Твоя жестокость сгубит тебя.

Такой вот парадокс: мы совершаем подвиги для тех, кому до нас нет никакого дела, а любят нас те, кому мы нужны и без всяких подвигов.

      Со стороны железных баков доносились тяжёлые стоны и хрипы. Стоит подойти чуть ближе, можно будет увидеть серо-белую красавицу со вздувшимися боками. Они тяжело вздымались и опадали, в такт дыханию. Над кошкой стоял исполин: его бока были обрамлены шрамами и царапинами. Совсем свежими царапинами... по всей видимости, кота совсем не пугали страдания подруги, тот лишь холодно, прожигающим взглядом смотрел в её полные боли голубые глаза. Надрывный кашель вырвался из её пасти, из которой разило гнилью. Бродягам приходится несладко в сезон голых деревьев: дичи особо то и нет, приходится есть падаль.       Боль нарастала, а роды всё не шли. Белоснежная шёрстка в районе хвоста пропиталась кровью, превратилась в бардовую и липкую. Дрожь пробегалась по животу кошки, из-за чего та не могла сдержать крик помощи. Её друг же никак не помогал, лишь с хладнокровием смотрел на корчащуюся подругу.       — Голубушка, ты скоро там? — громогласный рык прорезал гнетущую тишину, которая так же нарушалась стонами. Голубоглазая хотела было ответить, но... не смогла. Она не видела смысла в этих пустых словах. Зачем объяснять жестокому, не знающему жалости бичу, что такое роды и сколько они длятся?       Голубушка снова почувствовала резкую боль в животе, но сейчас она была сильнее. Намного сильнее, чем тогда. Судорога скрутила кошку, у той не осталось сил кричать и плакать. Она просто начала тужиться. Перед глазами мелькали мошки, а сознание заволакивало пеленой. Будь она двуногой, покраснела бы от натуги, но она — кошка. Коты — не люди. Наконец, на подстилку вывалился долгожданный комочек меха. Он был в прозрачной плёнке и совсем не двигался. — Ч-Что... ты... стоишь?! — запальчиво крикнула Голубушка, подталкивая котёнка к Зану. Она бы сама вылизала его, но боль и новая схватка буквально прижали её к помятой от метаний кошки подстилке. Зан же непонимающе глянул на небольшой свёрточек у него под лапами. Ну, что-ж, придётся делать всё самой! Голубушка, пыхтя от натуги, подтянулась к котёнку и надкусила плёнку, начиная со всей яростью вылизывать его. Коричневая кошечка, как отец... Голубушка, умиляясь, начала по-матерински нежно вылизывать её. Она вдруг оглушительно заверещала и поползла к матери, тыкаясь носом в её живот острой мордочкой.       Через несколько мучительно долгих мгновений на подстилку выкатилось ещё два котёнка. Радостная, но в то же время уставшая Голубушка бросилась к белой кошечке и с ужасом отшатнулась. Мертворождённая... ужас и скорбь сдавили грудь, не давая сделать и вдоха. — Он мёртв. — тихим, холодным голосом сказал до этого молчавший Зан. Молодая мать вдруг почувствовала закипающее раздражение и злость. — Спасибо, что озвучил, но я и без тебя прекрасно вижу!— со слезами на глазах выдавила она, рыча на Зана. Кот смерил её до боли равнодушным взглядом и та резко утихла, испугавшись собственного крика. Не обращая внимания на тяжёлое дыхание кошки и виноватый взгляд, тот наклонился к оставшемуся котёнку и легко вызволил его из мешочка. Кошечка. Пёстрая кошка противно запищала и Зан поспешил положить её под живот юной матери. — Лилит...— тихо сказала Голубушка, смотря на неё. — И Сюзанна,— тем же тоном сказал Зан.