Тихая обитель.

      — Это что? — воскликнул блондин напротив меня. Парочка студентов бросили на нас заинтересованные взгляды, но только на мгновение, и скрылись в бесконечных коридорах академии.       — Письмо? В наше-то время? — продолжил Оливер, он с недоумением рассматривал со всех сторон абсолютно чёрный конверт. На нём переливались золотом буквы его имени.       — Снова Скэр со своими выходками, — я облокотился на перила лестницы и неопределённо пожал плечами. Жест, перенимающий всякий, кто когда-либо имел близкое знакомство с таинственным парнем. Мы уже были полноправными студентами, а Скэриэл ничуть не изменил своим повадкам и принципам.       — Хм, — вторил мне блондин, — можно открыть?       — Да, пожалуйста. Скажи спасибо, что отговорил его отправлять приглашения голубиной почтой, тогда бы мы так легко не отделались, — отозвался я с трагическими нотками в голосе. В глубине души образ Скэриэла, который пытается собственноручно поймать голубя, меня очень веселил.       — Хорошо-хорошо, — было видно, как Оливеру не терпелось открыть письмо, но он взял себя в руки и аккуратно извлёк содержимое. Глаз уловил белую бумагу высокого качества и красивый подчерк, только всё было настолько мелко, что не разобрать. Оливер бегло просмотрел текст.       — С каких пор у Скэра есть загородный дом?       Я выдержал небольшую паузу для большей эффектности.       — Не у него, а у знакомого его знакомого, знающего друга господина, который владеет этим местом. Много времени не понадобилось, чтобы Скэра лично познакомили с хозяином поместья. Он же сообщил, что уезжает на важную встречу. Как назло, никто не может присмотреть за его растениями и хозяйством. Так что Скэр не стал упускать возможности и выступил добровольцем.       — Хм. Всё с ним, с хитрецом, ясно. Я совершенно не против отдохнуть. Только «за»! А то одна учёба, скоро коньки отброшу. Особенно после последнего экзамена. Мне попался билет, который я меньше всего хотел, там… Так. Погоди, — он ещё раз посмотрел на конверт и на шершавые листы, затем аккуратно вложил их между страниц одного из учебников. Его вопросительный взгляд устремился прямо на меня.       — Да-да, он ещё занялся чёртовой каллиграфией, — я страдальчески закатил глаза.       — Почему-то я не удивлён.       И мы оба рассмеялись. Никто не знал, что Скэр может выкинуть в следующий момент. В этом был весь он. Вскоре раздался звонок, я и Оливер поспешили на занятия.       В назначенное время вся наша странная компания собралась без особых происшествий. И вот мы уже ехали в машине Оливера с откидным верхом.       Никто из нас не обладал нужным складом характера, чтобы самовольно сдать на права. Так что новость о появлении в наших рядах новоиспечённого водителя была встречена бурными овациями. Самооценка Оливера в тот момент взлетела до небес. Он ещё неделю ходил весь такой важный и довольный собой.       В этот день выдалась отличная погода, в воздухе стоял запах зелени. Солнце, к счастью, не планировало убивать всё живое, а всего лишь приятно согревало. Оливия смотрела на проносящийся мимо пейзаж, её волосы вздымались в такт встречного ветра. Иногда пряди падали на лицо, и она отбрасывала их назад. Мне нравилось наблюдать за этим зрелищем.       Скэриэл был на переднем сидении и без устали о чём-то спорил с Оливером. Вот ведь. Вместо того, чтобы нормально показывать дорогу, он извергался длинной тирадой обо всём и ни о чём. Оливер неустанно поддерживал разговор, при этом как-то умудрялся вести машину.       Посторонний человек уже начал бы молиться всем богам, в том числе и греческим. На греческом. Даже не зная его. Мы же к такому давно привыкли.       Я сидел прямо за водителем и мог видеть, как бурно жестикулирует Скэр. В это время Леон и Оливия горячо обсуждали последнюю новомодную постановку в театре. Я не особо разбирался во всех тонкостях закулисных дел. Это не значит, что я совершенно далёк от этой темы. Частенько с большим неподдельным удовольствием ходил с ними на представления. Одному такое времяпрепровождение не приносило большой радости, только если настроение располагало. На новые ходил редко, где участвовал Леон — почти всегда. Меня переполняла гордость, что я знаю такого человека. Могу видеть его талант во всей его красе из первых рядов.       — Как такое вообще допустили, я поражена, насколько у людей успел испортиться вкус, — хмурила брови девушка.       — Мне тоже не понравилось.       Во многих аспектах они были поразительно единодушны.       — Готье, а ты как считаешь?       Две пары глаз смотрели на меня выжидающе. Они настолько были увлечены, что почти не дышали до этого момента, и только теперь могли перевести дух.       — Помните одну настолько нелепую сцену, где… — я заразился их энтузиазмом и решил внести и свои замечания для разгрома пьесы. Так, за непринуждённым разговором с Леоном и Оливией, я не заметил, как мы добрались до нужного места.       Первая мысль была, что хозяин этого поместья явно любил растительность. Её было в изобилии. Роскошные ворота и часть дома обвивал плющ. Место не выглядело заброшенным, наоборот, казалось, что этот участок был здесь всегда. Настолько всё гармонично выглядело. Я невольно испытал симпатию к владельцу. К человеку, которого никогда не видел и вряд ли увижу.       Как хорошо, что мы смогли выбраться в это время. Всё расцвело. Оливер нашёл место для машины, и мы разгрузили все наши пожитки, что не заняло много времени. Внутри всё было обставлено без всякой вычурности и со вкусом, что не без удовольствия смог отметить. Просторная гостиная с камином, высокие потолки. Несколько комнат для гостей на втором этаже. Ванная комната, кухня и парочка дополнительных комнат для всяких других нужд. На крыше небольшое пространство с раскладным стулом и столиком.       Скэр дал распоряжение нам осмотреть участок и проверить всё ли с ним в порядке. Сам он остался хозяйничать в доме, сославшись на то, что ему нужно сделать все запланированные приготовления. Нам ничего не оставалось, как пойти у него на поводу.       Слуг владелец дома не держал по собственной прихоти. Он любил управлять своим хозяйством сам. Для него это было своего рода хобби для души. К посторонним в своей обители он относился с недоверием, к какому бы социальному классу они ни относились. Но Скэр ему приглянулся, и он даже разрешил привести ему своих друзей. Брюнет мог быть настолько убедительным, что не удивлюсь, если хозяин мог решить, что это его личная инициатива, как гостеприимного и благородного чистокровного.       Как бы то ни было, мы обошли дом по кругу, но не нашли ничего примечательного, кроме забавных рыжих садовых гномов. На их личиках было выражение таких серьёзных мин, что без смеха не взглянешь.       Каждый из нас чувствовал себя маленьким ребёнком, перед которым развернулся новый мирок для исследований и шалостей. Леон первым увидел небольшой сарай. Я, Оливия и Оливер великодушно поздравили с находкой и отдали ему право заглянуть внутрь. Некоторое время мы изучали содержимое инвентаря садовника, но нам быстро наскучило, и мы отправились в сам сад, занимавший всю оставшуюся территорию.       — Прошу, дамы и господа, после вас, — отворил калитку Оливер, с насмешкой кланяясь каждому из нас, и также собственноручно прикрыл её.       Мы вышли на вымощенную камнем дорожку. Кусты белых роз цвели по правую сторону от нас, красных — по левую. Мы всё шли вдоль них. Весь окружающий ландшафт походил на зачарованное место. Запах роз настоялся и завис в воздухе, отчего дышать стало тяжелее. И я не мог отделаться от ощущения, что это что-то, да значит. Почему-то в каждом бутоне я видел поднятые головы, поднятые к нам в немом укоре. Месиво вместо лица, враждебность острых шипов и переплетающиеся гибкие худощавые тела. Совершенно дурные образы лезли в голову и путали мысли. Я заметил, как поёжилась Оливия, словно ледяной холод был заключён только в этом отдельном пространстве во вселенной. Никто не смел произнести ни звука. Любые слова застревали в горле и не могли найти выход наружу. Не смотря на это, наша немая процессия продолжала свой ход.       И вот я не мог поверить своим глазам. В конце пути нас ждала круглая беседка. Она словно утопала в многообразии розовых бутонов. Сквозь переплёт деревьев выбивались ласковые лучи солнца. За ней проходил симпатичный забор с живой изгородью из красных и белых роз вперемешку. Такое тесное соседство делало их только прекраснее, их вид дополнял друг друга.       Мы переглянулись, на лице каждого играла лёгкая улыбка.

