«Grab a cop gun kinda crazy She's poison but tasty Yeah, people say, «Run, don't walk away» 'Cause she's sweet but a psycho…» ©
Париж, Восточный вокзал, поезд Париж — Берлин Она влетает в вагон за две минуты до отправления ночного поезда на Берлин. — Пиздец, — констатирует Рей, бросая чемодан посреди прохода и пытаясь отдышаться. Во всём был виноват проклятый официант в привокзальном кафе, который медленно, очень медленно, нарочито медленно нёс ей этот грёбаный счёт, будь он неладен. Она и без того задержалась в Париже гораздо дольше, чем планировала, отсиживаясь в одном из пригородов после кровавой мясорубки, устроенной ею же два дня назад. Шив рвал и метал, коря за грязную работу, да и Рей сама, откровенно говоря, была крайне собой недовольна. Рука не подвела, нет, до сих пор не подводила ни разу, подвела голова, которая должна была оставаться холодной, но не в этот раз. Очередной выброс адреналина, приступ агрессии, далее — туман. Итог: четыре трупа вместо одного, едва не оставленный свидетель и Интерпол, поднявший весь Париж с агломерацией на уши. Грязное дело, очень грязное, вероятно, самое грязное за всю её карьеру. Единственное, на что ей оставалось уповать, так это на то, что в Интерполе работают ещё большие идиоты, чем она сама, что было вполне похоже на правду, поскольку за эти два дня не появилось никаких косвенных свидетельств того, что хотя бы на её след кто-то да вышел. Она спокойно отсиживалась в съёмной квартире в Севре[1], даже не изменив первоначальной локации. — Вам помочь? — от размышлений её отвлекает обеспокоенный голос проводницы. — Пожалуй, — закашливается Рей, — это какой вагон? — Шестой, — информирует её девушка. — У меня второй, — сообщает она, демонстрируя скрин на экране телефона. — Вам направо, — указывает проводница. — Спасибо, — кивает Рей, поднимая брошенный чемодан. За четыре вагона ей попадается на пути едва ли более десяти пассажиров. Поезд пуст даже не наполовину, а процентов на восемьдесят. «Да и кто вообще сейчас, в эпоху авиасообщения, путешествует на поезде, — задумывается Рей, — кроме самых отъявленных аэрофобов, пенсионеров, детей, пенсионеров с детьми, а также наёмных убийц, потому что служба безопасности на железнодорожных вокзалах гораздо менее дотошна?» Она добредает до второго вагона, когда поезд уже постепенно набирает ход и, отыскав взглядом табличку с номером 5, протискивается в купе. Черноволосый мужчина лет тридцати с небольшим устроился на противоположной полке, вытянув длинные ноги через проход и уложив ступни в разных носках аккурат на её место. И вот теперь этот её попутчик самодовольно потягивает пиво, что-то увлечённо разглядывая на экране собственного ноутбука. Рей морщится, подавляя рвотный позыв. Она даже планировала здесь вздремнуть, ну, серьёзно, блин. Это вид окровавленных человеческих кишок на полу вперемешку с мозгами не доставляет её желудку никакого ощутимого дискомфорта, а вот мужские ноги с носками не первой свежести и пивное амбре вполне способны вывернуть её наизнанку. «Задрот какой-то», — думает она про себя, запихивая чемодан под сидение. Мужчина, увлечённый собственным ноутбуком, даже не удостаивает её взглядом и не меняет положения ног. — Кхм, — закашливается Рей, пытаясь обратить на себя его внимание. Безрезультатно. Он продолжает что-то разглядывать на экране, даже не двигаясь с места. «Ну и хрен с тобой», — раздражается Рей, присаживаясь на край сидения и доставая наушники из кармана толстовки. Эта поездка обещает быть пренеприятнейшей. В наушниках беснуется Эйва Макс, и Рей легонько покачивает головой в такт музыке в надежде унять внутреннее напряжение. Всего каких-то восемь часов, и она окажется в Берлине, под крылышком Шива, который, как бы на неё ни ругался, всё равно всегда помогал вылезти сухой из любых передряг. Она даже постепенно смиряется с мыслями о предстоящем вынужденном отпуске в тот момент, когда аккурат перед её лицом щёлкают длинные мужские пальцы. «Какая фамильярность!» — вспыхивает девушка, вытаскивая один наушник. — Извините, — обращается к ней мужской баритон с лондонским акцентом, обдавая пивным перегаром, — Вы не могли бы сделать музыку потише, даже я слышу, что у вас там играет. «Ну до чего бесячий экземпляр!» — закатывает глаза Рей. — Нет, — отвечает она, поднимая голову и растягивая губы в самодовольной ухмылке, — не могла бы. — Я пытаюсь работать, — сообщает он, кивая на свой ноутбук. — А я пытаюсь расслабиться, — пожимает плечами она, — в поезде полно свободных купе. Чё-то не устраивает — проваливай. — Но