if love was a crime (then we would be criminals)

1       — Это моя рубашка? — спросил Андрес, стоя в дверном проёме, и Мартин, улыбаясь, взглянул на него. Лучи солнца падали на лицо Андреса, делая его ещё прекраснее, чем он был, а Мартин, честно говоря, не думал, что такое возможно. В его глазах Фонойоса всегда оставался самым красивым человеком на свете.       — А что, если и так? — поинтересовался Берроте. Он поднялся со стула и приподнял брови. Андрес лишь покачал головой. Он не выглядел сердитым — только довольным и любящим.       — Она слишком велика для тебя, — в итоге произнëс он с улыбкой. Мартин фыркнул. По правде говоря, рубашка была немного тесновата для него — да, может быть, она и была слишком длинной, однако она была заправлена в его джинсы, и заметить это было нельзя.       — Я не настолько маленький, — возразил Берроте, а затем подмигнул. — Но я всегда могу её снять, если она слишком сильно тебя беспокоит.       Андрес непринуждённо рассмеялся.       — Нет, — ответил он. — Тебе идёт.       Мартин вынужден был согласиться, ведь рубашка и впрямь шла ему. Она была немного лучшего качества, чем его собственные, да и выглядела дороже, из-за чего сам он казался приличнее, чем обычно. Это была одна из тех рубашек, что Андрес оставил.       — Эта — моя любимая, — сказал Берроте, и лицо Андреса осветилось каким-то непонятным для Мартина выражением.       Андрес подошёл ближе, чтобы поцеловать Мартина в уголок рта, будто бы здороваясь, и Берроте улыбнулся. Фонойоса всего лишь навещал Серхио, но эти восемь часов показались ему вечностью.       Можно подумать, что спустя почти год порознь он не должен был себя так ощущать. Однако каждый день, с тех пор, как Андрес вернулся, прямо как он и обещал, с улыбкой на лице и богаче, чем когда-либо был, разлука становилась для них всё труднее.       Не было никаких гарантий, что поездки Фонойосы закончатся благополучно, а потому они и проводили большую часть времени вместе.       — Ну и как же поживает Серхио в этот прекрасный день? — спросил Мартин, взяв Андреса за руку.       — О, Мартин, ты не поверишь, — проговорил тот, таща Берроте за руку к маленькому диванчику в углу комнаты. — Но ты помнишь инспектора Мурильо?       Мартин позволил Андресу положить голову себе на колени и кивнул, пытаясь расположиться поудобнее, свесив одну ногу с края дивана.       — Ммм.       Как он мог забыть Мурильо, если ей каким-то образом удалось найти его во время ограбления, чтобы допросить. Боже, это было ужасно. А позже выяснилось, что она всё это время трахалась с Серхио, — она определённо сумела произвести впечатление.       — Она здесь! — голос Андреса звучал восхищённо, а сам он обнял Мартина.       — Она здесь? — переспросил Берроте и рассмеялся. — То есть здесь — это рядом с Серхио? С каких это пор?       — С прошлой недели, — произнёс Фонойоса. — И знаешь, что я заметил в ней?       — Ну и что же? — уточнил Мартин, прикрыв глаза. Андрес свободной рукой игрался с его волосами.       — Она такая же маленькая и дерзкая, как и ты, — ответил он. — У нас с братом явно есть свой типаж.       Мартин даже не удосужился открыть глаза, чтобы ответить.       — Иди нахуй, Андрес.       Ему не нужно было видеть, чтобы понять, что Фонойоса самодовольно улыбается. 1 — 0 в пользу Андреса. 2       Мартин проснулся оттого, что Андрес поцеловал его в лоб. Тот уже вылез из кровати, полностью одетый, и с весёлым выражением лица наблюдая за Берроте, который только открыл свои глаза.       — Что? — хрипло спросил Мартин, словно хотел пожелать доброго утра.       — Неужели ты уже соскучился по мне? — дерзко спросил Андрес. Его глаза были устремлены на подушку под головой Берроте. — Потому что у тебя есть странная привычка красть мою подушку, когда я встаю.       Мартин взглянул на подушку у себя под головой и громко застонал.       — Для этого ещё слишком рано, Андрес.       — О, и ты спишь на моей стороне! — продолжил Фонойоса, а затем прищурился. — И это моя футболка на тебе. Господи, Мартин, ты действительно меня так любишь.       Андрес 2, Мартин 0.       Берроте, прикрыв глаза, уткнулся лицом в подушку Андреса.       — Пожалуйста, уйди, — пробормотал он, но это было больше похоже на: «Пажлст, ойди».       — Я не совсем тебя расслышал, — сказал Андрес.       Мартин бросил на него неприязненный взгляд.       — Я тебя ненавижу.       Фонойоса широко улыбнулся.       — Никто из нас в это не поверит, любимый. Давай же, мы выезжаем через час. 3       — Так как же вы двое познакомились? — спросила бывший инспектор, глядя на Мартина и Андреса. Она выглядела искренне заинтересованной, но это всё ещё было похоже на допрос. Забавным было то, что Мартин однажды уже отвечал на этот же вопрос. В самом настоящем допросе.       Берроте очень неохотно согласился на приглашение Серхио поужинать с ними. Обычно Андрес ходил один — отношения Мартина и Серхио были не самыми лучшими, и его присутствие там лишь усложняло бы ситуацию. Серхио не взял Берроте с собой на Королевский Монетный двор, где Андрес чуть не умер, а потому Мартин не знал, простил бы он его, если бы Фонойоса всё же умер.       — В Берлине, около одиннадцати лет назад, — ответил Андрес, не дав Мартину и слова вставить. Последний же улыбнулся своим воспоминаниям — он был тогда безбожно пьян, бессвязно бормоча что-то о своей работе, и Андресу всё же как-то удалось понять, что да, он именно тот, кого я хочу.       — Значит, ты не лгал? — спросила Ракель у Мартина, а тот лишь пожал плечами.       — Не про это, — произнёс он. Он не лгал слишком много — просто не упоминал кое-что то тут, то там. Например, когда Мурильо спросила, остались ли они друзьями, Мартин ответил «нет», что в принципе было правдой, ведь они были намного ближе, чем друзья.       — Да, я вижу, — сказала Ракель, глядя на них обоих по очереди. Мартин фыркнул, а Андрес выглядел довольно удивлённым этим. — Так вы… встречались всё это время?       Серхио был первым, кто рассмеялся. Мартин смущённо отвернулся, и Фонойоса ответил:       — Видишь ли, это действительно очень забавная история.       — Клянусь, я уйду из-за стола… — предупредил его Мартин, но Андрес лишь широко улыбнулся и шикнул на него.       — Ты знаешь, что мы были друзьями в течение некоторого времени, — начал тот, поудобнее устроившись на своём стуле, — около шести, почти семи лет. Тогда, наверное, мне наконец-то стало понятно, что Мартин сильно влюблён в меня, а также я осознал свои собственные чувства, и тогда я пригласил его на свидание. И на ещё одно, и ещё одно, и так далее…       Берроте громко застонал, и Андрес криво усмехнулся ему.       — Я и не подозревал, — сказал Мартин, опередив Фонойосу. — Что это были свидания.       Серхио выглядел огорчённым, вероятно, думая о временах, когда Мартин был слишком слеп, чтобы увидеть любовь Андреса, и о том, насколько глупыми казались те месяцы.       — Я даже поцеловал его! — воскликнул Андрес, и Мартин покраснел. Конечно, это был замечательный поцелуй, однако Берроте убежал почти сразу, притворившись, что он ударился головой по дороге домой и просто не помнил этого.       — И так продолжалось почти год, — продолжил Серхио.       