от ненависти до любви — один шаг

— знаешь, для чего это всё? цоканье каблуков раздавалось эхом в комнате, вбиваясь в черепную коробку, расплавляясь в углах сознания и тёмных концах бездонной площади. прерывный щелчок бледных вражеских пальцев, кулак в стене девственных тонов и ошмётки засохшей краски на полу. его пурпурные, каверзные глаза жаждали внимания. скептичным движением палец подымается ввысь, качаясь, как маятник в разные стороны. эта хитросплетённая в пять футов фигура дает понятие. — понятие, что он тут присутствует. — знаю. он знает, что он знает. пытается унизить его, подойти с какой-либо стороны казусного детектива, который удачливо и петляво связан. ноги, руки, всю плоть облегает тугая, как каменная верёвка. — ты проиграл, шуичи. он проиграл, он. игры в кошки-мышки переросли в нечто большее, а роли поменялись. затянулись. сложно признавать свой проигрыш, но и отвергать тоже. единственная нога, не сильно обтянутая, пытается сделать что-то, подавая признаки жизни, говоря, что это не конец. — но лишь показывает беспомощность, масштаб всея трагедии. — посмотри на меня. мольба, нет. скорее приказ, ведь теперь кокичи здесь кукловод. потянет за левую нить, и детектив упадёт вниз, в бездну отчаяния и разочарования. позора. в правую, думает, тоже самое. здесь особого выбора нет, у вора нет добродушия и в словарном запасе «пощада». он не смотрит. взгляд шуичи прикован к потолку, ничего больше. две складки на лбу, высоко поднятый подбородок, пытающийся доказать что-то. вульгаризм хлещет. пустые глаза, наполняющиеся океаном проигрыша и солью. не сладко, горько. горько от времени, потраченного впустую. горько от ситуации, сложившейся в данные секунды. кокичи злится, надувает щёки, скручивает приторные губы в трубочку, вдавливает носок каблука в кафель. всё тщетно, детектив слишком манерно играет немого. — не зли меня, ты и так не в самой лучшей ситуации, знаешь ли. ноль реакции, внимания. шуичи ходит по тонкому слою льда, оставляя грязные следы, и вот-вот он треснет. шуичи идёт промеж пропасти по потрепанному канату, одна несостыковка гравитации, и махай ручкой своему настоящему. он спускает голову со спинки стула, перелив крови в организме и лёгкое головокружение. в глазах чуть темнее, нежели обычно. кокичи лыбится во все тридцать два, конечно, понарошку. он весь гнилой, сердце закончило свой срок годности, но лёгкие нет. его грудная клетка все еще вздымается и опускается, плавно, будто он еще жив, внутри. ненависть, это взгляд ненависти. с одной стороны — ликующей, с другой — горькой. детектив в ловушке, теперь плоти под псевдонимом «призрачный вор» ничего не мешает, никакая соринка, пылинка, бусинка не смеет показаться у него на пути. и не покажется, не хватит смелости. хватило только у одного человека в этом помещении, шуичи саихаре — признанному детективу этой страны. и это поражало, восхищало, окрыляло. иногда просто хотелось, чтобы именно он, — шуичи саихара, погонялся за ним. фетиш? чёрт его знает. скорее равный. равный по навыкам хитрости и интеллекта, равный и эксцентричный. — ты проигра-а-ал. специально тянет слоги. готов повторять это предложение вечно. сколько боли в глазах приносит веселье и возбуждённость. пока шуичи дергается в своём сытном кресле с обивкой, качается, как припадочный, скребет зубами верёвки, на улице щебечут птицы, раннее утро, сумерки. жалко. жалкая картина, оба это понимают в позитиве или негативе. — и что теперь? тон перескакивает, слова выплёвываются, цитируя через зубы. шипение и рычание, вся ненависть затаившееся в горле скребёт. держать планку, таковой жаргон когда ты находишься в плену — не здоровая идея. — я думаю. он думает, не отрывая взгляд от дурманного детектива. подергивание ногой и кромешная пучина стыда. вор подносит руку к бледному лицу, к дикой, довольной собой улыбке. сгибает палец в средней фаланге, подносит к пунцовым, сжатым губам, делая вид, что думает. закатывает глаза, дёргает кумпол в разные стороны. сколько крови, металлического привкуса во рту, скалистого запаха побывало у них в теле. борьба за справедливость, погони, влечение и безумный азарт накрыли с головой. волной ненависти, сейчас. сейчас строится недурной, витиеватый план у вора в голове, как расправиться с угодником чреды неудач, сидящего супротив его самого. руки сложены крестом на солнечном сплетении. палец специально подрагивает, уголки губ подняты, демонстрируя свою искрометную улыбку. кокичи все ещё погружен в думу, петляет в пучине сознания, представляя себя в виде красноречивого судьи, от чего зависят чужие судьбы. только вот незадача, никаких терзаний, рубиновых мытарств, алых мает в голове не зарождается. просто взор нацеленный на детектива, пожирающий его целиком. чёрный галстук, синеватый костюм и лаковые, начищенные до дырок туфли с карликовым каблуком. и весь этот арсенал стянут статичной веревкой. на кафеле красуется пылившаяся, тёмная, такая родная кепка. не слишком выдающаяся, выделяющаяся, но вору не составит труда отыскать именно её с другой сотни таких же невзрачных. слишком часто мелькала в глазах. шуичи все еще бегает взглядом по комнате, закатывает глаза, шевелит плечами и машет ногой. жмурится, избегает чужого взора, не желая смотреть напротив. — думаю, я подарю тебе жизнь. — вау. наигранно, саркастично. лёд начинает трескаться от тяжёлых, многотонных прыжков. нити каната рвутся одна за другой, нагибая идущего вниз к пропасти. — не расслабляйся, чего только она тебе будет стоить. смысл похищения сплавляется с атмосферой массивной тяжести, повисшей над ними. кокичи здесь режиссёр, актер и сценарист одновременно, не повод ли улыбнуться. улыбнуться самому себе, вдохнуть запах превосходства и выдохнуть в субъект отвращения. отвращения — верно? мания величия наполняет с ног до головы, дурманя. теперь только его имя здесь с заглавной буквы. разве что покалывание в груди заставляет вновь спрыгнуть с небес. осознанием того, что жизнь будет иной, скучной. некому будет погоняться за ним, кроме, как бестолковых, абсурдных копов, но в этом нет азарта. некому будет кликнуть в догонку пару ласковых выражений, смотреть и прожигать дикой яростью из-под невзрачной кепки. жизнь станет лёгкой, а преступлений в два раза больше. — чего же? шаг, два. кокичи, или «призрачный вор» уже спокойно сидит на чужих коленях, опрокинув голову к собеседнику, скрестив ноги, мотая одной из них. — точно не монетой.