Monster

Одной мысли о смерти Луффи было достаточно, чтобы свести его с ума. Он старался не говорить об этом. Он, конечно, всё время говорил о Луффи: какой он добрый, какой сильный, как тот собирается стать Королём Пиратов; но при этом не забывал, что существование Луффи буквально поддерживает его жизнь. Что он умрёт за Луффи в мгновение ока. Драгон был одним из немногих, кто имел хоть какое-то представление об этом. И он всё время ругал Сабо за это. Говорил, что Сабо никогда не должен быть настолько зависим от жизни одного человека, что он не должен позволять одному человеку, всегда находящемуся в опасности, заставить его так далеко уйти от цели… но Сабо ничего не мог поделать. Его преданность Луффи заключалась не только в том, что Луффи был его младшим братом, которого он очень любил, хотя это, безусловно, являлось немалой частью этого. Речь шла о том, что он не смог бы жить с чувством вины и ненавистью к себе, если Луффи умрёт. Это сочетание тошнотворной меланхолии и печали в сочетании с чувством вины — разорвёт его на куски. Если это не убьёт его — он сойдёт с ума. Сабо предпочёл бы, чтобы это убило его. Он знал по опыту, что когда его братьям угрожали или даже оскорбляли, красная пелена застилала ему глаза, и он терял контроль над своими руками. Когда его зрение прояснялось, он часто видел, что ландшафт вокруг него разрыхлен и тёмные пятна крови окрасили его перчатки. Это его пугало. Из всего списка, каким Сабо хотел бы быть, жестокость не была в списке. Драгон велел ему не калечить и не убивать людей без крайней необходимости, и он принимал слова близко к сердцу. Сабо искренне верил в то, что не следует держать обиды, и что жизнь заслуживает того, чтобы её сохранить. Так почему же эти ценности решили покинуть его тело, как только в уравнение были введены Эйс или Луффи? Это становилось тревожным. Он не мог смириться с мыслью о том, что может сделать с окружающими, если Луффи умрёт, видя, как простая угроза заставила мозг Сабо снова переключиться в режим убийства. Возможно, это был своего рода защитный механизм. В конце концов, он чуть не умер от боли и жара, вызванных смертью Эйса. Какая-то первобытная часть его существа хотела защитить себя от новой боли, чего бы это ни стоило. — Я — чудовище, — сказал он однажды Драгону, когда они сидели вместе на пляже, обсуждая планы на будущее для Армии. Драгон рассмеялся. — Ты не чудовище, Сабо. Я встречал чудовищ. Ты совсем на них не похож. — Может быть, и нет, но я им становлюсь. Когда кто-то оскорбляет или пытается обидеть Луффи, я не могу… если бы Вы видели это, Вы бы поняли. Даже я сам боюсь себя. И это… ужасно. — Я всегда говорил тебе, что твоя любовь к моему сыну — одна из самых неприятных черт твоего характера, — ответил Драгон. — Это очень мило, но и очень опасно. Если сейчас с тобой происходит это, то, что ты можешь сделать, чтобы остановиться? — Убить себя. — Сабо… — Я серьёзно, Драгон-сан. Мне кажется, что если бы мне было нужно, то это был бы единственный выход. Не знаю, может быть, у Вас сложилось впечатление, что я могу как-то меньше любить своего брата, но Вы ошибаешься. Я не могу, не хочу, правда. Когда это не заставляет меня сходить с ума от жажды крови, моя любовь к нему — одна из вещей, которые делают меня счастливее всего. Моё время, проведённое с Луффи… самое счастливое время в моей жизни. И я не могу просто сдаться и причинить боль нам обоим. — Тогда, полагаю, тебе придется смириться с тем, что ты монстр, — сказал Драгон, и его тон был лишь слегка саркастическим. Сабо посмотрел на свои руки. Они слегка подергивались, как будто даже без драки, внутри чесались когти. — Я предан Вам, Драгон-сан, и глубоко обязан. Но если Вы схватите Луффи и скажете, что собираетесь убить его по какой-то причине — я убью Вас. Не раздумывая ни секунды. По крайней мере, постараюсь. — Знаю. Мне не нравится думать об этом, но я это знаю. Я всегда знал. — Мне очень жаль. Не знаю, почему я такой, какой есть. Но я не могу позволить Луффи умереть. Нет ничего, чем бы я не пожертвовал, чтобы сохранить ему жизнь: ни своей жизнью, ни чьей-либо ещё. Меня это чертовски пугает. И всё же… я люблю его, Драгон-сан. Не в опасном или больном смысле. Я действительно люблю его. Драгон положил руку на плечо Сабо и слегка сжал его. — Это я тоже знаю.