Фюрер в моей квартире

      Тяжело быть нацистом в современном мире, особенно в России с её совковым менталитетом. Так всегда думала Серафима Подъяблонская. Если бы не чёртовы коммуняки, в её стране не было бы гастарбайтеров, которые портят славянский генофонд. Если б Сима могла, она бы выгнала всех этих унтерменшей из России. Потому что Россия для русских (и плевать, что коренные народы Сибири и Поволжья тоже граждане России).       Поэтому в свои пятнадцать лет Серафима была убеждённой националисткой германского типа. Два года назад как увидела сасную форму от Хьюго Босс (на самом деле не он автор), так сразу и поняла, что будет приверженкой национал-социализма.       Читать «Мою борьбу», библию нацистов, Сима пока не спешила. Зато портрет фюрера хранила под подушкой. Если бы родители не дали понять, что за свои увлечения девочка получит ремня, повесила бы прямо так на стенку. Что поделать, их совковое восприятие мира не позволяло им взглянуть на мир по другому и понять, что есть люди достойные жить, а есть недочеловеки. Но поскольку Серафима ещё находилась на родительском содержании, вслух она этих вещей не говорила.       Одним прекрасным днём Сима сидела дома и разглядывала картинки в Pintеrest'е со своими любимыми нацистами. За окном шёл дождь и шумели деревья в парке. Родители уехали на неделю повидать стариков. Серафиму с собой не взяли, чтобы она не трепала нервы дедушке. В конце концов, его здоровье уже не было таким крепким. И не дай бог Сима вякнула бы что-то в стиле «пили бы баварское», сердце старика не выдержало бы. Но Сима не сердилась на них. Что взять с этих леваков?       Заряд на телефоне начал кончаться. И скоро вылезло оповещение о том, что в батарее осталось 14% заряда. Это заставило девочку встать с насиженного места. В этот момент за окнами она увидела странное свечение между кронами деревьев. Серафима присмотрелась и подошла к окну. «Отсвечивает где-то что ли…» — подумала про себя она, открывая окно.       Но свет приближался. Сильный порыв ветра заставил девочку отвернуться и закрыть глаза. Что-то массивное влетело в окно. Когда Серафима открыла глаза, она увидела, что гостиная была разгромлена. К счастью, плазменный телевизор, который папа взял в рассрочку на тридцать месяцев, не пострадал.       По следу слетевших на пол газет и журналов, она заглянула за журнальный столик, откуда исходил прозрачный дым. Стоило ей посмотреть туда, она чуть не завизжала от счастья, но благо во время закрыла рот ладонью. «Это что, правда???» — не могла она поверить. Серафима снова заглянула за столик. Нет, это всё было правдой. За столиком валялся её кумир.       После такого приземления, к счастью, фюрер не пострадал. Он отделался лёгким головокружением. Перед глазами у него летали германские орлы и свастики.       — Где я? Кто все эти стены?.. — произнёс Адольф Гитлер, приходя в себя.       — Мой фюрер?.. С вами всё хорошо? — робко позвала Сима, еле сдерживая улыбку.       — У меня такое чувство, будто мною выстрелили из дула танка. А потом развил такую скорость, что смог преодолеть барьер между мирами, — признался он.       — Межпространственные путешествия они такие, да.       Девочка подала мужчине руку и помогла подняться.       — Ты-то кто такая?       — Меня… зовут Серафима Подъяблонская, — заикаясь от счастья, ответила девочка.       — Странное имя. Звучит по-еврейски, — заметил Гитлер.       — Ничего не еврейское! — возмутилась Сима. — Это исконно славянское имя!       Тут внимание фюрера упало на висящий на стене календарь.       — В какой век я попал? — спросил он.       — У нас на дворе двадцать первый век.       — Как это уже двадцать первый век?! — воскликнул Адольф.       Он ещё раз взглянул на календарь и, схватившись за голову, громко закричал.       — Мой фюрер, кричите потише. А то соседи, сволочи, ещё будут жаловаться, — подсказала ему Подъяблонская, подавая подушечку с дивана.       Гитлер взял подушку и прижал её к лицу. Слой ткани и набивка впитали в себя его вопли, полные отчаяния и негодования. Воздуха стало не хватать. Накричавшись вдоволь, австрийский художник ощутил головокружение и в итоге рухнул на пол, потеряв сознание.       Серафима переполошилась и начала проверять состояние фюрера. На полу ему лежать негоже, потому девочка поскорее начала перетаскивать его на диван. Это оказалось довольно сложно, учитывая вес взрослого человека, с которым пыталась справиться маленькая девочка с хиленькими ручками.       — Это не немец, это лось какой-то… — запыхаясь, вымолвила она.       