Кажется, наступила зима. Такое странное время года. Во всём мире выпадает снег, а в Японии — нет. Ну, или же очень-очень редко. Именно тогда, когда выпал снег я узнал, что значит любить. Вроде, любовь — такое прекрасное чувство. Ты ощущаешь лёгкость во всём теле. Тебе кажется, что ты можешь взлететь. Ты думаешь, что тебе всё нипочём, но ты глубоко ошибаешься.
Мои чувства принесли мне только страдания. Мне больно. Я задыхаюсь в себе. Я тону в этом бесконечном океане лживых счастливых масок. От них мне так тошно. Все эти лица лгут не только друг другу, но и себе тоже. Они думают, что всё в порядке, но это совершенно не так.
Моё горло ужасно болит. Кажется, что его разрывают на мелкие кусочки, а затем вновь собирают. Словно Чисаки издевается надо мной.
Голос моей души давно перестал быть звонким и радостным. Я, кажется, охрип. Можно услышать только мольбы о помощи, а дальше хрипы и стоны. А затем, тишина. Абсолютное безмолвие, что разрушает меня изнутри.
Я понял, что полюбил человека, с занятым сердцем, слишком поздно. Осознание пришло тогда, когда я увидел всё в реальности. Зеркало треснуло и разлетелось на миллионы маленьких, но очень острых осколков. Они изранили мои душу и сердце.
Каждый день у меня появляются новые раны. Сквозь эти ранки, я чувствую, как прорастают цветы. Ярко жёлтые подсолнухи. Они чем-то похожи на меня. Мама всегда называла меня своим цветочком. Иронично.
Я вынужден скрывать то, что я болен. Я неизлечимо болен. Об этом никто не должен знать. Ни за что и никогда. Даже Киришима — мой лучший друг, — которому я доверяю больше, чем себе, даже родители, что, возможно, могли бы помочь, и, уж тем более, Шинсо.
Каждый день я чувствую вкус крови во рту. Этот железный привкус. Он уже давно вошёл в привычку. Горло постоянно болит, а изо рта вываливаются всё такие же прекрасные цветы.
Каждое утро я замечаю взгляды своих одноклассников на себе. Они спрашивают меня: «Каминари, у тебя всё хорошо? Ты выглядишь каким-то бледным!». А мне только и остаётся, что надеть маску дурачка и глупо расплыться в улыбке: «Не беспокойтесь, просто плохо сплю в последнее время!». Никто не должен знать о ханахаки…
С наступлением нового дня, я всё больше и больше понимаю, что скоро придёт мой конец. Я уйду в мир иной и буду тихо наблюдать с небес за жизнью Хитоши. Я знаю, что он и Мидория встречаются. Я очень рад за них.
Я чувствую, что этой ночью я уйду на вечный покой. Я напишу письмо с признанием и попрошу Шинсо прочитать его тогда, когда я «уеду». Надо бы позвонить маме с папой — сказать, что я их очень люблю.
Я ложусь спать с мыслью о письме, что передал этим днём. Я засыпаю с мыслью о том, как мама с папой будут жить после этого. Останутся ли они такими улыбчивыми после моей смерти?
Я засыпаю и вижу чудесный сон. Ярко светит солнце. Маленький я бегу по полю с подсолнухами, весело хохоча, а мама и папа лежат на пледе и обнимаются. Затем всё исчезает и наступает тьма. Я падаю в темноте, и вновь засыпаю. Прощай, свет…
***
«Привет, Шинсо. Ты, наверное, читаешь это письмо тогда, когда меня уже нет в живых. Мне очень тяжело, и я хотел бы хоть немного облегчить свою душу, так сказать, сбросить камень с сердца.
Я болен. Я неизлечимо болен. Ханахаки… Эта болезнь меня убивает не только снаружи, но и внутри. Грустно осознавать, что совсем скоро ты умрёшь. Но, знаешь, мне даже как-то легче от этого.
Хей, Хитоши (извини, что называю по имени), я знаю, что ты встречаешься с Мидорией. Я искренне рад за вас. Я желаю вам всего самого наилучшего в дальнейшем.
Ты сможешь стать самым крутым героем, которого будут любить все, несмотря на то, какая у тебя причуда. Ты будешь спасать миллионы жизней, а они будут благодарить тебя за это. Я верю в тебя, Хитоши.
Знаешь, Хитоши… Мне сложно об этом писать, но…
Я хотел, чтобы мы были счастливы. Я мечтал о прекрасной любви. Но мечты остаются лишь мечтами. Кажется, я умираю… Хитоши, я люблю тебя… Прощай…»
По щекам потекли слёзы.
За что Бог забирает самых лучших людей самыми первыми?
