--
Сокджин старается, очень. Вкалывает как проклятый. Почти каждый день он находится в здании BigHit, записывает и перезаписывает песни, учит и практикует хореографии. Во всем, что от него не потребуют, он выложится на полную. Он поспевает за их сложными хореографиями, делает все движения, улучшает свою технику как танцор и как певец. День ото дня. Его даже за это хвалят. Иногда. Единственное, чем продюсеры и CEO всегда недовольны, это его навыки продюсирования музыки. Сокджин записывает свои инструменталки сам. Напевает в телефон мелодии, которые приходят ему в голову и перебирает их одна за другой, пока не найдет самую лучшую. Сокджину точно не чужды отказы. Он знает, что не все может стать хитом. Все-таки у него за плечами пять лет отказов. Но в этот раз они сказали, что все хорошо. Да что там, отлично! Сказали, что эта песня может выстрелить, если они внесут туда небольшие изменения. Это была бы его первая полностью спродюсированная песня. Epiphany. Его имя было бы первым в строчке авторов. Работа шла месяцами, песню отшлифовывали бессчетное количество раз и вот, за неделю до релиза, Бан PD представляет перед ними абсолютно другой набор мелодий, спродюсированный гораздо более качественно и связно. Выходит действительно чистая, идеальная мелодия. Сокджин просто не может отказаться от песни, которая очевидно лучше. Он не может просто отказать своему чертовому боссу, когда тот меняет направление его музыки. В последний раз, когда Сокджин хотел поменять одну гребаную ноту, это восприняли в штыки, отмахиваясь беспокойством за его вокальную технику (а его натянутый голос будет звучать лучше, ага). Он, вместе с Бан PD, Slow Rabbit и Адорой, сидящими рядом с ним как телохранители, слушал ту самую песню. Дослушав, Бан PD выжидающе смотрит на Сокджина и спрашивает с улыбкой: – Ну как? И Сокджин отвечает: – Звучит прекрасно. Говорит, как сильно тронут тем, что сам Бан PD потратил столько времени на песню для него. Вокалист проглатывает свое унижение и кланяется, когда продюсер покидает комнату. Сокджин тяжело усаживается на кресло Slow Rabbit’а и смотрит на свою аранжировку, отмеченную в программе звукозаписи. – Сокджин-а, – заговорил Slow, но тот снова встает и говорит, что ему нужно подышать свежим воздухом. Он сидит в туалете и спустя 45 минут ему звонят и зовут на производственное совещание. Сокджин начинает плакать прямо на совещании, не смотря на то, что до этого он в одиночестве просидел в туалете и не смог проронить ни слезинки. Тебе нужно чем-то занять себя, – сказал тревожный голос в голове. Тебе нужно сфокусироваться на чем-то другом до тех пор пока тебе не полегчает. И чтобы это произошло, тебе нужно уйти прямо сейчас. Спустя пару лестничных пролетов Сокджин чувствует вибрацию телефона через карман. Наверное исполнительный продюсер вышел из зала, иначе как объяснить то, что чат Бантанов сейчас разрывался от вопросов. Большинство от Чимина, но к нему присоединился и Хосок. Намджун мягко, но решительно напоминал, что после Сокджину нужно будет рассказать им о том, что случилось. Тэхену интересно, вернется ли он. Сокджину не хватает духу ответить хоть кому-то из них. Приходит одно сообщение от Юнги, не в чат группы, а лично ему: “Найду тебя когда приду домой.” Сокджин чувствует прилив нежности, который заставляет губы сжаться снова в попытках сдержать подступающие слезы.--
Он заказывает такси и полтора квартала удрученно прогуливается до их апартаментов. Он не удостаивает человека, ожидающего его в лифте, ничем большим как фразами “Здравствуйте” и “Спасибо”. Он открывает дверь апартаментов и проскальзывает внутрь. Его обувь ударяется о стену, и он сдергивает с себя вдруг ставший слишком тяжелым пиджак. На часах даже еще не половина девятого. Он думал, что хуже, чем когда группу в начале года охватила депрессия, уже не будет. Так и есть, но сейчас, в отличии от туманного страха распада группы, боль от потери своей песни чувствуется более точечно. Это ноющая боль, разгорающаяся с силой, способной сбить его с ног. Это как заново начать крутить нож, воткнутый в живот, когда ты только начал к нему привыкать; стремительный повторный перелом конечности, в которую и так было мало веры на