Деревенские приключения или Сага о Хамле

      За окном мелькали освещённые закатным солнцем деревья, извивающаяся, вдрызг разбитая дорога легко ложилась под колёса старенького внедорожника, а вдали уже виднелся смутно знакомый поворот на ещё более разбитую (хотя куда уж больше?), абсолютно пустую дорогу, носившую столь гордое и неоправданное название «Трасса». Чонгук ехал в деревню, в которую не возвращался уже несколько лет.       А всё началось с девушки. Все приключения и неприятности всегда начинаются с женщин, вот и у Чона так же. Его бросила девушка, с которой он встречался почти два года, и после этого всё покатилось по наклонной плоскости. Сначала у Гука началась «затяжная грусть-тоска-печаль» (читай апатия и почти депрессия). Потому, что Чонгук в эти отношения вложился весь, до капли, любил девушку безумно, а она всё равно ушла. Чон не знал к кому-то или просто в пустоту, но факт оставался фактом, Гук остался один. Из-за накатившей депрессухи парень плохо закончил год, запоров себе всё, что так старательно строил до этого. По итогу всё его школьное обучение пошло по… плохо пошло в общем, а ведь это был последний год. Из-за плохого окончания учёбы навалившаяся депрессия усугубилась, забрав Чонгука в свои объятья окончательно. Поначалу Гук пытался как обычно устроиться на подработку, но потом эту затею бросил, всё равно его никуда не брали из-за его откровенно убитого вида.       Короче говоря, в жизни наступила длительная чёрная полоса, которая пока даже не думала заканчиваться. Узнав о плохом состоянии своего «дорогого и горячо любимого мальчика» бабушка Чона предложила его родителям отправить его на лето в деревню. Мол, чистый воздух, первозданная природа, милые зверюшки и добрые люди, всё, что нужно для исправления плохого состояния Чонгука. Ну, родители и согласились, отправили парня на отдых (читай в трёхмесячную ссылку) в дальнюю глухомань.       И вот, сейчас Чон трясётся в старенькой, но на вид хорошей машине по разбитой дороге с совершенно незнакомым человеком за рулём. На самом деле этот незнакомец был достоянием всей деревни, потому что носил гордое звание полицейского. Чонгуковой бабушке он просто согласился помочь, всё равно деревня у них тихая, делать ему нечего, вот и везёт он теперь Гука с автовокзала в ближайшем городке. Звали эту полицейскую колокольню господином Кимом, из примет у него были удивительно светлые для этой местности, пшеничные волосы и… всё. Вроде и не было в нём ничего такого, никаких выдающихся черт, а внешность всё равно была какая-то запоминающаяся. За весь путь Ким не проронил ни слова, за что Чонгук ему был сильно благодарен.       Вообще, первое время Чон пытался угадать его возраст, но это оказалось абсолютно бесполезной затеей. По его виду можно было сказать как то, что ему не многим больше двадцати, так и то, что ему уже давным-давно тридцатник стукнул. У него были молодые, живые, буквально искрящиеся глаза, быстрые, лёгкие движения, как у совсем молодого парня, которого ещё детство не до конца отпустило. Но при всём этом на лбу у него лежала пара довольно глубоких морщинок, взгляд ярких глаз был по-взрослому серьёзный, почти мудрый, да и даже Гукова бабушка, когда предупреждала парня о том, кто его заберёт, назвала этого человека «господин Ким», а всё это говорило, что этот полицай уже далеко не мальчик. «В общем, личность абсолютно нечитаемая, но очень интересная», мысленно заключил Чонгук, отворачиваясь к окну, пляска деревьев за которым сменилась огромным сочно-зелёным полем.       Минут десять спустя они уже подъехали к дому, в котором Чон проведёт ближайшие три месяца, лечась под присмотром бабушки от плохого настроения. Дом стоял самым крайним на улице, соседствуя с полем с одной стороны и разваленным заброшенным домом с другой. Его было хорошо видно издалека: отделка светлого оттенка досками, ярко-красная черепичная крыша, цвета морской волны крыльцо и посаженная у дороги вишня. Сложно не заметить.       На крылечке уже стояла бабушка, ожидая своего любимого и единственного внука. Чонгук вышел из машины, поблагодарив полицая, и сразу же оказался в тёплых и родных объятьях бабушки, которую не видел уже года три.       - Чонгук~и, - тепло приветствовала Гука госпожа Чон, мгновенно проводя в дом, чтобы парень не достался на ужин вечно голодным комарам, - Наконец-то приехал. Ой, как осунулся-то, а глаза грустнющие, ба! Ну ничего, отдохнёшь у нас, развеешься, и опять всё хорошо будет. Ну, рассказывай, как доехал? Что в городе творится? Как родители?       