это моё место, — замечает он, — оно указано в билете, который я купил. — А это моё! — рычит Рей. — И оно указано в билете, который купила я, но едем на нём почему-то мы втроём: я и твои ножища сорок седьмого размера! Мужчина молча отстраняется от неё, облокачиваясь о своё сидение, но ног при этом не убирает. Рей бросает беглый взгляд на откидной стол у окна, на котором лежит многофункциональный походный нож с открывалкой и штопором. Она задерживает дыхание и закрывает глаза, медленно считая до десяти и представляя, как забирает со стола нож, открывает вкладку со штопором и с размаху всаживает ему промеж бровей до упора. «Убила бы. Убила и засунула в багажное отделение под койкой», — размышляет она про себя, пытаясь угомонить разбушевавшиеся нервы. Будь он поменьше хотя бы сантиметров на десять, она бы непременно так и поступила, но сейчас ей не хватало только возни в поезде с двухметровым трупом. Рей расслабляет мышцы и пытается сосчитать до десяти ещё раз. Всё, что ей нужно сейчас — просто доехать до Берлина без особых эксцессов, а там уже Шив примет её под своё крылышко и отправит куда-нибудь в Восточную Европу на пару месяцев, где она сможет успокоить голову и залечь на дно, пока не стихнет шумиха. Рей почти удаётся унять бушующую внутри ярость и адреналиновую ломку, когда ногой она ощущает какое-то резкое касание, заставляющее её инстинктивно распахнуть глаза. Её попутчик с самодовольным видом перекидывает ноги одна через другую, устраивая их всего в десятке сантиметров от её бедра. Она шумно выдыхает, до боли впиваясь розовыми нарощенными ногтями в собственные ладони. «Если бы Шив знал, если бы он только мог себе представить, каких моральных усилий это сейчас стоит». Она окидывает брезгливым взглядом его ноги, пробегаясь вверх. Его тошнотворно-коричневого цвета брюки, клечатая рубашка, будто из 2007-го, которая, в добавок ко всему прочему, ещё и трещит по швам в зоне плеч, — всё это выдаёт в нём человека, совершенно не умеющего одеваться. «Ещё и англичанин, — морщится она про себя, — да таких там должны, как в Спарте, во младенчестве скидывать на асфальт с крыши головного офиса Burberry». Она отрывает от него взгляд и утыкается им в пол, разглядывая аляпистую ковровую дорожку, которая чудовищно контрастирует с её прекрасными нежно-голубыми мюлями Bottega, зато довольно хорошо сочетается с его блевотными штанами. Идея приходит в голову незамедлительно, и Рей, в предвкушении маленькой мести, задорно скидывает мюли, поднимает ноги и укладывает ступни на противоположную койку в нескольких сантиметрах от него. Мужчина вздрагивает и в растерянности переводит взгляд на её ноги, она призывно шевелит напедикюренными пальчиками с красным лаком, и её губы растекаются в самодовольной ухмылке: «Получай, козлина». Девушка внимательно наблюдает за реакцией попутчика — он сконфуженно поджимает губы, кадык дёргается, и незнакомец, ловя на себе её испытующий взгляд, утыкается в свой ноутбук. Рей переводит взгляд на окно, за которым пригородный пейзаж сменяется лесным, и погружается в мысли о предстоящей встрече с куратором, снова врубая музыку на полную катушку. Проходит приблизительно полчаса, прежде чем тишину номера нарушает проводница, предлагающая какие-то напитки. Принимая из рук миловидной блондинки американо, Рей вновь обращает внимание на своего попутчика и застывает в удивлении. Тот сидит с раскрасневшимся лицом, отложив ноутбук, и беззастенчиво разглядывает её голые ступни. «Вот как!» — внезапная догадка осеняет её усталый мозг. Она пробегается взглядом по его рубашке вниз, обнаруживая, что ткань его непонятного цвета брюк в зоне ширинки, кажется, вот-вот готова разойтись по швам. Рей закусывает губу, чтобы не расхохотаться вслух. «А вот это уже интересно, — рассуждает она про себя, ощущая до боли знакомый прилив адреналина в крови, — кажется, вечер постепенно перестаёт быть томным. Одно дело — проехаться в поезде с ужасно одетым раздражающим хамом, и совершенно другое — оказаться в одном купе с футфетишистом. Что ж, забавно. В этом определённо что-то есть». Она на секунду задумывается о том, чего ей хочется больше: добраться до Берлина без приключений или немного похулиганить. Впрочем, здесь на самом деле нет никакого вопроса. «Без приключений» — это прямая цитата Шива, вечно переживающего за её безопасность, а сама Рей «без приключений» не хотела, не любила и не умела никогда. Да и какое уж это приключение — слегка пособлазнять ступнями странного попутчика в ночном поезде — для наёмной убийцы, не далее