Родившийся в лунном свете

В дверь негромко постучали; разнося эхо по небольшой комнате, привлекая внимания, сидящего за столом напротив человека. После небольшого шума последовала выжидающая тишина. Но так и не дождавшись разрешения, огромная дубовая дверь немного приоткрылась, и из нее показалась белая макушка, а потом вышел и сам юноша. — Сэр, — он наклонил корпус, приложив руку к груди, а другую заложил за спину, не прерывая зрительно контакта с господином, — обед подан, изволите спуститься? В ответ граф скептически и даже устало, посмотрел на часы стоящие на его столе, показывающие полдвенадцатого. — По-моему, еще рано для обеда, — Федор изогнув одну бровь, вновь посмотрев на уже выпрямившегося юношу. — Ваши часы видно отстают, — дворецкий слегка кивнул в сторону часов, — на главных, без пяти двенадцать. — Что ж, раз так… Ацуши, будь добр принеси обед в кабинет, у меня сегодня много важных дел, хочется все закончить до вечера и со спокойной совестью лечь спать, — мило улыбнувшись, он опустил напряженные плечи, облокотившись на бордовый бархат, коим был обит высокий стул. — Я уверен, что у Джона, как всегда прекрасно приготовленный обед. — Как скажите, — поклонившись, Ацуши скрылся за высокую дверью, чуть не прищемив кончик черного фрака. — Вот зачем спрашивать, если без того знает? — добавил Федор, как только основа остался наедине с кучей несделанных дел. Подперев щеку кулаком, он снова посмотрел на лежащие на столе бумаги грустным, полным горем и страданием взглядом. — Господин так и не соизволил спуститься на ланч? — прямо за дверью стоял Джон, подпирая спиной стену, прикрыв глаза и скрестив руки на гуди, держа во рту небольшую соломинку. От такого неожиданного появления повара, дворецкий подскочил, как пугливый зайчик, и сделал робкий шаг назад. Увидев прыгучую реакцию юноши, старший усмехнулся, приподнимая уголки губ. Не дождавшись ответа от Ацуши, Джон оттолкнулся от стены, медленными шагами идя по широкому коридору, обклеенному синими обоями с серебряным орнаментом: — Что ж, это очень ожидаемо. Он ведь почти никогда не спускается с верхнего крыла. Вот только интересно, что служит причиной его брезгливости? — добавил он и скрылся за углом, оставляя Накаджиму одного под тусклым светом ламп, поскольку почти всегда больше окна скрывали плотные, серебряные шторы, не пропускающие и малейшую полосочку света. Ацуши Накаджима — придворный дворецкий поместья Достоевских, которому только-только исполнилось двадцать. На этом маленьком, миленьком хрупком юноше, выглядившим очень щупло и жалко, держался весь особняк. Все обязанности свалились на его худые плечи, норовив раздвоить под неподъемным весом. Даже опытный дворецкий со стажем сходил бы с ума от всего того, что творится в этом сумасшедшем доме, по другому поместье Достоевских нельзя было назвать. Будто граф специально набирает именно таких придворных, у который немного с головой не в порядке. Или же он сам такой и ищет себе подобных? Увы, для Ацуши это навсегда останется загадкой. По началу, когда Накаджиму только взяли на эту должность, он носился по всему особняку, как ошпаренным кипятком, следя за другими и соблюдая порядок действий, который он должен был выполнить, что бы все было, пусть и не идеально, но хотя бы в порядке и под его контролем. Бедному Ацуши надо было следить за основным персоналом дома, за тем чтобы все было идеально чисто, чтобы посуда была вымыта до отражающего блеска, а паркет скользил под ногами от чистоты. Содержать и обновлять библиотеку книгами, следить за садом и еще много чем. Бывало, что он не спал ночами, заполняя какие-то бумаги и отчёты о работе. А когда приходил в свою скромно обставленную комнату, то без сил падал на нерасстеленную кровать прямо в одежде. Мальчишка в прямом смысле терял сознание от бессилия, падая в обморок прямо к своему господину в ноги. Один