И дальше в том же ключе. Миллионы разных вопросов, тысячи высказываний о том, что всё будет хорошо, нужно только отдохнуть немного, огромное множество причитаний по поводу Чонгукова плохого вида. На дворе уже и стемнело, и часы далеко за полночь показывают, а бабушка всё подливает тёплый чай с мятой и подкладывает в вазу на столе пряники, печенья и конфеты, купленные на рынке. Чон зевает, клюёт носом, но продолжает оттягивать момент, когда нужно будет прекращать разговоры и идти ложиться спать.       В итоге постелили Гуку уже около часа ночи. Бабушка тихо посапывала в соседней комнате, а Чонгук развалился на мягкой, но очень скрипучей кровати, тоже быстро отправляясь в царство Морфея.       Около двух часов ночи Чону пришлось вставать и тихо, чтобы не разбудить бабушку, плестись на улицу. Всё-таки он выпил слишком много чая на ночь. Вокруг квакают лягушки, стрекочут какие-то неведомые насекомые и пищат до жути приставучие и наглые комары. Всё небо усыпано яркими огоньками звёзд, из которых Гук даже узнал несколько. Прямо над головой ярко сияли три выстроенные в ряд звёзды, вырисовывая «Пояс Ориона», в другой части тёмно-синего полотнища виднелся ковш «Большой медведицы», а прямо над деревьями, заполонившими соседнюю заброшку, красовалась огромная полная луна. Красотень-ляпотень. Так бы Чонгук и простоял, разглядывая бесконечные небесные узоры, если бы не комары, которые решили всё-таки его съесть, наверстав свою не состоявшуюся вечернюю трапезу.       Почти успешно отбившись от зловредных насекомых, парень ускоренно ретировался в дом. А почти успешно, потому что одна наглая комариная морда тяпнула Гука за «мягкое место», из-за чего оно теперь сильно чесалось. Нет, руки и ноги тоже искусали, это нормально, это как всегда, но чтобы кусаться за жопу, это уже просто наглость неземная. Прямо действительно что-то новенькое. И как это воспринимать прикажете, а? Как намёк, что Чона в этом году кто-нибудь ещё и оприходует, вдобавок ко всем уже случившимся пакостям судьбы? Нет, так не пойдёт, Чонгук против такого расклада, что это ещё за гадание на комарах? «Да вообще, как так можно, я честный натурал, не надо меня трогать, что это вообще такое, фу бля», подумал Гук, прокрадываясь обратно в комнату. Нет, Чон не гомофоб, он не против, но только если это происходит не с ним, а вообще, желательно чтобы как можно дальше от него.       С мыслями о том, что он натурал и никаким комариным предречениям верить не собирается, Чонгук завалился на койку, снова проваливаясь в сон.       Проснулся рано, ещё не было и восьми утра. Бабушка хлопотала у газовой плиты, кипятя чайник и что-то варя в маленькой кастрюльке. После сытного завтрака из вкусного чая и ну такой-себе рисовой каши, Гук отправился обследовать и вспоминать ближайшие окрестности.       А ближайшими окрестностями было всё, что располагалось в непосредственной близости к дому. Вообще бабушкин участок, да и любой другой в этой деревне был очень даже не маленьким, намного больше любых дачных шести соток. У госпожи Чон всё интересное скрывалось за домом, потому что у дороги были только цветочные клумбы да вишнёвые кусты. А вот у заднего выхода располагался небольшой палисадник с уже поспевшей ярко-красной клубникой, огурцами, помидорами и чем-то ещё. Рядом с ним разросся малинник, который только-только зацвёл и собирал этим вокруг себя огромное множество всяких насекомых. Дальше за палисадником был сад, в котором росли яблоки, груши, черёмуха и одинокий куст вишни. Сбоку от сада был гараж, а рядом с ним росли колючие ежевичные кусты, как и малина покрытые белыми цветами.       В саду Гук остановился, потому что, во-первых, тут тенёк, а во-вторых на дальней черёмухе располагался небольшой домик без крыши, который бабушка упорно называла скворечником. Лестница в него слегка прогнила за несколько лет, но Чон всё-таки рискнул и залез на небольшую высоту . Он оказался в целости и сохранности, только весть заваленный ветками, листьями и ещё зелёными ягодами черёмухи. Домик был маленький, такой, что Чонгук в нём даже лечь бы не смог, но какой-то по-своему уютный, напоминающий о детстве и том, как Гук строил его вместе с друзьями.       