Но разве можно винить Мартина за то, что он был так слеп, когда Андрес был буквально мужчиной его мечты, а Берроте пережил целых три его свадьбы? Мартин чувствовал себя одним из «мы просто хорошие друзья или геи друг для друга» из лесбийских мемов.       — Заткнитесь, вы оба, — всё же сказал он. — Мне неловко.       Андрес, казалось, был готов согласиться, но в последнюю секунду передумал, увидев убийственное выражение на лице Мартина.       — Это, — начала Ракель, будто сама не могла в это поверить, — почти мило.       Андрес положил руку на колено Берроте под столом и улыбнулся.       — Это мой муж. Он милашка.       Мартин поперхнулся водой и состроил самое обиженное выражение лица.       — Я убью тебя во сне.       Андрес засмеялся. 3 — 0. 4       — Подожди, а куда мы идём? — спросил Мартин, когда Андрес вытащил его с дороги в сторону оживлённой части города. Они ехали на Бали — вопреки всем своим основным инстинктам, — и вот-вот должны были вернуться домой.       — Мы должны купить кое-что, чтобы подарить это удивительной леди, живущей по соседству, — сказал Фонойоса, и его взгляд остановился на одном из магазинов.       Мартин нахмурился, но всё же последовал за ним.       — Какой леди?       Он не хотел, чтобы это прозвучало ревниво, но он ревновал, и часть него хотела закричать. Он не ревновал к случайной даме, живущей по соседству.       Андрес бросил на него взгляд, но ничего не сказал.       — Андрес? — снова спросил Берроте, ненавидя улыбку, которая появилась на лице Фонойосы. Это была одна из его о, я наслаждаюсь этим — улыбок, и Мартин знал, что тот собирается подразнить его.       — А что? Ты ревнуешь? — поинтересовался Андрес и замедлил шаг.       Берроте лишь отрицательно покачал головой. Он не ревновал.       — Нет? — уточнил Фонойоса. — А мне показалось, что это прозвучало ревниво.       Мартину захотелось швырнуть ботинок ему в голову.       — Я вовсе не ревную, — возразил он.       — Конечно же ты не ревнуешь, — сразу же согласился Андрес, но это прозвучало совсем не серьёзно. Теперь он смотрел на Мартина с усмешкой на лице.       — Какой леди? — передразнил он его.       Берроте тоже изо всех сил старался не улыбнуться. Он хлопнул Андреса плечу.       — Заткнись, это был всего лишь вопрос.       — И ты хочешь получить на него ответ? — спросил Фонойоса, и Мартин ответил «да» так быстро, что ему стало неловко. Андрес издал радостный смешок.       — Я говорю о замечательной матери Ракель Мурильо, — весело проговорил он. — Так что, пожалуйста, убери это ревнивое выражение со своего лица. Оно не очень тебе подходит, любовь моя.       Мартин открыл было рот и снова закрыл его. Ему нечего было ответить на это, кроме:       — Я не ревную, Андрес.       Тот лишь с любовью покачал головой на это заявление.       — Коне-е-ечно, — протянул он. Андрес 4, Мартин 0.       Берроте так сильно хотелось надуться. Вместо этого он взял Андреса за руку. 5       — Мартин, — промурлыкал Андрес. — Ты слишком громко думаешь.       Берроте не отрывал взгляда от бумаг, над которыми он работал, или никак не реагировал на эти слова. Если Фонойоса и дальше будет так приставать к нему — с мягким голосом и руками вокруг груди Мартина, то он не сможет поработать, и это доставляло ему головную боль.       Он знал, что было давно уже давно за полночь, но это был не первый раз, когда он работал всю ночь.       — Мартин, — снова позвал Андрес, целуя того в шею. — Mi amor, mi rey*, пожалуйста, давай сегодня немного поспим.       — Ты можешь идти, — ответил Мартин. — Я должен закончить это.       Андрес снова поцеловал Берроте в щёку.       — Ты такой очаровательный, когда концентрируешься.       Мартин уже начал раздражаться, но он повернул голову, чтобы встретиться взглядом с Андресом. Его взгляд был полон любви. Состояние Фонойосы не было хорошим, а потому Мартин был напряжён и полностью погружён в работу. И хотя он и не высказывал своих опасений вслух, Андрес знал о них.       — Ты немного хмуришься, — Андрес ткнул Берроте между бровей. — Очарователен.       Мартин закатил глаза.       — Я вовсе не очарователен, — сказал он, просто чтобы возразить.       — Ты, — начал Фонойоса. — Очарователен, но ты идиот, которому нужно иногда спать. Ну же, дорогой, у тебя будет завтра время для этого.       И кто такой Мартин, чтобы сопротивляться, честно говоря? У него было всё время мира, чтобы работать над другими вещами, которые он любил, но, возможно, только недели с Андресом. И он любил Андреса де Фонойосу больше всего. Они должны были ценить каждое мгновение, которое у них есть, и жить так, будто каждый их день был последним.       Андрес понял, что победил, когда Берроте закрыл блокнот и вздохнул.       — Я знал, что ты не сможешь устоять перед моими чарами, — самодовольно сказал Фонойоса. 5 — 0.       — Я никогда не мог, Андрес, — сказал он с лёгкой улыбкой и встал. — И ты это знаешь.       Андрес улыбнулся и, положив руку на поясницу Мартина, повёл того в спальню. + 1       Именно Найроби была той, кто осмелился поинтересоваться.       — Итак, ты и Берлин?       Это была их третья ночь в Италии, через неделю после того, как Серхио постучал Мартину в дверь и сказал:       — У меня есть кое-что, что сможет помочь тебе отвлечься от этих мыслей.       Мартин сказал да, конечно же, у него было это кое-что, ведь план был одной из немногих вещей, оставшихся у него от Андреса.       — Я и Берлин, да, — ответил Мартин и глубоко вздохнул. Серхио кивнул ему с другого конца комнаты. — Мы были замужем.       Найроби удивлённо посмотрела на него и откинулась на спинку стула. Хельсинки, сидевший рядом с ней, бросил на Мартина взгляд, который тот не смог понять. В комнате остались только они вчетвером.       — Замужем, — повторила Найроби.       — Ага, — пробормотал Мартин, но это прозвучало, как «аха», что непременно бы разозлило Андреса, если бы он был там.       — Ха, — сказала Найроби, и из всех вещей, которые можно было бы у него узнать, она спросила. — Как прошла ваша свадьба?       Берроте издал смешок. Их свадьба была катастрофой — по крайней мере, она была подобна хаосу, потому что они не были знакомы и с половиной гостей, а Мартин напился ещё сильней, чем в тот раз, когда они только встретились.       — Это было, — Мартин попытался подобрать слово, чтобы описать всё это, — мило.       Серхио фыркнул.       Впрочем, Мартин не лгал: это и впрямь было очень мило, ведь это была их свадьба.       — Берлин плакал, — с блеском в глазах поделился он. Это было то, о чём он неоднократно любил напоминать Андресу, а именно о том, как тот рыдал во время их клятв. — Типа, рыдал. Очень много.       Берроте усмехнулся, когда Найроби удивилась ещё больше. Скорее всего, у банды было другое виденье Андреса, не такое, как у него.       — Он говорит правду, — заметил Серхио. — Я никогда раньше не видел, чтобы он так плакал.       — Нам пришлось прервать клятвы, чтобы дать ему носовой платок, — усмехнулся Мартин.       После этого Найроби позволила себе рассмеяться, и Мартин был благодарен ей за это. Не было смысла превращать это в грустный разговор, когда речь идёт о счастливых воспоминаниях.       Кроме того, Мартин наконец-то получил своё первое очко.