I can't deny writing this song Hoping she'll find she's not alone.
Адриан был совсем мал, когда скончалась его мать. Это случилось так внезапно, неестественно… как будто бы и не по-настоящему. Еще только вчера нежные материнские руки обнимали его, укачивая перед сном, а уже сегодня она совсем бледная лежит в дубовом гробу, увитом лилиями, и похожа скорее на мраморную статую, чем на ту женщину, что ласково целовала его в лоб с пожеланием спокойной ночи. Мир маленького Адриана перевернулся в одно мгновение. И в этом новом мире все еще был отец, только более молчаливый и угрюмый, чем обычно. Он тоже был ошеломлен этим чудовищным поворотом судьбы, но, забывшись в своем горе, он совсем позабыл о сыне, в чьей неокрепшей душе тоже что-то навсегда надломилось. Ребенок в черном траурном костюме продолжал стоять стоять над могилой, даже когда все разошлись. Он смотрел своими большими зелеными глазами на кусок камня, под которым отныне покоилась его мать, и не понимал, как такое могло случиться. Как самый близкий и любимый человек может так сразу исчезнуть? Так быстро, что ты даже не успеешь попрощаться. Адриан не плакал, и его лицо совсем ничего не выражало. Он ушел лишь тогда, когда Натали позвала его и потянула к машине. Оказавшись в своей комнате, Адриан опустился на кровать. Он неотрывно смотрел в одну точку и не плакал, даже сейчас, когда рядом никого не было. Он совсем не понимал своих чувств. Именно в тот день ему и явилась его Леди. Девушка, одетая в красный костюм с черными пятнами, была похожа на гимнастку из цирка. Если отец решил таким образом его рассмешить, то это было совсем не смешно. — Ты кто? Что здесь делаешь? Незнакомка лишь мягко улыбнулась и опустилась на кровать рядом с ним. Она заглянула в его глаза, и мальчик сразу же позабыл, что хотел сказать. — Тебе было тяжело сегодня, правда? — Нет… совсем нет! — Тогда почему же ты плачешь? Только сейчас он заметил, что по щекам катятся слезы. Как? Почему?.. Он отвернулся, но девушка приблизилась и обняла его. Совсем так же, как раньше это делала мама. Она была такая же теплая, настоящая… живая. И Адриан позволил боли, томящейся в его сердце, вырваться наружу. Он шумно всхлипывал и весь дрожал, но загадочная незнакомка крепко держала его в руках, не позволяя разбиться. Девушка в алом была единственной, кто смог утешить его в тот день. Она мягко гладила его по голове, позволяя выплакивать свои слезы ей на грудь. Она была тем, кто выслушивал все его горестные слова; тем, на кого он мог выплеснуть весь свой гнев за несправедливость судьбы; тем, кто впитывал его слезы и не отпускал, какими бы злобными и эгоистичными ни были его слова и поступки. Что бы он ни делал, каким бы вредным ребенком ни становился, она все равно продолжала приходить каждую ночь. Благодаря ей он смог справиться с горем утраты. Благодаря ей он мог засыпать, чувствуя себя защищенным, и почти не видел кошмаров. Она брала его с собой на ночные прогулки и показывала ночной Париж с самых высоких крыш, приводила его в места, где ярче всего горели звезды. — Чудесная ночь, не правда ли? Он не ответил. Только продолжал смотреть безучастным взглядом. — Какая из этих звезд тебе нравится больше всего? — А что? — буркнул он себе под нос. — Я могла бы подарить тебе одну из них. Он обвел глазами многообразие мерцающих точек в небе, и в его зрачках отразились огоньки. Как будто звезды сошли с небес и поселились в его глазах. — Мне кажется я… — он моргнул, и его глаза сразу же потухли. — Я пуст внутри. Ледибаг внезапно взяла ладонями его лицо и, наклонившись, посмотрела в его глаза очень внимательно. Не так, как взрослые обычно смотрят на детей — покровительственно, снисходительно, нет. Она смотрела на него, как на равного себе. — Тогда наполни себя. В ту же секунду он почувствовал, как его сердце заполнилось тысячами звезд. Кем она была? Кто она? Адриан даже не знал ее настоящего имени, у нее было только это таинственное прозвище — Ледибаг, которое он сам же ей и придумал однажды. Она ничего не имела против и легко начала на него отзываться. Время шло, Адриан становился старше, но Ледибаг — нет. Сколько бы ни прошло лет, она оставалась прежней. На ее вечно юном лице не прибавлялось ни морщинки, ни единого дефекта. И совсем скоро настал тот момент, когда Адриан стал ее ровесником. Только вот Леди продолжала относиться к нему, как к ребенку, продолжала засыпать в его постели, отгоняя кошмары. И взрослеющему Агресту это начинало доставать смущающее беспокойство. Однажды он даже попытался заговорить об этом, но стоило заикнуться о том, что больше не хочет спать с ней в одной кровати, как ее лицо сразу приняло почти горестное выражение. — Я тебе стала… неприятна? — Нет! Нет, конечно, нет! Она тут же крепко обняла его, зарываясь пальцами в его волосы, и не отпускала всю ночь. А Адриан в тот раз так и не сомкнул глаз. Что-то начало в нем меняться. Он еще не понимал что, но уже чувствовал, что стал острее ощущать мягкость ее тела, запах ее волос и… Его сердце начинало яростно колотиться каждый раз, стоило ей только едва ощутимо прикоснуться к нему. Все это время прикосновения