Ты помнишь меня?

«Ты помнишь меня?» Такой простой вопрос, всего три слова, но Баки не мог его произнести. Слишком страшно было услышать ответ, причем любой. Если помнит, то больше не любит, только так он мог объяснить себе ее полностью равнодушное поведение. А если не помнит, то к чему ворошить прошлое? Зачем напоминать о том, что когда-то она любила человека, который чуть не убил ее дважды? Не факт, что Наташа обрадуется такому повороту. Но все равно часть его, не самая разумная, всегда хотела знать, помнит ли Черная вдова о том, что когда-то любила Зимнего солдата. Когда он встретил ее лицом к лицу в первый раз после того, как к нему самому вернулись воспоминания, было не до вопросов. Во время битвы в аэропорту Баки больше думал о том, как не умереть от когтей Черной пантеры и не убить его при этом. Как вообще сдержаться и никого не убить. А потом мир сузился до ангара, в котором Наташа остановила Т’Чаллу, дав проход Стиву и Баки, и захотелось спросить у нее «Ты делаешь это только ради Стива, или еще потому, что помнишь меня?». Но момент был неподходящий для выяснения отношений. Да и она даже не посмотрела в его сторону, смотрела лишь на Стива, а потом — на Пантеру, стреляя в него время от времени. Какие уж тут вопросы. Поэтому он молча сел со Стивом в самолет, и они улетели, а Наташа осталась. Второй раз он встретил ее уже в Ваканде, перед битвой с Таносом. Баки даже не сразу узнал Наташу — она подстриглась и перекрасилась в блондинку. Стала сильнее отличаться от той, прежней Наташи времен Красной комнаты, а потому выглядела еще более далекой и чужой. На него взглянула мельком, даже не поздоровалась. Но долго переживать об этом опять не пришлось: началась битва, и вопрос выживания затмил все личные проблемы. И когда уже стало казаться, что конец света близок, прилетевший с неба Тор убил Таноса. Оставшийся день Баки помогал убирать поле сражения и Наташу не видел. А вечером, в честь празднования победы, наконец увидел снова и застыл, как идиот. Одетая в праздничное вакандское платье, счастливо улыбающаяся, она была настолько красива, что от этой красоты сжималось сердце. Красивая — и чужая… Сидя у костра, Баки наблюдал, как она со смехом тянула Стива за руку в круг танцующих, и как лучший друг принял ее приглашение. Смотреть на них отчего-то было больно. В конце концов, Черная вдова и Зимний солдат были вместе недолго и давно. Тогда почему он не может отвести от нее глаз? Почему злится на Стива, лучшего друга, которому обязан жизнью и свободой? Когда к нему самому подлетела Шури, Баки охотно пошел с ней танцевать, лишь бы не смотреть на пару напротив и не чувствовать себя таким одиноким и чужим. Потом за участие в битве при Ваканде все былые преступники, включая Баки, были амнистированы, и он смог наконец вернуться в Штаты. Родной Бруклин тоже стал чужим: все, кого он знал, все, с кем рос и жил по соседству, уже умерли. Все его родные умерли. Можно было бы поискать внучатых племянников, но зачем им неожиданно воскресший столетний родственник, да еще и такой проблемный? Баки и сам бы себе такого родственника не пожелал. Вот и получилось, что из всей прежней жизни у него остался только Стив. С подачи Стива Баки неохотно приняли в команду мстителей. Дружить он особенно ни с кем не дружил, кроме Стива и Сэма. С остальными общался только на заданиях и ровно столько, сколько это задание требовало. Наташа с ним здоровалась, улыбалась дежурной, ничего не значащей улыбкой. Иногда они вступали в короткий диалог, но строго по делу, никакой пустой болтовни. Никакой возможности спросить у нее: «Ты меня помнишь?». Оставалось только отвечать ей максимально равнодушно и не смотреть на нее дольше, чем следовало. Не показывать, как бесят его ее теплые улыбки, адресованные Стиву, ее дружеские тисканья с Клинтом. Нужно, чтобы никто не догадался о том, как не нравится Баки Брюс Беннер после рассказа простодушного Стива о романе между Халком и Вдовой. Баки знал, что роман этот в прошлом, но не в таком далеком, как роман с Зимним солдатом, и это не могло не бесить. Иногда ему так хотелось спросить Наташу, помнит ли она его, что приходилось почти буквально проглатывать эти слова. Иногда он злился на нее за ее равнодушие, потому что сам равнодушным быть не мог, только притворялся. Видя, как она сражается, невозможно было не вспоминать о том, что именно он ее научил. Глядя на ее гибкость, невозможно не вспоминать, какой она была в постели. И всякий раз с досадой понимать, что вместе с памятью вернулись чувства, которых уже не должно быть. Слишком много лет прошло. Слишком много крови пролилось.

