***
Около семи вечера я вышел из комнаты, совершенно разбитый недостатком сна, и почти сразу в особой отчетливости услышал внизу возгласы детей и следом — крик тёти. — Джено, милый, спускайся! Почесав затылок, я взглянул всего на мгновение на кровать за своей спиной, а затем смиренно закрыл дверь в комнату, уже предвкушая, насколько сильно буду ненавидеть этот вечер. Через несколько шагов по лестнице оживленные голоса стали ещё громче, и перед глазами нарисовался огромных размеров стол, уставленный тарелками и стаканами. Бутылки с алкоголем посередине символически сияли под светом ламп. — О мой бог, как тебе хорошо в этой рубашке, — я не заметил, как тётя подошла ко мне, вынуждая развернуться. Она слегка задергала короткий рукав, разглядывая меня со всех сторон, будто какой экспонат в галерее, в её глазах плескалось удовольствие. — Белый тебе к лицу. А как брюки талию подчеркивают! Я так и не смел ничего добавить, смущенно поглядывая то в сторону, то на потолок, словно какой нашкодивший ребёнок. Отвлекая нас двоих, в комнату на радостях прилетели трое мальчишек и затормозили передо мной, выпучив глаза, и тётка представила нас всех поочередно, пока те задумчиво оценивали статую перед собой. — Совсем скоро к нам помощники придут, а пока побудьте ими, ребятки, — сказала она им, а затем подмигнула мне. — Встретишь гостей, малыш Джено Ли? Будто по её приказу, в дверь тут же позвонили, и я, растерянно кивнув, двинулся вперёд к выходу, чтобы открыть её, не совсем понимая, как должен был проявлять себя в чужом доме. Сметая моё беспокойство, шеренга из пяти незнакомых людей затем рассыпалась в коридоре, и я увидел среди них знакомое лицо. — Здравствуй, Джено, — со мной кратко поздоровались, когда я наспех представился, кем являлся в этом доме, и, сделав несколько шагов назад, чтобы пропустить гостей, уставился на высокую фигуру. — Джемин, — парень быстро кивнул мне, весь сияя, пока его родители с бабушкой и сестрой поочередно покидали коридор, и я попытался улыбнуться в ответ. — Я и не думал, что ты родственник наших соседей. Как дела с… И он нарисовал в воздухе круг, указывая на мой нос, из-за чего улыбаться мгновенно перехотелось. — Заживает. — Если бы не знал, что ты сегодня был мишенью бейсбольного мяча, решил бы, что ты защищал честь какой-нибудь девушки, — Джемин хмыкнул, испытующе разглядывая мой разбитый нос, и затем с возгласом удивления протянул: — Откуда такие принцы берутся вообще? Я не смог ничего ответить и просто молча проводил парня глазами, когда тот вальяжно двинулся в сторону кухни, будто представлял, как всё в доме устроено. Заводить разговор о том, как часто он здесь бывал, стало бессмысленным, стоило младшим в семье тёти Лиа облепить Джемина со всех сторон, умоляя поиграть с ними хотя бы чуть-чуть. — Джено, Джемин, помогите поставить на стол. Тётя тут же всунула нам двоим по кастрюле, и мы оба, поглядывая друг на друга то исподтишка, то в открытую, прошли в просторный зал, с характерным грохотом устанавливая еду на стол. Как только руки освободились, рваным движением провел по ножке бокала и задвинул его подальше от края. — Ты тоже кореец? — начал я, подхватив следом одну из стоящих бутылок, и Джемин в любопытстве пристроился рядом, высматривая со мной этикетку. — Этнически да, — его голос у моего уха словно отдавал бархатом, отчего я ненадолго опешил, в мыслях представляя, насколько низким он может быть. — Нам очень повезло, что наши соседи — корейцы. Иначе я бы давно забыл, кто я есть. — Давно переехали? — Сколько себя помню, — Джемин пожал плечами. — Сколько тебе? — Двадцать. — Тебе такое нельзя. И я отставил бутылку на место, ощущая, как кто-то взглядом прожигает мою спину. — Будто бы я собирался пить, — нарочито обиженно прогудел Джемин, усаживаясь на свободный стул. — А ты, кажется, самый настоящий кореец. Высокомерный. Спросить, о чем он, мне так и не удалось. — Ну что, все за стол! — пропела тётя, влетая в зал и указывая всем на места. — Сонхи вот-вот приедет со своим мужем, я их встречу. По комнате тут же задвигалась вошедшая