были чем-то обычным, естественным для нее, но для Агреста все было не так. Раньше она была его волшебной подругой. Той, кто всегда слушал и играл с ним. Их отношения были чисты и невинны. Он был ей словно племянник или младший брат. Она заменила ему мать, которой он лишился так рано. Было некрасиво и неправильно так относиться к ней. Но Адриан ничего не мог поделать с реакцией своего организма и с чувством, зарождающимся в глубине его сердца. Пульсирующий жар разъедал его грудь каждый раз, когда она нежно прижимала его к себе во сне. И Адриан ненавидел себя в этот момент. Потому что то, о чем он думал, было мерзко, отвратительно, пошло. Он чувствовал себя грязным. Тогда он начал встречаться с другими девушками. И это помогло, стало легче. Немного. Знала ли сама Ледибаг о том, какие чувства в нем пробуждала? Агрест не задумывался об этом. Он лишь продолжал наслаждаться близостью с ней — настолько, насколько ему это было дозволено. Насколько он сам себе позволял. — Что-то случилось, Адриан? — Нет. Ничего. Он сидел за столом, уставившись в учебник, хотя уже давно успел выучить параграф, почти наизусть. — В последнее время ты отдалился. Совсем не говоришь со мной. Подкравшись сзади, она наклонилась и обвила руками его плечи. — Я сделала что-то не так?.. Он сразу же съежился, секунду медлил, но затем резко поднялся, выбравшись из ее рук. — Все в порядке, — он смотрел в сторону. — Не знаю, с чего ты… — Вот видишь! Опять! — Что? — Ты даже не смотришь мне в глаза. Он ничего не ответил и глаз на нее тоже не поднял. Только продолжал стоять у окна и наблюдать за тем, как ярко на вечернем небе расцветают проклятые звезды. Тягостное молчание продолжалось несколько минут. Как вдруг… зазвучала музыка. Адриан обернулся. Это Ледибаг включила. Она приблизилась к нему и взяла за руки. — Потанцуй со мной. — Я не… — Я прошу тебя! Он встретил ее взгляд, и его сердце снова мучительно сжалось. Он никогда не был в силах отказать, когда она так на него смотрела. Она притянула его ладони к своей талии и, закрыв глаза, опустила голову ему на грудь. Соединившись в медленном танце, они плавно покачивались в такт мелодии. Тесно прижимая свою Леди ближе к себе, Адриан уткнулся носом в ее макушку. Музыка тягуче обволакивала их обоих и плела при помощи звуков мирок только для них одних. И в этом мире, затая дыхание, они тянулись друг другу и оба делали вид, что между ними ничего не происходит. — Ты так вырос… — она мечтательно выводила невидимые узоры на его спине. — А ты совсем не… не изменилась. Он никогда раньше не спрашивал об этом. — Прости… я еще не могу тебе рассказать правду. — Почему? — Тогда мне придется уйти. Он сжал ее крепче. — Тогда не говори, — шепчет в ее волосы. — Главное, что ты здесь. — Помнишь, как в детстве тоже просил меня не уходить? — она говорила задумчиво. — В те дни тебе так часто снились кошмары… Тогда ты обнимал меня так же крепко. — Я больше не ребенок. С минуту она молчала, что-то обдумывая. — ...знаю, — выдохнула едва слышно. И Адриан не сумел разобрать, чего в ее ответе было больше: сожаления, вины или… облегчения?✺✺✺
Адриан взрослел. Съехал от отца, нашел работу. Но кое-что оставалось неизменным — дома его всегда ждала его Леди. Агрест перерос ее. Он начинал вести взрослую самостоятельную жизнь, а она до сих пор оставалась всего лишь девчонкой, подростком. Но стоило заглянуть в ее глаза, и никто не осмелился бы назвать этот взгляд детским. Адриан понятия не имел, сколько ей лет на самом деле, но эта вечно юная оболочка была лишь ширмой, сосудом, внутри которого заключена душа человека, знающего намного больше, чем он мог себе представить. Каким бы тяжелым и изматывающим ни был день, дома его всегда дожидалась та, что всегда была готова утешить. Стягивая с себя пиджак, Адриан искоса наблюдал за Леди, которая разбирала вещи, в беспорядке лежащие на столе. Он всегда старался приносить ей с работы что-нибудь. Заприметив небольшую коробочку, Ледибаг открыла ее. Внутри оказались часы, очень броские и наверняка невероятно дорогие. — Откуда это у тебя? — Хлоя подарила. — Твоя новая подружка? — Она внимательно осматривала пряжку из чистого золота, но не похоже, что ее это впечатлило. — Дурацкий у нее вкус. — Тебе хоть одна из моих девушек когда-нибудь нравилась? — Ты слишком часто их меняешь, я и запомнить ни одну не успеваю. Она небрежно бросила часы обратно на стол, но затем заметила еще одну коробку побольше. — А это что? Она открыла картонную крышку. На этот раз внутри была старенькая потрепанная фотокамера. — Полароид. С работы принес, — он расстегивал пуговицы рубашки. — Думал, тебе понравится. Ее и правда заинтересовало. Она осторожно вертела в руках камеру, и, кажется, именно этот старый полусломанный фотоаппарат был для нее настоящим сокровищем. Агрест с интересом наблюдал за ней вполглаза. Он мог бы осыпать ее бриллиантами с ног до головы, но ей это безразлично. Из всех вещей она все равно выберет самое неприметное, то, что будет особенным лишь для нее одной. Адриан натягивал на себя домашний свитер, а его взгляд упорно продолжал возвращаться к девушке в красном, сидевшей