Большое эго маленького городка

Джон Палмерс – худощавый мужчина лет пятидесяти – отрабатывал в такси вторую смену подряд. Этой ночью ему удалось прикорнуть на продавленном заднем сидении старой «шевроле» чуть больше двух часов. В 5:40 утра его разбудил звонкий, но уже надоевший, рингтон его кнопочной «нокии». Нехотя Джон принял вызов. Диспетчер уставшим голосом сообщила адрес, откуда нужно забрать клиента, предварительно извинившись за то, что прервала его сон. Мужчина сел, протёр глаза, запустил пальцы в отросшую шевелюру и попытался её пригладить. После нескольких неудачных попыток он вздохнул. Вздох этот означал его полную капитуляцию. Какая разница, как он выглядит? Сейчас у него не было желания даже разговаривать с кем-либо, и он мысленно взмолился, чтобы пассажир оказался молчаливым. Хотя вряд ли в шесть утра в машину такси мог сесть кто-то разговорчивый. Погода на улице соответствовала внутреннему состоянию Джона – моросящий дождь только нагонял тоску. Открыв заднюю дверь, чтобы перебраться на водительское сиденье, мужчина невольно поёжился от холодного ветра и быстро сел за руль. По дороге он включил магнитолу. Из колонок донёсся голос местного радиоведущего, сообщающего о последних происшествиях городка. О том, что новости несвежие, Джон понял после того, как услышал об аресте 75-летнего педофила в третий раз. Старика осудили за растление своей несовершеннолетней внучки и её подруги. Услышав эту новость впервые, Джон задумался о старости. Точнее о том, насколько умирает мозг у пожилых людей, чтобы они смогли сделать такое. Конечно, он осуждал старика. Любой адекватный человек стал бы его осуждать. Но вчера вечером на парковке он разговаривал с Эрлом Пилетти – другим таксистом. Тот выразил иную точку зрения, заявив, что старик виновен только наполовину. Якобы, 11-летняя девочка, ставшая жертвой собственного деда, не такая уж и жертва. «Посмотрел бы я на тебя, если бы эта маленькая развратница каждый день щеголяла перед тобой в коротких шортах и сама раздвигала перед тобой ноги», - сказал с недоброй ухмылкой Эрл. Джон не мог представить, чтобы 11-летняя девочка сама спровоцировала своего деда на секс. В его понимании такое просто не укладывалось. И он одёрнул себя, когда в голове его проскочила невольная мысль «А дед-то в 75 лет не весь порох выстрелял, и пистолет наготове». Джон дёрнул головой, прогоняя эти мерзкие размышления. Он не хотел об этом думать. Подъехав по указанному адресу, Джон отметил, что приезжает сюда не первый раз. Он припарковался у калитки и приоткрыл окно, чтобы свежий воздух немного разбавил удушающую атмосферу в салоне автомобиля. Никакого движения во дворе он не увидел. Здесь живёт одинокая женщина преклонного возраста, которую в городе кличут Большая Бетси. Почти каждое утро она ездит на местный рынок, чтобы обогнать других продавцов и успеть занять «коронное» место в самом центре рыночной площади. Джон задумался, смог бы он просыпаться не свет не заря ради того, чтобы успеть в этой гонке торговцев овощами. Тем более в такую погоду. И больше склонился к отрицательному ответу. В городе говорят, что своим характером эта женщина настроила против себя всю родню. Прошлым летом соседка Джона Маргарет Уиллер остановила его у калитки, чтобы рассказать наитереснейшую историю: «Здравствуй, Джон! Как поживаешь?» И, не дав ему ответить, продолжила: «Ты слышал о Бетси Янг? Которая Большая Бетси? Она вдрызг разругалась со своим сыном и невесткой. Те даже запретили детям приезжать к ней на каникулы. Представляешь? Говорят, их ругань слышала вся улица. Бедняга Бетси, осталась одна-одинёшенька. Хотя я бы на твоём месте не стала её сильно жалеть, с её характером, ну, сам знаешь…» Маргарет многозначительно покосилась на Джона. Он хотел извиниться и сказать, что ужасно опаздывает, но женщина перебила