***

      — Что мы будем делать сегодня? — с этими словами Скэр ввалился в комнату, где мы наслаждались уютной атмосферой ничегонеделания у камина.       — Пить? — предположил Оливер. Он даже не прервал своё занятие, которое включало в себя перестановку книг во внушительном книжном шкафу владельца дома. Для этого дела ему даже потребовалась стремянка.       — Как грубо. Мы хорошо проведём время за приятной беседой, а это — всего лишь небольшое дополнение, чтобы все смогли расслабиться и втянуться…       — В общем, спиваться, — закончил я за Скэра и отпил какао из кружки с изображением белого шпица, — и, знаешь, ставить условие, чтобы все пришли в белом, немного глупо.       И действительно. Все мы были одеты в белые одеяния. Стоит отдать должное, каждый смог привнести что-то своё. У Леона был повязан элегантный шарф, а на руках белоснежные перчатки. У Оливии красовалась шикарная брошь с чайкой и длинные ленты в волосах. На пальце Оливера сверкал массивный перстень. Из кармана торчал платок с белым кружевом. Скэр напялил на голову подобие самодельного лаврового венка, смотревшегося на нём так, словно он был в нём рождён. Я же смог додуматься только до галстука, который теперь мне казался совершенно не к месту. В остальном, все были облачены в одежды похожие на тоги, привезённые в одном из чемоданов. Я же был в костюме, при параде.       — Поэтому была приписка, чтобы плюсом ко всему эта одежда была та, которую не жалко.       — Я не помню такого!       — Готи, мелкий шрифт нужно тоже читать.       — А раньше ты был таким лапушкой, — театрально вздохнул Скэр и подмигнул присутствующим.       — Поэтому я не люблю находиться в компании, где есть влюблённые голубки, — наигранно рассердился Оливер, скрещивая руки на груди.       — Они словно пожилая семейная пара, — хихикнула Оливия.       В знак примирения Скэр одолжил мне другую одежду.

***

      Стали сгущаться сумерки, и Скэр торжественно объявил, что самое время начать. Мы убрали все мобильные телефоны, разожгли камин и расставили канделябры. Самое дальнее окно оставили открытым из-за вечерней духоты, занавески мягко колыхались от ветра. Тем временем из кухни были перенесены закуски и нарезанные фрукты. Изящные бокалы с веселящей жидкостью сверкали в свете огней, будто сам Дионис наблюдал на нами.       Скэр перенял манеру сфинкса. Он загадывал различные загадки, подкидывал вымышленные истории, в которых мы должны были найти истину. Это было далеко непросто. Он юлил, менял тему, скрывал убийцу, в то же время его подставлял, давал косвенные улики.       Тени от свечей создавали причудливую игру света и тени. Что только мы не успели обсудить, начиная от погоды, заканчивая всевозможными теориями. Каждый прочитал любимый отрывок или полностью стихотворение, отзывавшиеся в каждом из нас. Взяв небольшой перерыв от раскрытия дела, мы просто наслаждались чувством лёгкости в теле. Я изредка прикрывал глаза на несколько секунд, ощущая себя частью природы, где всё живое и неживое откликалось во мне.       Когда я в очередной раз открыл глаза, то увидел Леона, который стоял у колонны, облачённый в свой белый наряд, и напоминал Пьеро. Только веселую его версию. Разве что взгляд и что-то в самой позе выдавали в нём лёгкую мечтательную меланхолию погружённого в себя актёра. Оливер со всей своей широкой душой оккупировал Леона, изливая ему всё, что накопилось в этой самой душе. Тот же в свою очередь смотрел своими всепонимающими глазами, изредка отвечая своим ласковым голосом. Все знали, что он не умеет пить, а также отказывать в предложенной выпивке. На протяжении всего вечера я тайком выливал содержимое бокала Леона в комнатные растения, надеясь, что это не сильно на них скажется. Иногда переливал себе и, чувствуя себя горе-героем, осушал содержимое на свой страх и риск.       Она подошла ко мне. Оливия. Словно бестелесный ангел, нашедший подходящий для себя сосуд. Прекрасный момент под названием «сейчас». Мы с ней говорили, она улыбалась, бледные пальцы поправляли мятые складки одежды, её ресницы плясали словно нимфы. Она показывала мне разные свои выражения лица, которые раньше я даже не мечтал увидеть. Мой разум превращал пространство за нами в сжёванную неопределённую массу. Её руки жестикулировали сильнее обычного, что я даже перестал поспевать за ходом её мыслей. Не помню даже о чём был разговор. Я ощутил болезненное желание взять её за руку. Такая, вроде бы, невинная мысль, но я тут же ощутил себя грязным. Сразу же моя прожитая жизнь навалилось мёртвым грузом на плечи.       Моё тело, разум и я.       Я — это огромная чёрная жижа, чёрная всепожирающая нефть, которая готова поглотить ничего неподозревающую чайку. Губительные объятья.       