на его диване. Его тянуло к ней, словно магнитом. — Знаешь, — заговорила она вдруг, — тебе пора бы остановится на какой-нибудь одной девушке. Адриан остановил на ней сосредоточенный взгляд, и по его напряженному лицу совсем ничего не поймешь. — Удивительно, но отец говорит мне то же самое. Как вдруг Ледибаг случайно нажала на какую-то кнопку, и камера сразу же блеснула вспышкой прямо перед ее лицом, ослепляя на мгновение. Леди смешно морщилась и терла руками глаза, а из специального отверстия тут же появилась фотокарточка. Только на снимке ее лицо в маске слишком смазалось, так что ничего не разглядишь, кроме красных в горох пятен. Успевший уже переодеться Адриан опустился на диван рядом с ней. Он взял у нее из рук камеру и начал объяснять, как ею пользоваться. Ледибаг слушала внимательно и смотрела на него так, словно он поведывал ей о каком-то чуде, а не обычной камере. Наконец разобравшись с работой нехитрого механизма, она, конечно же, захотела сфотографироваться вместе с ним. — Знаешь, с меня и на работе фотосессий достаточно. Она лишь придвинулась к нему ближе. — Да ну, перестань! Всего разок, попробуем? Она улыбалась и смотрела совсем как ребенок, отыскавший новую игрушку. И Адриан не в силах сопротивляться, когда у нее такое выражение лица. Стоило согласно кивнуть, как ее улыбка сразу же стала шире. Она прислонилась к нему вплотную, чтобы поместиться в кадр, направила на них объектив и с расстояния вытянутой руки нажала на кнопку. В этот раз получилось неплохо, достаточно четко. Адриан не мог не признать, что его Леди быстро учится новым вещам. И с тех пор заветная фотография надолго поселилась во внутреннем кармане его пиджака.✺✺✺
Адриан очень много работал, успевая при этом подрабатывать фотомоделью. Но с каждым годом эта подработка начинала только раздражать. В особенности из-за настырных поклонниц, которые вечно поджидали в самый неподходящий момент, чтобы выпросить его небрежную роспись. — Не знаю, почему им так нравится брать автографы. — Он устало развалился на диване и нервно теребил рукава, пытаясь расстегнуть запонки. Все тело гудело после тяжелого дня. — По сути, обычная закорючка на бумаге. И на кой черт она им нужна? — Все так, но… — Она потянулась к его манжетам. — Ведь эта закорючка выведена рукой кумира. Когда человек, которым ты восхищаешься, человек из совершенно другого мира дарит тебе такую (пусть и простую) вещь, кажется, будто ты заполучил крошечную частичку этого человека. — Леди сделала всего одно движение, и непослушный замочек в ее пальцах раскрылся совсем легко и просто. — И ты хоть на дюйм, но становишься к нему ближе. — Ты, похоже, неплохо в этом разбираешься, — он усмехнулся. — Может быть, я тоже в каком-то смысле… фанатка? — Тебе тоже дать автограф? Она улыбнулась. — Зачем мне твоя часть, если у меня есть весь ты? Целиком? Она непринужденно облокотилась о его плечо. Вот так всегда. В ней не было ни капли жеманности. Всегда говорила то, что чувствовала, всегда делала то, чего по-настоящему желала. Она была живым воплощением его идеала, и она же была той, к кому он не смел даже прикоснуться. — Адриан, почему ты так смотришь на меня? — Леди перехватила его взгляд. — Просто я… я не встречал никого, похожего на тебя. Она хмыкнула и как-то грустно опустила глаза. — Такой меня видишь только ты. Агрест внимательно наблюдал за переменой эмоций на ее лице. — Скажи, есть что-то, о чем ты мечтаешь? Он мог бы исполнить любую ее просьбу, любой каприз. Если бы она только попросила. — Я не мечтаю, — она нахмурилась. — Мечтать опасно, Адриан. — Почему? — Мечты могут завести тебя очень далеко. Туда, откуда нет пути назад. И в ее строгом серьезном взгляде не было и намека на шутку.✺✺✺
С каждым годом, каждым днем и минутой это чувство в Адриане росло все сильнее, иногда даже приобретая форму раздражения. Порой находиться рядом с ней было невыносимо. Порой ему даже хотелось сказать, чтобы она больше не приходила, чтобы оставила его, но… Эта связь была болезненно прекрасной, и Адриан не мог от нее отказаться. Казалось, она тоже из-за чего-то злилась на него. Может быть, из-за того, что он почти перестал с ней говорить? Или из-за того, что каждый день работал до изнеможения и приходил домой до того вымотанный, что сразу же проваливался в сон. А в те редкие дни, когда удавалось уйти пораньше, задерживался с коллегами в увеселительных заведениях допоздна и волочился домой, совсем не разбирая близлежащих предметов. Хоть и знал, что она ждет его целыми днями. Хоть и чувствовал на себе ее пронзительный взгляд каждый раз, перешагивая порог квартиры. В один из таких дней, возвращаясь с очередной вечеринки поздно ночью, он небрежно бросил на пол сумку и, на ходу стягивая с себя пиджак, тут же завалился на кровать. Леди вздохнула, оглядывая эту многозначительную картину. Подняла его портфель, собираясь было сложить на место, но случайно заглянула внутрь распахнутого отделения. Замерла и нахмурилась. Она перевела мрачный взгляд на Агреста, а потом снова на портфель. Внутри была недопитая бутылка. Ледибаг взяла ее в руки, одним резким движением откупорила пробку