После успешного переправления фюрера на диван, Серафима положила ему под голову ту же самую подушку и положила на лоб мокрую тряпку. Это первое, что пришло ей в голову. Только потом до неё дошло поискать в аптечке нашатырный спирт.       Намочив ватку, она поднесла её к носу мужчины. Тот начал подавать признаки жизни.       — Пахнет как Геббельс… — произнёс Гитлер сквозь сон.       — Да? — удивилась Сима и сама понюхала вату, пропитанную спиртом. — Я думала мочой…       Девочка оставила его отдыхать на диване. Сама она решила сходить в магазин и прикупить немного вкусных штук, дабы отметить прибытие необычного гостя. Сима достала оставленную мамой банковскую карту. Эта карта была специально предназначена для таких случаев, когда девочка надолго оставалась одна. Мать переводила на карту небольшую сумму денег, а по телефону диктовала, какие продукты купить и что приготовить. Эта система была разработана ради того, чтобы Сима не тратила деньги на всякую ерунду и не прожигала желудок чипсами и газировкой. Обычно, она всегда покупала строго по маминым инструкциям, но сегодня можно было сделать исключение.       По дороге в Пятёрочку Серафима обдумывала, какие важные вопросы ей следует задать своему кумиру, какие эклеры следует купить к чаю. И поход в магазин должен был пройти максимально быстро.       Вернувшись домой, она заметила, что фюрер уже пришёл в себя. Он сидел на диване и со взглядом человека, видящего некоторое дерьмо, смотрел на календарь. Девочка подошла к нему и стала доставать цветную пачку кукурузных палочек.       — Мой фюрер, вам полегчало? — спросила Сима, протягивая упаковку.       — Я не должен здесь быть. Мне нужно вернуться обратно, пока Гесс или Гиммлер не заняли моё место.       С этими словами он взял продолговатое угощение и машинально положил в рот. Жевалось оно с громким хрустом.       — Что это? На вкус, как бумага с сахаром, — сказал Гитлер.       — Кукурузные палочки.       — Редкостная дрянь.       Он взял ещё одну.       — Ну так не ешьте, — сказала Сима.       — Мне не нравится, но я не могу остановиться.       Мужчина потянулся за ещё одной, но девочка спрятала пачку за спину.       — Дай же мне поесть! — возмутился фюрер.       — Если уж вы сюда прибыли, то вы должны помочь мне прийти ко власти, — в глазах Симы загорелся огонёк.       Ещё по дороге из магазина Серафима решила, что воспользуется этой возможностью по полной. И узнает, каким способом она придёт ко власти в будущем при помощи своего обожаемого фюрера. Потому в её глазах мерцал огонь энтузиазма. Она с надеждой, сжав кулачки, смотрела на фюрера.       — Дитя моё, политика — сугубо мужское дело. Девушкам, вроде тебя там делать нечего, — вдруг сказал Гитлер. — Я думаю, тебе бы больше подошла роль любящей жены и матери.       Запал девочки на этих словах тут же испарился. Глаза потухли, руки опустились, а на лице появилась недовольная гримаса. Как сказать фюреру, что времена сильно изменились и за такие слова нынче можно получить по репе?       — Ну… а если у меня есть друг, который парень, и он хочет стать политиком? Что ему для этого нужно? — выкрутилась Подъяблонская.       — Если этот друг настоящий, скажи ему, что нужна политическая программа. А самое главное — обещай всем слоям населения то, что они хотят: крупным монополистам — убрать маленькие магазинов, хозяевам маленьких магазинов — убрать крупных монополистов, владельцам фабрик — понижение налогов, рабочим — повышение заработной платы.       — А это не приведёт к противоречивым обещаниям? — усомнилась Серафима, держа в руках блокнот.       — Твой друг хочет, чтобы за него проголосовало большее число избирателей? — изогнув бровь, спросил Адольф.       — Хочу… э… В смысле, хочет.       — Вот пусть и обещает то, что люди хотят. И тогда велика гарантия, что за него проголосуют. А ещё можно устроить поджог Рейхстага и свалить всю вину на своих политических противников.       — Понятно… — протянула Сима и вдруг опомнилась. — Стоп, что?!       — Что? Кхм… И ещё, нужны довольно большие суммы денег.       — Какие ещё деньги? — удивилась девочка.       — Как какие? Красивая форма для факельных шествий не берётся из воздуха. Нужны деньги крупных капиталистов.       — Но у меня нет знакомых крупных капиталистов.       — Что, ни одного мануфактурщика? — удивлённо спросил фюрер.       Сима отрицательно покачала головой.       — Хозяина фабрики?       Снова ответ отрицательный.       — Даже мелкого лавочника?       — Мне всего пятнадцать. Откуда я их возьму?       — Зачем твоему дружку вообще приходить ко власти? — искренне не понимал Гитлер.       — Я… То есть мой друг хочет построить Четвёртый Рейх в России — Россию только для русских.       Адольф Гитлер разразился истерическим смехом, услышав такое заявление. Он смеялся долго. Настолько, что у него устал пресс, и сам он скатился с дивана на пол. Сима смотрела на него с каменным лицом, ожидая, когда фюрер успокоится.       — Четвёртый Рейх… В России… — давясь от смеха, еле промолвил он, сидя на полу.       Мужчина утёр слёзы с глаз. Сделал пару вдохов, чтобы прийти в себя. А затем серьёзно сказал:       — Исключено. Это нонсенс. Славяне не способны построить нормальное государство. Это характерно для унтерменшей.       — Ваще-то, славяне тоже арийцы! — возмутилась Сима, уставив руки в боки.       — Пф, брехня! У тебя нет доказательств. И это доказали германские учёные, — заключил Гитлер.       — Германские учёные доказали, что у меня нет доказательств? — не поняла Серафима.       На это фюрер довольно кивнул. Разговор прервало протяжное мяуканье. Сима посмотрела в сторону, откуда оно доносилось, а потом снова на фюрера. Но его не было на диване. Он взобрался на батарею отопления и держался за уходящую в потолок трубу.       — Что это?! Это мерзкое существо из глубин ада. Со своими острыми когтями и клыками…       — Нет, это просто Пушок, — сказала девочка, показывая ему котёнка.       — Держи от меня подальше эту тварь…       Подъяблонская пожала плечами и ушла с питомцем на кухню. Там, накладывая в миску корм, Сима задумалась. Какой-то этот Адольф Гитлер неправильный. Ведёт он себя не так, как она представляла: кривляется и паясничает. Словно он всего лишь ходячая пародия. А откуда тогда он вообще взялся?       Из гостиной донеслись звуки. Сима оставила Пушка есть и пошла в соседнюю комнату. Она увидела как Гитлер пытался разобраться с игровой консолью. А когда он закончил, сел на диван с джойстиком и стал играть в видеоигру. Этот момент просто добил девочку.       — Что вы делаете? — спросила она с раздражением.       — Играю в Майнкрафт.       — А вам не кажется, что это немного не то, чем должен заниматься лидер нацистской партии?       — Оставь меня в покое, девочка. Я и так проиграл Вторую мировую. Имею право немного расслабиться и поубивать коров.       — А ну, отдайте! — сорвалась Сима и бросилась отбирать джойстик.       Австриец стал отбиваться от неё, отвоёвывая право на игру.       Прямо посреди комнаты раскрылся портал в виде золотой рамки. Из него вышла молодая девушка в платье готической лолиты, с повязкой на глазах и с зонтом в руках.       — О, я нашла его, — сказала девушка и достала из-за пояса маленький фонарик.       Раскрыв его, фюрер превратился в серебряную пыль и залетел прямо в огонёк фонарика.       — Ну вот! — девушка заулыбалась.       — А вы-то кто такая и какого фига в моей квартире? — возмутилась Сима.       — Ох, где же мои манеры. Я Мара — распределитель персонажей. Слежу за тем, чтобы герои попали именно в те измерения, в которые им положено, как написано в документах Создательницы, — представилась девушка и сделала реверанс. — Я пришла забрать Адольфа Гитлера обратно в Пустоту. Он оттуда совершенно случайно вылетел. Представляешь, Руди фон Риббентроп выстрелил им из своего танка или это был Василий Сталин… Я не помню.       — Так, вы не вернёте фюрера в Германию? — удивилась Серафима (остальная непонятная херня её, видимо, не беспокоила так сильно).       — А ты что, думала, что это настоящий Гитлер? Нет-нет, это всего лишь его образ, который воплотила в жизнь наша Создательница. Она у нас немного ужасный человек. Гомофобка, совок, смотрит блогеров красконов, а ещё ей понравилось аниме «Милый во франксе». Кошмар просто.       — Так, это не настоящий фюрер?       — Ну конечно же нет! Кстати, как тебя зовут?       — Серафима.       — Ты знала, что это еврейское имя? — с улыбкой спросила Мара.       — ДА КТО ВАМ ТАКОЕ СКАЗАЛ??! — возмущение в этот момент смешалось с истерикой и вырвалось вместе с криком.       — Гоблин один нашептал, — рассмеялась распределительница. — Но тебе ещё повезло, Сима. Вот буквально пять месяцев назад моя коллега страж временной линии, Ульяна Новикова, вытаскивала из 1918 года любительницу Николая II. Эта девочка даже твоя сверстница. И что ты думаешь, Ульяна её до слёз довела и запугала Кровавым воскресеньем. Ты ещё легко отделалась.       Мара попрощалась и вошла в портал. Тот благополучно закрылся. А Сима так и осталась стоять с раскрытым ртом. И то ли она продолжала возмущаться про себя, то ли испытывала небывалое облегчение.