизвестным науке зверем - ты ничего не знаешь о нем, осознаешь риски, и все равно тянешь руку, потому что тот выглядит интересно, а может еще потому, что у тебя нет мозгов. У вас обоих.       А на следующий день Куроо под руку ведет ее на аттракционы. "Если тебя не тошнило, значит весело не было! - с неясным энтузиазмом провозглашает та. - Ну, мне так Бокуто говорила. Проверим?" И Ойкава чувствует, как все разумные мысли садятся на скорый рейс, уезжая куда-то очень далеко от головы. Оставляют место только пустоте, компанию которой позже составляет что-то, что золотыми искрами рассыпается, приводя в восторг. Она была на аттракционах раньше, и не один раз, с разными людьми, но такое чувствовала впервые. Может, всему виной была ее прекрасная незнакомка, говорившая со скоростью три глупости в минуту, улыбавшаяся, как будто кто-то у нее в голове читает сборник анекдотов. Этим днем был сделан важный шаг для науки - теория Бокуто была опровергнута. Ойкаву не тошнило ни на горках, ни на машинках, ни на колесе обозрения, ни даже от приторной сахарной ваты. Зато весело ей было - ей в голову будто что-то ударило, что-то безалкогольное, но сносящее крышу не хуже.        - Как они могут говорить, что пришельцев нет? Вселенная огромна, бесконечна, постоянно растет и расширяется. И изучена так мало, что хочется плакать.       - Вот именно! А как они говорят, что не существует сирен? Океан изучен меньше космоса!       - Ну нет, Куроо-чан, не сравнивай. Сирены - явный бред.       - Такого предательства не ждала. В самое сердце ранишь. А потом Куроо начинает сыпать доводами, и Ойкаве приходится сдаться, признав, что существование сирен и пришельцев - вещи равновероятностные. Тоору не понимает, как в голове Куроо устроены мысли, потому что переход с темы на тему осуществляется со скоростью, не намного меньшей первой космической."Твое имя на вкус, как лаванда". - слышит Ойкава, правда не понимает, что это вообще значит, но берет в ларьке лавандовый раф. Ну и гадость же ее имя, оказывается. После такого насыщенного дня они стоят на холме рядом с выходом из парка, смотря на закатное небо. У Ойкавы пропущенных кучи, и всех адресантов она удостаивает коротким "Еще занята".       - Знаешь, иногда я так завидую младшим. У них впереди все, им можно прожить столько беззаботных дней. Они могут гулять целыми днями, не думая о проблемах. - Ойкава не верит в то, что слышит.       - Во-первых, проблемы есть у всех всегда. А во-вторых, не этим ли мы весь день занимаемся? Говоришь так, будто тебе семьдесят. Не спеши стать бумеркой, Куроо-чан. - Ойкава улыбается и легонько тыкает ту в нос. Тецуро выглядит повеселевшей - словно такая простая фраза утихомирила что-то в душе и вернула мысли в правильное русло. А Ойкава понимает, где ключ - в молодости. Это именно то, что она чувствует. Она ощущает картинную молодость сейчас - не ту, где лишь постоянные пьянки с незнакомцами, а ту, где есть радость. Беззаботность и легкое безрассудство. Готовность к новым свершениям. И любовь, чистая и свободная. Любовь с первого взгляда - бред, и она уже устала слушать о ней от фанатов, влюбленных в картинку ее в телевизоре, не знающих ничего о ней настоящей и не желающих. Любовь с первого слова? Серьезное заявление. Ойкаве определенно нравятся все эти глупости, сказанные сквозь непрошибаемую ехидную лыбу. И хитрые глаза той, что их говорит. И волосы, что выглядят так, будто стилистом был нанят ураган. И все же гулящий в голове Ойкавы ветер позволяет части рассудка вернуться, когда она слышит то, чего ожидать можно было, но она не ждала.       - Нет, Куроо-чан. Я не целуюсь с каждой встречной, пусть ты и наслышана о такой моей репутации.       - Такого я не слышала. Звучит интересно, конечно, но такая репутация - всегда хрень. У меня чуть ли не подобная.       - Тогда почему ты спросила, можно ли меня поцеловать?       - Потому что захотела. И Ойкава думает, что ничего, в конце концов, плохого не случится, если их невероятный день закончится одним из самых избитых клише. Потом она просит забыть об этом поцелуе, а потом, через несколько месяцев собирая вещи в общежитие, хочет вспомнить. Удается потом не только вспомнить, но и повторить, под пьяные слезливые признания и теплые объятия.       - Мы как магнитики с тобой, - слышит Ойкава от Куроо в один из дней, когда решила остаться у нее на квартире. - Притягиваемся.       - Будь мы магнитами, обе были бы с красными метками, южный полюс. Слишком мы похожи.       - А красные почему? Потому что горячие?       - Обобщенно говоря, да.       - А ты знала, что если магниты неправильно хранить, то они меняют полярность? И притягиваться могут и два красных. Они внешне похожие, а внутри все же имеют различия. Скажи ведь, хорошо звучит?       - Хорошо, но глупо. - Тецуро смеется, и смех ее сахарным сиропом растекается.       - Тоору.       - Да?       - Давай съедемся.       И они съехались. Учились порознь, в разных университетах, а прогуливали вместе, лежа под одеялом за просмотром тупых сериалов, или гуляя где-нибудь, смеясь и наслаждаясь своей молодостью. Двадцать лет - не время умирать, вот что стало ясно. Тоору бросила курить, почти и не начав. Кому нужен никотин, когда есть этот голос, этот смех, от которого голова каждый раз не на месте. Да, их знакомство - не лучший эпизод. Не только потому, что оно вышло странным, а еще и потому, что из всей ленты событий лучшего не выбрать. И сейчас Ойкава, разговаривая с Тецуро об очередных глупостях, вспоминая то, как та фотографировала ее на качелях, чувствует себя так легко и безрассудно, что в кино бы назвали "как в 16". Но так не было в 16, так есть сейчас.       - Тецуро.       - Да?       - Спасибо. Что стала моей молодостью.       - А тебе, что стала моей. - Куроо смеется и целует Ойкаву в макушку. - А потом мы станем друг для друга старостью, и будем вспоминать то, какими глупыми были.       - Тогда нам нужно постараться. Чтобы было, что вспомнить. Они начинают смеяться одновременно, думая о том, какую каплю в океане глупостей составит их сегодняшний прогул.       - Может, завтра на море? Ты, я, свежий бриз. Никакой экономики и истории.       -И лишение стипендии.       -Ничего не лишение. По сравнению с моими одногруппниками, я самая примерная ученица. И ты тоже, не пытайся меня переубедить. - Ойкаве нечего возразить на этот довод.       - А давай. Чтобы было, что вспомнить. Двадцать лет - не время умирать. Это время быть глупыми. И с этой задачей они справятся на отлично.