и, приблизив ее к лицу, тут же поморщилась от резкого запаха. Адриан что-то несвязно бормотал, пытаясь развязать галстук, но в его неумелых руках узел лишь затягивался еще туже. Он расстегивал верхние пуговицы рубашки и оттягивал от горла измазанный помадой воротничок. На его шее горели багровые отметины, оставленные другой женщиной. А может быть, даже не одной. С минуту Леди в алом стояла, не двигаясь. Как вдруг она поднесла горлышко к губам и резко запрокинула бутылку. Глоток за глотком она опустошала сосуд, выпивая все залпом. Капли медленно стекали по ее подбородку, почти заливаясь за шиворот. Она понятия не имела, что именно пила, но ударило в голову сразу же. Тяжело дыша, она вытерла рот тыльной стороной ладони. Бутылка выскользнула из ее пальцев и с глухим стуком повалилась на пол. Ледибаг слегка пошатнуло. Ее синие глаза ярко горели в темноте. Агрест продолжал бороться с проклятым узлом, глухо шепча проклятия. Как вдруг его Леди оказалась совсем близко. Одним движением она развязала несчастный галстук и стянула с его шеи. Адриан поднял на нее взгляд — совсем туманный, но все еще что-то соображающий. — Ты приходишь все позже и позже, — она нависала над ним совсем близко. — Много… работы. Они оба знали, что это ложь. Леди наклонилась ниже, жадно вдыхая запах у его шеи. — Тебе было хорошо, Адриан? — Его сердце билось невероятно быстро. Ему было жарко. Голос его Леди тихий, у самого его уха: — Со мной тебе было бы лучше. Агрест дышал тяжело и прерывисто. Весь мир вокруг: время и пространство, реальность и вымысел — всё смешалось, запуталось и сжалось до размеров одной комнаты. Леди не отводила от него глаз. Расстегнув ширинку его брюк, она скользнула рукой вниз. Она знала, как ему нравится. Лучше чем кто-нибудь другой. Она так часто подглядывала за ним, когда он не замечал. Ее движения нежные, медленные. Осторожно, но сильно, уверенно. Так, чтобы в самый подходящий момент вырвать стон из его губ. Так, чтобы дрожь вожделения рассыпалась по всему телу. Так, чтобы его пьяные мутные глаза умоляли о большем. И она пощадит его, ее напор ускорится. Ему так хотелось к ней прикоснуться, но стоит попробовать двинуться хоть на дюйм, и она сбавляет темп. Эта мучительная пытка. Ее строгие задумчивые глаза были так близко. Ее нежная изящная ладонь и длинные пальцы. Жар и духота; спазм, сдавливающий горло. Смутные образы. Его почти безумный взгляд. Он на взводе, на грани, изо всех сил сжимает простыни. Еще немного, совсем чуть-чуть и разобьется, рассыпется на мириады фейерверков, на тысячи осколков и бесчисленные вереницы звезд. Ничто не имело значения рядом с ней. Вселенные и галактики — всё сжалось до крошечного расстояния, разделяющего их лица. Его вдох — сладостный, жадный, полный болезненно радостной неги. Влага и липкость ее пальцев. Ее выдох — преисполненный удовлетворительного наслаждения. Алые щеки под маской и сытые глаза. Все это время ей безумно нравилось на него смотреть. Но Адриан не успел ничего разглядеть и уловить в этих глазах. Он провалился в сон. А на утро рядом с ним никого не было. Что с ним случилось прошлой ночью? Почему он… Неужели все это ему привиделось в пьяном бреду? На следующий день она не пришла и днем позже тоже. Агрест не находил себе места. Не мог думать ни о чем, кроме нее. Ее прикосновения, его ощущения — он помнил всё до самых незначительных мелочей. Помнил так ярко, словно наяву. Все запуталось, смешалось. Он стал раньше возвращаться домой. Часами смотрел в одну точку и никак не мог заснуть, но она все не приходила. Неужели он потерял ее? Навсегда? А если так, то что же ему делать? Ради чего жить дальше? Адриан никогда не задумывался над тем, сколько времени его жизни занимала его Леди. Много. Слишком много. И сейчас это время, навалившись всей своей тяжестью, давило так сильно, что едва удавалось дышать. В одну из таких полных тягостных раздумий ночей Адриан стоял у окна и смотрел на ночное небо. — Я люблю звезды, — послышался ее голос. Внезапно. Без приглашения и какого-либо предупреждения. Так же как раньше. Агрест с облегчением закрыл глаза, а когда открыл, уже видел ее в шаге от себя. Пришла. — Почему? — Рядом с ними все кажется таким… незначительным, — она тоже подняла взгляд на небо. — Когда смотрю на них, я как будто исчезаю. Как будто меня нет. А есть только эти звезды. — Не смотри на них. Она перевела на него взгляд и улыбнулась. — Мне и не нужно на них смотреть, чтобы видеть. — Она приложила ладонь к груди. — Потому что они всегда со мной. — Адриан не сводил с нее пристального взгляда. — И с тобой тоже. Мысли Адриана путались, он совсем ничего не мог разобрать. — Я всегда думал, что ты… — Он потянулся к ней рукой, желая прикоснуться, но на полпути остановился и отвел взгляд. — Кажется, я совсем ничего не понимаю. Как вдруг она сама перехватила его руку и прижалась щекой к его ладони. Лунный свет очерчивал ее фигуру и розовеющее под маской лицо. Ее смущенные, полные надежды и решимости глаза. Лазурные. Адриан всегда считал, что… но если задуматься, Ледибаг никогда не останавливала его, стоило ему зайти дальше положенного. Никогда не