двух дней назад устроившей кровавую баню на четверых человек в частных апартаментах в одном из центральных кварталов Парижа посреди бела дня? Так, мелкое хулиганство. Она осторожно пододвигает ступни поближе к нему, утыкаясь в бедро. Он вздрагивает, хватается за ноутбук, открывая крышку, и начинает что-то с интересом разглядывать на заблокированном, судя по отражению в окне, экране. Рей это забавляет настолько, что она практически перестаёт беситься и начинает с интересом рассматривать его покрасневшее лицо. Он не то, что бы красивый, не в общепринятом смысле этого слова, но в этой неправильности его черт определённо что-то есть, его зрачки не двигаются, уставившись в одну единственную точку на экране, и в полутьме ночного купе кажется, что они сливаются с чернотой его глаз, что придаёт его лицу слегка драматическое выражение. Чёрные волосы с небольшим завитком в беспорядке, который люди с непростыми взаимоотношениями с расчёской по обыкновению именуют творческим, лежат на его голове, свисая прядями до самых ушей. Рей почти убеждена, что сейчас он пребывает в той стадии трансформации причёски, которую мужчины с его умением одеваться именуют «я зарос, как бомж». У таких парней вообще обычно существует всего два варианта причёски: «я зарос, как бомж» и «я побрился, как новобранец», ну, и ещё всевозможные промежуточные варианты. Рей закусывает губу, раздумывая, стоит ли игра свеч. С другой стороны, она почти двое суток была хорошей девочкой по меркам Шива Палпатина, а кипящий в крови адреналин желал быть выплеснутым уже хотя бы на что-нибудь. Она слегка отводит ногу вжимаясь в его бедро и, поднимаясь пальчиками вверх, укладывает ступню на его дурацкие штаны. Попутчик вздрагивает, отрываясь от лицезрения заблокированного экрана, и переводит на неё совершенно нечитаемый взгляд. Рей елейно улыбается и смотрит на него с вызовом, когда их глаза встречаются. Она бы с удовольствием поиграла с ним в «догони меня кирпич», но и «гляделки» тоже подойдут. Они таранят друг друга испытующими взглядами, не моргая, не переключаясь ни на что другое, потому что оба знают, что первый, кто прервёт этот зрительный контакт — проиграл. Рей, растягивая улыбку почти до ушей, осторожно проводит стопой вверх по его бедру, утыкаясь в пах. Попутчик моргает, напряжённо вдыхая. «1-0» в её пользу. — Может, — хрипит он, — уже в рот мне её засунешь? Рей давится смешком, всё также не отрывая взгляда от его багровеющего лица. — Может, — равнодушно пожимает она плечами, — и засуну. Если попросишь. — С чего это? — шипит мужчина сквозь зубы. — Ну, так тебе же нравится, — констатирует Рей очевидное. Он игнорирует её замечание, нервно сглатывая и отворачиваясь в сторону окна. Она аккуратно гладит ногой зону ширинки, пристально наблюдая за ним. Рей чувствует, точнее не так, она уже знает, что если сейчас же не прекратит этим заниматься, то в и без того обширный список её прегрешений можно будет вносить «подрыв железнодорожного состава», потому что он выглядит так, будто вот-вот сдетонирует. Попутчик забирает пивную бутылку со стола и, запрокидывая голову, допивает до дна. По купе вновь разносится этот раздражающий запах пива, и Рей неприязненно морщится. Как же этот незнакомец её раздражает. Он ставит пустую бутылку на стол, и она закрывает глаза, чтобы вновь досчитать до десяти. Короткий сеанс самоуспокоения заканчивается на «четырёх», потому что грубая мужская рука дотрагивается до её икры, заставляя девушку распахнуть веки. Попутчик проводит ладонью выше, поднимаясь до колена. Рей переводит на него слегка удивлённый взгляд, и он растягивает губы в ухмылке, очевидно, пародируя её собственную. «Вот сволочь!» — думает она, ощущая, как возбуждение постепенно растекается по венам, концентрируясь внизу живота. Он вновь смотрит на неё не моргая, вероятно, планируя выиграть в следующем раунде, и она, приподнимая ногу, упирается ему в живот, забираясь большим пальчиком стопы под небольшой зазор между двумя пуговицами и дотрагиваясь до его кожи. Он вздрагивает, но не отстраняется и проводит рукой ещё слегка вперёд, поднимаясь почти до границы её джинсовых шорт. Они застывают в этом положении на какое-то время. Рей изучает взглядом его лицо, фиксируя в памяти самые незначительные мелочи вроде небольшой родинки рядом с носогубной складкой, будто бы, блин, собирается составлять фоторобот. Попутчик всматривается в неё столь же пристально, гипнотизируя чернотой своих глаз. Поезд потряхивает, и Рей, будто выходя из транса, переводит взгляд на отъезжающую по