A London Year

      Лондон. Честно говоря, даже не знаю, какое место может быть лучше, чтобы написать о нём? Или же вести дневник? Должно ли удивить то, что Сэмюэл Пипс, первый человек, который вёл дневники, и самый известный их автор, был из Лондона? Или то, что от его времени и до нашего, от Джона Ивлина до Криса Маллина, великие обозреватели повседневной жизни, ставящие перо на бумагу (или печатающие текст на клавиатуре), обратили своё внимание на Лондон однажды?       То, что мы сейчас считаем обычным для нас дневником, было изобретено в городе. В первые десятилетия двадцатого века, в 1941 году, торговец книгами из Лондона по имени Джон Леттс начал продавать ежегодный альманах сначала в своём магазине в Королевской бирже (первая товарная биржа в Лондоне), позже в нём жило множество книготорговцев и располагалось несколько кофеен, и это, ко всему прочему, был район, в котором раньше часто бывал Пипс. Дневник Леттса ждал неизбежный успех, он привлёк таких преданных читателей, как Уильям Мейкпис Теккерей, который отдавал предпочтение модели «три шиллинга» №12 и по сей день продолжает публиковаться во множестве форматов.       Теккерей, увы, не является одним из авторов этой книги, антологии, которая стремится уловить и запечатлеть интимные кусочки жизни Лондона для каждого дня года. Добавить каждого, ведущего дневники, или писателя, который когда-либо описывал и рассматривал Лондон, было бы невозможно. Вы можете заметить отсутствие некоторых гигантов этого направления, а несколько других из наших городских писателей будут абсолютно не известны многим читателям. Но ведь Лондон, в котором живут монархи, премьер-министры, священнослужители, художники, писатели, кинозвёзды и олигархи, в равной степени населён абсолютно обычными людьми, которые занимаются необычными вещами. Мы очень надеемся, что сумели запечатлеть некоторые из их ритмов, которые заглушаются на фоне громких голосов успешных и самодостаточных личностей. Дневники как фамильное серебро, имеют свои особенности и историю, которые хранят и передают из поколение в поколение.       Луис Саймонд, нью-йоркец, родившийся во Франции, в своём дневнике 1810 года представил Лондон гигантом, «городом, настолько обширным, что такие иностранцы, как он, могли только коснуться его пальцев». С тех пор он, разумеется, вырос в геометрической прогрессии, и трудности с выходом далеко за пределы его «лодыжек» не менее пугают истинных англичан.       Где же на самом деле заканчивается Лондон? Или, если на то пошло, с чего стоит действительно начать? Здесь довольно часто встречаются и повторяются названия некоторых известных районов, улиц и зданий (от самых древних и до более современных), хотя это вполне естественно для таких городов. И на самом деле кажется, что некоторые имена встречаются с тем же легкомысленным постоянством, что и дети, которых Джордж Оруэлл наблюдал, когда проезжал по круговой линии. И, вполне возможно, что топография этой книги также искажена и нечестна, как и знаменитая карта лондонского метро Tube Гарри Бека (но надеюсь, не менее показательная или стойкая для этого произведения). И точно как ритм городской жизни часто отражается в скоплении красных лондонских автобусов, так и некоторые дни бывают наполнены историческими событиями, а другие едва ли достойны интереса странным инцидентом, соответственно этому наши позиции и утверждения меняются также быстро.       Если же у авторов дневников есть свои особенности и слабости (например, как деньги в случае с Натаниэлем Брайссоном или же привлекательные женщины для Джеймса Босуэлла), значит, и у нас, как у антологов, есть свои «любимые лошадки», «слепые зоны» и слабости. Некоторые из этих недостатков мы постарались исправить. За другие приносить извинения даже не собираемся. Наши общие критерии для включения в книгу, к великому удивлению, были относительно просты. Мы искали авторов дневников (или тех, кто писал весьма необычные письма), которые смогли рассказать о Лондоне за последние пятьсот лет или что-то около того. Это «что-то», правда, оставалось лишь зачаточным понятием. Но мы верим, что сама сущность Лондона, его качества, которые писатель и редактор Д. М. Лоу однажды назвал «Londinity», отразились в каждом нашем выборе.       