отстранялась, если он прижимал ее к груди крепче, чем следует; никогда не говорила и слова против, если он зарывался носом в ее волосы, вдыхая их аромат, или когда целовал ее в щеку нежнее обычного, не отнимая губ от ее кожи долгие минуты. Обожаемо долгие. И мучительно короткие. Адриан всегда верил, что она просто продолжает видеть в нем ребенка, тоскующего по матери, но что если… Что если она тоже?.. Они снова могли говорить обо всем на свете. Проводили ночи напролет, неспешно изучая друг друга. Шаг за шагом. — Что ты делаешь, когда меня нет? — спросил он однажды. — О чем думаешь? — О тебе, — она, конечно же, ответила лишь на последний вопрос. — Мне бы хотелось видеть тебя чаще. Она ласково коснулась губами его щеки. — Я всегда рядом с тобой. Даже когда ты меня не видишь. Но чем больше он погружался в этот сказочный мир, тем сильнее терял связь с реальностью. Приходил на работу невыспавшийся, вялый, иногда раздражительный, и со временем все это начинало негативно сказываться на работе. Наблюдая за тем, как Адриан все сильнее замыкается в себе, Габриэль предложил сыну обратиться к психотерапевту, на что тот лишь вспылил и отказался. Возможно, это предложение прозвучало слишком внезапно и не к месту, но на самом деле отец сказал это из лучших побуждений. Габриэль и сам ходил к этому человеку не первый год, и ему действительно хотелось наладить с сыном отношения, только он совсем не знал как. Он искренне хотел помочь. В этот раз даже Нино согласился с месье Агрестом. Его друг в самом деле вел себя странно. Что-то в нем изменилось, но никто, даже самые близкие люди, не могли узнать, что именно. Так что Адриану ничего не оставалось, как сдаться под гнетом этих убедительных доводов и последовать совету отца. В конце концов от одного сеанса ничего плохого не случится, зато все от него наконец отстанут. На приеме у врача Адриан чувствовал себя не в своей тарелке. Доктор долго выспрашивал о его отношениях с отцом, о смерти матери и о его бессоннице. Адриан отвечал уклончиво и с неохотой. — У тебя есть девушка? — спросил он вдруг. — Ну… — Тогда почему о ней никто не знает? Даже твой отец? Адриан напрягся и отвел взгляд. — Вы скрываете свои отношения? — Не то, чтобы… Этот доктор буквально видел его насквозь, и это было не слишком приятно. Агрест начинал нервничать. — Послушай, Адриан, я не принуждаю тебя отвечать на мои вопросы, и ты можешь уйти в любой момент. Просто хочу напомнить, что все, что бы ты не рассказал мне, останется только в этой комнате. Все наши разговоры строго конфиденциальны. И тут Агрест вдруг почувствовал, что ему и в самом деле давно хотелось облегчить душу и раскрыть хоть кому-нибудь свои переживания. В конце концов, что ему было терять? Адриан говорил долго, но, конечно, упустил в своей речи компрометирующие моменты. Доктор слушал его очень внимательно. — Так, значит, кроме одного тебя ее больше никто не видел? — Что? — Ты сказал, что вы всегда встречаетесь только наедине и никогда не пересекались в публичных местах, так? Если поразмыслить, это и правда было так. Адриан раньше не задумывался об этом и не придавал этому значения, но… — На что вы намекаете, доктор? — Агрест насторожился. — Скажи, Адриан… — Врач говорил спокойно и внимательно посмотрел ему в глаза. — Ты уверен в том, что она… или то, что ты видел, действительно реально? Агрест ошеломленно смотрел на психотерапевта в ответ. Это совершенно абсурдное предположение поставило в тупик. — Вы за психа меня держите? Что за бред?! Я видел ее, говорил с ней и…Прикасался к ней.
— Все это может быть лишь усиленной игрой воображения. Не ты ли сказал, что вы всегда были только вдвоем? Есть ли кто-то, кто может подтвердить ее существование? Есть ли хоть один человек, кроме тебя, кто тоже видел ее? Хотя бы один? Адриана обдало холодом, он покрылся мурашками с ног до головы. — Нет, ей… не нравятся другие люди. — Может быть, это тебе, Адриан, они не нравятся? Это все какой-то бред. Чушь, ерунда, бессмыслица. Но к своему ужасу, Адриан начал сопоставлять факты один с другим и всерьез задумался над словами доктора. Ведь и правда, ее никто, кроме него, никогда не видел. Как вообще можно не заметить девушку в ярко-алом костюме в небе? Почему о ней до сих пор не написали в новостях? Нет, нет, все это какой-то идиотизм. Как вдруг ему вспомнилась фотография, которую он всегда носил в пиджаке. Надежда, крючок, за который можно зацепиться. Сейчас, секунду, он посмотрит на нее и все сразу же встанет на свои места! Он тут же бросился рыться в карманах. Дрожащими руками едва получалось что-нибудь сделать. Наконец-то нашел, но… Адриан в ужасе похолодел. На фото был только он один. — Быть такого не может… — Я не настаиваю, Адриан, и ни в чем тебя не обвиняю. Но если тебе когда-нибудь захочется с кем-то поговорить, — он протянул ему визитку, — ты всегда можешь прийти ко мне. Весь день Адриан провел в болезненных раздумьях. Весь его мир перевернулся в одно мгновение. Неужели он действительно сошел с ума? Он вспоминал прошлое, в голове калейдоскопом кружились разноцветные картинки. Ему шесть. Он играет с ее пятнистым йо-йо, а она лишь