***
Когда Муравьёв стоял рядом со входом в буфет, где невероятным количеством толпились ученики разных возрастов, потому что всем сразу, как по сговору, приспичило спуститься сюда в одно время, он непроизвольно выискивал взглядом золотистую макушку, почему-то твёрдая уверенность в том, что Мишель непременно должен быть здесь, поселилась в голове и не отпускала Серёжу. Всё тот же Пестель, стоявший чуть позади, подпирал спиной стену и недовольно сверлил фигуру Муравьёва самым злющим взглядом, какой только был в его арсенале. Курить хотелось неимоверно, а Апостол, чтоб его, искал свою пташку, тем самым задерживая весь процесс, перемена-то не резиновая. Сергей нарочно делал вид, что не чувствует, как друг прожигает ему затылок, будто, если он обернётся, в мгновение превратится в пепел. Громкие крики мешали сосредоточиться или хотя бы не пропустить звонок; готового было что-то крикнуть Павла перебил гул голосов первоклашек, пронёсшихся мимо, лишь отборно выругавшись, он достал телефон и набрал сообщение Муравьёву. Ощутив вибрацию мобильника в заднем кармане брюк, Сергей потянулся за ним, как прямо из дверей столовой выскочил Бестужев. Неопределенно махнув рукой Пестелю, на что последний показал средний палец и ушёл к Рылееву за сижкой, Муравьёв-Апостол приблизился к Мише и с свойственной ему учтивостью, и некоторым фарсом, заговорил. — Михаил Павлович, будьте любезны, не откажите составить вам компанию на оставшееся до начала занятий время. — Сергей Иванович! Mon cher, буду премного благодарен, — подхватывая игру Муравьёва, Мишель быстро вошёл в образ, беря того под руку и уводя в место потише. — Ба! Да вы не промах, господин Бестужев-Рюмин. Сергей незаметно вздрогнул, когда ощутил касание бестужевских пальцев на своем предплечье. Несколько человек с удивлением наблюдали за небольшой сценой, развернувшейся посреди рекреации. Заметив это, Бестужев целенаправленно выпрямился в спине и элегантно расправил плечи, немного выставляя вперёд грудь, лишь только шальная улыбка выдавала всё его ребячество с потрохами. Ещё до этого Муравьёв с удовольствием для себя отметил, что белая хлопковая рубашка невероятно шла Мишелю, её великоватый размер создавал впечатление ещё большей хрупкости Рюмина, но в его движениях всё равно чувствовалась сила и уверенность. Заразительно улыбаясь, тот обернулся к Сергею, продолжая вести в неизвестном направлении, не важно куда, они просто шли, наслаждаясь обществом друг друга, а всё остальное интересовало в последнюю очередь. Серёжа, как последний дурак, светился лампочкой, довольно растянув губы в улыбке; в прочем, скрывать свои светлые чувства рядом с Мишелем Муравьёв не старался, ему это было и не нужно, пускай их знакомству от силы день. Когда в одно мгновение видишь человека и понимаешь, что вот он тот самый, дополнительных вопросов в голове не возникает, как и зачем да почему. — Меня до сих пор считают девчонкой, в общем, наплевать, но это начинает понемногу раздражать. А подходить к каждому и разъяснять по отдельности слишком много чести, в конце концов это их проблемы, — Бестужев недовольно надулся, его натурально задевала вся ситуация, пускай из принципа и не показывал того. — Не представляю, что я мог бы с этим сделать. Арбузов знает про тебя, не думаю, что он долго станет молчать, — идя под руку, Апостол частенько поглядывал на парня рядом с собой, хотелось убедить того в глупости происходящего, — да и какая, собственно, разница. Главное, чтобы близкие люди были, а остальные пусть как хотят, так и считают. Бестужев-Рюмин, слегка потупившись, неловко отвёл взгляд, смотря себе под ноги. В некой степени тема друзей и знакомых была огорчающей для Миши, у самого себя стоял целый запрет на неё; из-за частых переездов, ведь перелёт во Францию не стал единственным, когда они с семьёй меняли один город за другим, а Мишель менял школы, подолгу не задерживаясь нигде, о близких друзьях и речи быть не могло, иногда не получалось даже завести хоть какие-то знакомства. В этот раз Рюмин собирался окончательно остаться в России, по крайней мере до того как закончит школу, а ещё поступит в университет и выучится в нём, на этот счёт у него были серьёзные планы, примиряться с которыми родители поначалу не очень хотели. — А у меня друзей-то нет, Серёжа, — горько усмехнувшись, проговорил Михаил, тут же замедляясь и останавливаясь на середине пути. Оказалось, они дошли до того самого поворота, откуда вылетел Бестужев прошлым днём. — Я не напрашиваюсь или ещё чего, ты не подумай! Резкая перемена настроения собеседника вызвала растерянность и обеспокоенность у Муравьёва, задеть это чудо не хотелось