раз, когда он нес ему поднос с чаем, то упал прямо пред ним от усталости и недосыпов, опрокидывая горячий напиток на белоснежный костюм хозяина. Тогда Федор решил принять меры, иначе такими темпами от его верного дворецкого не останется не одной нервной клетки. Он начал усердно искать второго дворецкого, чтобы Ацуши выдохнул и стал жить нормальной жизнь, как и все люди. И благодаря своему младшему брату, он нашел, пусть и неопытного такого же молодого паренька. Достоевский по-началу не хотел брать еще одного юного дворецкого, найденного Осаму, но младший все же настоял на том, что этот «смазливый паренек» его не разочарует, и что за все его косяки он отвечает собственнолично. И теперь в доме стало на одного дворецкого больше. Акутагава Рюноске и Ацуши Накаджими — управляющие хозяйством Достоевского. Конечно парни спелись не сразу и с первой встречи ругались и ссорились по любому пустяку, а яблоком раздора служило то, что они никак не могли определить, кто за какие обязанности будет отвечать. Но когда их споры и ругачки уже всем надоели и из-за них все хозяйство шло наперекосяк, что конечно же не обходилось без возмутительных жалований графа, с угрозами вышвырнуть обоих с работы. И, чтобы исправить все что они натворили, при этом не остаться на улице ни с чем, юношам пришлось сплотиться и найти общий язык, распределяя обязанности с которым они лучше справляются, заключив мирный договор. И так как Накаджима нанял почти все рабочие руки, то соответственно ему придется раздавал им поручения, а также следить, чтобы эти поручения выполнялись как надо. А на спокойного и хмурого Рюноскэ легли обязанности следить за поместьем в целом, также заботиться о библиотеке, винных (и не только) погребах и других вещах, касающиеся содержания особняка. Бумажные же дела и прочие документы они делили между собой в соответствии, кто что выполняет и отвечает. Помимо того, что Ацуши и Акутагава, разделили обязанности, так еще и прислуживали разным графам по отдельности, в зависимости от того, кто их принял на данную должность. Так наши дворецкие, показывая полную противоположность друг друга, сплотились, помогая и подменяя товарища по несчастью, но все же глубоко в сердце ненавидели и упрекали другого за каждую мелочь. Придя в себя после молчаливой паузы, Ацуши последовал за Джоном, так же спускаясь по винтовой лестнице, ведущей в нижнее левое крыло. В той области поместья находятся комнаты слуг, также кухня, прачечная, различные кладовки и малая столовая для подданных. Спустившись, он оказался в просторном белом коридоре, ведущий в ту самую столовую, из которой доносились приятные ароматы еды, щекочущие нос и возбуждающие аппетит. Накаджима направился на источник манящих запахов и попал в большую светлую комнату, с нежно голубыми стенами и небольшим столом, накрытым белой скатертью. Комната была просторная и светлая, с двумя большими окнами выходившие на Атлантический океан, сливающегося с таким же лазурным небом, а если подойти к окнам в плотную и посмотреть в низ, то можно увидеть, как соленая вода разбивается и укрывает собой торчащие из нее островерхие скалы, ближе к земле объединяющиеся с высоким утесам на верхушке которого и находится поместье. Почти всегда море в этих местах бушует, приносят собой холодный ветер и снега, но вдалеке кажется спокойным и гладким, напоминающее ситцевое полотно. Граф всегда заботится о своих слугах и обращался с ними, как с друзьями или знакомыми, не жалея денег на хорошие спальни (может не такие роскошные, но приличные) еду и одежду. Зная, что почти все придворные выходцы из грязных улиц города, или просто сироты потерявшие все в один прекрасный день. Но все же когда Федор в ярости или недоволен чем-то, что ему лучше на глаза не попадаться, иначе не пожалеет и убьет на месте. ***** Большая дверь, упирающаяся в высокий потолок с грохотом