сидит неподалеку и наблюдает с загадочной улыбкой. Ему восемь. Она появляется внезапно и начинает его щекотать. Он тут же начинает хохотать. Ее заливистый смех присоединяется к нему, и они оба едва не падают с ног. Ему десять. Ветер в волосах и ночной Париж, разукрашенный цветастыми огнями. Она стоит рядом и смотрит потерянно, отстраненно, смотрит вниз — туда, где по дорогам движутся потоки крошечных машин. Интересно, о чем думает в этот момент? Ему двенадцать. Пугающе реалистичный кошмар будит его посреди ночи. Он замирает в оцепенении, не в силах пошевелиться. Она сразу оказывается рядом. Ее утешающий шепот и нежные руки. Ему четырнадцать. Он срывается на нее, говорит много ужасных эгоистичных вещей, говорит, что она ничего о нем не знает и ничего для него не значит. Ее взгляд в тот день навечно засядет в его памяти. Он пожалел обо всем в ту же секунду. Ее большие, полные растерянности, боли и ужаса глаза. Ему шестнадцать. Она подкрадывается сзади, закрывает ладонями его глаза и спрашивает: «Угадай кто?» А он улыбается и отвечает без сомнения — «Моя Леди». Могут ли все эти воспоминания быть ложными? И что же тогда вообще было настоящим? Все до одной улыбки матери кажутся более фальшими, чем любое случайное событие с его Леди. Что из всего этого правда? А что ложь?.. Может быть это он сам и ненастоящий? Вся его память, вся его жизнь может быть пустышкой. Все то, что он помнит до самых мельчайших деталей: цвет ее глаз в свете полной луны, запах волос и мягкость прикосновений, оттенки голоса и заразительность смеха, пламенность взгляда и одно оглушающе громкое биение сердца на двоих, — может ли все это распасться миражом? Сколько искренности было в каждом из этих мгновений? Какими были настоящие ее чувства, а что было его собственной выдумкой? Мгновения… мгновения, что объединившись создали свой собственный мир. Прекрасный мир. Даже слишком. Столь восхитительно великолепный мир, что почти и ненастоящий. В полнейшем смятении Адриан пришел с работы раньше обычного. Ее дома не было. Остановившись посреди комнаты, он снова достал фотографию. Дотошно всматривался в изображение, желая увидеть… но видел лишь себя одного. Фотокарточка выпала из его дрожащих пальцев. Неужели она лишь призрак, иллюзия? Безумно реалистичная иллюзия, чертовски привлекательное наваждение… Если так, то что ей от него было нужно? Погубить, уничтожить его, превратить в подобие такого же призрака, растоптать его жизнь? Неужели эта мечта в конце концов станет его гибелью? Агрест включил компьютер. Он пытался что-то найти, хотя сам еще не понимал, что именно. В основном ему попадались статьи по психологии, и Адриан сам не заметил, как уже прошел целый час, а он все продолжал читать про самые необычные заболевания. Про шизофрению, тревожно-депрессивный синдром, про биполярное и посттравматическое расстройства. И чем сильнее он углублялся в изучение, тем больше находил у себя синдромов всего, чего только можно. Как вдруг его глаза накрыли красные в горошек перчатки. Агрест резко вздрогнул, а она лишь зарылась носом в его локоны, вдыхая запах его волос и бормоча в макушку тихое — «привет». Ей так не хватало его весь день. Все кругом сразу же искривилось, перемешалось и окончательно запуталось. Он больше не мог думать ни о чем, мог лишь ощущать ее ладони, нежно сминающие его волосы и рисующие витиеватые рисунки кончиками пальцев. И получалось у нее это до невозможности умело. Каждое самое крохотное движение пробуждало в нем такие чувства, о существовании которых он даже не подозревал. Она безупречно знала все его самые слабые и уязвимые места. Адриан покраснел, по всему телу бежала дрожь. Как бы он ни пытался бороться со своими чувствами, в конце концов все снова летит к черту. Леди улыбалась в его волосы и играючи перебирала его вьющиеся локоны. Она была так счастлива его видеть, что даже не заметила, как напрягся Адриан и как впился ладонями в подлокотники кресла. — Л-леди, не… — еле прошипел он, не узнав собственного голоса. Опустившись ниже, она поцеловала его в шею и провела рукой по его голове: от затылка к макушке. Агрест вспыхнул ярче. Ему было ужасно жарко, он горел, он плавился изнутри. И этот жар, сконцентрировавшись в самых чувствительных местах, невообразимо приятно пульсировал. Она схватила пряди его волос в кулак и потянула на себя. — М-м-м -х-х-х… — Адриан полупромычал, полупростонал что-то совершенно нечленораздельное. Наконец Леди остановилась и выпрямилась, разглядывая его взбудораженное лицо. Почему он?.. Она же ничего такого не… Она опустила взгляд вниз, и ей сразу же все стало ясно. Обвивая руками его шею, она поцеловала его в щеку и прошептала: «Вижу, ты тоже рад меня видеть, да?» — И-извини, я… я сейчас! — он выскользнул из ее рук и пулей умчался в ванную. Ледибаг проводила его лукавой улыбкой. Она выдохнула и села на его стул, ее сердце точно так же быстро колотилось. Как вдруг она подняла взгляд и увидела странный заголовок на экране монитора. Она вчиталась в текст, и с ее лица тут же сползла и улыбка, и волнительный румянец. Когда Адриан вернулся, комната снова была пуста. Что за привычка