никак. Поникший Мишель выглядел как что-то противоестественное, что-то, что не представлялось возможным. — Это из-за твоих перелётов? — в редкие моменты Сергей мог быть очень проницательным. Перехватывая чужую руку, до этого лежавшую на сгибе его локтя, он аккуратно взялся пальцами за ладонь и, еле дотрагиваясь, погладил большим пальцем её тыльную сторону. — Если ты не против, я могу познакомить тебя со своими друзьями, — Муравьёв обошёл Бестужева и замер перед ним, не выпуская руки, на что и без того смущённый Миша недоверчиво взглянул на сосредоточенное лицо Серёжи, ожидая подвоха. — На следующей перемене мы зависаем за школой, присоединяйся, думаю, никто не будет против. — Ладно, надеюсь, это правда ничего, что я вот так, — неловко растрепав рукой волосы у себя на затылке, приводя их в больший беспорядок, Рюмин снова тепло улыбнулся, — но тебя не затруднит ещё одна просьба? Можешь зайти за мной, я, если честно, немного боюсь. У меня сейчас биология в тридцать первом. — Договорились. Отвесив шуточный поклон, Апостол на прощание чмокнул кисть мишиной руки и быстро ретировался к себе на урок, который вскоре должен был начаться. Мишель мог возмутиться такой наглости, но, осознавая, что иначе было бы в несколько раз сложнее оставаться невозмутимым, лишь мысленно поблагодарил всевышнего и Муравьёва за произошедшее. Возвращаясь на третий этаж, где через минуту начнутся занятия, он крепко задумался о том, что же вообще творится с ним и его жизнью, почему совсем недавно незнакомый человек стал для него так близок, пускай Мишель не знал про Сергея совсем элементарных вещей: вкусов, взглядов и точку зрения на что-либо, но это волновало в последнюю очередь, ведь рано или поздно придёт само собой со временем. Серёже хотелось доверять, он располагал к себе людей врождённым обаянием, да, первый взгляд часто обманчив и не то чтобы Миша ни разу не обжигался на этом, просто в Муравьёва было желание поверить, а о последствиях можно задуматься позже.***
— Сейчас бы выпить, желательно шампанского, — Миша страдальчески возвёл глаза к небу, — почему Гебелю сдалась моя работа, я же всё правильно написал, чёрт возьми! Бестужев в расстроенных чувствах плёлся рядом с Муравьёвым, настроение резко упало из-за стычки с учителем биологии. Надеясь на то, что встреча с товарищами Сергея улучшит расположение духа, Миша мысленно подбадривал себя и размышлял вслух, как бы прекрасно было напиться, а про себя добавлял: «и застрелиться». В голове, как назло, засела песня из какого-то видео, что-то про грустный русский взгляд, Мишель точно не помнил. — Забей на него, просто не с той ноги встал, он так-то мужик нормальный, — в отличие от Бестужева, Серёжа на плохое настроение не жаловался, очень даже наоборот. — Детям алкоголь нельзя, ты что не знал? — Ты всего лишь на год старше, а называешь меня ребёнком! — больным местом для Рюмина была и тема возраста, особенно, когда люди старше указывали на него. — Хорошо-хорошо, молчу, — поднимая руки в примирительном жесте, сказал Сергей, — так вот почему у тебя фамилия Рюмин, юный алкоголик. Сильный тычок локтем под рёбра как веский аргумент заставил его замолчать. Уже завернув за угол здания, молодые люди увидели четверых парней, двое из которых удобно расположились на железном заборчике. — А из школы вообще можно выходить во время учебного дня? — Если тебя взволновало это только сейчас, то поезд ушёл, потому что нет, нельзя, — усмехнулся Сергей, продолжая идти. Бестужев, состроив недовольное выражение лица и передразнивая серёжино «поезд ушёл», не отставал ни на шаг, хотя всё ещё беспокоился о том, как на него отреагируют. Подойдя ближе, послышались громкие восклицания одного из компании, на которые отвечал только один человек, видимо, с ним и вёлся диалог. И вот, остановившись рядом с ними, Апостол поздоровался с взвинченным молодым человеком, пожимая ему руку, которого сегодня ещё не видел. — Здоров, Петь, ты чего тут? — Да мне Рылеев должен тетрадь мою с лабораторной по химии, без неё меня повесят! А он не помнит, куда дел, — впопыхах обрисовывая произошедшее, рассказал Каховский, метая молнии в поэта. — А что я могу сделать! Ну, может в шкафчике моём лежит. — Так дай мне ключ, я сбегаю, посмотрю! На том получив от Рылеева небольшую связку с ключами, Пётр скорее убежал обратно в школу, молясь, чтобы тетрадь оказалась там. Находясь в некотором непонимании сцены, развернувшейся перед ним, Миша не сразу сообразил, когда стали обращаться к нему. — Привет! Так ты и есть та, ой, то есть, тот самый Мишель, новый знакомый Серёжи? — Рылеев располагающе улыбнулся, лишь в середине замявшись. — Ты не обессудь, я не