выздоровление. Он облизал нож. Перестарался и разрезал язык пополам. Через огромные апартаменты он идет в свою комнату. Еще довольно рано и небо не посветлело, давая стенам синеватый оттенок. Все осталось так же как и было сегодня утром, когда он ушел пораньше встретиться со Slow и Адорой. Больно вспоминать, видя контраст между утренним воодушевлением и тем, что он чувствует сейчас. Он чувствует себя как ребенок, у которого отобрали конфету и вместо нее дали яблоко. Да, это полезно, но это не то. Не то, что он создал сам. Сокджин проваливается на кровать со стоном. Слезы больше не идут, забавно. Конечно, он же плачет только тогда, когда ему совсем нельзя этого делать. Просто за-е-бись. Он шмыгает носом и решает принять душ. Горячая вода немного смягчает ноющую боль внутри, обжигающие струи бьют по ногам и отвлекают от назойливых мыслей. Вода собирает его осветленные волосы в комок. Ему не нужно мыть голову, он уже хорошенько помылся вчера ночью, но он все равно мочит волосы, чтобы струи воды успокаивающе массировали кожу головы. На секунду он задумывается, если ли вообще смысл отдавать его композиции продюсерам. Возможно, стоит просто оставлять их себе. Возможно, он поделится ими с мемберами и этого будет достаточно. Они-то смогут спродюсировать его музыку и, если он не собирается на этом зарабатывать, то Бан PD точно не нужно будет ничего знать. Совсем. Сокджин не сдерживает смешка. Если бы. Он выходит из душа и вытирает себя насухо и заматывает волосы в бессмысленный, но забавный тюрбан из полотенца. Когда он возвращается в свою комнату, взгляд сразу падает на гитару. Разочарование снова охватывает его. Он натягивает нижнее белье, освобождает волосы от полотенца, вешает его на место и залезает на кровать. Он лежит спиной к своей гитаре, лицом к стене. Взгляд замечает фанарт, как милое напоминание. Он просто хочет показать АРМИ, на что способен. Он засыпает с нахмуренными бровями.--
Сокджна будит звук открывающейся двери в спальню. Кто-то на носочках идет до его кровати, усаживаясь перед Сокджином. Посетитель наклоняется над ним и мягко целует в макушку. – Что случилось? – тихим голосом спрашивает Юнги. В его тоне нет ни капли обвинения или усталости. Только забота и ничего, что говорило бы о том, что он недоволен Сокджином. И это самое главное. Сокджин открывает глаза. Немного вылезает из-под одеяла и смотрит на Юнги. Тот переоделся в другую футболку с момента их последней встречи и пахнет кофе. На его руке он замечает пластырь, наклеенный от большого пальца до запястья. Кожа под ним красноватая. – Хен, – говорит Юнги. – Что стряслось? Сокджин избегает вопроса. – Ты обжегся, когда готовил кофе? – поддразнивает старший. Юнги просто смотрит на него в ответ. Сокджин открывает рот и закрывает его, чувствуя смущение. – Я скажу, если ты меня поцелуешь, – он говорит кротко. Юнги закатывает глаза. – Какая сложная сделка, – говорит он, склоняясь над Сокджином снова, сладко целуя в губы. Его большая рука нежно касается лица Сокджина. На вкус он как кофе с мятой, что уже стало его отличительной чертой. Сокджин облизывает губы, когда тот отстраняется. – Это глупо, – он говорит тихо, будто не хочет, чтобы его услышали. Юнги мотает головой. Он приподнимает одеяло и залезает на кровать рядом с ним, говоря при этом “Это не глупо”. Его голова приземляется на подушку Сокджина, а ладонью он скользит по руке старшего, чтобы переплести их пальцы вместе. – Расскажи мне, – просит он. Сокджин отрицательно мотает головой. Юнги делает недовольное лицо. Он вздыхает и позволяет старшему быть упрямым, просто говоря ему: – Завтра ты будешь очень занят. Мне сказали, чтобы ты подошел к часу дня, один из менеджеров, возможно, за тобой заедет. Съемка Epiphany начнется... Он прекращает говорить, вероятно, увидев, как на доли секунды по лицу Сокджина скользнул ужас. – Что произошло с Epiphany? Сокджин издает звук, похожий на усмешку вперемешку с плачем. Он наклоняет голову, чтобы Юнги не увидел то, как его лицо искажается в рыданиях. Но младший болезненно вздыхает и придвигается ближе, рукой вытирая слезы с лица Сокджина, которые упрямо продолжают течь. – Ты же знаешь Бан PD, – говорит Сокджин несчастно. – Если у него есть