Леди Ланнистер

      — Ты загнал лошадь в мыло, и, словно мальчишка, залетел ко мне в кабинет, даже не помывшись… — Тайвин поморщил нос. — Что всё это значит? Я велел тебе следить за Утёсом, а ты его оставил. — Лорд встал с резного стула и налил брату вина. Зелёные глаза Кивана бегали по лицу старшего брата, и, не найдя в нём ожидаемого, он сказал:       — О, семеро, Тайвин… — покачал он головой. — Мне пришло от тебя письмо, там ты просил меня собрать всех лордов Запада и начать подготовку похода на Королевскую Гавань.       Тайвин молчал, ни единый мускул не дрогнул на строгом лице. Выдавало беспокойство мужчины только обручальное кольцо, которое он крутил на пальце. Он неосознанно делал это, когда нервничал.       — Пекло! — рявкнул Тайвин, почти не размыкая губ.       Киван побледнел. Он смотрел прямо в глаза брата. Страх за родного человека выбил почву из-под ног. Мужчина поймал себя на том, что перестал дышать на мгновение. Ещё с детства они с братом шли рука об руку, и даже отголосок мысли о том, что Тайвина обвинят в измене и казнят, казался невозможным.       — Что мы будем делать? — упавшим голосом спросил Киван.       В глазах Тайвина появилась тёплая благодарность. В детстве, младший брат часто попадал в разные передряги, и ни разу в жизни Тайвин не оставлял Кивана одного в беде.       Однажды, когда Тайвину было двенадцать, а Кивану десять, случилось ужасное. Младший брат сломал любимую и очень дорогую удочку отца. Титос решил взять сыновей на рыбалку и ненадолго от них отлучился. В это время Киван решил внимательнее рассмотреть удочку и поиграть с ней. Но тут в покои забежала кошка, и Киван, не выпуская удочку из рук, в горизонтальном положении влетел в дверной косяк, поломав её. Страх сковал маленькое сердце, ладони покрылись липким и холодным потом. Мальчик начал часто дышать и, кинув обломки на пол, захныкал.       — Киван, ты идёшь? Отец уже ждёт нас…       Когда Тайвин зашел в покои, он увидел обломки отцовского сокровища, выругался и принялся журить брата. Но делал он это не слишком долго, ведь тот и так уже был достаточно напуган.       Вскоре послышались широкие и тяжёлые шаги учителя. Мужчина по пятам ходил за наследниками Утёса, следил за тем, чтобы они чего-нибудь не натворили. Он резко открыл дверь, и мальчики увидели, как сир Робб, так его звали, начал краснеть от ярости. Сначала побагровела его шея, а потом и лицо. Он кричал, брызгал слюной.       — Я всё расскажу вашему отцу, паршивцы!       — Это я сломал, сир. Не ругайте Кивана. Он не виноват.       — Мелкий засранец! — Преподаватель схватил Тайвина за ухо и потащил за собой. — Я тебе устрою!       Тогда Тайвина ждала многочасовая трёпка от отца и запрет десерта на месяц. Но мальчик бы снова так поступил, ведь тот благодарный и восхищённый взгляд младшего брата был бесценен. Уже в юном возрасте старший брат понял — кровь гуще воды.       — Об этом Эйрис не узнает… — Мужчина встал и направился к очагу, в котором слуги постоянно поддерживали огонь. В пальцах он держал то самое письмо, сам факт существования которого подписывал ему приговор на плаху.       — Стой! — крикнул Киван. — Я написал тебе ответное письмо, а потом решил, что сам быстрее доберусь до тебя… Пицель же не ломает печатей?       — Нет, не ломает. Он нагревает нож и вскрывает их, не оставляя следов. Если твой ворон прилетел, то король уже в курсе всего.       — Ты говорил, что Пицель верен тебе.       — Это Королевская гавань! Глупо надеяться на чью-то верность, когда на кону твоя собственная голова. Думаешь, трусливый старик не предаст меня, как только ветер подует в другую сторону?       — Прости меня…       Следующие дни Тайвина были полны тревог. Как назло, дети проверяли терпение отца на прочность своими выходками. Джейме не упускал возможности подраться с кем-то, а Серсея… Боги! В кого она пошла своим характером? Или это такой возраст?.. Девочка строила козни прислуге, дерзила вельможам. Будто каждую секунду она размышляла над тем, как усложнить Тайвину жизнь… А Джоанна… С недавних пор в ней что-то изменилось. Конечно, лорд Ланнистер любил свою супругу, но… Но он всё чаще стал ловить себя на том, что заглядывается на других женщин.        Он знал — Джоанна не была святой. Выживание в Королевской гавани оставляло отпечаток на каждом. Но несмотря на это, она всегда оставалась для него чистой, нежной и светлой девушкой. Той, в чьих волосах запутались лучи солнца, от чьей кожи пахло лавандой, а смех напоминал перезвон колокольчиков. Мужчина не мог поверить словам стражника, когда тот рассказал, с какой жестокостью его жена разобралась с Аморой. «Она, мать моих детей, на такое просто неспособна… Или это я не замечал за ней подобных… мгм… наклонностей», — пронеслось тогда в его голове. Тайвин не был ханжой и отдавал себе отчёт в том, что сделал бы то же самое или чего похуже с любовником Джоанны. Но он мужчина, а она женщина… Это другое.       В её глазах появилась сталь, которой раньше не было. Теперь она открыто пререкалась с мужем, а он ничего не делал с этим. Даже при короле она вздумала, что знает всё лучше всех, что она сама справится, всех спасёт… Наивное заблуждение заключалось в том, что Эйрис просто её хотел и поэтому прощал все выходки. Будь на её месте другая, то в тот же час лишилась бы своего языка. Тайвин понимал, что ещё одна подобная выходка может обернуться крахом для всего дома Ланнистер.       На удивление последняя неделя была относительно спокойной на происшествия. Малый совет обсуждал не такие важные вопросы, а Эйрис не посещал их. Создавалось ощущение, что Королевская гавань застыла. Но десница понимал, что это лишь обманчивое впечатление. Столица никогда не спит, каждый час завязываются новые заговоры, каждую минуту в ней плетутся новые сети интриг, каждую секунду кого-то убивают в Блошином конце или Красном замке.       Тайвин не был глуп и понимал, что если ничего не предпринимать, то он точно попрощается со своей головой. И смилостивятся Боги над его семьей, чтобы головы родных не оказались на соседних пиках.       Всё это время Тайвин почти не спал. Он смотрел в потолок и продумывал разные ситуации наперёд… Каждый раз, когда за дверью с лязгом шумели доспехи гвардейцев, десница затихал, прислушиваясь, не к нему ли они идут, а если дверь отворялась, то сердце мужчины выпрыгивало из груди. Но лицо десницы оставалось спокойным, будто его сковывала каменная маска.       Через несколько дней Тайвин отослал брата обратно в Утёс. Все те дни в тревожном ожидании ужасного Ланнистер собрал своих лучших шпионов, которые три раза в день перебирали письма мейстера и немедленно должны были принести письмо с оттиском льва на сургучной печати. Лин — самый умный и хитрый мальчишка — обладал удивительной вёрткостью. Внимательные, орехового цвета глаза могли пробежаться по комнате лишь раз и с точностью по памяти воспроизвести всё, что там было. Воровал мальчик талантливо.       Однажды Тайвин с облегчением обнаружил на своём столе то самое письмо Кивана и беспощадно сжёг его.