растворилась, ударяясь ручками о стену, и на пороге оказался Осаму, явно сильно разгневанный, раз чуть не снес большую дверь с петель. Он большими решительными шагами, быстро преодолевал расстояние по красной дорожке лежащая от дверей до стола на против. Ловя на себе обескураженный взгляд брата с поднятыми бровями, что отвлекся от очень важных документов. Явно не понимал: с чего бы вдруг его брат с такой наглостью хочет его прибить. О столь несладких намерениях было видно по его яростным глазам метавшие стрелы и смотревшие из-под темных бровей. Достигнув цели, Дазай с грохотом поставил руки на стол, тем самым вжимая голову в плечи, смотря еще суровее настойчивее. Эти глаза приковывают к стене, отчего становится неловко, от столь пристального взора. Но Федор не был бы им, если бы не знал своего единственного брата-недоумка, как самого себя. В ответ на столько вызывающие появления, Достоевский лишь приподнял уголки губ, поставив локти на стол и сцепив пальцы, опустив на них голову. — Чего тебе? — нежно и даже ласково спросил братец, немного опустив веки — Ты есть будешь? — на полном серьезе спросил Дазай, он был не возмутим и также строг. Готовый убить и спалить все к чертям собачьим. — Неужели мой младший братец, заботится обо мне и волнуется о моем питании, — выдержав паузу, он добавил: — Как это мило с твоей стороны. — Каждое его слово было пропитало мерзким лицемерием, что так и тянулось из каждого предложение, что аж плевать хочется, а главное еще таким милым наивным голоском, словно общается с лучшим другом и товарищем. «Какой же он все-таки стельц» — Подумали оба брата, о визави на против Но все же уловив тонкую ноту общения, которую задал Достоевский, Осаму плавно перешел на тот же лад. На одной ноте намного проще общаться. А ещё выводить человека из себя. — Конечно же. Мне крайне важно здоровье моего любимого брата, — он немного расслабился, плавно склоняя голову на плечо особенно выделяя предпоследнее слово, будто подчеркивал. — Ведь без тебя поместье развалится. Да и с тобой оно не поднимается, — развернувшись на на каблуках туфель и облокотившись поясницей о дубовый стол, прошипел он сквозь зубы, так, что мог услышать только он, скрестив руки на груди. — Тут птичка пару писем принесла, — шатен достал из заднего кармана черной накидки, висевшей на его плечах, три письма из желтоватой бумаги и, разложив их в руке веером, швырнул на стол. — Два письма от королевы и одно от неизвестного, но по печати видно, что не из этой страны, или не из этого города, — осведомил шатен, прикрыв глаза и опустив плечи. Федор взял в руки письма и по очереди стал их перебирать, проводя подушечками пальцев по желтым конвертам и красным печатям изображавшие герб страны. Осмотрев послания, он вновь перевел взгляд, на стоящего к нему спиной Осаму, глубоко задумавшись о своих мыслях и почти не присутствовал в этом мире. — Дазай, — окликнул его граф, на что младший слегка повернул голову, но так же оставался одной ногой в своих раздумьях. — От кого это письмо? — Достоевский зажал письмо из белой бумаги и синею печатью, изображавшая голову дракона, между указательным и средним пальцем, укоризненно посмотрев на младшего. — Я не веду ни с кем тайную переписку, что тут даже не написано: кому и от кого, а только неизвестная мне печать, которую в первый раз вижу. — Откуда мне знать, от кого оно, открой да посмотри, — Осаму хотел было вновь погрузиться в свои мысли, но резко что-то вспомнил и распахнул глаза. — Кстати, — протянув гласные, добавил он, — это письмо не принес почтальон, оно пришло чуть раньше остальных, — младший повернулся боком, взяв письмо он начал вертеть его в руках, высказывая мысли в слух. — Его принес некий человек, неплохо одетый, на Гольшитиском коне, и позвал меня, что бы передать лично в руки. Значит, он меня знает, а точнее знает тот, кто посылал гонца, — он на