Лондон, разумеется, город множества аспектов и возрастов, и само собой разумеется, что жителям он представляется совершенно другим местом, нежели его посетителям. Любите вы его или ненавидите, приветствуете или нет, но, тем не менее, у всех нас есть свой собственный Лондон. Подобно Нью-Йорку или Парижу, это такой же мегаполис, городской пейзаж которого прекрасно знаком миру из картин, фотографий, фильмов, телевизионных шоу и интернета. Этот образ где-то там, реальность которого всегда окрашена и искажена, если не противоречит этому самому изображению. В конце концов, города — это как физические, так и творческие сущности. Но, собирая частичные впечатления от первого лица, мы чувствуем, что здесь появляется универсальный город. Лондон, который принадлежит не только нам и нашим писателям, но и всем тем, кто читает этот сборник, не важно, хорошо ли вы знаете город или не знаете его вообще.       Неизбежно и довольно печально для нас, что многое из того, что встречалось на этих страницах, с тех пор неизбежно потеряно для нас и мира. По большей части, это тот Лондон, который существовал задолго до центрального отопления и кондиционирования воздуха, не говоря о ванных комнатах, Законе о чистом воздухе и дезодорантах. Лондон во власти стихий и более глубоко связанный со сменой времён года, чем сейчас. Лондон зимних ярмарок на Темзе и Первомайских праздников для учеников в Вестминстере. Звучащий в буколии Лондон с полями вокруг черных монахов и овец, пасущихся в Грин-Парке; также это столица открытых канализаций, эпидемий, пожаров (больших и малых), ужасных убийств и публичных казней. А позже — смертоносных смогов, грязных дымоходов и смертельных зажигательных веществ. Но позже даже Лондон с маслянистой рекой и сажей окружающего центр промышленного производства — город, который был на пороге живой памяти, где в воздухе витали ароматы уксуса с мариновальной фабрики Crosse&Blackwell на площади Сохо, Сент-Джайлс и Хай Холборн — сегодня ощущается почти столь же невообразимо далёким, как столица пешеходных дорожек и высоких путников, также описанных Хорасом Уолполом и Джонатаном Свифтом.       И всё же при составлении «A London Year» мы часто терялись из-за внезапной преемственности между прошлым и настоящим. Ковент-Гарден, возможно, потерял свой продуктовый рынок, животные больше не продаются в Club Row, Bethnal Green, и почтальоны, а не безденежные поэты поддерживают бары в Фицровии*. Но что удивило одного из наших наиболее современных авторов дневников, Дикона Эдвардса, в Брикстоне** до сих пор есть ветряная мельница. Хакни сохраняет свои болота, а Уимблдон — обычные и не совсем кофейни в пригороде Лондоне.       Но игнорируя все моменты географической (или, пожалуй, психогеографической) синхроничности, некоторые проблемы оказываются удивительно последовательными на протяжении многих веков. Невозможно обойти это место, так же как и загрязнённость улиц Лондона, непредсказуемость его погоды и дороговизну продуктов и жилья, издевательства над лавочниками, рестораторами и/или трактирщиками, сложность в поиске места, в котором можно жить, и беспокойство о том, пойдёт ли соседство Х и У на пользу или во вред, чувство, незабываемо выраженное Чарльзом Лэмом в 1829 году, что старое место уже не то, что было раньше. Все эти проблемы возникают снова и снова, просто немного меняют облик. И даже некоторые из самых диких и ужасных событий прошлых лет, например, охота на ведьм, землетрясения, наводнения и беспорядки, не обходятся без очевидных параллелей или повторений.       Мы отредактировали многие записи для ясности смысла и удобства чтения, а в некоторых случаях чтобы помочь выявить их «Londinty». Но здесь мы верим, что Лондон — вечный, но постоянно меняющийся и ярко нарисованный его жителями, которые из поколения в поколение занимаются свой повседневной жизнью, на работе и в играх, находясь в вечной погоне за деньгами, сексом, развлечениями, удовольствием и силой.       T. E. и N. R.