так внезапно исчезать и появляться? Агрест опустился на диван и заметил на полу фотографию, которую уронил. На фото опять была его Леди. Ее лицо смотрело на него со снимка очень ярко и предельно четко. Опираясь руками о колени, Адриан внимательно вглядывался в изображение. Он совершенно не знал, что ему следует сейчас думать и какие выводы сделать. Внезапно руки, затянутые в красные в горошек перчатки, обвили его плечи, снова совершенно бесцеремонно вытягивая из раздумий. Ледибаг тоже посмотрела на фото, и в этот момент она уже знала, о чем он думает, о чем думал и о чем еще только задумается в будущем. — Ты хотел… — она шептала ему на ухо, — избавиться от меня? Адриан тут же изменился в лице. — Нет! Нет, я… я не знаю. Она грустно улыбнулась, продолжая нежно перебирать пальцами его волосы, но в этот раз едва ощутимо. — Если ты правда этого хочешь, нужно только попросить… и я тебя больше не потревожу. Всё. Всё сломалось в одно мгновение. Все границы и барьеры, которые он уже намеревался возвести вокруг себя — всё разрушилось в ту же секунду, как она произнесла эти слова. Он обернулся и притянул ее к себе. — Нет… ты должна остаться со мной. Но она все еще смотрела грустно, задумчиво. — Я буду рядом до тех пор, пока я тебе нужна, Адриан… но если однажды… — Нет! Он оборвал ее и сжал в объятиях крепче. Он больше не хотел ничего слышать и ничего знать. Кем бы она ни была, он не отпустит ее, не сможет отпустить. Они стали ближе. Настолько близко, насколько это возможно. Это было так странно, необычно и в какой-то степени даже абсурдно. Разве способен человек быть настолько счастлив? Но рядом с ней казалось, что нет ничего невозможного и решение любой самой запутанной загадки внезапно отыскивалось так легко и просто. Все, что было нужно, это быть вместе. Узнать мягкость ее кожи под костюмом, соприкосновение губ и чувственность объятий. Чтобы каждой клеточкой друг в друге, каждой мыслью, вздохом, прикосновением. Чтобы сжимать до красных пятен, до глубоких царапин и болезненных синяков. Чтобы быстро, волнительно, желая вспыхнуть от трения, загореться и впитать без остатка. Так, чтобы резко, отчаянно или, наоборот, медленно, тягуче растянуто. Чтобы атом за атомом поглощать. Знать каждую родинку, каждый шрам. Знать все самые потаенные желания и исполнять. Каждый раз по-разному. Каждый раз так прекрасно, так восхитительно потрясающе, что хочется умереть. Так сладко, что до приторности. Так грубо и больно, что до жестокости. Так вульгарно, что до пошлости. Так желанно и волнительно. Так, как бывает только у них. Так, как никогда не смогут порознь. Наполняя друг друга до самых краев, до переизбытка, они взрывались мириадами сверкающих осколков. А затем возрождались: чистые, безупречные, свободные. Союз физической и духовной близости — есть ничто иное, как наивысшее выражение любви. Его мечта, его драгоценное сокровище, его любовь, — вот же она, в его руках. Теплая, живая, настоящая. Разве могла она быть выдумкой? Разве могла оказаться всего лишь иллюзией, обманом? Разве мог его мозг воссоздать такое совершенство? Такое не подвластно фантазии обычного смертного. Такое мог сотворить лишь Бог. Звонко шумел фен. Теплый поток воздуха, путающий волосы, и ее пальцы, ласково перебирающие его влажные локоны. Нежные электрические импульсы мурашками проносились вдоль тела каждый раз, когда она касалась его волос. Агрест таял и млел. В ее руках он превращался в податливую глиняную фигурку, из которой его Леди могла вылепить все, что ей только заблагорассудится. Больше всего Ледибаг любила именно эти моменты, когда Адриан становился совершенно беспомощным в ее руках. В такие мгновения он был похож на беззащитного котенка, и с ним можно было делать что угодно. Леди выключила фен и взяла в руки расческу. После помывки его пышная шевелюра часто путалась, так что привести голову в порядок было не такой уж простой задачей. Но каким-то образом у Ледибаг получалось расчесывать так нежно и аккуратно, что по спине у Адриана бежали мурашки. Его высыхающие волосы пружинили и вились сильнее. После душа он всегда такой кудрявый. Такой смешной. Совсем как… — Принц, — шепнула почти неслышно. — Что?.. — Мой Маленький принц, — она наклонилась к его уху. И смотрела задумчиво. Почему вдруг вспомнила Экзюпери? Адриан никогда не мог понять, о чем были ее мысли в такие мгновения. — Тогда ты моя… Нет, не принцесса. — Моя Роза. Она улыбнулась. — Ты ведь помнишь, чем закончилась та история, Адриан? Принц ушел и оставил свою Розу совсем одну. На очень маленькой планете. Он поднялся и посмотрел ей в глаза. — Я никогда не оставлю тебя. Он потянулся к ней, и их дыхания смешались. Он шептал «Je t'aime» в ее волосы, шею, ключицы. Снова и снова. Je t'aime, je t'aime, je t'aime. А она притянула его к себе, сминая его влажные волосы, и сделала глубокий вдох. Часть запаха Адриана осталась в ее легких. Часть Адриана навсегда останется с ней. Ее мелодичный смех рассыпался по квартире звонкой песней и мягко утихал, растворяясь с утренним рассветом. Мир вокруг может рушиться, ломаться и стираться в порошок. Им все равно, ведь у них своя собственная планета. Кокон, сотканный из самых ярких звезд и самых искренних чувств. Так легко в них заблудиться.✺✺✺