инерции дверь купе. В коридоре, ожидаемо, никого. Он самодовольно ухмыляется. «Вот чёрт, — мысленно негодует она, — «1-1». — Дверь, — кивает Рей в сторону прохода. — Надо же? — растягивает он слова. — А я думал, что это окно. — Очень смешно, — закатывает глаза она, — дверь на щеколду закрой, придурок. Она нехотя убирает ногу от его торса, сгибая в колене, и он проводит ладонью до самых кончиков пальцев, слегка сжимая их. Его руки, кажется, уже дрожат от напряжения, воцарившегося в купе, но внешне он вполне спокоен, если не считать зону ширинки, выдающую его с потрохами. Он приподнимается с койки и одним широким шагом пересекает купе, захлопывая дверь и поворачивая щеколду. Рей приподнимается вслед за ним, перекрывая обратный путь. — Нимфоманка, — бросает он ей в лицо, обернувшись. — Фетишист, — с вызовом парирует она. «Вот и познакомились». Считанные доли секунды, и Рей оказывается прижата задницей к откидному столику. «Чёрт, — проносится в мыслях, — он ловкий, «1-2»». Незнакомец вжимает её в столешницу почти до боли, нависая сверху. Рей инстинктивно прогибается, опираясь руками, чтобы не рухнуть спиной на поверхность, ладонь нащупывает какой-то холодный предмет, и она хватается за него, пряча походный нож за спину. Одно движение — и вкладка со штопором оказывается открыта, ещё одно — она резко выводит руку из-за спины, приставляя металлический кончик к его шее. «2-2», — злорадствует она, наблюдая за тем, как он инстинктивно отступает к двери. Адреналин щекочет нервы, пробуждая в ней ту самую до боли знакомую модель поведения охотника, преследующего жертву, и она пересекает купе в два шага, вжимая его в зеркало и приставляя к кадыку штопор. Он выше её, сильно выше, и смотрит сверху вниз абсолютно спокойным взглядом. Рей пытается разглядеть в выражении его лица хотя бы какой-то намёк на страх, но не обнаруживает. Только интерес вперемешку с возбуждением плескаются в его иссиня-чёрных глазах. Он не боится, как не боялись и девяносто процентов её жертв. Она прекрасно знает, как выглядит: среднего роста, хрупкая, с большими наивными глазами и россыпью веснушек на носу и щеках. Весь её вид не вызывает ни у кого никаких опасений, что всегда играет ей на руку. Кто распознает в худенькой девочке с веснушками беспринципного наёмника? Кто заподозрит? Её не боялись. Никто. Никогда. Нигде. До первого ножевого. Боялись после, но, как правило, недолго. Она с усилием отрывает взгляд от его лица и переводит на шею, штопор легонько надавливает на кадык, образуя на коже неестественную складку. Рей знает, что раскроить плоть в этом месте не так уж и просто, тем более, штопором. Ткань щитовидного хряща достаточно плотная, гораздо легче… «О да», — усмехается она, перемещая металл чуть влево, туда, где маняще выделяется голубая венка. Рей помещает кончик на пульсирующую кожу и слегка надавливает, поднимая голову и вновь встречаясь с ним взглядом. Он всё также наблюдает за ней с неподдельным интересом, слегка скривив губы в усмешке. Она вжимается в него, утыкаясь животом в стояк, и надавливает ещё сильнее — он даже не дёргается. «Вот чёрт, — думает Рей, ощущая вновь закипающую внутри ярость, — долбаный извращенец. Она же сейчас прикончит его!» Рей тонет в его глазах, ни на секунду не ослабляя нажатия и соприкасаясь с его возбуждённым телом. Ей бы закрыть глаза, расслабить веки, задержать дыхание и сосчитать до десяти, чтобы не возиться потом в ночном купе с двухметровым трупом и не расстраивать Шива, но она даже не в силах моргнуть. Это похоже на какое-то наваждение, и Рей опасается, что если сейчас её надпочечники отправят в кровь ещё одну адреналиновую дозу, то всё её и без того не железное самообладание окончательно полетит ко всем чертям. Она нажимает на штопор, не глядя, он слегка морщится, но даже не пытается оттолкнуть её, ещё сильнее — его права рука дёргается, ещё — и Рей оказывается прижатой животом к откидному столику с заломанной за спину рукой. «Блять, — растерянно думает она, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, — , а вот это было неплохо, очень даже неплохо, «2-3». В его пользу» — Сломаешь хоть один ноготь, — шипит она, пока он вытягивает штопор из её цепких пальцев, — убью. — Да я уже понял, — хрипло смеётся он, — что ты какая-то психопатка. — Никогда не говори психопату, что он психопат, — вскрикивает Рей, со всей дури лягая его в коленную чашечку, — психопата может это расстроить! Он отступает от стола вместе с вытянутым из её ладони в последнюю секунду штопором и, слегка наклоняясь, растирает