компания, откинув меня ближе к Джемину, и, уловив его отчужденность, я уселся напротив. Его дружелюбие, как мне показалось, по щелчку сменилось безразличием, но причины этому я не видел и следствие на себе ощущать не хотел. Я ведь не смотрел на него с высокомерием, так что о чем он? — Что-то случилось? — прозвучало сбоку, со стороны матери Джемина, и все мгновенно обернулись к вошедшей тёте Лиа. Она рассеянно оглядела всех нас и уселась на ближайший стул. — Сонхи не приедет. Они решили провести тихий семейный ужин в кругу близких. Без нас. И тут тишина замерла на добрую минуту прежде, чем мать Джемина, тётя Мина, бодро подхватила бутылку и открыла её, совсем не смущаясь своей инициативности. — Значит, отпразднуем с ней в другой раз, что уж, — безапелляционно заявила она, разливая фруктовое вино по бокалам, пока все остальные приходили в себя. — Она обязательно приедет навестить нас. Мы тоже часть её семьи, просто менее важная. — Мам, не говори так. Джемин, встревожившись, приостановил мать, перегнувшись через стол, чтобы та уже перестала заполнять полный бокал. Кто-то тяжело выдохнул, кто-то сосредоточенно постукивал по белоснежно белой ткани под посудой, а я в полнейшем недоумении уставился на свои скрещенные ладони на коленях, не разделяя расстройства по поводу отсутствия Сонхи. Я всё равно мало представлял, кто она и как оказалась на время под опекой тёти Лиа. И каким же образом к ней так сильно привязалась соседская семья. — Сколько же наглости у их родителей. Монополизировать Сонхи в такой важный для всех день больно неуместно, — выдала следом бабушка Джемина, и я не удержавшись провел ладонью по лицу, испытывая стыд. Словно насмехаясь над всеобщим трауром, четверо детей с визгом выскочили из-за стола, оседая на пол, чтобы заняться развалившимися кубиками. — Не сидите на полу! — вскрикнула тётя Лиа, и я, не решаясь больше подглядывать за чужими разрушенными ожиданиями, поднялся со стула и подхватил пару детей на руки. — Мы поиграем с ними. Я тут же бросил взгляд на Джемина за своей спиной, удивившись его словам, и он, подтверждая их, быстро прошептал что-то на ухо своей десятилетней сестре, и они оба принялись подталкивать троих ребят к лестнице. Мне оставалось только наблюдать за этим и идти следом, пока все вместе почему-то не оказались в моей комнате. А там мы молча, сидя почти что бок о бок, следили за детьми, не пытаясь найти подходящее начало для разговора.***
Наверно, где-то через час в мою комнату постучались, и тётя Лиа, подсобрав вымотанных детей с кровати, деловито отвела их к себе, пока мы с Джемином то и дело переглядывались друг с другом. Не выдержав молчаливой компании, я поднял тяжёлое тело и вышел из комнаты, улавливая за собой звук шагов. — Ребят, можете спускаться вниз. Пойдёмте выпьем все вместе, — сказала тётя, показавшись на долю секунды из соседней комнаты, и я в недоумении кивнул, подозревая, что она не оговорилась. С нами и правда собирались пить. — Почему ты молчишь? — обратился я к Джемину, оглядывая в который раз его выразительное лицо, и тот мимолетно усмехнулся, выскакивая из-за спины. — Когда я тебя увидел сегодня в дверях, сразу захотел сыграть в игру, — тут он рванул вниз по лестнице, отчетливо проговаривая: — Как долго ты сможешь ничего мне не говорить. — Как видишь, не больше часа, — Джемин оглянулся ненадолго и, кажется, всего лишь для того, чтобы бросить тёплую улыбку в мою сторону. — Да и я с самого начала не удержался, если честно. Меня смутил его ответ, и, не выдержав покалывания в груди, я почти что бегом добрался до стола, высматривая бутылки, пока Джемин за моей спиной что-то увлеченно обсуждал со своей матерью, стараясь говорить как можно тише. Уже в следующую минуту к моему плечу прикоснулись: парень махнул мне рукой, приглашая выйти из дома. — Сходим ко мне? И я кивнул, по странной причине неожиданно воодушевившись предложенной идеей не оставаться наедине со взрослыми, радуясь почему-то тому, что Джемин выхватил бутылку вина со стола и гордо прошествовал по кухне мимо матери к входной двери. Этому парню