We've achieved a love we can see

Сантана не считает нужным подробно разъяснять очевидное – “Я переезжаю к вам”. Ее улыбкой наверняка можно резать стекло, думает Курт. Он смотрит на Лопез, вслушивается в тишину позади себя – там, где должна стоять Рейчел, – и очень отчетливо осознает, что спокойная, только-только выстроенная и систематизированная жизнь закончилась. Сантана в нейтральных водах МакКинли Хай и Сантана на общей кухне нью-йоркской квартиры – ничего похожего, определенно. Нагнетание обстановки. У кинематографистов есть специальный термин для таких ситуаций, Хаммел не может вспомнить; на самом деле сейчас его интересует другое. Сантана идет так, словно точно знает дорогу, в ней есть эта уверенность, она не допускает даже шанса на возможный промах. Как перед Моисеем расступалось море, так перед Сантаной должна расступаться жизнь – это ее правда, и она работает, вот что действительно обидно. Курт и Рейчел прилагают усилия, иногда балансируя на грани собственных возможностей, но Сантане все это не нужно, она просто идет вперед. – Сантана, какого черта? – у Хаммела сегодня проблемы с коммуникацией, красноречием и выдержкой. Она ставит чемодан у шкафа и блаженно раскидывается на кровати, прикрыв глаза. Ее улыбкой все еще можно резать стекло. Курт ждет ответ. Проходит минута или две. Может, целый вязкий, липкий час. – Сантана. Курт отдает себе отчет в том, что скрестить руки на груди – значит занять оборонительную позицию. Заранее объявить поражение. – Дорогуша, ну посуди сам. У Рейчел сейчас несвободно. Будем спать с тобой в одной кровати и рассказывать друг другу перед сном сплетни, как примерные девочки. Тебе понравится. Ему совершенно точно не понравится. Острый приступ клаустрофобии. Социофобия. Гинофобия. Сантана с интересом наблюдает за выражением его лица. И, возможно, немного копается в его голове: – У тебя аграфобия, принцесса? Не волнуйся, никаких покушений на твою честь до полного совершеннолетия. Даю слово. Она лжет и говорит правду одновременно, это всегда нравилось Курту. Не то чтобы он признается себе, что ему нравится Сантана. Но поздно вечером, когда спальню освещает только свет фонарей с улицы и мелькающих фар, Сантана говорит “Хочу показать тебе правду”, и он позволяет ей – что бы это заявление ни значило. Она плавно, словно кошка, двигается ближе и невесомо целует его в щеку. Секунда – и Сантана оказывается сидящей на его бедрах. Курт все еще не знает, что происходит, но позволяет. Ненадежный свет с улицы делает черты Лопез мягче, сглаживает остроту, сейчас Курт почти готов поверить, что она просто потерянная девочка, которая впервые не знает, куда ей идти. Она наклоняется вперед – длинные тяжелые локоны щекочут Курту лицо, он вдыхает тяжелый, как-то совсем не женский запах, – шепчет прямо в губы “Cien años de soledad, amigo”. Курт может только слушать и наблюдать, его словно парализовало. Ева и змей. Роль яблока играет алая помада, которую Сантана держит в руках. Она задирает его футболку и выводит помадой буквы по подрагивающему животу. К утру слово почти полностью смазывается, но Курт все же может прочитать: аутофобия. – Наш маленький грязный секрет, принцесса, – говорит проходящая мимо Сантана, целуя его в макушку, пока он пьет свой утренний кофе. – Никому не рассказывай. Рейчел недоуменно переводит взгляд с Сантаны на Курта и обратно. Все оказывается не так плохо, как Хаммел представлял в начале. От Сантаны много головной боли, но ночами, когда она скидывает свое одеяло, пробираясь ближе к Курту, и кладет голову ему на плечо, а он обнимает ее и вдыхает тяжелый запах волос, так не похожий на весь сладкий парфюм, которым она пользуется днем, Курт думает, что неудобства можно и потерпеть. Ему нравится делить кровать с Сантаной – одиночество уменьшается в два раза, это дорогого стоит. Сантана сидит на диване, Курт удобно устроил голову у нее на коленях. Затертый до дыр мюзикл на экране. Снегопад за окном и никаких разговоров. Она бездумно перебирает пальцами его волосы, разрушая идеальную укладку, но никто не обращает внимания. Броуди задумчиво произносит: – Когда-нибудь она тебя точно трахнет, Курт. – И тогда мы всего лишь консумируем брак, заключенный на небесах, – улыбкой Сантаны все еще можно резать стекло, но ее прикосновения становятся еще нежнее. Курт чуть ли не мурлыкает от удовольствия. И к черту идеальную укладку. – Как поживает наш маленький грязный секрет, моя леди? – Сантана раздевается, не стесняясь, достает из шкафа одну из домашних футболок Курта и надевает, не спрашивая разрешения. Курт невольно кладет руку на живот – алые буквы стерлись много недель назад, но он чувствует под пальцами каждую из них. – Он все еще принадлежит нам двоим, Сантана. – Ммм... “нам двоим”. Мне нравится. Этой ночью она повторяет давно стершиеся буквы собственным языком. Курт снова не может пошевелиться. Santana. Святая. Испанцы ни черта не смыслят в святости, отстраненно думает Курт, когда она стягивает с него пижамные штаны и берет в рот. Он сам ни черта не понимает свое тело. Падение Евы и последующее изгнание из рая, но это будет позже. – И не с нами, – добавляет Сантана, заменяя рот рукой. Курт уверен, что не имеет привычки разговаривать вслух. – Что между вами происходит? – спрашивает Рейчел. И тут же отводит взгляд. У Курта нет ответов, зато есть свежий засос на шее, который он не успел замазать тональником. – Не завидуй, милая. Когда-нибудь и ты встретишь настоящую любовь. Сантана опять отвечает за него. Но, может быть, в этом и кроется главное – за тебя отвечают. Во всех смыслах. Если бы только слово “любовь” в устах Лопез не звучало грязным ругательством. Ночью она спрашивает: – Так что бы ты ответил Рейчел? – Что между нами происходит одиночество. Она приподнимается на локтях, кладет ладонь ему на грудь, там, где размеренно стучит сердце. – Неправильный ответ, Курт. Сантана почти никогда не называет его по имени. – А какой правильный? – Между нами происходит не-одиночество. – В этом нет смысла. – В этом весь смысл. Давай, я хочу. Курт привычным жестом стягивает с нее свою футболку. Их маленький грязный секрет, которому нет приемлемого объяснения. Утром Рейчел краснеет и снова отводит взгляд, а Броуди только усмехается в кружку с видом я-же-говорил. – Передай, пожалуйста, яблоко, любовь моя. Сегодня улыбкой Сантаны можно топить лед. И такая Сантана пугает Курта больше всего. В груди тает что-то важное. Возможно, опостылевшее одиночество. ----- Гинофобия - боязнь женщин. Аграфобия - боязнь сексуальных домогательств. Аутофобия - боязнь одиночества. Cien años de soledad, amigo (исп.) - сто лет одиночества, друг.