пострадавшее колено, когда она к нему поворачивается с видом победительницы. «3-3», — хмыкает Рей, ловя на себе его растерянный взгляд. — Так, — говорит мужчина, зашвыривая штопор куда-то на верхнюю полку, — только давай без глупостей, хорошо? Рей прыскает, слегка отворачивая голову: он звучит сейчас как долбаный Шив Палпатин. — Совсем без глупостей? — уточняет она, задерживая взгляд на его ширинке. — Без фатальных, — поясняет он. — То есть, без летальных? — уточняет Рей. — Именно, — согласно кивает незнакомец, делая полшага в её сторону. Она сама сокращает оставшееся расстояние между ними и укладывает ладони на его широкую грудь. Он всё ещё ужасно её бесит, и, вместе с этим, ей отчего-то всё это безумно нравится. Адреналин снова бушует в крови, когда Рей проводит ладонями вверх почти до самой шеи и, цепляясь пальцами за воротник его отвратительной рубашки, с треском отрывает первую пуговицу и тут же усиливая натяжение — вторую. Он с невозмутимым видом наблюдает за тем, как она расправляется со всеми пуговицами, и, когда последняя из них отлетает куда-то на пол, подпрыгивая, запускает правую руку под толстовку девушки, притягивая её к себе другой. Рей оказывается прижатой к его обнажённой груди, пока он беззастенчиво дотрагивается до её раскалённой кожи слегка прохладными ладонями. Незнакомец отталкивает её, держась пальцами за края толстовки, и тянет вверх столь быстро, что она едва успевает поднять руки. Воздух в купе плавится, когда он толкает Рей голой спиной на незастеленную койку и нависает над ней, вставая рядом на колени и слегка нагибаясь, чтобы не задеть головой верхнюю полку. Его дурацкая рубашка всё ещё висит на нём, и Рей тянет руки, чтобы стянуть ткань с его плеч, пока он возится с заедающей молнией на брюках. Остатки одежды летят на противоположную полку, Рей исследует руками его широкий торс, задерживая ладони на плечах, он дотрагивается пальцами до её ноги, слегка согнутой в колене, и распрямляет её, вытягивая параллельно собственному торсу. Рей болезненно морщится — у неё достаточно хорошая растяжка, но неразогретые мышцы всё равно ноют. Он осторожно проводит ладонью по икре, сводя пальцы на тонкой голени, приближает к своему лицу и прикасается языком, рисуя мокрую дорожку от колена почти до самой пятки. Рей сдавленно охает, цепляя пальцами обивку полки. Нельзя сказать, что она большая любительница такого, но в его исполнении это выглядит довольно возбуждающе. Он отстраняется, бросая на неё взгляд, будто изучая её реакцию, и припадает губами к выпирающей косточке. — Фетишист, — шепчет она, запуская руку между собственных ног, и нащупывая насквозь промокшую промежность. — Нимфоманка, — ухмыляется он, наблюдая за её действиями. Рей дотрагивается до клитора, отодвигая тонкую полоску трусиков, пока он хаотично покрывает поцелуями её ногу, постепенно доходя до кончиков пальцев. Она выгибается на койке, ощущая, как возбуждение и адреналин, смешиваясь в её крови, полыхают коктейлем Молотова, готовым вспыхнуть в сию же секунду, спалив всё на своём пути ко всем чертям, и слегка приподнимается торсом, чувствуя, как усиливается натяжение в задней поверхности бедра. — Блять, — выдыхает Рей, — ты мне сейчас мышцы порвёшь. — Да? — переспрашивает он, ослабляя хватку и осторожно опуская её ногу на полку. Она цепляет рукой край его боксеров, оттягивая резинку, незнакомец вздрагивает, слегка распрямляя спину, и с глухим звуком впечатывается головой в верхнюю полку. Рей смеётся, наблюдая за тем, как он морщится и растирает рукой пострадавший череп. — Очень смешно, — язвит попутчик, пока она помогает ему избавиться от последнего предмета одежды. Он вновь склоняется над ней, покрывая поцелуями колени, и, поднимая взгляд, чертит языком влажную дорожку по внутренней стороне бедра. Рей закусывает губу, чтобы подавить рвущийся наружу стон, и, отрывая ладонь от койки, обивка которой уже, кажется, существенно пострадала от её акриловых ногтей, касается его волос, цепляя несколько прядей и притягивая к себе. Он проделывает всё то же самое с другой ногой и, хватая длинными пальцами отодвинутую полоску трусиков, тянет на себя. Треск кружевной ткани разрывает тишину ночного купе, и Рей вздрагивает, возвращаясь к реальности и вспоминая, где они вообще находятся. Осознание происходящего щекочет нервы, отражаясь новыми волнами возбуждения внизу живота. «Хорошо, — шепчет Рей про себя, когда он припадает губами к её клитору, — хорошо, что я всё же его не прибила. И дело здесь даже не в еботне с утилизацией двухметрового тела в