С десятой звездой было сложнее.
Его побег из Ред Булла казался закономерностью. Все то дерьмо, что накопилось к 2018 году, уже не могло сдерживаться. Не в команде, не в Дэне. Он уже не мог держать это все в себе. Поэтому это стало началом конца. Начало конца не только в плане его карьеры в Ред Булле, но и в плане отношений с Максом. Макс. Он был тем, что держало его там. До самого конца, до той самой точки невозврата, до переломного момента. Вся его жизнь чуть ли не катилась к чертям, он уже ничего не контролировал, лишь наблюдал за тем, как рушиться всё. Даже самое дорогое: они с Максом. С каждым днем, с каждой неделей, с каждой гонкой. Их тёплые, нежные отношения были важны для Даниэля. Он хотел пойти дальше, он почти был готов. Но все вокруг словно говорило, что даже это будет испорчено, втоптано в грязь, убито в конец. Так и оказалось. День за днём хуже и хуже, больнее и больнее, все сложнее и сложнее. Каждый разговор давался всё с большим трудом, а быть рядом становилось невыносимо, что-то делать вместе уж тем более. Перед камерами одно, наедине —другое. На душе скреблись кошки, хотелось все исправить, хотелось починить, хотелось кричать, что нельзя все бросать так. Но Макс решил за них обоих. Решил в Венгрии на пресс конференции.«Мне кажется, что я могу заслуженно считать себя первым номером. А слухи о том, что команда работает на меня одного —полнейшая ложь и глупая провокация.»
Макс сказал это так спокойно и уверенно, что Дэну было ещё больнее. Что-то внутри с хрустом сломалось, впиваясь осколками в сердце и заставляя то обливается кровью. Все надежды, все планы Даниэля рухнули, разлетелись как карточный домик. Макс все решил. И Дэн для себя тоже. Меньше чем через неделю он подписал контракт с Рено на два года. Он ушел, его больше ничего не держало в Ред Булле. Даже Макс, который внезапно сделал больнее всех. Который ранил слишком глубоко. Поэтому, когда они оба находятся на теста в Барселоне, на просьбу о личном разговоре Даниэль отсяся мягко говоря скептически. Сначала он сразу же отказался, не видя в этом всем смысла. Они не перестали общаться, нет, они все ещё друзья. Но Дэну до сих пор больно. Больно от чужих обидных слов, больно от воспоминаний об этом. Они многое наговорил тогда друг другу, что надо было рано или поздно обсудить и то, что лучше бы стоило держать при себе. Но он все равно соглашается. Зачем, Даниэль сам не понимал, да и не хотел, если честно. Когда уже шум машин заглох на автодроме, все начали потихоньку расходиться, а солнце только-только направляло по горизонту, Дэн постучался в белую дверь и медленно зашёл в моторхоум Макса. Тот сразу же встрепенулся, с улыбкой приветствуя. Дэн не может не улыбнуться в ответ. Он все ещё скучал по Максу. –Спасибо что согласился поговорить, я боялся, что ты откажешь, а как это сделать по другому я не знаю, –Макс ерзал слегка на диване и кивнул на место рядом с собой, приглашая сесть. Дэн сел и посмотрел внимательно на парня, приподняв бровь и хмыкнув. –И что же сделать, Макс? –Привычное Макси уже почти забылось Дэну. Точнее он все ещё сдерживал себя. –Я хотел тебя спросить. То есть и попросить. Короче, это сложно, и я знаю, что ты скажешь, но я хотел бы поцеловать тебя, чтобы проверить, не ты ли мой соулмейт, –пока Макс говорил, он бегал глазами по комнате и лицу парня напротив, как обычно делал от сильного волнения. Вдруг его глаза остановились, сосредоточившись на шоколадных глазах. –И прежде чем ты что-то скажешь, выслушай меня. Но Дэн сразу же встал, настроившисьшись горько и спрятав руку с браслетом за спиной. Это могла быть его десятая звезда. Его последняя звезда. –Ну уж нет, Макс, даже не думай, –Даниэль похлопал парня по плечу и развернулся, направившись к двери. Крепкие пальцы схватили Дэна за запястье, останавливая. А потом потянули назад, заставляя повернуться. Макс стоял слишком близко, как не стоял уже давно, и продолжал держать руку Дэна. –Дэн, прошу. Я знаю, что позапрошлый год был дерьмом дерьмом, я знаю, что я тоже в этомат. Прости меня, прошу, я знаю, что это сложно, но прости. Я много думал о