Адриан зациклился на ней. Где бы он ни был, что бы ни делал, он видел только ее. Весь смысл его жизни сосредоточился только на ней. Он все больше закрывался ото всех, свел почти до минимума общение со всеми людьми. Стал почти затворником. Адриану не нужен был мир снаружи. Каким бы огромным и многогранным он ни был. Его поглощало сладостное безумие, от которого совсем не хотелось избавляться. С каждым днем Адриан становился все более жадным. Ему уже не было достаточно видеть ее лишь ночью. Он должен был видеть ее все время, каждую секунду. — Ты же помнишь, я подарила тебе звезды, — говорила она ему. — Не потеряй их. Но он не слушал. Эти звезды, которые она так любила, — он их ненавидел. Потому что вместе с ними его Леди исчезала. Как бы ему хотелось, чтобы всегда была ночь, чтобы утро не наступало никогда. Адриан знал о своем безумии и осознанно двигался к пропасти. Ему было плевать на то, что случится, и на весь окружающий мир. Но его Леди сопротивлялась, не позволяла окончательно переступить за грань. И Адриану это не нравилось. — Почему ты приходишь лишь ночью? — Ты знаешь, почему, — она смотрела строго. — Потому что я… Потому что меня не… — Нет! Не говори! — Он отвернулся и резко поднялся, закрывая руками уши, словно ребенок. — Ничего не говори. Она тоже поднялась. Крепко сжала его ладони и заглянула прямо в глаза. — Как долго ты собираешься себя обманывать, Адриан? Он молчал, но Ледибаг не собиралась останавливаться. Они уже зашли слишком далеко, и пришло время сказать это. Вслух. Наконец она озвучила то, что они оба знали уже давно. — Ты выдумал меня, Адриан. Я всего лишь твоя мечта. — Эти слова обожгли ей язык и комом застряли в горле. Ей было тяжело это говорить. — И если мечта начинает тяготить… от нее избавляются. Он качал головой. — Ты должен отпустить меня. Он остановил на ней пронзительный взгляд. Как же тяжело было ему сопротивляться. — Что тогда с тобой случится? Если отпущу? Леди взяла ладонями его лицо и посмотрела ему в глаза, заставив себя улыбнуться. — Ничего со мной не случится. Ведь это ты тот, кто меня придумал. Я всегда буду жить где-то на краешке твоего сознания. Всегда буду частью тебя. Адриан перехватил ее руки и крепко сжал. — Хорошо, что ты это понимаешь. — В его глазах безумие смешалось со злостью. Он что-то задумал. — Если ты часть меня, если я действительно тот, благодаря кому ты существуешь… Тогда ты сделаешь всё, что бы я ни попросил. Ледибаг смотрела на него с настороженностью. Агрест крепче сжал ее пальцы. — Ты останешься со мной. Навсегда. Взгляд у Леди потускнел. Ее глаза смотрели строго. — Ты не можешь вечно жить мечтой, Адриан. Он запустил руки в свои волосы и сжал голову зло и отчаянно. — Зачем ты вообще пришла? Выражение лица у Леди снова изменилось. Эти слова пронзили ее током словно молния. Она оцепенела, а затем внезапно вспыхнула: — Потому что была тебе нужна! Потому что не было иного выхода! Черт возьми, ты же сам меня позвал. Если бы я не пришла, ты мог… потеряться. Ее глаза красные. Адриан выдохнул и снова приблизился к ней. — А теперь ты нужна мне еще сильнее. Она отрицательно качала головой. — Я приходила… слишком часто. — Ее голос совсем осипший. Агрест заговорил очень тихо: — Так часто, что я больше не могу дышать без тебя. — Можешь, — она упрямо смотрела на него. — Ты… — Внутри у него все кипело. — Скажи, к кому еще приходишь, кроме меня? Ее лицо сразу же преобразилось. Целая гамма чувств вспыхнула в ее зеркальном отражении ее лазуритовых глаз. Как… как он мог подумать, что она… — Я знаю только тебя, Адриан. Ее глаза смотрели прожигающе. Агрест коснулся ее шеи, в его взгляде был вызов. — Хотела бы узнать… кого-нибудь еще? Других людей? Этот мир? — Только если мы будем узнавать все это вместе. Адриан смотрел задумчиво. А затем почему-то усмехнулся. — Ты и правда моя мечта, — он тяжело вздохнул. — Говоришь именно то, что я хочу услышать. — Даже если я не человек, это не значит, что я не могу ничего чувствовать. Он перевел на нее внимательный взгляд. — Что ты… чувствуешь? Она снова наклонилась к нему. Ее плечи мелко дрожали. — Я бы хотела остаться с тобой, — ее голос дрогнул. — Даже если эти мысли мне внушил ты. Даже если я всего лишь частичка твоего сознания, все равно… Мне все равно. Я хочу лишь одного. — Чего же? — Чтобы только обо мне ты продолжал мечтать. — Она опустила взгляд. — Но это неправильно. — Почему? — Потому что я не могу дать тебе того, что могут реальные люди, настоящий мир… Ты должен жить свободной жизнью, Адриан. Не должен цепляться за меня. — Я свободен лишь рядом с тобой. Что бы она ни говорила, какие бы ни подбирала слова, они снова и снова возвращаются к одному и тому же. Она всхлипнула и посмотрела на него обреченно, не в силах больше сопротивляться. — Чего же ты хочешь от меня? — Ее измученные, полные слез глаза. Он приблизился к ней и поцеловал ее щеки, чувствуя губами ее соленые слезы. — Ты знаешь, чего. В тот же миг весь окружающий мир навсегда разрушился. И остались лишь звезды.