Кто хочет жить вечно?

Теперь Кроули старался оттянуть составление плана по своему спасению. Отчасти потому, что впервые за шесть тысячелетий его более чем устраивала его жизнь – он чувствовал себя счастливым. Ангел обнимал его каждую ночь, пока Кроули не уснет, а в особо счастливые дни, когда Азирафаэль не вставал в шесть утра, чтобы приготовить завтрак или убедиться, что на двери висит табличка «Закрыто», они даже просыпались вместе. Кроули особенно любил такие дни, а еще любил просыпаться от поцелуев Азирафаэля и пару раз притворялся спящим, когда ангел возвращался с утра в спальню. Может быть, его хитрость и была раскрыта, но в таком случае Азирафаэль ему мастерски подыгрывал. Но отчасти нежелание Кроули думать о решении проблемы было вызвано беспокойством за Азирафаэля, который готов был пойти на все ради его спасения. Мысль о том, что ангел не побоялся бы совершить что угодно ради него, приятно грела Кроули, но он бы ни за что не позволил Азирафаэлю рисковать собой и отправляться в Ад. Поэтому Кроули пустил события на самотек, надеясь, что все решится как-нибудь само. В конце концов, имеет ведь он право хоть немного насладиться счастьем, не думая о плохом. Как там люди это называют – поставить жизнь на паузу? Азирафаэль пытался отыскать что-то в своих книгах, но всегда безрезультатно. Кроули не нужны были его магические способности, чтобы ощутить беспокойство, исходящее от ангела. Им завладели тревога, отчаяние и страх. Азирафаэль старался не подавать вида при Кроули, чтобы не делить с ним обуревавшие его чувства, но в его трепетной нежности отчетливо проглядывал страх потерять Кроули. В исступленных вечерних ласках сквозило отчаяние, будто любая их ночь может оказаться последней. И как Кроули ни пытался убедить ангела, что он абсолютно и всепоглощающе счастлив, это отчаяние не исчезало. На смену осени пришла зима. На улицах, в окнах, даже в магазине Азирафаэля стали появляться рождественские украшения. В театрах давали рождественские спектакли. Кроули не был любителем этого праздника, но сейчас отчего-то счел его важным. Раньше вехами для измерения времени ему служили потопы, войны или, например, тот первый день рождения Иисуса. Теперь же события неслись для него с такой быстротой, что простой человеческий праздник казался чем-то важным. Кроули вспомнил, что в его квартире уже не один десяток лет лежал подарок для Азирафаэля – запонки в виде перьев, инкрустированные бриллиантами, которые по его просьбе изготовил сам Сотириос Булгарис. Во всем мире таких больше не было, и принадлежать они непременно должны были ангелу, только вот раньше все не было повода подарить их ему. Теперь же Кроули намеревался порадовать Азирафаэля на Рождество, положив коробочку с запонками под украшенную елку. Кроули рисовал в воображении, как обрадуется подарку Азирафаэль, который вряд ли ожидает чего-то подобного, как обнимет его со смущенным «спасибо» и поцелует. – Ангел, послушай, – сказал он солнечным утром в середине декабря, нежась в постели после утренних ласк. – Я бы хотел забрать из квартиры несколько растений. Твой магазин нужно как-нибудь оживить. – Не уверен, что они выживут здесь, дорогой, но если ты так хочешь, то конечно, заберем. – Ну, ты ведь поможешь им не вянуть в крайнем случае. Азирафаэль улыбнулся. – Только вот сегодня к четырем пополудни мне нужно съездить в Гилфорд, я договорился выкупить у одного коллекционера… – О, прошу, не продолжай, – Кроули наигранно закатил глаза и выставил руку вперед, защищаясь от рассказов ангела об очередном редком издании очередной редкой книги. – Можешь оставить меня в квартире, заодно выберу пару картин, которые можно перевезти сюда. Скучаю по некоторым безделушкам, знаешь ли. – Надеюсь, я не застану тебя снова на крыше? – строго спросил Азирафаэль, и улыбка моментально исчезла с его лица. – Ну что ты завелся? Я буду хорошим мальчиком. Полью цветы, наведу порядок. – Хорошо, – Азирафаэль поймал его руку и поцеловал костяшки пальцев. Стоял чудесный зимний день. Кроули кутался в теплое пальто и шарф, купленные для него совсем недавно. Холод окрасил