Магистратура дьявольского культа

Праздновать избавление Усяня от угрозы исключения решили прямо в кампусе, на общей кухне правой секции второго этажа. Когда Вей Ин и Цзян Чэн только заселялись, они сразу прочувствовали разницу между общежитиями продвинутой Европы и перенаселенного Китая. Учись бы они в Пекине или Шанхае, их ожидала бы тесная комнатка, где поместились бы лишь две койки и клетушка с унитазом. В стенах Гусу к их услугам был предоставлен двухэтажный кампус с большой комнатой, где расположились не только кровати, но и большой диван, и два стола, а на каждые четыре комнаты полагалась своя кухня. Запасливый Не Хуайсан принес две бутылки французского (ну разумеется!) вина, Мянь-Мянь принесли чипсов и сыра, и даже суровый Цзян Чэн, после того, как у него кончились все матерные ругательства по отношению к Усяню, расщедрился и выделил несколько банок пива из своих запасов. Вей Ин был почти счастлив. Эти эмоциональные горки - туда сюда от угрозы исключения через юридические уловки Мэлоди к вызову Ванцзи и самому поединку на стадионе, вымотали его донельзя, поэтому он расслабленно сидел на диване и был готов обнять весь мир. - Прошел слух, что ты собираешься тренироваться с Лань Ванцзи на мечах? – Хуайсан протянул ему бокал с вином. За неимением у «китайских братьев» подходящей посуды для его драгоценного вина, он принес и бокалы тоже. - Обязательно! Он так классно фехтует, что было бы глупостью упускать такой шанс. - Можно подумать, что Ванцзи всю жизнь мечтал о таком ученике, - пренебрежительно фыркнул Цзян Чэн, предпочитая старое доброе пиво. - Да я самый лучший в мире ученик! – запальчиво кинулся защищать свое доброе имя Усянь. - Не забывай, что тебе придется налечь на учебу. Тебя не исключили еще и потому, что ты не успел накосячить на семинарах, - Мэлоди сжала его плечи и добавила, - и тебе все равно придется отрабатывать последние провинности в научной библиотеке уже с завтрашнего дня. - Чему быть – того не миновать. Вздрогнем! Вей Усянь выпил вина, потом налил себе еще, а еще через два часа с удивлением обнаружил себя облаченным в красное женское пальто и черном длинном парике, с легкой паникой выглядывающим на улицу. - Не дрейфь! – рука Хуайсана как перст судьбы направила его наружу. – Фант Цзян Чэна – разместить свою фотку на сайте знакомств, был куда хуже. А тебе всего лишь надо пройтись до кафешки и взять два кофе. Вперед. Спасибо, что оставили кроссовки и джинсы, - в полупьяном бреду думал Усянь. Зато Мэлани не упустила возможности и накрасила его мордочку, чертово пальто было ему явно мало и обтягивало так, что идти приходилось медленно и аккуратно. В кафетерии по случаю понедельника народу было немного, поэтому Усянь благополучно купил кофе и направился к выходу. Но злодейка-судьба, не удовлетворившись его злоключениями на сегодня, подсунула ему последнее – самое сложное. На входе он почти столкнулся с бежевым плащом. Расставив руки в сторону, чтобы не облить человека кофе, Усянь автоматически пискнул «простите» и вздрогнул от полного изумления голоса: - Вей Ин? - Лань Чжань? Глядя в светлые глаза Ванцзи Вэй Усянь успел сто раз пожалеть, что сам предложил своим друзьям сыграть в фанты на желание. Напился бы просто и уснул на диване, вместо того, чтобы сейчас стоять накрашенным и в дурацком парике перед тем, с кем собирался тренироваться драться на мечах, а в идеале – и подружиться. - Надеюсь, сейчас я никаких правил не нарушаю? – вырвалось у него само по себе. - Нет. – отрезал Ванцзи и обошел Вей Ина как какую-то мебель. - Брат, ты уверен в том, что Вей Усянь заслуживает второго шанса? – требовательно спросил Лань Чжань, протягивая Лань Сичэню кофе. Собственно за ним он и заходил, когда встретил Усяня в виде девушки и буквально остолбенел от увиденного. Подведенные черным глаза, накрашенные губы… Казалось для Вей Ина вообще не существует моральных и этических границ. Сичэнь, задержавшийся на работе в своем кабинете из-за пресловутого дисциплинарного совета, ответил: - У Вей Усяня, несомненно, есть очень мощный потенциал, который нужно направить в правильное русло. А все его выходки – это не более чем дань