нас, и у меня до сих пор, — Макс громко сглотнул, бегая глазами, –До сих пор есть чувства к тебе, –Макс к концу предложения перешел на шёпот, признавшись тихо, а взглядом уставился куда-то в грудь австралийца. –И я хотел бы, чтобы они прошли, но не могу ничего сделать. Я пытался, правда, даже тот год показатель этого, хоть это и ужасно звучит, знаю. Но это же не просто так, это что-то значит, Дэн, прошу, дай мне ещё одну попытку. Я просто не хочу потерять тебя в конец, — парень выдохнул последние слова тихим, скрипящим от эмоций голосом, поднимая взгляд. А потом опять продолжил шептать, бегая взглядом. Дэн уже не слушал Макса, не слушал, но смотрел во все глаза на Ферстаппена. Он все ещё чувствовал боль, которая так мешала все это время, но в то же время забитые в угол чувства бились из клетки, стараясь вырваться и сделать то, что хотят. Овладеть Дэном и поцеловать все же Макса. И Дэн внезапно для себя выпустил их. Выпустил все: обиду, любовь, боль, надежду, страх, неуверенность. Он сейчас рискнул всем, но впервые ему казалось, что риск оправдан на все сто процентов. Дэн взял чужое лицо в ладони и приподнял слегка, заставляя замолчать. Мысли носились в голове Даниэля, но одна билась набатом. Если уж он сегодня и умрёт, то он хотел бы получить последний поцелуй в своей жизни от Макса. И Дэн рискнул всем, первым совершолев пару сантиметров между ними и целуя. Чувственно, нежно, мягко, ласково, осторожно, двигаясь плавно и неспешно. Вкладывая в поцелуй всю любовь, что он прятал и отрицал, все чувства, что бились внутри, все свои неудачные девять попыток прошлого, все свои тысячи несуществующих и несбывшихся попыток будущего. Он вложил абсолютно все в поцелуй, отдаваясь полностью и наслаждаясь моментом. Понимая, что все те девять решений были не зря, были не ошибкой, а его историей и жизнью. Что они оставили на нем след и что они приняли он их. Они отстранились медленно, тяжело дыша и хватаясь друг за друга как за спасательный круг. Его десятая попытка. Его последний шанс что использован, невозвратно отдан. Теперь только Вселенная с Судьбой решали, как будет. И Даниэль повиновался бы в любом случае. Дэн улыбнулся слабо Максу напротив, стараясь не показывать панику. Панику за будущее, панику за настоящее, панику за прошлое. За все попытки до этого, за эту единственную попытку, за те, которые уже не будет. В животе что-то скутило от страха, начало сосать под ложечкой. В горле ком, в глазах слезы, в голове звонкая тишина. Тело дрожало, кожа покрылось мурашками, кровь отлила от лица. Он не чувствовал ничего, кроме одного — укола в запястье и невыносимой боли после. Он чувствовал, как начало греть ладони, как немели пальцы рук, что судорожно сжимали плечи парня напротив. Дэн улыбнулся уже натянуто, и не мог заставить себя сказать что-либо. Ему больно, ему страшно, он уже все понял. Он понял, что это была ошибка. Он понял, что это был его последний поцелуй. — Дэн? — Макс улыбнулся неуверенно, смотря в глаза чужие, что полны слез. Он задохнулся, когда глянул на свою руку и увидел третью звезду. Макс судорожно перевел взгляд с запястья на чужое лицо и чуть ли не закричал, когда пришло понимание. — Всё в порядке, Макси, — Дэн наконец-то проговорил охрипшим, сиплым голосом, его губы растянулись в самой больной, вымученной улыбке из всех, что когда либо видел свет, — Я в порядке, мне просто надо… Даниэль не успел закончить, его ноги подкосились, а голос трагично оборвался, и он упал бы, если бы не сильная хватка трясущихся рук парня напротив. Он не слышал Макса, не слышал его крики сожаления, отчаяния, страха. Не слышал, как тот звонил кому-то, не слышал мольбы оставаться в сознании, не слышал чужих шагов, звуков и голосов. Всё, что он слышал — замедляющийся стук собственного сердца, который с каждым мгновением становился все тише и тише. Дэн закрыл глаза и усмехнулся хрипло. «Да уж, Вселенная, ты выиграла» — мимолетная, глупая до невозможности по своей простоте мысль пролетела в голове парня. Он проиграл и эту гонку. Он не успел, он не нашёл. Даниэль понимал, что осталось совсем немного. Остались