Локи

Рейчел не улыбается последние две недели точно. Просто не хочет. Просто не может. Смотрит в разбитое собственными руками зеркало в ванной и видит в них лишь пустое отражение. Глаза кукольные стеклянные, напоминают фарфоровую вазу. Их хочется вырвать, вонзить скальпель и вытянь кровавую субстанцию наружу, пачкая руки в алой жидкости. Рейчел мучают кошмары. С Заком она живет давно. И засыпать привыкла под чужое размеренное дыхание с горячей рукой поперек груди, прижатая близко-близко к желанному телу. А теперь нет. Подработка за которую платят копейки отнимает все свободное время гетерохромного и Рейчел засыпает одна в пустой квартире, пытаясь заглушить подушкой похотливые стоны соседей сверху. Стены здесь тонкие задень пальчиком и картонное основание рухнет. Оно будет острым и поранит ее нежную кожу. И она останется стоять одна - голая, освещенная прожекторами, высмеянная, брошенная. О-т-в-р-а-т-и-т-е-л-ь-н-о. Мысли глупые, бьются набатом, сводят с ума. А все потому что рядом нет Зака. Нет горячего дыхания в районе шеи и теплого взгляда, адрессованного ей одной. Она по ночам не плачет в подушку уже давно, как делают все маленькие девочки. Она лишь кусает губы, размазывая набежавшую струйку крови по подбородку, и ухмыляется своему шальному отражению в зеркале. Г-л-у-п-а-я. Хочется задохнуться, но когда это происходит по утрам и она просыпается в холодном поту судорожно сжимая влажное одеяло, это перестает быть тем глупым, но болезненно-необходимым желанием. Потому что там в ее кошмарах Зака уже нет. Он ее бросил. Нашел другую красивую куклу и трахает ее до потери сознания, как соседи сверху. Трахает. И это отзывается болью в районе сердца, потому что эти две недели она его не видела. А о чужой смерти даже мысли в голову и не приходит. /Такие монстры, как он не умирают/ За свои слова о "монстрах" она рассекает ступни на ногах в мясо, неловко смывает теплую набежавшую кровь в ванну, и прикрывает эту неприятную картину милыми носочками с котиками. Ей богу, вид маленькой сладкой девочки, богини и ангелочка - под оболочкой ничего, пустой звук, и пара капель засохшей крови. Рейчел от этого больше не смешно. К слову о Локи, чьи глубокие и не очень царапины покрывает ее руки, рассекая такие маленькие хрупкие запястья вдоль и поперек. Он просто бегает от нее. Прячется под кроватью, в руки не дается, а если и удается его поймать то становится не хуже ее возлюбленного в бою. Шипит и, кажется, идти на хоть какой-то нормальный контакт не хочет вообще. А Рейчел от этого слезы душат в глубине глотки, раздирают изнутри и не дают вдохнуть, заставляя биться в судорожных спазмах. Правда, она не знает, что по ночам он спокойно спит у нее в волосах, тычется носом в ее ледяные руки, и нередко укладывается у девушки под грудью, греясь сам, и прогоняя кошмары от хозяйки. А раз она не знает, то все также продолжает сгорать. Желая то ли снова сдохнуть быстрее от рук Зака, то ли сама его придушить по возвращении домой. Но как-то все неожиданно и глупо встает на свои места. Глупо, неправильно, неестественно. Но так долгожданно и пожалуй это все-таки правильно. /Ох сколько же в ее голове противоречий. Кажется из них можно создать не одну интересную личность. Интересно, какая из них понравилась бы Заку больше. Та которая, хочет его убить, сжимая руки вокруг чужого горла, надавливая пальцами на пульсирующую сонную артерию? Или та, которая приподнимется на носочках и что-нибудь нежное-сладкое промурчит ему на ухо, обнимая со спины?/ Зак появляется дома так словно он и не исчезал из ее жизни на две чертовы недели, готовит у плиты что-то аппетитно пахнущее, напевает неизвестную мелодию, хрипло звучащую из старого радио приемника, и кажется ждет только ее одну. На столе цветы. Она не знает, как они называются, но пахнут они нежно и их бледные лепестки вызывают у нее неосознанный трепет глубоко внутри, который отзывается ярким румянцем на впалых щеках. Под пальцами, что-то сладкое колется фейерверками пастельных тонов и улыбка, пропитанная отчаянием и любовью, расцветает на ее искусанных в кровь бледных губах. - Это мне? - глупый вопрос.. глупыйглупыйглый.. Такой же глупый, как и она сама. - Конечно, - голос у него такой теплый, родной, нежный и желанный. Он ставит перед ней на стол банальную яичницу в виде сердца, щедро смазанную кетчупом, целует в скулу, обжигая горячим дыхаем лицо и треплет ее по волосам, - с праздником. - Ага, я тоже тебя люблю.