его щеки румянцем, и Кроули замечал, как Азирафаэль то и дело смотрит на него, старательно, но безуспешно пряча улыбку. – До вечера? – сказал Азирафаэль, когда они остановились возле дома Кроули. – До вечера, ангел. Кроули на несколько секунд задержал его руки в своих, а потом еще долго смотрел ему вслед, пока фигура ангела не скрылась за поворотом. С улыбкой Кроули зашел в дом и поднялся в свою квартиру. Сейчас он проверит, как поживают его растения, и для сохранения легенды подберет парочку для переезда в книжный магазин. Но первым делом Кроули направился в спальню, где в прикроватной тумбочке хранился надежно спрятанный подарок. Он бережно открыл коробочку, рассмотрел уже давно знакомые ему запонки, полюбовался игрой бриллиантов на солнечном свете и положил будущий подарок во внутренний карман пиджака. *** Еще издали услышав вой сирен, Азирафаэль насторожился. Ускорив шаг, он уже через минуту очутился у дома Кроули и увидел то, о чем не думал даже в минуты самого сильного отчаяния – два верхних этажа дома были объяты пламенем, вокруг плотным кольцом стояли пожарные машины. – Вам сюда нельзя! – крикнул пожарный, но Азирафаэль его не слышал. Он взбежал вверх по лестнице, вдыхая едкий запах дыма, который хоть и не мог ему навредить, но из-за все нараставшего волнения вызывал головокружение и прилив тошноты, с которым Азирафаэль не в силах был бороться. Взбежав на шестой этаж, он огляделся сквозь клубы дыма и, обнаружив дверь в квартиру Кроули закрытой, распахнул ее чудом и ворвался внутрь. – Кроули! – крикнул он. – Кроули, где ты? Я не могу тебя найти! Ответом ему был треск пламени. Азирафаэль беспомощно упал на колени, держась рукой за ручку кресла-трона, словно утопающий. Наконец, поняв, что огонь все больше заглатывает квартиру, он поднялся на дрожащих ногах и обошел все комнаты в поисках Кроули. В последнюю комнату, в спальню, он не смог попасть, едва не развоплотившись из-за рухнувшей сверху балки. Огонь полностью охватил ее, и Азирафаэлю пришлось в отчаянии покинуть квартиру. Все-таки Кроули сделал, что планировал. Он сделал это сам, и не известно, как сбудется предсказание Агнессы в измененной им реальности. Азирафаэль винил только себя за то, что оставил Кроули одного. Он один во всем виноват, нужно было остаться с Кроули. Каким же он оказался идиотом. Азирафаэль не слышал ни воя сирен, ни окликов, обращенных, очевидно, к нему. На негнущихся ногах он направился прочь от дома, задержавшись лишь у припаркованного на обочине автомобиля Кроули. Как ему хотелось, чтобы за рулем оказался Кроули, как ему хотелось, чтобы он улыбнулся и предложил его подвезти. Не видя ничего перед собой, Азирафаэль поплелся вниз по улице, не понимая, куда идет – к себе домой или в противоположную сторону. Впрочем, ему было все равно. Тлеющую в глубине его души надежду на то, что предсказание сработает, что Кроули окажется цел и невредим, тушил накатывавший поток страха. Больше всего Азирафаэль боялся прийти в пустой книжный магазин, всячески оттягивая этот момент. Ночь укутала город. На небе непривычно ярко горели звезды. Азирафаэль сел на попавшуюся по пути скамейку и закрыл лицо руками, будто пытаясь сбежать и скрыться от мира, где он в одночасье почувствовал себя таким одиноким. Мысли бесконечным потоком неслись у него в голове: то он думал о том, как Кроули вернется и как он заключит его в объятия, то о том, каким бесцельным будет его существование в полном одиночестве. – Какой-то кретин поджег соседнюю квартиру, где жил его должник. Ну вот, у него уже начинаются галлюцинации. Он слышит голос Кроули, как будто тот рядом, как будто не было ужасного пожара. Повернуть бы время вспять, он бы ни за что не отпустил Кроули, он бы больше не оставил его ни на минуту. Раздался противный резкий звук клаксона. Азирафаэль наконец поднял голову, глядя вперед через щелку между пальцами, как ребенок. Нет, не может быть. Перед ним… он протер глаза, неверяще глядя перед собой. Кроули смотрел на него своими невероятными медовыми глазами, опустив очки и вопросительно изогнув бровь. – Эй, красавчик, тебя подвезти?