буквально минуты, и он уйдёт. А впереди столько было. А впереди была вся жизнь. Но он сам выбрал этот расклад. Он сам пошёл на это. Судьба поддтолкнула на это, он повиновался. И совершенно не жалел о сделанном. Он лишь прошептал тихо, на грани слышимости: — Макс… — он не чувствовал ничего, все тело охолодело и онемело, но тёплую, чуть влажную ладонь на своей он ощущал, и это вызывало слабую, но искреннюю улыбку. Это Макс, он понимал. — Дэн, держись, тебе поможет, прости меня, прости, я не знал… — он слышал в голосе парня слезы и сожаление, искреннее раскаяние, больное хрипение и ломкость. Они оба понимали, что ничего не исправить, понимали, что это и правда конец, понимали, что все эти слова что помощь придёт — пусты, но так, кажется, необходимы. Даниэль понимал, что парню страшно. Ох, как же он понимал и сожалел, что не мог ничего сделать. Он лишь сказал: — Хэй, Макси, послушай. Ты не виноват. Раз так получилось… — Дэн тяжело вздохнул: осознание, что осталось так мало времени, ударило по голове и начиналась легкая, но наплывающая волнами паника. Ему наконец-то стало страшно. Но он взял себя в руки, сжал чужие пальцы из последних сил и проговорил с усмешкой тёплой и мягкой, — Раз так получилось, значит так решила Вселенная и Судьба. Не вини себя, прошу. Я так бы сам хотел, чтобы ты оказался моим соулмейтом, — тихий смешок и новый судорожный вздох, — Но не получилось. Прошу, не вини себя. Пообещай мне, что ты не будешь винить себя. Дэн давно закрыл глаза, но прекрасно видел в своих образах, как Макс быстро закивал. Он знал его почти наизусть. — Обещаю, — скрипучим, сломленным голосом Макс прошептал в ответ, стараясь держать слезы. Но Дэн их слышал, чувствовал и понимал, как же сложно парню. Как ему сложно осознать, что это не его вина, что Дэн сам решил повернуть на ту дорогу, которую подготовила для него Судьба. — Макс, я верю что ты поймёшь и осознаешь, что твоей вины нет. Передай моей семье, что я их любил, чтобы никто никого не винил, прошу, — воздуха начинало не хватать. Дэн не слышал визгов тормозов и крик сирены, но понимал, что это конец. Теперь уж точно безоговорочный конец, и паника со страхом сдавила грудь, мешая говорить. Даниэль дышал уже поверхностно, он старался остановить волну ужаса в себе, поэтому с смехом — последним вымученным, но максимально искренним смехом — выдохнул: — И да, Макси, ты прекрасно целуешься. Было бы ещё время, я бы ещё раз тебя поцеловал. Только меньше кусайся, — смешок вышел тусклым, как свет старого фонарика ночью. Он открыл слабо глаза, они стеклянные, пустые уже почти, они потускнели и вместо тёплого, молочного шоколада только холодный, мертвый янтарь, что бледнел с каждой секундой. Дэн посмотрел в глаза Макса мимолетное мгновение. И эта боль, что видна в парне, била сильнее, чем что либо. И Даниэль кричал про себя от невыносимой боли. Боли вечного одиночества, боли страдания, боли физической, боли моральной. Боли, что сделал кому-то больно, боли, что настолько невыносима, и секунд хватило бы, чтобы убить почти что, чтобы выжечь все внутри. Глаза сами закрылись, сил просто напросто уже нет, они покидали тело Дэна. Он услышал последний рывок его сердца, что останавливалось под натиском Судьбы, и ощутил мягкое тепло на собственных губах. Его последний поцелуй, который перевернул заключительные минуты жизни Даниэля. Он улыбнулся уголками губ и, сжав последний раз чужую руку, отпустил ладонь Макса. Он повиновался выбору Вселенной и Судьбы, не оспаривая и не стараясь спастись. Не вышло бы, он это прекрасно понимает. В голове рой мыслей утих, постепенно, волнами, отошел на второй план, а сердце и душу перестали рвать от безысходности ситуации. Он успокоился в мгновение, страх, паника, испуг ушли. Тревога исчезла, и осталась блаженная, тихая пустота. Он сделал последний вздох, не в силах сделать что-либо ещё. Через минуту доктора констатировали смерть, так и не сумев довезти Даниэля до госпиталя. Его последняя попытка азартной игры, гонки с Вселенной провалилась, он фатально проиграл. Но это была определно его одна из самых лучших гонок.