ночном поезде». Мужчина дразнит её языком, обволакивая губами розовый комок нервов, и Рей, запрокидывая голову, плюёт на все соображения скрытности и протяжно стонет. Он поднимается вверх, покрывая поцелуями её живот, и она, отрываясь от чёрной как смоль копны его волос, царапает ногтями его шею и плечи, впиваясь в кожу. Попутчик слегка задерживается в районе груди, очерчивая языком крупный выпуклый сосок, и цепляет его зубами, заставляя Рей вновь сорваться на стон. Огни пролетающих в окне железнодорожных станций расплываются по его лицу вспышками света, длинные запутанные волосы спадают на лоб, а чёрные глаза, впивающиеся в её лицо, смотрят всё с тем же абсолютно нечитаемым выражением. Рей вздрагивает, когда их взгляды оказываются на одном уровне, слегка отрывая голову от койки, цепляет его нижнюю губу зубами и впивается ногтями в шею, он морщится, заводя руки за спину, дотрагиваясь до её запястий, и, с усилием отрывая от себя ладони, впечатывает в койку, наваливаясь всем весом. Несколько секунд безрезультатной борьбы, и Рей ощущает себя полностью обездвиженной и совершенно беззащитной. Её оборона рассыпалась, как карточный домик. «3-4, — констатирует девушка про себя. — Я вновь в отстающих». Непривычность этого состояния вновь провоцирует выброс адреналина, и она с вызовом смотрит на него, прищуриваясь. Мужчина слегка отстраняется, окидывая взглядом распластанное перед ним тело, и усмехается. — Ну, и что мне с тобой делать? — интересуется он. Рей заливается смехом. «Боже, ну до чего же он раздражающий!» — Не знаю, — отвечает она, пытаясь отдышаться, — хочешь, в карты пропустим партейку — другую? Он прыскает, вжимая запястья в обивку ещё сильнее, и, приподнимаясь бёдрами, входит в неё до упора. Рей кричит, окончательно забывая обо всех предосторожностях, и он, толкаясь в неё, отрывает одну руку и накрывает рот ладонью, сильно сдавливая губы. Рей чувствует себя волком в овечьей шкуре, охотником, вмиг превратившимся в жертву, мыча что-то нечленораздельное в его пальцы. Незнакомец вновь толкается, и она, всхлипывая, прикусывает ладонь, оттягивая свободной рукой его за волосы. Он отдёргивает ладонь и, нависая над ней, сталкивается с её расфокусированным взглядом. — Больная, — рычит он, погружаясь в неё на всю глубину. «Конечно, — усмехается Рей про себя. — Тоже мне, новости». Он вбивается в неё всё быстрее, и она, осторожно отрывая ноги от полки, закидывает их ему на плечи, ухмыляясь. Незнакомец закрывает глаза и сжимает губы, очевидно, пытаясь подавить стон. «4-4», — усмехается Рей про себя. Возбуждение разрывает её изнутри, дурманя сознание. Она сводит ноги у него за спиной и надавливает коленями на его шею, внимательно всматриваясь в его раскрасневшееся лицо. — Блять, ты просто поехавшая какая-то, — хрипло шепчет он, толкаясь в неё. Она его тоже бесит. «Хорошо, — думает Рей, слегка ослабляя захват, — очень хорошо». Ей нравится его бесить. Когда попутчик в очередной раз входит в неё на всю глубину, она теряет остатки самообладания. — Чёрт, — шипит Рей, — это лучше, чем групповое убийство и сэндвич с яйцом одновременно. — Что? — хрипло переспрашивает он. Она не отвечает, вновь запрокидывая голову и срываясь на крик. Рей понимает, что подступила к грани, когда очередное его движение пронзает её тело электрическим разрядом, заставляя мышцы судорожно сжиматься. Она хватается, цепляется, царапает всё, что попадается под руку: обивку койки, его шею, плечи, спину, инстинктивно сжимаясь мышцами вокруг его члена. Он хрипит над ней, очевидно, тоже лишённый всякой возможности мыслить здраво, когда она уже распластанная и обессилевшая, опадает на койку, выходит из неё, цепляет рукой за щиколотку и, дотрагиваясь губами до выпирающей косточки, покрывает брызгами спермы её живот и обивку полки. — Блять, — хрипит он, моментально отстраняясь, — что за дичь воообще? «Стандартная реакция для человека, который не видел настоящей дичи», — отстранённо думает Рей, ощущая своим животом тепло его семени. Незнакомец молча возвращается к своей полке, не глядя на неё, и, обнаруживая в свалке одежды свои трусы и брюки, облачается в них стоя к ней спиной. «Хорошая задница», — подмечает про себя девушка, с ухмылкой наблюдая за его действиями. Он в растерянности смотрит на свою рубашку, оставшуюся без единой пуговицы, и тянется вниз, за небольшим чемоданом, раскрывая его и выуживая какой-то не менее отстойный, по мнению Рей, предмет гардероба, на сей раз в розовую полоску. — Надеть ничего не хочешь? — хрипло спрашивает он, присаживаясь уже