определенное видение песни, он сделает все, чтобы воплотить его в жизнь. – Твоя мелодия? – спрашивает Юнги, не веря своим ушам. – Он придумал новую, – Сокджин с нажимом трет глаза, сдерживая дыхание, чтобы не начать заикаться. – Мы--Мы избавляемся от моей. – Как избавляетесь? Полностью? – Сокджин чувствует, как раздражен Юнги, когда тот проводит большим пальцем по скуле. – Какого хрена? – И я о том же, – слабо отвечает старший. – Хен, это же полный бред, – разгоряченно говорит Юнги. – Правда же? – Сокджин издает болезненный смешок. Он хлюпает носом и кладет голову на Юнги. – Все идет по наклонной. Он любит Epiphany. У нее прекрасный смысл, в который он верит всем сердцем. Он много работал со Slow Rabbit и Адорой, пытаясь передать им свое видение, отправлял текст Бан PD на ревизию снова и снова. Конечно же, авторство принадлежало им троим, потому что они писали текст, но Сокджин вложил туда свою душу. Он был охренеть как взволнован спеть что-то, во что он сам вложился. В последний раз такое было чуть ли не вечность назад. Теперь все уже немного не так. Любовь к песне все еще осталась. Но она.. Горькая. – Я могу как-то помочь? – спрашивает Юнги. Сокджин беспомощно пожимает плечами. – Хочешь больше поцелуйчиков? – напевает Юнги. – Это я могу. Он перемещается над Сокджином, ложась ему на грудь. Старший лежит спиной на матрасе. Юнги берет его лицо в свои руки. Сокджин издает смущенный стон, слегка держась руками за его запястья. Его взгляд как будто выражает просьбу, спрашивая одними глазами “Ты сейчас шутишь?”, на что Юнги с ухмылкой довольного кота надавливает на щеки старшего. Его губы забавно топорщатся, и Юнги легонько накрывает их своими сначала один раз, а потом еще два. – Как тебе такое, малыш? – он спрашивает нежно. Сокджин со стоном опрокидывает голову назад, позволяя Юнги еще больше давить на его щеки. – Ты еще более надоедливый, чем я, – жалуется он, на что Юнги просто смеется. Сокджину приятно знать, что Юнги не будет обижатся на такие слова. Он все равно не имел этого ввиду. Шмыгая, Сокджин поглаживает Юнги вверх по спине. Младший продолжает атаковать поцелуями его лицо: губы, веки и даже подбородок. Касания нежные и полные любви. Между поцелуями Юнги тихо повторяет: “Хен, ты так хорош”, “Хен, мне так жаль” и “Мы можем использовать эту мелодию для твоей первой оригинальной песни”. Сокджин чувствует, как в горле бьется пульс, а глаза горят от подступающих слез. Юнги отодвигается и говорит “Нет, нет, нет”. Он приподнимает старшего на кровати, опуская его спиной на подушку. Сокджин трет глаза и ненавидит эти слезы, после чего тянется к Юнги и пытается спрятать лицо в его шее. – Это так глупо, – горько говорит он. – Наконец-то я что-то создал и оказалось, что это было не то с самого начала. Юнги мотает головой и целует его в ухо. – Ты сам сказал, что Бан PD заботит только его видение и он сделает все для того, чтобы его реализовать. Проблема не в тебе, а в нем. В том, что он не сказал тебе все заранее. Что позволил тебе поверить во что-то, а потом лишил тебя всего. С тобой все нормально, Джин-хен. Правда. Сокджин не может не улыбнуться. – Ты так красиво рассуждаешь, – он говорит тихо. Юнги ухмыляется в ответ. – Это все мой язык, его техноло… – Не говори, – Сокджин вздыхает. – Даже не начинай об этом. Юнги громко рассмеялся. Снова поцеловал старшего в губы, на этот раз углубляя поцелуй. – Я люблю тебя, – говорит он, резко разорвав поцелуй с чмокающим звуком. Сокджин вытирает глаза в последний раз и ухмыляется. – Я люблю тебя больше. – Вряд ли, – говорит Юнги со смешком. – Не наврятли, – спорит Сокджин. Юнги чмокает его в губы и заваливается на бок, кладя руку под голову старшего и притягивая его ближе к себе. Он засовывает свое колено между ногами Сокджина и просто крепко обнимает, позволяя телу тонуть в приятном ощущении чужого тепла. Так они лежат пару минут пока Сокджин не спрашивает: – Слушай, а который час? И Юнги отвечает, не особо информативно: – Самое подходящее время для того, чтобы ты завел себе часы. На самом деле имея в виду, что время не имеет значения и что Сокджину следует просто наслаждаться обнимашками, так любезно предоставленными его добрым Юнги. Что Сокджин и делает.