Королевский маг

— Мерлин! Придворный маг так и не покинул комнат Гаюса, да что там — даже порядок не навел. Все те же книги, склянки, травы, сундучки и котелки, те же ножи и доски, ступки и пестики, и куртка, свисающая со спинки стула, и неубранная тарелка на столе. Все по-прежнему. — Да, Артур, что ты хотел? И Мерлин тот же, лопоухий, тощий, забывающий о приличиях даже в разговоре с королем. Особенно в разговоре с королем. — Мерлин! — Прости, я сейчас! Окатил синевой взгляда, ослепил улыбкой и снова склонился над котлом, что-то помешивая. Придворный маг. Услышал бы Утер — четвертовал бы принца-ослушника на главной площади, не посмотрел бы, что сын, и на память об Игрейн не посмотрел бы. А узнал бы, кто оказался этим магом, — дров для костра пожалел бы, приказал бы плетьми засечь… Подумать жутко, но где-то глубоко в сердце Артур рад, что Мерлину больше ничто не грозит, что только он один волен распоряжаться жизнью и смертью своего подданного… а этому подданному все же не мешало бы отвлечься от дел и спросить, что нужно его величеству. — Я сейчас! — и вновь едва не ныряет в котел. У Артура руки чешутся дать подзатыльник, но он отходит в сторону, опирается о спинку стула, глядит не моргая, как уверенно движутся руки Мерлина, как бегают по строчкам рецепта глаза, как шевелятся губы, как на мгновение вспыхивает золотом взгляд. Мерлин — маг. Артур видел, как он колдует, видел его силу, подписал указ о назначении на должность. Он все сделал как надо, только до сих пор не знает, как к этому относиться. Будто опирался на деревянную трость, а она обернулась золотым посохом. И что теперь? Артур знает Мерлина неуклюжего, Мерлина сострадающего, Мерлина извиняющегося, Мерлина-недотепу и Мерлина безрассудно храброго. Он знает сотню разных Мерлинов, но Мерлина-мага среди них нет. Камелот приобрел сильного защитника, а Артур — Артур что-то потерял. Кто он, этот волшебник с улыбкой его нелепого слуги и золотым взглядом? Кто он королю? И кто ему король? «Судьба», — говорит Мерлин, но для Артура в этом слове слишком много обреченности. Судьба не нуждается в защите. Судьба не зависит от воли людей. И Мерлин больше от него не зависит. Вот и прекрасно. Слишком много с ним было хлопот. Теперь станет меньше. Проще. Легче. Но пока ни простоты, ни легкости, только тяжесть золотого обруча и золотого взгляда. — Мерлин! Тот дергается, роняет ложку, пытается поймать на лету, задевает горячий котел и тянет ладонь ко рту. Недотепа. Каким был, таким и остался, и магия ему не помогает. — Покажи, — с обычным недовольством Артур перехватывает запястье, изучает надувающийся волдырь, требует мазь, которая оказывается под рукой, точно по волшебству… то есть, именно по волшебству. Кажется, Артуру пора к этому привыкать. Уверенными движениями он втирает мазь в ребро ладони, будто Мерлин сам не может… Почему он не может, кстати?.. — Ты же маг, — хмурится молодой король, пораженный неожиданно пришедшей мыслью. — Почему ты не можешь просто, ну, я не знаю, приказать котлу не обжигать тебя? Придумать какую-то защиту? — Защиту? — растерянно переспрашивает Мерлин. — Зачем защиту, какую? Как в первый день в Камелоте, как на первом пиру, как на первом турнире — все тот же Мерлин, рассеянный и внимательный, смешливый и задумчивый, умеющий незаметно защитить других и совершенно не представляющий, как защитить себя. Все тот же Мерлин. Все тот же. И ему все так же нужен Артур, чтобы защитить от себя самого. Больше некому. — Ты больше не придворный маг, — говорит Артур, и рука в его ладони дергается. Но Артур сильнее. Он перехватывает взгляд Мерлина и видит в нем гнев и страх. — Ты хочешь вернуться к политике своего отца, Артур? Ты хочешь изгнать магию из Камелота? У него дрожат губы, руки, он как перетянутая тетива, грозящая лопнуть. — Я хочу быть уверенным, что с тобой ничего не случится. Поэтому отныне ты — королевский маг. Займешь покои рядом с моими и не смей колдовать в одиночестве. Не хочу обнаружить, что ты отравился собственным зельем, потому что перепутал его с вином. Обещаю лично следить, чтобы этого не случилось. «Чтобы с тобой никогда ничего не случилось». — Артур!.. Он пытается возмущаться и сиять одновременно, и, видит бог, ему это удается. Артур сжимает забытое в ладони запястье, привлекая внимание. — Но ты тоже должен кое-что мне пообещать… — …Никогда больше не иметь от тебя тайн? Конечно! Король смеется. Ему хорошо здесь, с Мерлином, который торопится сказать и не отнимает руку. Но им надо договорить. — Пообещай, что больше никогда не станешь меня бояться. Смешливость исчезает с лица, и король видит перед собой другого Мерлина, который может быть магом, а может — другом. Нет. И тем, и другим. Артуру нужно это запомнить. Артур должен в это поверить. — Я никогда не стану таким, как Утер. Ведь у меня есть ты. Мерлину стоит запретить улыбаться. Пожалеть глаза окружающих. Впрочем, Артур потерпит. — Мерлин?.. — Обещаю, Артур. Я тебе обещаю. Я… Тетива слабеет, Мерлин сияет, и все, что было разрушено между ними, отстраивается заново, как по волшебству: еще лучше, еще крепче, еще прочнее. На века. И вот теперь можно выпустить его руку, но Артур все равно медлит.