минуту замолчал, что-то обдумывая или догадываясь. — Но, почему-то, он не попросил передать его лично тебе, хотя ты занимаешь должность графа? Выходит, письмо адресовано мне. Или же отправитель не знал, что у меня есть старший брат, управляющий имением, — шатен взялся за подбородок, продолжая рассуждать. — Вероятно хозяин был знаком с моей покойной матерью, а она, как ты сам знаешь, — он обратился к брату, повернув голову в его сторону, — держала свой новый брак в тайне. Тогда круг лиц, отправителей этого письма сужается, — он вновь посмотрел на письмо, уже с лукавой усмешкой. — Интересно, что же того тайного содержит в себе эта бумажка?  — Раз ты так уверен, что письмо отправлено тебе, так почему же не открыл открыл его один? — Федор открыл небольшой ящик в стволе и среди прочих мелких вещиц достал от туда маленький ножичек, — на тебя это не похоже, — он разрезал боковику конверта, и из него, прямо на стол вылетел листочек сложный пополам. Осаму тут же схватил бумажку и развернул ее. Пробежать по ней глазами он всего лишь усмехнулся и качнул головой в сторону. — Невидимые чернила, а отправитель не так уж и прост, — младший поставил перед собой трехглавый канделябр, что ранее стоял на углу стола, и, достав из кармана брюк спички, зажег главную свечу. Дазай снова вырвал бумажку из рук брата, что осматривал ее. И именно из-за такого наглого поведения, Достоевский ненавидел шатена, он его просто выбешивал и хотелось придушить этого ребенка на месте. Слишком много вольностей. Слишком много безрассудства. Хотя что уж говорить о Фёдоре? Он сам порой несёт полную чушь. Но потом эта самая чушь становится правдой. Младший поднес бумажку к огню очень аккуратно, стараясь случайно ее не сжечь. В его коньячных глазах горело непреодолимое желание узнать тайну. Все же это письмо хорошо его раззадорило и увлекло своей загадкой. Да, Осаму любил загадки, особенно, когда она с подвохом и у нее нет точного решения. Он не мог себя сдержать перед неизвестностью, для него любая тайна была равносильна самой подлой лжи. Но сказать, что Дазай был борцом за справедливость, ничего нельзя сказать. Он и сам был не против лишний раз слукавить в свою пользу и выйти из воды сухим, а самое главное, что ему все верили. Для посторонних людей он был самым настоящим ангелом с белыми крылышками и невинным, чистым сердцем. Но не увидев на листе всплывающий почерк шатен озадачено посмотрел на сидевшего напротив Федора, немо спрашивая «Что происходит? Что я сделал не так?» Прочитав по лицу вопрос, брюнет взял, и чуть чуть представ, подержал листок с другой стороны. Но ведь по логике, не имеет значения с какой именно стороны держат листок листок и другой. Но, увы, все их надежды на проявляющуюся надпись не оправдались. — Может, это просто бумажка, и кто-то решил подшутить над нами? — слегка пожал плечами Федор. — Но на всякий случай, надо найти и другие методы скрывания почерка. Но мы займемся этим вечером. И передай Акутагаве, чтобы он поискал учебник по химии, — закинув ногу на ногу и надев небольшие прямоугольные очки, старший вновь принялся за бумажки, взяв одну из них, изучая содержимое. — Возвращайся к тому рыжему юноше, он может очнуться в любой момент… Ты же не хочешь, чтобы он испугался и убежал обратно в лес? — он насмешливо посмотрел на брата поверх очков, слегка усмехнувшись и также «мило» улыбнувшись — С ним сидит Рюноске, если он станет приходить в себя, то он даст мне знать. — Что пишет королева? — Положив бумажку на стол, он начал что-то заполнять в ней большим красивым пером, некогда стоящим в чернильнице справа. — Ничего интересного, просит явиться к ней лично в ближайшие две недели. — Что же такого произошло, что она хочет видеть тебя у себя во дворце? — не отрываясь от работы, спросил Достоевский — Нет братец, — шатен моментально развернулся, вздымая подол накитки и опираясь о