***

      Рей нес ведро с углями большими натруженными руками. Пальцы его были толстыми и совсем не красивыми. Трещины на ладонях ныли по ночам, потому что каждый день он стирал руки в кровь, несмотря на толстые мозоли. Но парень никогда не жаловался на свою судьбу, молился и благодарил Богов даже за проявленную к нему жестокость.       Лишь однажды он проклял всех: Богов, Джоанну Ланнистер, Касту, Короля, Септона… Все были противны ему в месяцы после смерти Ноэлль. Но стоит ли злиться на то, что уже произошло? Конечно нет. Ведь тогда вся жизнь пройдет в ненависти и злобе. Какой в итоге прок от такой жизни?       Угленос не мог отказать только двум женщинам: Касте и Джоанне Ланнистер. Что делать, если они обе ненавидят друг друга? Что делать, если одна пытается убить другую?       Джоанна Ланнистер представлялась Рею богиней. Сначала Девой, а потом Матерью. Далёкая для угленоса красота воистину казалась недосягаемой. Даже в своих самых смелых мечтах он не мог прикоснуться к ней. Она чистая, а он точно испачкает, сломает то хрупкое, что таится в ней. Милосердная и жестокая одновременно. Одной рукой ласкает, а другой жестоко бьёт. Но даже кара от такой, как Джоанна, представлялась Рею чем-то прекрасным. Чем-то, что он, как мужчина, обязан вытерпеть.       Каста же… Красива для простолюдинки. Она даже сохранила свои зубы! Боль, причинённая служанкой королевы, доставляла больше страданий, чем «плеть» леди Джоанны. Каста была ближе к Рею и знала, как убить его одним словом и как возродить одним взглядом.       Проходя в королевское крыло, Рей столкнулся со старой подругой, чуть не испачкав ее.       — Я хотела поблагодарить тебя… — робко проговорила Каста. Рей молчал. — Я отблагодарю тебя деньгами. Ты сможешь купить еды и новой одежды детям… Спасибо тебе! — Девушка чмокнула Рея в чистую щёку.       — Я ведь предал её…       — Нет, ты предал её мужа. Он злой, ужасный, жестокий человек… Как и их дети, впрочем! Не важно… Мне пора бежать! — Каста лучезарно улыбнулась и побежала вниз по лестнице так спешно, что Рей только успел кинуть ей вслед: «Пока!»

***

      Серсее Ланнистер нравилась Королевская Гавань. Тут было интересней, чем в Утёсе. Интриги, заговорщические шёпотки, звонкий смех в залах — всё это захватывало девочку, хотя она часто не очень понимала, о чём говорят взрослые. Дамы здесь носили отличные от западных леди причёски. Множество кос со сложным плетением иногда напоминали Серсеи змей, но она очень хотела себе такую же. Чтобы все увидели, что молодая львица уже взрослая.       Серсея нетерпеливо ёрзала на стуле, прожигая девушку взглядом через зеркало. Служанка заплетала девочке то одну, то другую причёску, пытаясь угодить юной леди. Золотистые рассыпчатые волосы просто не слушались грубых рук девушки и всё никак не хотели укладываться так, как было нужно. На все старания служанки Серсея хмурила светлые брови и кривила губы. Ланнистер старалась найти черты лица отца в собственном отражении, и когда ей это удавалось, то в зелёных глазах загорались озорные огоньки.       — Всё не то! — капризно кинула Серсея. Она вертко вырвалась из рук служанки, вскочила со стула и начала грозить пальцем: — Я прикажу тебя выпороть… Или отрезать твои кривые руки!       — Госпожа… — Молодая служанка покачала головой. В серых глазах заплескалась тревога.       — Делай нормально и не дёргай мои волосы, девка!       Серсея снова уселась на стул и, не скрывая удовольствия, наблюдала за дрожащей служанкой. Она ловила в отражении дерганые движения, закушенную нижнюю губу и глаза на мокром месте. В груди поднималась волна будоражащего удовольствия, похожего на то, когда они с Джейме наблюдали за тем, как кухарка сношалась со стражником прямо в кладовке. Кожа покрывалась мурашками от каждого прикосновения служанки. «Хочу увидеть твои слёзы, девка», — промелькнуло в её голове.       — Так-то лучше. Помни, что…       Девочка не успела договорить, как в комнату ворвалась септа.       — Почему ты так долго? Ты не можешь заставлять окружающих тебя ждать.       — Я…       — И не пререкайся! Иначе, жестокое дитя, я расскажу твоей матери о том, какие непотребства ты рассказываешь своим компаньонкам! — пригрозила септа.       «И твои слёзы я увижу. Мерзкая старуха с куриными ногами!» — подумала Серсея.       — Я иду… — процедила сквозь зубы Ланнистер.       Она закрыла за собой дверь в покои и, не успев сделать и шага, с визгом вздрогнула.       — Бу-у-у! — воскликнул Джейме, который поджидал сестру.       — Джейме! — Девочка начала бить брата по рукам, которыми он закрывал голову. Заметив детскую драку, септа начала визжать и размахивать руками, пока дети не успокоились. Серсея оставила на спине брата синяк, а он сжимал в руке клок волос сестры.       Перед входом в трапезную дети начали спешно приводить себя в порядок: поправляли волосы и одежду.       Открыв дверь, детей окутал аппетитный запах жареного мяса. Серсея дёрнула носиком и, поклонившись родителям, села на место. Джейме помедлил, заметив напряжённые лица родителей: мама кривила губы и с неприязнью смотрела на Тайвина, а отец отвечал ей обжигающим холодом. «Видимо, перед нашим приходом они поссорились», — пронеслось в голове наследника Утёса Кастерли.       За исключением отсутствия настроения у родителей, трапеза проходила обычно. Подавали мясо и свежий салат. Мясо дети быстро съели, потому что считали себя львами, а львы едят мясо. А вот овощи лишь ковыряли вилкой.       — Почему ты не рассказал мне? — Джоанна кинула столовые приборы и уставилась на мужа. — Я ни о чём не знала! А вдруг… Вдруг что-нибудь произошло бы, а я не смогла бы помочь? Почему, Тайвин? — Голос Джоанны задрожал.       — Потому что ты женщина! — Тайвин сорвался на крик. Зелёные глаза хлестали холодом. Рот лорда перекосило, а ноздри стали угрожающе раздуваться. Джоанна вздрогнула. Она знала, что её муж грозный мужчина, который способен на всё, но чтобы так кричать на неё… Дети притихли, вжали головы в плечи, словно стараясь стать невидимыми. Джоанна опустила голову, подчиняясь воле мужа.       Остаток трапезы прошёл в тишине. Больше Джоанна не притронулась к еде, в отличие от близнецов, которые от страха смели всё с тарелок в момент и покинули трапезную.       — Почему ты не ешь? — холодно поинтересовался Тайвин.       Ком в горле не позволил выдавить из себя и слова. Леди зло сверкнула глазами и, кинув на стол салфетку, которая до этого лежала у неё на коленях, быстрым шагом удалилась из столовой.       Хлопнув дверью, она чуть не вскрикнула от неожиданности. Перед ней стоял Варис. Мужчина мягко улыбался, в его глазах прыгали игривые искорки. Синий бархатный халат изрядно его полнил. От Паука исходил приторный фруктово-цветочный аромат.       — Миледи! — Паук склонил голову. — Разногласия с супругом? — мужчина мягко улыбнулся женщине и склонил голову.       — Вас это не касается, милорд, — холодно проговорила Джоанна. Она сощурила глаза, показывая этим своё недоверие. Ланнистер прекрасно помнила ту ночь, когда Серсея оказалась зажатой между Эйрисом и Варисом. В сердце запылала злоба.       — Я не лорд, миледи. — Паук поднял руки. Улыбка его стала ещё шире, открывая желтоватые зубы.       — Как тогда мне к вам обращаться? — Джоанна сложила руки на груди и медленным шагом двинулась в сторону своих покоев. За ней, соблюдая дистанцию, пошли стражники, не убирая рук с рукоятей их мечей.       — Можно просто по имени.       — Боюсь, муж не поймет меня. — Джоанна улыбнулась краешком губ, а зелёные глаза стали источать чуть меньше холода.       Золотистые волосы подхватывал тёплый ветер и заигрывал с ними. Вечерняя прохлада освежала. Небо было ясное, ни единой тучки не портило его. Серебряными гвоздиками в полотно небосвода были забиты звёзды.       — Что ж, тогда нам придётся держать это в тайне. Прогуляемся? Посмотрите, какая ясная луна…       «Такая же белая и круглая, как ваше лицо», — чуть было не вырвалось у Джоанны.       — Скажите, вы любите своих детей? — Варис поравнялся с женщиной и взял её за локоть.       — Конечно.       — А если придётся пожертвовать мужем ради того, чтобы спасти их?       — Мне не нравится то, куда свернула наша беседа, Варис… К чему это вы? — Тон Джоанны стал серьёзным, она высвободила свою руку из цепких толстых пальцев и с вызовом посмотрела на Паука.       — Забирайте близнецов и уезжайте в Утёс Кастерли прямо сейчас. А потом просите помилования у короля для них. — Варис в момент стал серьёзным, озорные искорки исчезли из глаз, а голос снизился до шёпота.       — Что происходит?.. — воскликнула Джоанна.