***

У Стива день рождения и мстители устроили вечеринку. Прибыли даже гости из Ваканды, чему Баки очень обрадовался. Именинник разрывался между гостями, Сэм тоже где-то пропадал, поэтому от вынужденного одиночества Баки спасала Шури. Ему нравилась принцесса Ваканды. Она избавила его от кода Гидры и была рядом все время, пока он жил в ее стране. Баки по-своему любил принцессу, как младшую сестренку. У него была раньше сестра, но Гидра и годы заморозки развели его с ней во времени. Оставшиеся братские чувства требовалось на кого-то перенести, и этим кем-то стала Шури. Они болтали, смеялись и впервые за много времени Баки пребывал в хорошем настроении примерно на 98%. Оставшиеся 2 процента в минус традиционно забирала Наташа. Обычно этот процент был больше, но общество Шури и бокалы Лонг-Айленда изменили статистику. В определенный момент Лонг-Айленд закончился, как и кола у Шури, и галантный джентльмен Барнс пошел в бар за выпивкой для себя и дамы. За барной стойкой обнаружилась Наташа — она на удивление виртуозно смешивала коктейли, не забывая прикладываться к своему собственному. — А где бармен? — удивился Баки, точно помня, что Черная вдова здесь гость, а не наемный персонал. — Я пока за него, — объявила Наташа. — Что будешь? — Мне Лонг-Айленд и колу. — И зачем-то добавил: — Кола для Шури. Наташа хмыкает. Ставит на стойку два стакана со льдом: в один наливает колу, а в другом начинает смешивать алкоголь. — А она не слишком молода для тебя? — внезапно интересуется Наташа, ехидно глядя на Баки. В его голове мгновенно родилось множество вариантов ответов, среди которых самым правильным было бы что-то вроде «Мы просто друзья». Но поскольку Лонг-Айленд — штука коварная даже для суперсолдата, то Баки просто брякнул: — А Беннер не слишком зеленоват для тебя? Наташа замерла с лимоном в руке, не успев опустить его в бокал. Баки мысленно отпустил себе затрещину. Потрясение в глазах Наташи сменилось весельем. — Что я могу сказать? — улыбнулась она, и сквозь ее чужой блондинистый образ вдруг отчетливо проступила рыжая девчонка из прошлого. — Мне всегда нравились опасные парни. Особенно когда я была в возрасте Шури. Наташа слегка наклонилась к нему, глядя прямо в глаза. — Ты помнишь это время, Солдат? Сердце Баки пропустило удар… а потом понеслось вскачь, так что стоящая напротив девушка наверняка должна была его услышать. — Я помню, — медленно проговорил он, не отводя взгляд. — И это лучшие из моих воспоминаний о той жизни. — Хорошо, — ответила Наташа внезапно севшим голосом. — Хорошо, — повторил он. Сейчас или никогда. — Возможно, мы могли бы как-нибудь обменяться воспоминаниями, — осторожно предложил Баки. — Да, было бы здорово, — легко согласилась Наташа. — За ужином? — уже смелее продолжил он. Наташа кивнула. — Под поедание пиццы. — И никаких Мстителей. — А принцесса? — не удержалась Наташа. Баки широко улыбнулся, понимая, что скрывается за вопросом. — Она мне как сестра. А Беннер? Насчет зеленого профессора также следовало прояснить. — Он давно в прошлом, — пожала плечами Наташа. Но не в таком далеком, как я, хотелось сказать ему. Вместо этого Баки произнес: — Прошлое иногда сложно отпустить. — Иногда прошлое не хочется отпускать, — сказала Наташа так тихо, насколько было возможно при царящем вокруг шуме вечеринки. — Я расскажу тебе за ужином. — Я буду ждать. Завтра? — Баки был бы готов хоть сейчас, но понимал, что нужно дать и себе, и ей время привести мысли в порядок. Подготовиться. В конце концов, он ждал гораздо дольше, подождет и еще один день. — Завтра, — Наташа улыбнулась и стукнула своим бокалом о его. Ее улыбка уже не была дежурной — напротив, очень искренней. В ней причудливым образом смешались радость, облегчение и предвкушение - все то, что испытывал он сам. И осознание того, что он не единственный тут неравнодушный, затопило сердце теплой волной. Наташа перестала быть чужой. Ему не нужно больше думать о том, помнит ли она его. На этот вопрос ответ он уже получил. А вопрос «Есть ли у нас шанс?» Баки задаст ей завтра.