одетый, на собственную полку. — Нуууу, — усмехается она, — можно, конечно. Он протягивает ей толстовку и шорты, не глядя. «Боже, — хихикает про себя девушка, - только посмотрите на него. Ну сама невинность!» Рей срывает с себя бесцельно болтающуюся на талии кружевную ткань и спрыгивает, протягивая руку к сумке, где обнаруживает пачку влажных салфеток. Она стирает следы их небольшой «глупости» со своего живота и натягивает одежду, внутренне угорая от его смущения. Они молчат ещё некоторое время, с интересом разглядывая проплывающие в окне купе ночные пейзажи. — Как тебя зовут? — интересуется он, наконец отрываясь от окна. «Понятно, — замечает про себя Рей, — он из тех, кто считает, что секс — это всё же повод для знакомства». — Рей, — отвечает она, пожимая плечами. — А меня Б… — пресекается он на полуслове. — Кайло, Кайло Рен. «Ну вот и нафига говорить, если пиздишь?» — думает она, разглядывая самопровозглашенного «Кайло», чьё имя явно начинается как-то на букву «Б». — Кем работаешь? — продолжает мужчина. «Боже, — она театрально закатывает глаза, — он бы ещё анкету ей заполнить дал». Рей припоминает, что, кажется, в прошлый раз с каким-то американским туристом в Париже она была переводчицей, а до этого, с одной официанткой в Лондоне — танцовщицей. «Кем же она будет в этот раз? Ей и самой интересно». Она на секунду задумывается. — Ну так? — настаивает он. — Проституткой, — отвечает она, с ухмылкой наблюдая за тем, как резко меняется его выражение лица. «Небось, уже мысленно прикидывает примерный счёт у венеролога». — Понятно, — отвечает он спустя несколько секунд напряжённых раздумий, — я что-то должен? — Если больше не будешь класть свои ноги на мою полку и распивать тут свой вонючий пивас, — спокойно отвечает Рей, — считай, что мы квиты. Кайло никак не реагирует на это, вновь отворачиваясь к окну. Она запускает руку в карман толстовки, нащупывая коробку с наушниками. «Зато без летальных глупостей вышло», — усмехается Рей про себя.***
За два дня до этого, Лондон, Ноттинг Хилл[2]. Бен захлопывает крышку ноутбука и поворачивается к окну, разминая затёкшую шею. Вечер опускается над Лондоном, знаменуя окончание рабочей недели, хотя, если так подумать, у него она всё равно была ненормированной. Потерянные коты и ревнивые жёны, стремящиеся уличить мужей в порочащих связях, чтобы потом при разводе отсудить солидную часть состояния, выходных не ведали. С тех пор, как в прошлом году он был вынужден покинуть госслужбу и открыть собственное детективное агентство, Бену казалось, что он окончательно утратил веру в человечество. Не то что бы оперативная работа в МИ-6 была чем-то слишком жизнеутверждающим, но иметь дело не с профессиональными шпионами, террористами и киллерами, а с рядовыми гражданами оказалось совсем малоприятно. Скелеты в шкафах становились всё меньше и меньше и источали всё более и более смердящий запах. Погружение в бытовые проблемы клиентов удручало настолько, что он чуть ли не ежедневно обещал себе послать эту идею с агентством куда подальше и устроиться вышибалой в ночной клуб. Его так быстро отправили в утиль, обвинив в провале операции, что он уже и сам поверил было в собственную никчёмность, и лишь нагло усмехающееся лицо бывшего напарника, которого он некогда мог назвать другом, напоминало об истинных причинах его падения. «Спасибо и на том, что не отдали под суд, — отрешённо думает он, приподнимаясь с рабочего кресла, — «а попросту списали, как какой-нибудь ящик патронов с истекшим сроком хранения». Он бросает усталый взгляд на телефон в ожидании сообщения от Хакса, который обещал сегодня, в день его рождения, составить ему компанию за просмотром матча «Челси-Ливерпуль» с несколькими бутылками нефильтрованного. Тот задерживается уже на полчаса, игнорируя все сообщения Бена в Вотсапе, и Соло уже морально готов смотреть матч, начинающийся через десять минут, в полном одиночестве, как заправский холостяк. На экране высвечиваются несколько пропущенных звонков от матери, которая, очевидно, порывалась поздравить его с праздником. Бен устало морщится и сбрасывает большим пальцем оповещения с экрана. С семьёй он окончательно разорвал все связи больше года назад после того, как первый начальник 6-го управления и, по совместительству, его родной дядя по матери, Люк Скайуокер, принял в служебном конфликте между ним и ещё одним агентом не его сторону. Ему, чёрт возьми, даже не дали высказаться. Обозначить свою позицию! Не провели никакого внутреннего расследования! Просто выкинули, как ненужную вещь! Бен