возрасту. Ему всего 18. - Мне тоже 18, – тихо возразил Ванцзи. - Вы очень разные, - тонко улыбнулся Сичэнь, но развивать эту тему не стал. Лань Чжань тоже смолчал. Перед его глазами молниеносно пронеслись картинки Усяня, сидящего на бортике бассейна, избитого ферулами в музее, вылезающего из окна женского кампуса, фехтующего мечом и целующего незнакомого парня на вечеринке. Да. Они очень разные. После лекций, которые Вей Ин добросовестно отсидел, украдкой зависая в телефоне, он уже привычным маршрутом отправился в административный корпус за очередной отработкой. Знакомый очкарик, навечно в памяти Усяня связанный с ферулами, молча дал ему направление в научный отдел университетской библиотеки. Вей Ину пришла в голову шальная мысль спросить, как относятся в Гусу к переодеваниям в девушку, но здравый смысл подсказал ему не рисковать. Тем более, если Лань Чжань не сообщил об этом куда следует, значит все в порядке. Что думает об этом сам Ванцзи, он решил узнать попозже. Когда Вей Ин дошел до огромного современного здания, с книжными стеллажами, уходящими под потолок, оказалось, что ему не сюда. Научный отдел находился в неприметном двухэтажном старом здании из красного кирпича, а внутри кабинета, наполненного всеми видами книг – от огромных фолиантов в человеческий рост до китайских свитков, сидел его хозяин – Лань Ванцзи. Наказание сразу приобрело другой оттенок и Вей Ин оживился. - Привет! Сегодня ты будешь меня наказывать? Равнодушный взгляд светлых глаз скользнул по нему и Лань Чжань, не отвечая на приветствие, рукой показал ему присесть. Сесть можно было только за стол ровно напротив Лань Чжаня и его такой вариант абсолютно устроил. - Чем займемся? – не унимался он. Тот тяжко вздохнул. - Я буду твоим куратором на все время выполнения наказания. Как только сделаешь все, что требуется – ты свободен. - А что требуется? Вей Ин был полон энтузиазма потрудится на благо уже почти родного университета. - Найти все правила Гусу, касающиеся физических наказаний. Энтузиазм немедленно угас, сменившись недоумением. - Зачем? - Благодаря твоему вмешательству, руководство университета решило отменить все физические наказания, применявшиеся со дня основания Ордена. Поэтому в каждом экземпляре правил должна появиться соответствующая пометка. - В каждом? Со дня основания? Так это не меньше тысячи лет. Я за всю жизнь с этим не управлюсь! - 1578 лет и да, это будет долго. – Ванцзи сказал, как отрезал и вернулся к своему занятию, предоставив Усяню осмысливать весь масштаб катастрофы. Правила за ПОЛТОРЫ тысячи лет??? Каждый экземпляр? Вей Ину на минуту стало плохо. Интересно, есть ли болезнь непереносимости переписывания правил? Какая-нибудь лингвофобия. Или скриптофобия? Может где-то раздобыть справку, что он болен? Ага, смертельно. Правилофобией. Обломки английского языка плавали в его голове, нисколько не помогая ситуации. Потом что-то прояснилось. - Так. А разве не достаточно просто издать одно правило, которое отменяет все предыдущие, касающиеся физических наказаний? Усянь был так горд тем, что придумал простой и легкий способ в очередной раз ничего не делать, что перемахнул свой стол и облокотился на стол Лань Чжаня. - Это первый шаг. – Ванцзи даже бровью не повел на его телодвижения и только отодвинул свою рукопись от его шаловливых рук. – Второй – я тебе уже изложил. - Да что ж так все сложно-то, а? Зачем заморачиваться с каждым экземпляром? – взвыл Усянь, запустив пальцы в волосы, и дернул их как следует. Ответа он не дождался. - А если я не станут этого делать? – вкрадчиво начал Вей Ин. Ванцзи вскинул голову и его ледяной взгляд не обещал ничего хорошего. - Понял, – вскинул руки Усянь. – Пошел я на хрен. Пережив за пару минут все фазы стресса – тревоги, сопротивления и истощения, он смирился и вяло стал ковыряться в книгах, которые лежали на его столе. К его удивлению все оказалось продумано и логично. По левую руку от него лежали правила за десять последних лет, справа стоял обычный канцелярский штемпель, похожий на те, которым Усяню ставили штамп на пропуск в школе. На нем было набрано «отменено». Еще через час Вей Ин понял, что нумерация