будто всё дозволено. Уж очень быстро мы добрались до его комнаты, по пути из шкафов выбирая обычные керамические кружки. Стоило нам только переступить порог, как Джемин сразу усадил меня на кровать, предлагая вино, и я, глядя на него в который раз за вечер, принялся изучать черты его лица. Впервые настолько пристально. — Что? Что-то не так? — спросил он, поднимая кружку к губам, и его мгновенно перекосило в лице. — Черт, к такому напитку нужно привыкнуть. — Неплохой на вкус. Наблюдая за тем, как поспешно я осушал налитую кружку, Джемин открыл рот и выдавил удивленный вопль. Бутылка предусмотрительно опустилась куда-то на пол. — Куда ты так быстро? Его ладони тут же потянулись к моей кружке, и я, не желая, чтобы мне мешали, мгновенно отвел руку в сторону, ударив себя керамическим горлышком по носу, отчего сразу вскрикнул. Кожа окропилась кровяными каплями, и вскоре я ощутил, как по ней скатывается первый ручеек. — Прости, — пока я с усталостью рассматривал кровь на ладонях, Джемин перехватил мою кружку и отставил в сторону, а затем уселся рядом. — Сейчас всё поправим. — Достань салфетку. — Уже. Прикосновение мимолетно отозвалось болью. Глаза закрылись, а в области лба я скоро ощутил напряженное дыхание. Джемин встал, продолжая промачивать рану салфеткой, и я не сдержавшись его остановил. — Если я сейчас залеплю твою рану пластырем, тоже будешь против? — протянул он, вытягивая руку из моих пальцев, и я покачал головой. — На этот раз никаких принцесс: они с котятами. — Сойдет. Оказавшись в очередной раз передо мной, Джемин вытащил из шуршащей упаковки желтый пластырь с изображением хитрого кота и с победоносным восклицанием придавил им рану. Я стиснул зубы, подавляя всякие комментарии по поводу его профессионализма в области первой помощи; успокаивая меня, он настойчиво всунул кружку в мою ладонь и затем многозначительно указал на неё. — Если будешь так пить, тебя быстро накроет, — парень уселся рядом, прихватывая свою. — А я хотел поговорить с тобой. — Я умею пить. — Мне все так говорят. И по какой-то странной причине мне стало тяжело дышать. В попытке успокоиться я плюхнулся на кровать спиной, крепче прижимая к своему боку всё ещё полную кружку. И тут Джемин навис надо мной, протягивая пальцы к моему носу, чтобы прилепить отклеившийся пластырь обратно. — Со мной всё нормально, — сказал я, уворачиваясь от его прикосновений, на что тот настороженно отодвинулся. — Я только сейчас заметил, какие у тебя мешки под глазами, — он постучал по моей кружке ногтями, и под это монотонное позвякивание мигом захотелось закрыть глаза. — Если бы я не остановил тебя, ты бы запросто свалился здесь спать. — Именно это я и планировал, — угукнул, когда Джемин снова навис надо мной. — Меня уже некоторое время мучает бессонница. Алкоголь мог помочь. На некоторое время нас настигла звенящая тишина. Я прислушивался к тому, как Джемин гудел себе под нос, размышляя о чем-то, и, предвкушая, что он мог спросить дальше, немного потянулся вверх по кровати, заползая на неё теперь большей частью тела. — Из-за чего она тебя мучает? — Без понятия. Чрезмерная усталость, может, — я едва пожал плечами и в поражении закрыл глаза. — Тогда, пока ты не уснул, расскажи мне что-нибудь. Я не буду настаивать на своем обществе, если ты отключишься, обещаю. Джемин ткнул меня вбок, отчего я сразу включился: он протягивал мне кружку и, когда я взял ее в руки, принялся наливать вино. Теперь ещё и плеск напитка в бутылке наводил на мысли о сне. Половина налитого почти сразу оказалась во мне. — О чем рассказать? — Например, как ты оказался у тёти Лиа? Я тебя ни разу здесь не видел. — Мы виделись с ней лет десять назад, в Корее, когда я был маленьким. Она троюродная сестра моего отца, — привстал и сделал несколько быстрых глотков, пока Джемин раскачивался на кровати, то вперёд, то назад. — Тётя предложила приехать всей моей семье, но смог только я. — Ты впервые в Японии, да? — я кивнул, и парень тут опустился вниз, подбирая бутылку у подножья. — Я наблюдал за тобой сегодня утром. Ты и правда не выглядел как