Меня затошнило. Под предлогом, что мне нужно проветрить голову, я покинул собеседницу. Хотелось скрыться ото всех, и я полез на крышу.       К своему удивлению я заметил тёмную фигуру. Ей оказался Скэр. Он что-то мурлыкал себе под нос, пока не заметил меня, но ничего не сказал. Я прикрыл дверь, молча сел рядом, позволив тьме ночи поглотить меня.       Кроны деревьев чернели ближе к горизонту. Птицы спали, был слышен только стрекот кузнечиков и шелест листьев. Я сидел и смотрел на сгорбленный туманный силуэт Скэра, так живо напоминавший демона с картины Врубеля. Его тёмные волосы были словно продолжением неба. Пока я невольно залюбовался этим непривычным для чистокровного зрелищем, совершенством дикой красоты, Скэр неспешно выпил уже половину бутылки. Он повернулся ко мне и развязно предложил: «Эй, что сидишь как истукан и молчишь? Хочешь ещё выпить?»       «Сам такой», — совсем по-детски ответил я, не найдя других слов, но бутылку принял из его рук. Скэр похихикал надо мной, но беззлобно. Я расслабился. Его глаза горели на фоне паршивого пасмурного неба колдовским огнём. Моя внутренняя тьма постепенно отступала.       — Как тебе наш симпозиум? — моё наваждение закинуло ногу на ногу.       — Элегантно и немного безумно. В твоём стиле.       Он одобрительно кивнул в пустоту.       — Скэр, иногда я не могу понять, кто я, и моя ли это судьба.       Слова слетели с языка быстрее, чем смог подумать, на удивление легко. Может это и не я сказал?       Скэр вырос прекрасным юношей, как телом, так и душой. На его лице не было и тени улыбки. Я собрал последние остатки своей гордости, не мог же я дать слабину перед моим дорогим другом и показать насколько может быть ничтожным представитель чистокровного рода. Только не перед ним.       Уподобился изваянию. На мне лежала ответственность за многие жизни, которую я не просил, но которую не могу проигнорировать.       — Все мы — покалеченные жизнью души. Посмотри на меня. Разве я не живой пример? Ты можешь быть кем угодно.       Я знал, что в тот момент он лгал. Почувствовал. Скэр умел лгать мастерски, но не в этот раз. Меня переполнила благодарность. Мы были совершенно разными даже по меркам своих грехов, но наши души тянулись друг другу. Он был моим дорогим, нежно и горячо любимым другом.       — Что-то мы с тобой засиделись, остальные, наверное, уже сплетничают за нашей спиной.       — О да, особенно Оливер. Уже надумал себе о нас всякого.       — Например?       — Ой, не начинай.       Из-за выпитого вина к моим нервным движениям прибавилась фатальная неуклюжесть. Из-за нее я случайно разлил остатки алкоголя на крышу, капли тут же скатились в ближайшие кусты. Кроме того, попало на мою руку и часть рукава.       — Вот и полили цветы.       Скэр по-кошачьи полуприкрыл глаза и схватил мою липкую ладонь, а я всё ещё пытался осмыслить, что происходит. Всё вокруг напоминало какую-то сюрреалистичную сцену за гранью привычного положения вещей.       — Готье, всё, что только пожелаешь. «Всё ничего: я здесь; я здесь всегда».       — Скэр, что…       Он поднял на меня свои глаза.       «Кто изваял тебя из темноты ночной, Какой туземный Фауст, исчадие саванны?» — пронеслись в моей голове строчки. Ни имя автора, ни названия стихотворения я никак не смог вспомнить.       — А, вот вы где! — раздался пьяный звонкий возглас Оливера. За ним появилась Оливия, а за ней смущённый, с лёгким от алкоголя румянцем Леон.       — Вот и вся банда в сборе, — как ни в чём не бывало, ответил ему Скэр. Он бодро поднялся на ноги и начал стряхивать пыль со штанов.       Леон обеспокоено смотрел на меня, но молчал. Я помахал ему и широко улыбнулся, он ответил тем же. Затем мы все спустились в гостиную. Темнота ночи больше не казалась мне уютной.       — Мы тут подумали, может создать свою группу и назваться «ТриЛО», — гордо заявил Оливер, словно это была самая гениальная идея за последнюю тысячу лет. Леон по-быстрому сварил всем кофе, и мы уселись в тесный кружок в гостиной.       — Как это? — не понимал я, рассеяно взбалтывая тёмную жидкость. Плед и тепло от камина приятно согревали.       — Оливер, Оливия и, конечно же, Леон, это элементарно, — фыркнул Оливер, — если хочешь, то можешь присоединиться к нам, тогда мы будем «Четыре О».       — А как же я? — возмутился Скэриэл, перетягивая плед на себя.       — Извини, но нас мало что связывает. Хотя, так и быть, можешь быть нашим менеджером.       — Идиоты, — пробормотал я.       Образовалось приятное ощущение щекотки в районе живота. Глаза слипались. Меня клонило в сон под весёлые переливы голосов моих друзей.       Так создалось ещё одно общее воспоминание.       Новое утро мы встречали в розовой беседке.