правил за столетия не изменилась и узнав номера правил в одной книге, остальное он может делать автоматически, не вчитываясь в содержание. А еще через час его задница задубела так, что он со стоном выполз из-за стола и с хрустом прогнулся в пояснице. - Как ты можешь несколько часов сидеть абсолютно неподвижно? – с искренним недоумением спросил он Лань Чжаня. Тот отвечать не пожелал. Он и так из-за бесконечных охов, стонов, всхлипов и восклицаний за столом напротив сделал чуть меньше чем, планировал изначально. - А вот я не люблю сидеть на одном месте долго, – как ни в чем ни бывало продолжал Усянь. – Все тело застывает и хочется сделать что-нибудь этакое. Вей Ин подумал и стал на руки. Точнее, попытался встать. С первой попытки ему это не удалось, как и со второй. Зато с третьего раза он даже прошел несколько метров на руках, чтобы потом с шумом обрушиться на стопку больших и пыльных фолиантов, которые, не выдержав такого обращения, развалились бесформенной кучей. - Прости, Лань Чжань! Громкий смех барахтавшегося на куче книг Вей Ина никак не выдавал его раскаяния, и лицо у Лань Чжаня заледенело еще больше. - Вей Ин! - Прости, прости, прости! Я сейчас все верну на место. Следующие два часа Усянь приноровился ставить печать чуть ли не вслепую, все свое основное внимание уделяя Ванцзи. Наконец-то у него была возможность рассмотреть второго нефрита во всех подробностях. Тот сидел практически неподвижно, словно статуя, с идеально ровной спиной. Его волосы до плеч, светлее, чем у Вей Ина (ну да, он же наполовину англичанин!) были тщательно убраны в высокий хвост и только несколько коротких непослушных прядей спускались на неизменную белую ленту на лбу. Белая рубашка застегнута на все пуговицы, а рукава, наоборот – закатаны выше локтей. И кисти рук в белых, почти прозрачных перчатках, выводящие кисточкой иероглифы на свитке. Что? Вей Ин тряхнул головой и завис. Лань Чжань настолько помешался на традиционной китайской культуре, что решил заняться каллиграфией? Несколько минут он тупо смотрел, как большие изящные пальцы выводят четкие и красивые знаки, а потом все-таки решился спросить. - Лань Чжань, ты что – тоже наказан? Кто по доброй воле будет чертить иероглифы кисточкой и тушью? Это же пытка какая-то! После продолжительной паузы, поняв, что просто так без ответа Вей Ин не отстанет, Лань Чжань произнес только одно слово. - Реставрация. Не дождавшись вразумительных объяснений, Вей Ин как с цепи сорвался. - Лань Чжань! Если ты произнесешь хотя бы целое предложение – неужели ты рассыплешься? Или у тебя заклинательский обет – говорить по одному слову в день? Что за реставрация? Реставрация чего? Давай выкладывай! Из дальнейших (крайне скупых и неохотных) пояснений Ванцзи Вей Ин понял, что его ровесник (на минуточку!) занимается реставрацией шелковых и пергаментных свитков, тушь на которых практически выцвела и текст стал почти нечитаем. Спасая таким образом раритеты тысячелетней давности. Вей Ин созерцал воодушевленного Ванцзи, который, судя по его расслабленному лицу, буквально наслаждался своими свитками и понимал – свое наказание он будет выполнять очень тщательно и очень долго. Пока из-за этого стола его не вытащат вперед ногами. И то, по пути перед его лицом будет стоять вдохновленное лицо его куратора. ***

месяц спустя

- Не вертись и сиди спокойно! Мэлоди сосредоточенно и аккуратно подводила Вей Усяню глаза жидкой подводкой, а Мелани невесомо обрабатывала его тщательно выбритые щеки спонжем с тоналкой. - Зачем меня красить-то? – ныл парень. – Я не в борделе работать собираюсь, а всего лишь постоять на сцене. - Не просто постоять, а заработать на новый ноутбук! А если будешь вертеться, я тебе в глаз ткну чем-нибудь и будет у нас не Вей Ин, а Джек Воробей. - Может, с Джеком Воробьем поцеловаться желающих будет больше? – в шутку предположил он. - Не беспокойся, прежде чем предлагать тебе эту идею, мы провели социологический опрос целевой аудитории. Поцеловаться с тобой готовы все особи женского пола от 5 до 50 лет. И не женского тоже. Мэлоди подмигнула и отодвинулась, чтобы полюбоваться делом своих рук. - Ой, не к добру мы тебя