Посидев пару минут в своём «скворечнике», парень заметил в другом конце сада белые садовые качели и спустился, направляясь к ним. Качели оказались проржавелыми и жутко скрипящими, но рабочими. Усевшись на них, Чон понял, что при крайней необходимости можно будет постелить на них какой-нибудь матрац, кинуть одеяло и спать тут. Ну, если конечно комары не съедят.       Закончив обход сада, Чонгук вышел на огород, который был длинным и заканчивался рядом с грунтовой дорогой, отделяющей поле, непонятно зачем засеянное в этом году обычной травой. Зато вид из-за этой травы был просто шикарный, как будто перед тобой плещется огромное сочно-зелёное море.       Постояв пару минут и полюбовавшись на ярко зелёный простор, Гук вернулся в дом, взял там миску и набрал себе в палисаднике целую гору клубники и неожиданно обнаружившейся жимолости. После этого он уселся под виноградник, который тоже создавал тень и с удовольствием наелся вкусных ягод, устроив себе второй завтрак.       - Бабушка, а где ключи от гаража? – спросил Гук, намереваясь достать велосипед и поехать прокатиться       - Висят в коридоре, - ответила госпожа Чон, даже не отрываясь от пропалыванья грядки с чем-то непонятным       Ох, если бы только Чонгук знал в тот момент, сколько связок с ключами висит в коридоре, он сам бы даже не сунулся искать нужную. На стене на двух длинных гвоздях висело связок шесть или семь, а в каждой из них было ещё от трёх и до шести разнокалиберных ключей. Маленькие и большие, металлические и с пластиковым набалдашником, старые и почти новые, а Гуку нужен только один, конкретный. Парень примерно помнил, как выглядел ключ от гаража, но это если бабушка не поменяла за прошедшее время замок. Похожий ключ нашёлся в целых трёх связках, и Чон наугад взял одну из них, направляясь к гаражу.       Наугад сработал, и ключ подошёл с первого раза, прямо невиданная удача. Чонгук вывел синий, слегка заросший паутиной велосипед, откопал в закромах гаража насос и, подкачав колёса своего «железного коня», поехал кататься. Встречаться с людьми не хотелось, и Чон поехал по трассе в сторону от деревни. Знал, что обратно придётся постоянно пилить в горку, но покататься-то всё равно охота.       Во взятых наушниках играла музыка, телефон не грозился выпасть к чертям на дорогу, приятный ветер дул в лицо, создавая идеальную температуру и настроение было на удивление хорошим. Минут десять спустя, Гук проехал первую заброшенную автобусную остановку, которая раньше стояла у соседней деревни, из которой сейчас все разъехались, оставив остановку ржаветь.       Время текло незаметно, казалось, едет всего ничего, а своя деревня уже еле-еле виднеется вдали. Чон поехал дальше, собираясь доехать до следующей остановки и там уже развернуться обратно. Впереди показался овраг и довольно большая гора, на вершине которой стояла будка остановки. Гук разогнался, в кровь хлынул адреналин, а на лице сама собой, впервые за долгое время расцвела улыбка. Парень знал, что стоит ему сейчас налететь даже на маленький камешек, и он полетит вместе с велосипедом со всей скорости на асфальт, но от этого знания становилось только интереснее. Вот спуск закончился, и начался небольшой мостик, покрытый новым, не разбитым асфальтом. Колёса велосипеда толи засвистели, толи зазвенели при попадании на ровную дорогу, создавая какой-то непонятный еле-слышный гул, как при взлёте самолёта.       На самый верх холма Чонгук не заехал, а с трудом заполз пешком, весь взмокший и усталый. Этот подъём выжал все силы, но судя по высоте, с которой Гуку теперь спускаться, он того стоил, лететь отсюда будет очень весело.       Чон бросил велосипед на обочину и зашёл под козырёк остановки, прячась от палящего летнего солнца. Вдруг, из соседних кустов послышалась какая-то возня и тихий скулёж. Парень поднялся с места и тихо подошёл к зарослям, осторожно раздвигая руками ветки. В тени кустов лежала худющая тёмно-рыжая собака, поджав под себя одну лапу. Дворняга смотрела на Чонгука грустными, испуганными глазами, но с места не поднималась.       - Тихо, маленькая, - произнёс Гук и протянул руку, намереваясь погладить собаку, - Я тебя не обижу       Чон очень любит животных. Вот очень-очень, и животные это чувствуют, не боятся его обычно. А эта собака была явно раненая или побитая, поэтому и испугалась, и Гуку её было жалко.       