стол локтями, немного прогинаясь в спине, — она хочет видеть насс у себя во дворце, — парень ткнул указательным пальцем прямо в грудь старшего, нацепив на лицо широкую искушающую ухмылку, слегка сожмурив глаза. Ох, это выражение лица. С виду самая очаровательная и прекрасная улыбка, так и кричавшая «Давай, возьми меня! Или боишься?» Но если повестись на этот дешёвый трюк, то можно угодить не в самую приятную ловушку. Да, Осаму прекрасно умел манипулировать людьми. Это был его самый главный талант: находить в человеке его слабые точки, а потом с силой на них давить, заставляя унижаться и падать на колени. Но не всегда такие шуточки срабатывали и шли в его пользу. Уже через долю минуты, шатен быстро выпрямился и немного прогнулся в пояснице, потягиваясь, — А о том, что там того необычного случилось письмо, умалчивает, — заприметив кресло в углу комнаты, он направился туда. Плюхнувшись на красную обивку и закинув ногу на ногу, младший немного сполз вниз, подпирая щеку кулаком, — придется ее навестить, раз ей так нужно. Осаму Дазай — младший сводный брат и частично владелец поместья Достоевских. Осаму младше Федора на полгода точно, но это ему не мешает так же управлять поместьем. Хотя брюнет возмущается на то, что тот вмешивается в дела и принимает решения без его ведома, вновь его ставя на прежнее место заместителя. Дазай изначально, еще тогда, когда этот крысеныш вступил на порог его поместья, возненавидел всей душой, каждой клеточкой своего тела, обещая, что прикончит. Но узнав он Федю получше он осознал, что они очень похожи. Поведением, характером, манерами общения, но все же тонкая линия грани была между их личностями. И ещё тогда Осаму понял, что этот самозванец займет главное место, управляющего его имения, а он останется служить собаченком, для хрен пойми откуда взявшегося поддонка. Это было видно. Но по идее, титул графа должен занять он, потому что это его покойная мать хозяйка поместья, и он должен был стать наследником, а не это дьявольское отродье. Конечно же анархия в их время уже давно отменилась. Но суть в том, что сама хозяйка завещала все имение ему. Неродному сыну, а какому-то левому человеку, не имевшему никакого отношения к их знаменитой фамилии, а занял главное место на вершине Олимпа. Но и Дазай не стоит на месте, опустив руку, жаждя когда его любимый братец сгинет в аду Нет, его имя тоже известно знатным людям, его уважают и приводят в пример, но как бы он не старался, ему не переплюнуть старшего. Он всегда был на одни шаг впереди, но этот шаг казался для Осаму настоящей пропастью, разделяющей их. Даже при том, что он был обходительнее Дазая, Федор все равно не достоин того, чтобы управлять домом. Да, он умный. Да, хитрый и продумывает все до мелочей, и предугадывает шаги других, заранее ставя туда ловушки. Но помимо этого, он до такой степени подлый человек, что таких еще поискать нужно. Любящий унижать людей и управлять ими, словно кукловод дергающий за нужные веревочки. Так Осаму думает с тех пор, когда Федор еще юнцом пришел в их дом со своим отцом. Достоевский часто задирал младшего, не давая шагу спокойно ступить, но он не делал это, как прочие дети и взрослые. Он действовал исподтишка, специально делая так, чтобы младший ошибся и споткнулся, а потом, подсмеиваясь и унижал на глазах у всех. Тем самым, еще в далеком детстве, когда им было по десять лет, Федор морально бил его по больным местам, давля на самооценку и заставляя себя считать никчемным существом, не достойного жить на на этом свете. Тем временем Фёдор возвышался в глазах родителей. Они постоянно ставили его в пример и говорили: что вот, смотри какой у тебя братец, тебе стоит у него получится. (По крайней мере, так говорила его покойная мать, не признавая своего ребёнка) Конечно же, Дазай пытался сообщить о жестокой подсве свей маме, раскрыть ей главам на « золото