Ведьма в объятиях Бога

Скрип двери разрезал тишину, заставив бога лжи вернуться в реальность из своих мыслей. Внутрь помещения прошла зеленоглазая шатенка, проходя мимо дивана с лежащим на нём Локи. Максимофф вернулась с очередного задания, явно уставшая после него. После вступления в ряды Мстителей её жизнь сильно изменилась. Девушка всегда хотела помогать простым людям, чем теперь и занималась, и была этому безумно рада, вот только эта работа отнимала порядочное количество энергии. Подойдя к раковине, возле которой стояло несколько прозрачных стаканов, она взяла один и наполнила его прохладной водой практически до краев, желая наконец избавиться от этой неприятной сухости в горле. Опустошив его полностью, она вернула его на место и быстро скинула свой алый плащ на кожаный диван. — Можно было бы и поаккуратнее, дорогая, — бархатный голос трикстера обратил на себя внимание Ванды, не замечавшей его до этого момента. — Боже, Локи, — от неожиданности она слегка вздрогнула, разворачиваясь к нему всем телом. — Прости, не заметила тебя. Слишком вымоталась за сегодня. — Пустяки, — поднявшись со своего места, Лафейсон подошёл к ведьмочке, нежно поглаживая шею одной рукой, а второй заправляя локон волос шоколадного цвета, — Я ведь могу помочь расслабиться. Прошептав последнюю фразу ей на ушко своим бархатным голосом, он накрыл пунцовые губы Максимофф поцелуем. Таким нежным и невинным, ровно до того момента пока Ванда не запустила руки в его чёрно-угольные волосы, слегка оттягивая и сплетая их языки в едином танце. Ванда хотела отстраниться, останавливая всё лишь на этом поцелуе, но через секунду умелые руки Локи переместились на шнуровку корсета девушки, аккуратно развязывая его, оттягивая сладкий момент. Постепенно раздевая Максимофф, Лафейсон стал покрывать шею и ключицы поцелуями, оставляя за собой бордовые метки, словно желая всем показать что она принадлежит только ему, а он - только ей. Столь возбуждающие действия трикстера выкинули из головы Ванды все лишние мысли, заставляя испустить первый стон, который послужил сигналом к продолжению. Освободив верхнюю часть тела ведьмы от одежды, Локи оголил упругую грудь и слегка округлый животик. Руки переместились на округлости Ванды, приятно сжимая их, заставляя её издавать больше стонов, а розоватые соски тем временем давно затвердели и просили ласки. Словно прочитав её мысли, он прильнул к одному из них губами, покусывая, а потом словно прося прощение, обводил языком, после чего медленно возвращался на верх к губам Ванды. Одни его поцелуи дико заводили Максимофф, не говоря уже о большем. Руки молодых людей ласкали тела друг друга, словно стараясь ещё больше изучить партнёра, очерчивая каждый изгиб. — Ты прекрасна, — шепчет на ухо трикстер, постепенно перемещая руки к самому заветному и невесомо проводя по промежности, заставляя девушку жалобно стонать и приближаться к его руке, прося большего. Цепляясь за воротник рубашки, Максимофф притягивает к себе Лафейсона для очередного поцелуя, оставляя на его губах небольшие укусы, "наказывая" за ту пытку. Слегка царапая ноготками его шею и плечи, она принимается расстегивать пуговицы его изумрудной рубашки, оголяя грудь и слегка проступающие кубики пресса, сразу же очерчивая их руками и наслаждаясь их видом. Узел возбуждения внизу живота закручивается всё больше, тело требует разрядки. Ведьма быстро стягивает со стройных ног кожаные штаны, оголяя их взору трикстера и оставаясь лишь в багрового цвета трусиках, в которые бог сразу же запускает руку, проводя рукой по дорожке коротких волосков и клитору, выбивая из её груди всё больше стонов. Когда оставшийся предмет одежды на ней намокает почти полностью, он снимает их, оставляя Максимофф полностью обнажённой, любуясь её прекрасным телом. Подхватив её под бедра и усадив на столешницу, он заставляет ту раздвинуть ножки, открывая самое сокровенное. Вернувшись к шее, он начал оставлять влажную дорожку из поцелуев до самого живота, уделив особое внимание груди. Целуя и проводя губами с языком по бёдрам, он никак не прикасался к самому важному, мучая девушку и заставляя умолять продолжить. — Локи, пожалуйста, прекрати, — стараясь направить голову трикстера к промежности, шептала Ванда. — Прекратить что? — ухмылялся Лафейсон, желая услышать заветные слова. — Эту пытку, — девушка уже была готова начать умолять бога, но стоны от его ласк вырывались из груди всё чаще, из-за чего слова давались всё труднее, — Я слишком хочу тебя и твой рот меж моих ног. — Как скажешь, милая, — снова говорит Локи, и наконец выполняет то, что так у него просила его ведьма. Ванда невольно вскрикивает, когда чувствует его горячий язык у себя в промежности. Воздух вокруг них словно нагревается от горячих тел, спина выгибается от удовольствия, а пальцы перемещаются на голову трикстера, перебирая его вьющиеся волосы, прижимая ближе к себе. Мысленно ухмыльнувшись с того как она реагирует на его прикосновения, как он заставляет её реагировать, он вводит кончик языка во внутрь, заставляя еще сильнее стонать от приятных волн расползающихся по телу. Когда язык начинает очерчивать клитор, а умелый палец проникает в её лоно, сдерживаться становится всё труднее, а на висках проступают маленькие капельки пота. Еще пару мгновений и девушку накроет оглушающая волна оргазма, которую Лафейсон обрубает, отрываясь от её промежности и желанно целуя в губы, давая распробовать свой собственный вкус, который так ему нравился. Оторваться от уст Максимофф пришлось лишь для того, чтобы стянуть брюки с боксерами, через которые отлично был виден давно стоящий колом член. Снова подхватив на руки весьма лёгкую девушку, он перемещает их обоих на диван, усаживая ту сверху себя. Желая так же помучить трикстера, Ванда начинает ёрзать бёдрами на нём, не впуская в себя, оттягивая момент удовольствия. — Нет уж, дорогая, сегодня играем по моим правилам, — и не дожидаясь её ответа, он входит в неё, срывая с её губ громкий стон. Одна рука сжимает талию, а другая бедро, иногда спускаясь к ягодицам, поглаживая и сжимая их, направляя и заставляя двигаться быстрее, благодаря чему из груди трикстера вырываются первые слегка хрипловатые и гортанные стоны, становящиеся всё более громкими с каждой секундой. Толчки становятся всё более резкими и быстрыми, доставляя удовольствие, приближая обоих к разрядке. По дому разносится особенно громкий женский стон, а следом за ним и мужской. Волна оргазма накрывает обоих одновременно, заставляя выгибаться и в блаженстве закатывать глаза, а внутри Ванды разливается вязкая жидкость, наполняя её всю. Последние крохи удовольствия постепенно покидают тело, а дыхание приходит в норму. — Это было прекрасно, — нежно шепчет Максимофф Лафейсону на ушко, после чего накрывает его губы своими.