Парень осторожно погладил дворняжку, и решил, что надо съездить домой и привезти ей что-нибудь поесть. Так он собственно и сделал. Когда ехал обратно думал в основном о бедном животном, поэтому даже быстрого спуска не заметил, и того, что ехать тяжело тоже. Приехав домой, нашёл свой старый рюкзак, кинул в него бинты из аптечки и завёрнутую в фольгу нарезанную колбасу, налил бутылку воды, отрезал от другой, большой бутылки дно и, проверив, не острые ли у него края, тоже запихнул в рюкзак. Потом нашёл в саду пару наиболее подходящих, крепких деревяшек, сложил их ко всем остальным вещам и отправился обратно к собаке.       Когда Чонгук снова доехал до дальней остановки, он очень боялся, что собака убежала, но она так и осталась лежать в тех же зарослях. Гук аккуратно, чтобы не пугать лишний раз животное, снял рюкзак и достал из него колбасу. Дворняга оживилась и завиляла хвостом, почувствовав запах еды, а Чон развернул фольгу и положил колбасу перед собакой. Животное занялось поеданием, а парень в это время достал бутылку воды и вылил немного в импровизированную миску из обрезанного дна. Разделавшись с колбасой, собака принялась жадно пить и по итогу вылакала всю налитую воду. Чонгук налил ещё и поставил бутылку на землю, достав из рюкзака бинт и деревянные планки. Лапа у собаки была явно сломана, и Гук осторожно взял её, плотно зажав между двумя деревяшками. Затем замотал эту конструкцию бинтом, чтобы лапа не могла двигаться и кость срослась правильно.       - Хорошая собачка, - ласково сказал Чон, гладя дворняжку, на что она громко гавкнула и снова завиляла хвостом       Чонгук посидел так ещё пару минут и, чувствуя, что солнце стало сильнее припекать, взял почти пустой рюкзак, направляясь домой. В этот раз спуск очень даже запомнился. Скорость, практически неимоверная для велосипеда дурманит и заставляет крепче вцепиться в руль. Пахнущий полевыми цветами, ставший почти осязаемым ветер бьёт в лицо, треплет большую белую футболку и, кажется, свивается за спиной в два лёгких, невесомых крыла. Ощущения, не передаваемые ничем, сколько не описывай, их можно только испытать на себе и запомнить навсегда.       Возвращался Чонгук уставший и взмыленный, как будто на нём вместо трактора пару полей вспахали. Хотелось просто лечь куда-нибудь в тень и лежать там, желательно до конца лета, а может и ещё дольше.       Уже подъехав к самому дому, Гук заметил припаркованный у вишнёвых кустов мотоцикл. Бабушка стояла на крыльце и общалась с кем-то. Разглядеть этого кого-то Чон не смог, да и чего в нём разглядывать? Чёрные волосы, чёрная кепка, надвинутая на глаза, такая же чёрная футболка и тёмные шорты. Человек как человек, ничего особенного.       К тому времени, как Чонгук вернулся в дом, заведя велосипед и закрыв гараж, мотоцикл уже исчез, а бабушка сидела на кухне, временно прекратив свои дела из-за полуденной жары.       - Ну, прокатился? Куда ездил? – подняла взгляд госпожа Чон, рассматривая уставшего парня       - До дальней деревни съездил, - ответил Гук, плюхаясь на табуретку и наливая себе здоровенную чашку холодного кваса       - Ты что, Чонгук~и, до неё ж восемь километров. А я-то думаю, чего тебя так долго нет. Умотался, поди, как бобик, - всплеснула руками бабушка, с упрёком смотря на Чона, - Ты ж завтра с кровати встать не сможешь, голубь.       - Да ладно, не так уж я и устал, - улыбнулся Чонгук, подсчитывая в голове, что если туда восемь километров, а смотался он два раза туда-обратно, значит всего он проехал около тридцати двух км. Нет, бабушка права, с кровати он завтра точно не встанет, - А что это за человек приезжал, ну, с которым ты на крыльце разговаривала? – Чон перевёл тему, потому что всё-таки интересно же, что за тип       - А, этот? – госпожа Чон неопределённо махнула рукой и вернулась к распаковке письма, по-видимому, с квитанцией, - Да это Мин Юнги. Он на другом конце живёт. Раз в неделю почту разносит, в магазине тоже подрабатывает, иногда в город ездит, и по своим делам, и если кому чего купить надо. Ему скажут - он съездит да привезёт. У него мотоцикл ему это быстро. Знаешь, он, наверное, не намного старше тебя будет, но ты с ним не общайся, сорванец он, был и есть. Кто знает, чего от него ждать.       И этот разговор затянулся надолго. Бабушка рассказывала Гуку о людях, с которыми ему лучше не общаться, о всяких деревенских происшествиях, травила какие-то байки об остальных жителях и тому подобное. Когда жара чуть спала, госпожа Чон пошла дальше заниматься делами, а Чонгук завалился на свою скрипучую кровать и пролежал на ней до самого ужина, читая найденную на полке книгу, оказавшуюся по неудачному стечению обстоятельств триллером.