Красота в несовершенстве

      — Андреас! — кричит возле моего трейлера. — Открой, я знаю ты там. — начинает стучать в дверь. Луис влетает вместе с прохладным вечерним воздухом и набрасывается на меня с кулаками едва переступив порог. Уже довольно взрослый, но по-детски обиженный на то, что пять минут назад из моего трейлера вышла Лиза. Колотит меня совсем не так как следует колотить двадцатитрехлетнему парню. Не со злостью, а с детской ревностью. Я молча смотрю на него, пытаюсь по возможности увернуться, но когда это ребячество начинает переходить в истерику, я толкаю его чтоб пришел в себя, и зажимаю его руки с кулаками, которыми он старается попасть по мне. — Прекрати! — кричу и не узнаю свой голос.       Его и без того тонкая светлая кожа раскраснелась, щеки пылают, губы тонко сомкнуты. — Луис! Прекрати! Он дёргается, несмотря на то, что руками больше не дотягивается до меня. Его соломенные волосы спутались и лезут ему прямо в глаза, он пытается их стряхнуть и трясет головой. Меня эта глупая истерика начинает злить. Я трясу его как куклу, чтобы перестал. В трейлере мало места и не удержав равновесие, мы падаем на разобранную кровать, которую я не успел заправить после ухода Лизы. Это его добивает. Кажется если до этого он сомневался, то теперь стал уверен — Лиза была здесь не просто так. У него на глазах наворачиваются слезы, кулаки разжимаются и тонкая линия губ предательски подрагивает. Я сижу на нем скрутив руки, как если бы он был сумасшедший и на нем надета смирительная рубашка. — Вот так. Успокойся. — тихо говорю я. — Можно же просто поговорить. Но похоже мой голос его только провоцирует. — Я думал мы друзья. — он старается контролировать свои слезы, чтобы голос не дрожал. — Мы друзья, Луис. — Нет. — он как в беспамятстве мотает головой. — Ты не даешь мне ничего объяснить.       Хотя как объяснить ему, что перед ним весь мир, а у меня этот мир уже позади. Что для меня внимание двадцатилетней нимфетки, это подарок судьбы, и отказаться от него — грех. Да и если бы честным с собой, то я бы не раздумывая променял ее внимание на аналогичный интерес со стороны самого Луиса, который с момента первой встречи, не идёт у меня из головы, и все что я могу — притворяться его взрослым другом, давать временами полезные советы и комментировать его фотографии в соцсетях. — Отпусти. — дёргается. На губах блестят капельки слюны. — Ты не успокоился? Он начинает вырываться, с новой силой. Пытается скинуть меня. Раскрасневшийся, с прилипшими волосами ко лбу — такой беззащитный. Я смотрю на него и не могу понять, отчего люди бывают так красивы в своем несовершенстве. Неожиданно для самого себя, я отпускаю его руки и взяв его лицо в свои ладони, шепчу: — Ты прекрасен. Он замирает на секунду потому что не понимает, показалось ли ему то, что он услышал или я действительно это произнес. — Прекрасен. — повторяю я. Убираю длинную челку с его мокрого лба, а он впервые смотрит на меня, прямо в глаза. Во взгляде какое-то недоверие «это что шутка?» Я пытаюсь поцеловать его, нагнувшись едва касаясь губами губ. Он не закрывает глаз, онемев смотрит на меня, глубоко дышит от недавней борьбы, а в глазах снова начинают блестеть слезы.       Как сложно понимать людей, молодых и взрослых… Потому что люди, молодые и взрослые не всегда могут понять себя сами. Разве можно понять, что спя с одним человеком, чувствуешь что стал ближе к другому, более важному и это то, что делает счастливым? Разве можно понять, что молотя кулаками и делая вид что ревнуешь одного, на самом деле ревнуешь другого? И никто никогда не признается, потому что как оно на самом деле люди сами не всегда не понимают. Теперь он сам тянется ко мне. Обнимает руками и так яростно пытается сорвать поцелуй за поцелуем, будто хочет наверстать время или забрать все что сможет. Я немного растерян, я так долго думал об этом один на один с собой, что вот оно и я боюсь спугнуть это мгновение. *** Дождь оказывается идет уже больше часа. Я замечаю это — когда тянусь за футболкой потому что замёрз. Луис спит, а его телефон иногда жужжит где-то в брюках валяющихся на полу. Я смотрю на его светлые спутанные волосы на затылке, его плечи в веснушках, и думаю что красота не в идеальности, красота в несовершенстве. Иногда наше сердце нам неподвластно и делает то, что захочет.