сделали таким красавчиком. Уведут у нас нашего Вейчика, точно уведут. И глазом не успеем моргнуть. Вей Ин усмехнулся. - Я даже не знаю, какими достоинствами должна обладать девушка, чтобы переплюнуть вас двоих, мои ненаглядные Мянь-Мянь. - Льстец! Мелани убрала спонж и повернула кресло, на котором сидел парень, к зеркалу. Тот придирчиво осмотрел себя и остался доволен. Того, что он накрашен (и чего он опасался больше всего) было не видно. Просто кожа стала ровнее, губы ярче, а глаза больше. Еще вчера он специальной стойкой белой краской выкрасил весь затылок заодно с челкой, а сегодня просто надел свои обычные черные джинсы и рубашку. И только клипса за ухом в виде летучей мыши напоминала, что сегодня Хеллоуин, который так любили праздновать в Европе. - Девушки, вы просто чудо! Если все выгорит – угощаю вас ужином. - Если все выгорит – ты будешь целоваться с неизвестной, но очень горячей поклонницей. - При всей моей могучей фантазии один поцелуй не может занять много времени. Так что ужин за мной. - А теперь представляем вам сюрприз нашего праздника, неожиданный приквел традиционного аукциона холостяков, который мы устраиваем на день Святого Валентина. По многочисленным просьбам очаровательных студенток и не менее очаровательных преподавательниц, только сегодня и только сейчас, мы разыграем поцелуй одного их самых красивых мужчин нашего университета Гусу Лань – Вей Усяня! Встречайте! Зал, вмещающий в себя не меньше пятисот человек засвистел, захлопал и заорал так неистово, что Вей Ин, вышедший на сцену, почти оглох. Он приложил палец к губам, призывая всех к тишине. А когда зал затих – улыбнулся одной из своих самых лучезарных улыбок и зал снова взорвался в аплодисментах. - Несмотря на то, что господин Вей прибыл к нам из далекого Китая, он придерживается сугубо толерантных взглядов. Поэтому свой поцелуй он готов подарить человеку любой расы, национальности и даже пола! Вей Ин чуть заметно вздрогнул, выругавшись про себя. Эти дамочки все-таки отмочили напоследок, разрешив участвовать в аукционе его поцелуя и парням. Кажется, англичанкам, которые всю жизнь прожили в либеральной стране, трудно понять, насколько ему будет сложно целоваться с мужчиной. Даже за очень большие деньги. А если деньги будут маленькие – еще и обидно. Но эти его размышления никак не повлияли на его улыбку, которая продолжала сиять на лице. А ведущая продолжала его нахваливать. - Настоящий! Страстный! Глубокий и чувственный! Поцелуй от самого красивого студента Гусу Лань. Итак, стартовая цена поцелуя Вей Усяня – 10 фунтов! Кто больше? Напоминаю, что участвовать в аукционе можно и с помощью электронного приложения нашего университета. Цифры в устах ведущей замелькали с небывалой скоростью. За минуту ставка поднялась до 100 фунтов. За следующую минуту – до 300. После 500 фунтов большинство желающих отсеялось. И Вей Ин их прекрасно понимал. На эти деньги можно было бы безбедно существовать месяц, а не один единственный раз поцеловать студента и остаться без гроша за душой. Его размышления прервал взволнованный голос ведущей: - Прошу прощения, через приложение университета пришла заявка на 1000 фунтов. Кто больше? Зал потрясенно молчал и Вей Ин вместе с ним. Кто мог выложить за всего-навсего один поцелуй такую кучу денег? Кто из богатых студенток? Все наследницы компаний и аристократических семей сами по себе выглядели неплохо и уж конечно не нуждались в том, чтобы платить за поцелуи. Преподаватели? Из всех профессоров, кто вел лекции и семинары на 1 курсе, Вей Усянь не мог вспомнить никого, кто бы решился на такое. Его друзья? Им проще было дать ему в долг. В голову полезли нехорошие мысли. Ведущая досчитала до трех и поцелуй Вей Ина был продан неизвестному доброжелателю. - Поздравляю анонимную счастливицу и напоминаю, что все вырученные деньги от аукциона будут вручены студентам, оказавшимся в кризисной ситуации. Да уж, - ворчал про себя Вей Усянь. - Тут они явно не соврали. Я же студент и оказался в кризисной ситуации. И прямо сейчас занимаюсь проституцией в легкой форме. Но другого способа быстро заработать денег он придумать не мог. На профессиональную