ребенка» ей, ее новому супругу, который, между прочим, всегда поддерживал Осаму и был на его стороне. Но, увы, ему никто не верил, кроме Мори, что являлся отчимом. Все от него отворачивались и говорили в лицо, что он лжец. И, конечно же, хрупкое сознание ребенка не выдержало. Как так, что родная мать ему не верит и отдает предпочтение, чужому ребёнку? А почти незнакомый человек поддерживает и утешать, говоря что все наладится. Такое вообще бывает?! **** Осаму, заложив руки за спину, не спеша прогуливался по поместью, осматривая стены, фарфоровые вазы, бюсты известных людей и небольшие тумбочки с висящими над ними зеркалами и прекрасными картинами мастеров. Сидеть и заполнять разные бумажки не было желания и терпения. Правильно, зачем сидеть и мучить себя, если можно свалить все на Куникуду? Пускай себе пыхтит на славу, ему ведь это так нравится: сидеть за столом безвылазно и нянчится с бумажками, все-таки деваться ему некуда. Но порой Куникида взрывался и забыв кто здесь хозяин, все бросал, и посылал младшего куда подальше, уходя в свою комнату отсыпаться. Осаму его, и понимал, что если Доппо не давать отдохнуть, он не только кабинет разгонят, но и все поместье перевернет и вверх ногами поставит. «Что ж, у меня еще две недели до визита к королеве… На нее это не похоже, обычно она посылает гонца и сообщает через него послание, а тут так официально, да и еще два письма для нас обоих по отдельности, что-то слишком подозрительно и странно, явно происходит, что то не ладное.» Шатен остановился напротив могучих дверей, скрывающие за собой огромную библиотеку. Двери сделанные из черного дерева, с причудливыми резными узорами цветов и прочими вьющимися штуками, напоминающие растения, покрытые лаком и позолотой, блестя в свете ламп. Дазай коснулся небольшой круглой ручки, ведущая в огромную библиотеку, где хранятся почти все книги, которые только могут существовать на земле, по богатству книг ее уступала только королевская. Но и библиотека Достоевских богата знаменитыми произведениями здешних и зарубежных писателей и философов. В ней даже есть те книги, которые существуют лишь в одном единственном экземпляре, и стоит также феноменально. Граф никогда не скупился на книгах, он считал их вратами, открывающими будущее. Что именно они делают человека совершенным. В них можно разгадать почти все загадки человечества и найти ответ на все тайны мировоздания. Но Дазай думал иначе, для него книги служили лекарством от душевных болезней, пожирающие изнутри и ведущие к смерти. Как раз тот случай, когда врачи говорят, что все в полном порядке, а здоровью можно позавидовать, но внутри тебя грызет червь и постепенно уничтожает. Тогда и приходят на помощь книги, лечащие и уничтожающие грызущего червя. Они помогают осознать много чего. На примере тех или иных героев можно научиться жить и выживать в жизни, или правил управлять людьми, выкручиваться из разных ситуаций и просто жить, избегая чужих ошибок На плечо Дазая резко положили руку, но он не вздрогнул, а всего лишь повернул голову, на того, кто его потревожил. — Что-то случилось, Акутагава? — Шатен полностью развернулся к нему лицом. Дворецкий тяжело дышал, согнувшись и держался только за плечо шатена — Кажется, что тот рыжий юноша с минуты на минуту очнется, — переведя дух, он кивнул головой куда-то в сторону, полностью выпрямляясь. Такое заявление, Дазая явно воодушевило: в глазах загорелся мимолетный огонек, блеснув зрачках и тут же испарившись, а монотонное лицо сменила легкая улыбка. Голос стал более звонче и яснее — Что ж, мы должны как можно быстрее добраться до него, — моментально развернувшись, он направился туда, откуда и пришел, идя широкими, быстрыми шагами даже как-то радостно, чуть не срываясь на бег. На его лице так и застыла широкая улыбка до ушей. Словно маленькому ребенку наконец-то вручат долгожданный подарок