обыватель. Подлить? Чтобы не кивать в который раз, я откинул голову и быстро залил содержимое кружки в себя, и затем поставил её на колено Джемина, чтобы тот снова заполнил её до краев. Я надеялся на то, что пьяное состояние со сном придет совсем скоро. — На сколько дней приехал? — парень поймал мой взгляд и замер на месте с бутылкой. — Я завтра возвращаюсь домой. — Так скоро? — тут он воскликнул, немного отрываясь от кровати в эмоциях, будто расстроился, и я в любопытстве уставился на него. Мне снова показалось, что его голос переливался, словно бархат, отчего я смутился. — Зачем ты тогда вообще приехал? На день приезжать в другую страну бессмысленно. — Я хотел устать и уснуть. Для меня был смысл. Джемин склонил голову набок, будто пытался издалека оценить в общем мой внешний вид, и, видимо, согласившись мысленно с тем, что выглядел я плохо, вернулся в статичное положение, иногда постукивая пальцами по своей кружке, которую за все мои три присеста всё никак не мог прикончить. Не желая заканчивать разговор, особенно когда мне нравилось слушать чужой убаюкивающий голос, я осторожно вставил: — А твоя семья как связана с Сонхи? — Мы просто соседи, которые «временами» за ней приглядывали, — выдохнул Джемин, делая акцент на одном единственном слове, и фраза мгновенно стала звучать саркастично. — Ну, а я обычный друг детства. — Уверен? В свете приглушенной лампы его волосы как-то странно засияли, и через мгновение его лицо преобразилось. Всего на несколько секунд я преисполнился странным чувством, будто только сейчас понял, насколько красивым может быть парень. Эти ощущения вкупе с заразительной улыбкой напротив стукнули меня что есть мочи, и я не выдержал, улыбаясь в ответ. Неужели я только что и правда решил, что Джемин красивый? — Да на все сто, — слышал я, всё ещё поражаясь неожиданному потрясению, и, когда парень снова стал переливаться, то и дело сверкая в мою сторону глазами, усмехнулся. — Чего ты смеешься? — Должна быть причина? — Да, если ты не ненормальный, — Джемин надул губы, пытливо осматривая меня. — Ну, так что? Я бы ни за что не смог сказать ему, о чем думал, поэтому с улыбкой допил свою кружку, возможно, ожидая, что меня затопчут вопросами. Но расспросов не последовало. Горло сковало, и я в смущении указал кивком на недопитый стакан Джемина, пока шарил рукой где-то у подножья в поисках бутылки. — Расскажи мне что-нибудь. — Вообще-то это делать должен был ты, — как только бутылка повисла в моей руке над кроватью, парень поспешил выхватить её и шикнул в мою сторону, будто отпугивал животное. — А ну отдай. — Мне просто нравится твой голос. В следующую секунду голова закружилась, и я в полном удовлетворении опустился на кровать, снизу поглядывая на возвышающегося Джемина, на его лицо, которое, как мне казалось, начало покрываться пятнами. Я смог сказать что-то совершенно не мыслимое, и он воспринял всё это серьёзно. — Чего? — Мне нравится твой голос, — повторил я, соблазнительно протягивая каждое слово. Джемин же старался никак на это не реагировать: пятна, которые как будто бы заметил ранее, стали пропадать из виду, и я решил, что мне всё привиделось. — Я услышал, — разнеслось отчетливо по комнате, и меня тут же пихнули вбок. — Ну и пьянь, засыпай уже. — Твой голос напоминает мне шум волн морской ракушки, — продолжил я, сминая под ладонью одеяло от странного рассыпающегося по телу удовольствия. — Думаю, я смог бы уснуть, если бы слушал его каждую ночь. И мне так хотелось добавить, что я и правда так думал, чтобы смутить Джемина ещё сильнее, но, когда увидел, что тот вдруг сощурился и принялся двигаться в мою сторону, опешил от мимолетного пронзительного взгляда. — Какие откровения, Джено Ли, — как только прозвучало моё имя, парень оказался рядом со мной, склоняясь ближе к уху. Мурашки мгновенно разнеслись по коже. — Укладывайся спать, я заклинаю. — Хах, что ты делаешь? — Тебе же нравится мой голос, — нашептывал он, придвигаясь теснее ко мне, и моё сердце заколотилось чаще. Руки вцепились в одеяло, и я оттолкнулся от кровати, пытаясь отодвинуться. — Теперь