сжимает пальцы в кулак, чувствуя, что вновь закипает. Лея никогда не принимала сторону Люка открыто, но и не выявляла собственного возмущения, считая увольнение с работы не поводом для семейного конфликта. Она рассуждала так, а Бен, в свою очередь, считал такую позицию матери предательством. И, по его мнению, вполне имел право так думать. Звонок в дверь прерывает его безрадостные размышления. Бен подрывается из-за стола, в несколько широких шагов пересекает кабинет и, выходя в коридор, оказывается у входной двери. — Ну наконец-то, — негодует он, распахивая дверь перед бывшим сослуживцем. — Извини, — бормочет Хакс, проходя в квартиру, — у нас пиздец. Всех собрали на срочное совещание, даже к телефону не мог подойти. — Что-то случилось? — с интересом уточняет Бен, приподнимая бровь. — Ты тут в информационном вакууме сидишь, что ли? — парирует Хакс, скидывая ботинки. — Пропавших кошечек разыскиваю, — закатывает глаза Соло. — Три часа назад, — сообщает Хакс по служебной привычке сухо и фактами, — в Париже застрелен подданный Короны, бывший русский военный, наш давнишний осведомитель в апартаментах вместе с любовницей, домработницей и охранником. Интерпол подозревает всё того же наёмника, но это только догадки. — Никаких данных? — удивлённо уточняет Бен. — Пока ничего, — пожимает плечами Хакс, — мы запросили доступ к расследованию. Они там из пустого в порожнее переливают. Только догадки. — Как и вы, — язвит Бен, — с момента убийства в Ливерпуле прошло уже более двух месяцев. Таким макаром у вас вообще осведомителей скоро не останется, ни бывших, ни действующих. — Да, это пиздец, — соглашается Армитаж, — никаких следов вообще, никаких зацепок, даже предположений. Люк сам в шоке, говорит, что за все годы его службы … — Даже не напоминай мне про него, — рычит Соло. — Хочешь найти убийцу… — … ищи его следующую жертву, — заканчивает за него Хакс. — Именно, — согласно кивает Бен. — У Интерпола есть предположение, — продолжает рыжий, когда они заходят в гостиную, — что его или даже их деятельность курируется из Берлина. — Да? — задумчиво переспрашивает Бен. — Это, опять же, не точно, — отвечает Хакс, — но пока единственная зацепка. Бен включает телевизор и, оставляя друга в гостиной, направляется к холодильнику за банками пива; когда он возвращается с кухни, судья на экране даёт стартовый свисток. К моменту перерыва Ливерпуль ведёт уже с почти разгромным счётом «3-0», игра получается совершенно неинтересной с очевидным доминированием «красных». Бен отстранённо наблюдает за беготней по полю, всё больше и больше погружаясь в собственные мысли. «Эти идиоты, — ядовито размышляет он о бывших коллегах, — даже «крысу» у себя под носом не замечают. Что уж говорить о хитроумном наёмнике? Полгода с момента первого громкого убийства в одном из пригородов Лондона — и тишина. А Лондон, блин, на минуточку — город с самым большим количеством камер наблюдения в мире!».***
Его следующее утро начинается со звонка секретарши. «Даже в субботу, блин, хрен выспишься с этим агентством». — Да, — сипит Бен спросонья, приподнимаясь с кровати, — что-то случилось? — Срочное дело, — поясняет Фазма, — только отправили запрос. Ещё один кот пропал в Ноттинг Хилле. В двух кварталах от тебя, беленький, с чёрным пятном на носу. — Слушай, — прерывает он её поток речи. — Есть дело. Мне нужно, чтобы ты заказала мне два билета на поезд: один — на сегодняшний вечер после восьми, до Парижа, а второй — на завтрашний вечер из Парижа до Берлина. — Зачем? — удивлённым голосом интересуется секретарша. — Надо так, — поясняет Бен, не желая распространяться. — Дело появилось? — уточняет Фазма. — Считай, что да, — соглашается он. — А как же коты? — в растерянности интересуется его собеседница. — Да в пизду их, — раздражённо хрипит Соло, — апрель на дворе, вот и пропадают. Нагуляются — придут домой. Он прерывает звонок и плетётся в ванную, попутно пытаясь разгладить вихры непослушных волос на собственной голове. Бен включает прохладную воду, смывая с себя остатки сонливости, и бросает взгляд на заляпанное брызгами зеркало, висящее над раковиной, которое давно пора было протереть. Он улыбается собственному мутному отражению, и оно улыбается ему в ответ. «Вот и посмотрим, Люк Скайуокер, — ядовито размышляет Бен, — кто действительно был слабым звеном в вашей команде, а кто никогда им не был». Примечания: [1] Коммуна в юго-западных предместьях Парижа, располагается в 9,9 км от центра столицы. [2] Район в Лондоне, северная часть административного округа Кенсингтон и Челси.