Ночную Охоту его бы не пустили без лицензии. А лицензию он мог получить только после выпуска. А долги по кредитке и так не вовремя сдохший ноутбук как бы намекали, что ждать долго не могут. После окончания официальной части праздника все студенты дружной толпой отправились догоняться пивом и дешевым спиртным за пределы университетского городка, где даже на время Хеллоуина запрещалось употреблять алкоголь, а к Вей Ину подошла ведущая вечера. - Ваш анонимный покупатель уже перечислил деньги и выдвинул свои условия. А я написала, что спрошу у вас, согласны вы на них, или нет. Усянь напрягся. Что за условия? - Ваша дама не желает быть узнанной (уже хорошо, - подумал Вей Ин), поэтому предлагает вам завязать глаза, убрать руки за спину и ждать ее в условленном месте. И добавила, что вы заклинатель и сможете почувствовать ее намерения, так что волноваться не о чем. Она была права. Злой умысел он сможет ощутить на расстоянии десяти шагов. Условленным местом оказалась гигантская белая ива, растущая на берегу небольшой речушки на окраине университетского городка. В ее зарослях точно никто никого не увидит, даже если очень захочет. Вей Усянь вздохнул, но делать было нечего – он первый заварил эту лапшу, ему и расхлебывать. И какой он, к черту, заклинатель, если его перехитрит какая-то любительница китайских поцелуев? Пока он добрался до злополучной ивы, сгустились сумерки. Он залез под ее плотную крону, и понял, что внутри довольно таки просторно и почти нет веток, которые росли исключительно вверху и укрывали пространство непроницаемым шатром. Он завязал глаза шелковым шарфом, который ему выдал из своих запасов ехидно посмеивающийся Не Хуайсан и, чувствуя себя круглым дураком, принялся ждать. До часа Х оставалась пара минут, не больше. Вокруг стояла тишина. Звуки главной улицы не долетали до окраины, только плотная листва слабо шелестела на ветру. Ровно в назначенное время ветви ивы шелохнулись, и обостренный царившей тишиной слух Усяня уловил слабые шаги. Теперь в «шатре» дерева он был не один. - Привет. Он попытался наладить контакт, но в ответ не услышал ни слова. И только чужое дыхание близко от него говорило, что рядом с ним есть человек. И этот человек волновался, потому что дыхание было неровным и сбивчивым. Наверное, слишком стеснительная девушка, с облегчением решил Вей Ин. Не смогла в открытую признаться ему в своих чувствах и решила так удовлетворить свое любопытство. Значит, он тоже не будет ее пугать. Дыхание стало ближе, и Вей Ин даже смог уловить нежный аромат чего-то цветочного. Жасмин или роза? А может быть цветущая вишня? Усянь не был знатоком ароматов, но пахло очень приятно. И намерения незнакомки были определенно чисты, поэтому он полностью расслабился и, как и было условлено, убрал руки за спину. И в тот же миг его губ коснулись чужие губы – теплые и сладкие. Прикоснулись нежно, ласково, словно пробуя на вкус и спрашивая разрешения у него. Его целовали бережно, как хрупкую и застенчивую девушку. И, конечно же, Вей Ин ответил на такой поцелуй. И даже позволил проникнуть в свой рот чужому языку, который, впрочем, дотрагивался там внутри также мягко и ласково, почти невесомо. От этой непривычной ласки Вей Усянь поплыл, как растаявшее мороженое на солнышке. Невозможность использовать руки и обнять незнакомку, и это неспешный и тягучий поцелуй ударили в голову не хуже ударной прелюдии перед сексом. Вей Ин сам неосознанно потянулся к незнакомке, по-прежнему касаясь ее только губами, и попытался ускорить поцелуй. И был вознагражден пылким и искренним ответом, из-за которого был вынужден прислониться обратно к дереву. Это странный поцелуй на грани нежности и страсти, обещания и действия, и он длился и длился, пока им обоим хватало кислорода. И когда их дыхание стало рваным и прерывистым и Вей Ин уже был готов наплевать на договоренность и вынуть руки из-за спины – поцелуй прервался. Он ощутил на себе чужой взгляд, как будто неведомая девушка внимательно рассматривала его, а потом исчез и он. Вей Усянь понял, что остался в «шатре» один. И только истерзанные от непривычно долгого поцелуя губы напоминали ему, что это был не сон.