его на полуслове: «Один муж её, покойный Уильям, мог с этим гадостным характером совладать. А теперь совсем никого не осталось». Джон не любил возить сплетни, и слушать их тоже не доставляло ему большого удовольствия. Но такие люди, как Маргарет, этого не понимают. Он подумал тогда, зачем она рассказала эту новость ему, а не своим подругам, которые каждый день приходят к ней обсудить последние новости. А потом понял – подругам она тоже рассказала. Как и половине города. Из приоткрытого окна Джон услышал хлопок закрывающейся входной двери. Повернув голову, он увидел приближающуюся к калитке заплывшую жиром Бетси Янг. Она дышала так тяжело, что ему на секунду показалось, что он услышал клокотание в её лёгких. В руках она тащила две большие плетёные корзины с кабачками и помидорами. Каждый шаг ей давался с большим трудом, и Джон подумал было открыть дверь, чтобы помочь ей сесть и устроить её овощи на заднем сидении. Но мельком взглянув на её недовольную скорченную гримасу на морщинистом лице, которая как будто кричала «Этот день потрепал мои нервы уже тем, что начался!», это желание быстро улетучилось. Он надеялся, что чем меньше он будет говорить и двигаться, тем меньше Бетси будет фыркать на каждое его действие. Но просчитался. - Вообще-то, по правилам этикета, ты должен подъехать пассажирской стороной к моей калитке, - послышался скрипучий голос старухи. Джон мысленно закатил глаза, но лишь кивнул и завёл двигатель. - Сейчас переставлю, - коротко бросил он в ответ. Развернувшись у соседнего двора, машина подъехала пассажирской дверью к калитке, как того и требовали правила этикета Бетси Янг. - Ты должен открыть мне дверь, - продолжала старая торговка, не сдвинувшись ни на шаг. Джон сжал кулаки и вылез из автомобиля. Меньше всего ему сейчас хотелось устраивать сцену и провоцировать конфликт. Он открыл пассажирскую дверь и заднюю. Взял у неё из рук корзины, которые оказались достаточно тяжёлыми, и поставил сзади. Хрипя, Большая Бетси забралась на пассажирское сиденье и с силой захлопнула дверь. Джон мысленно выругался. С её лба стекал пот, а по салону растекался его резкий запах. Она достала из кармана платок и стала судорожно вытирать им лицо. Сев в машину, Джон отметил, насколько та присела. Он постарался не выдать своего отвращения и сильнее приоткрыл окно, чтобы свежий воздух хоть немного разогнал этот противный запах. Сейчас его не волновал даже моросящий дождь, влагой оседавший на его рубашке. - Закрой окно! – гаркнула Бетси. – Если меня продует в твоей старой развалюхе, я из тебя всю дурь выбью. Но для этого тебе надо будет выйти из дома и не упасть в обморок от подскочившего давления, злорадно подумал про себя Джон и губы его невольно расплылись в улыбке. - Чего лыбишься? Я что-то смешное сказала? – продолжала атаковать Большая Бетси. - Нет, анекдот вспомнил, - ответил Джон и добавил громкости в магнитоле, надеясь таким образом отгородить себя от фырканий старухи. Та в ответ лишь недовольно покачала головой и причмокнула губами, наскоро вытерев их платком. Остаток дороги прошёл в приятной для Джона тишине, угнетаемой лишь мерзким запахом пота. «Да он уже въелся в мои кресла», подумал мужчина, подвозя старуху к входу в рынок. - С вас один доллар 80 центов, - сказал Джон. Бетси Янг недовольно взглянула на него, полезла в карман. - У меня два. Это была обычная ситуация для таксиста, и Джон старался иметь с собой больше мелочи для сдачи. Но зачастую её никто не брал, оставляя 20 центов чаевых. Но этим утром был не тот случай. Большая Бетси не сдвинулась с места, пока Джон не отсчитал ей её 20 центов. Она загребла их своей потной ладонью и не без труда вывалилась из салона, захватив свои корзины с овощами. Джон полностью опустил два окна и достал телефон, чтобы позвонить диспетчеру, сообщить, что он свободен.