он совсем близко. Мы так и двигались по кровати, я под ним, пока Джемин не загнал меня прямиком к изголовью, протягивая непонятные мне более слова на ухо, и с каждым его вздохом моё сердце отдавалось страшным ударом, напоминая, в каком непозволительно жалком состоянии я находился. Видимо, чтобы было куда удобнее, парень навис надо мной, опираясь двумя руками на кровать, но, будучи не в состоянии держаться, покачнулся на руках и пьяным завалился мне на грудь. Неожиданно я обхватил его тело, будто полагая, что на этом всё и остановится. Но, удивляя меня, Джемин потянулся к моим губам и легонько поцеловал. Прикосновение его губ было едва ощутимым, и, когда он отстранился, невинно пряча глаза, в голове пронеслась мысль, что мне понравилось. Мне понравилось. Отключая все «нет» и предполагая, что ни я, ни он не хотели что-либо заканчивать, приподнялся с ним на кровати, усаживая на своих коленях, прижимаясь всем телом сильнее, и я втянул Джемина в новый поцелуй. И мы притягивали друг друга ближе к себе, пока не хлопнула входная дверь и я не услышал сквозь пелену шаги на лестнице. Джемин мигом отскочил от меня, словно пришел в себя и ужаснулся произошедшему. И я, чувствуя свою вину, рассеянно оглядел того, кого в безумии обнимал всего минуту назад. — Мне пора, — прохрипел я, встав с кровати, и, прежде чем ушел, Джемин схватил меня за руку, пытаясь остановить. — Ты и правда завтра уезжаешь? — Да. Его вопрос отозвался секундной радостью в груди, а вслед за этим чувством меня охватило раздражение. И я вышел.***
Всю ночь шёл сильный дождь: постукивал по окнам с особым зверством, напоминая энергичную мелодию, и я в агонии, вызванной воспоминаниями о поцелуе, пытался повторить губами то, что отбивали капли. Я снова не смог глубже провалиться в сон, пребывая в пограничном между ним и бодрствованием состоянии, на этот раз по вине не мыслей и усталости. Меня измучило желание прикоснуться к его губам ещё раз. Утро, однако, наступило быстрее, чем я смог заметить, что устал от недосыпа. Собирая тут и там вещи, завтракая напротив тёти Лиа, разминаясь перед выходом, никак не мог выбросить из головы один вопрос, обращенный к самому себе: что с этим делать дальше? Притвориться, что мы оба просто увлеклись? Как только я оказался снаружи, за воротами, попрощавшись с тётей, я увидел его. Джемин стоял с зонтом весь взлохмаченный, будто не так давно спустил ноги с кровати, и я, поприветствовав его медленным кивком, двинулся чуть ближе в его сторону, не позволяя себе приблизиться ещё на пару шагов. Было до безумия неловко его видеть, и я опустил взгляд в ноги, пока капли настойчиво вбивались мне за шиворот. — Ждешь такси? — услышал я вскоре рядом с собой, и дождь для меня сразу прекратился. Джемин предусмотрительно вытянул руку, поднимая зонт над моей головой. — Да, вот-вот приедет, — украдкой я позволил себе взглянуть на подошедшего, и мои руки затряслись. — Не стой под дождем, промокнешь. — Я вообще-то вышел тебя проводить, — проговорил он, встав ко мне ближе. Я в каком-то неуловимом блаженстве ощутил плечом его присутствие, и тут он всунул мне в руку ручку зонта и вышел из укрытия. — Держи крепче. — Зачем это? — вместо того, чтобы затащить его обратно к себе, я растерянно откликнулся на его заботу слабой болезненной улыбкой. Меня мучило ощущение, что что-то идёт абсолютно неправильно. — У тебя же его нет. В Корее обещали ливень. Время шло, а мы молчали, глядя друг на друга с невысказанным вопросом. Мы оба не знали, что должно было случиться дальше, что могло бы случиться. И, словно запрещая нам обоим что-то додумывать, подъехало такси, и меня движением руки за стеклом пригласили внутрь. Меня, кажется, ждала другая жизнь. — Увидимся, — сказал я, пытаясь не выглядеть расстроенным, и вдруг заметил, как в глазах напротив мелькнуло что-то вроде надежды. Мне уж очень тепло улыбнулись, и сел я в такси уже с пунцовыми щеками.***
** апреля Это Джено. Тётя Лиа дала мне твой номер. Кажется, ты уже знаешь об этом. … Я всё ещё не могу уснуть. Теперь из-за тебя. Может, мы встретимся?