человек стереотипов, нечаянно оговорился. — Ничего страшного, не беспокойся, — Мише понравился этот странноватый парень, было в нём что-то такое необычное, выдающее себя даже в стиле одежде, в которую он был одет. — Ах! Ты так и не представил нас, Сергей, — через чур драматично воскликнул Рылеев, — я Кондратий Рылеев, имя странное, спасибо родителям, это Паша Пестель, — указывая на сидящего рядом с ним друга, сказал поэт, потом повернулся к стоящему напротив высокому парню, заканчивая своё представление, — а это Серёжа Трубецкой. — Приятно со всеми познакомиться, — неловко улыбнувшись, Бестужев сунул руки в карманы брюк, — вы же все в одиннадцатом? — Ага, и все в одном классе, — хмыкнул Пестель, выкуривая уже вторую сигарету, кроме него затягивался и Трубецкой, — ты это, расслабься, здесь все свои, на Трубу особо-то не смотри, он у нас княжеских кровей, но пацан нормальный. Тон Павла, к удивлению, действительно заставил успокоиться и отпустить себя. К удивлению, потому что внешний вид того сильно напоминал смесь гопника с мажором, как бы дико оно не звучало. Возможно, встретив Пестеля при других обстоятельствах, Михаил бы натурально испугался. — И на Кондрашу ты не подумай, такое часто случается, но мы на него не в обиде, он у нас личность творческая, рассеянная, хотя иногда и кажется, что это для прикрытия использует, — мягко усмехнулся Трубецкой, не обращая внимания на собственное прозвище из уст Паши, придуманное им же, которое до сих пор раздражает по прошествии многих лет. — Поэт он у нас, причём отличный, тут и не поспоришь, — снова вставил свои пять копеек Пестель, с размаху хлопая Рылеева по плечу. — Дебил что ли, чего так бьёшь, — Кондратий едва не свалился от неожиданности с ограды, но в секунду собрался и выхватил сигарету у провинившегося, закуривая её. Всё это время Муравьёв молча стоял рядом и был уверен, что в их компании моралистов и борцов за права появилось пополнение. То, что Бестужева примут как родного, сомнений не было, от того и на душе у Сергея было легко. — Я подумал, почему бы не пригласить Мишу на наше собрание? Вы же не против нового лица? — Сергей мельком посмотрел на озадаченного Мишеля, что в первый раз слышал о каких-то сходах, но было заметно, что это сразу же подогрело живой интерес у любопытного Бестужева-Рюмина. — О чём речь, конечно! — Рылеев обрадовался не меньше Миши, а так как вечера проходили исключительно на его квартире, ибо Кондратий жил один — на то были свои причины, — соответственно, решения принимал он же. — Приходи в эту субботу, но, я думаю, Серёжа зайдет за тобой, вдруг не найдешь с первого раза. Ты же зайдешь, да? Под испытывающим взором поэта сломился ни один Трубецкой, Романов и даже Пестель, поэтому у Муравьёва тут не было никаких шансов, кроме как стать новым бастионом, взятым Рылеевым. Не терпящим отказа тоном последний обращался к Сергею, лукаво улыбаясь. — Да, я зайду, — подозрительно оглядываясь на Кондратия, Апостол доверительно обратился к Мишелю, — я тебе в контакте напишу. — Вот и чудесно, — поэт хлопнул в ладоши и соскочил с насиженного места, хватая Трубецкого под руку, — а нам с Серёженькой пора, вы как хотите, но у нас неотложные дела. Грациозно развернувшись на пятках, литератор потащил за собой невозмутимого Сергея, напевая какую-то очередную мелодию из тиктока с русской литературой. — И часто вы так прогуливаете? — Это только верхушка айсберга, на нашем счету куча нарушений, — будто демон искуситель, Пестель ответил Бестужеву с насмешливой ухмылкой. — Боишься? — Не недооценивай меня. — Посмотрим, что ты из себя представляешь, птенчик. — Пестель, заканчивай пацану мозги пудрить, — недовольно одернул Пашу Сергей. Последовав недавнему примеру Рылеева, Павел слез с забора и педантично отряхнул ткань спортивных штанов, а после засунул руки в карманы кожанки. — Да не кипишуй, Серёга, предупредить же надо, куда он попал, — Паша дружески похлопал Мишеля по спине, подмигивая. — Я тоже пойду, Николя, наверное, уже заждался. Твердой походкой тот направился обратно в школу; заморосил дождь. — Чудеса дрессировки, Пестель на задних лапках ходит в школу, — проговорил с невероятной иронией Муравьёв и повернулся к Мише, — пошли-ка тоже обратно, тебе пропускать не нужно. Какие такие чудеса и задние лапки — Рюмин не понял, да и не особо пытался. И не обратив внимания на значительный намёк в сторону его «возраста», пошёл за Серёжей. Дождь усилился. Апостол без лишних мыслей отдал другу свой пиджак, накидывая сверху на голову, тем самым защищая от непогоды. Сергей счастливо улыбался, думая, что не важно, какие настанут невзгоды, оберегать Мишеля он будет всегда.