Сердце

      Когда позвонили из больницы, Джуди заваривала мятный чай на уютной кухоньке и мысленно составляла список покупок.       Редко какие звонки из больниц предвещают что-то хорошее, но, увидев высветившееся имя, Джуди стиснула тонкий корпус телефона так, что тот едва не хрустнул. Уже привычный суховатый, но спокойный голос раздался на том конце, и Джуди сначала не поверила. Потому и уточнила:       — Вы уверены? Стоит ли приезжать?..       — Безусловно. Это ваш шанс.       Джуди невольно выглянула в коридор на закрытую дверь спальни, не уверенная, что ощущает больше: страх, надежду или ошеломление, и уже не первый раз. Она мялась, пусть и понимала, как это глупо и нелепо. Но как сказать об этом Келэну! Видимо, поняв её сомнения, доктор Синклер твердо добавила:       — Пусть Келэн пока собирает вещи. Я перезвоню через несколько часов. Если всё в порядке, приезжайте. Это ваш шанс.       — Уже второй.       — Но он есть.       После того, как доктор Синклер повесила трубку, Джуди осталась наедине с заваренным чаем, мягким полумраком кухни и разрываясь между желанием разбудить Келэна и повременить. Слишком больно было видеть разочарование на лице брата в прошлый раз. Каково будет, если они приедут, а всё напрасно?       Когда Джуди схватила чашку, чтобы сделать пару успокоительных глотков, почувствовала, как дрожат её пальцы, и разозлилась на саму себя. Так нельзя! Уж ей точно стоит быть собранной и спокойной — ради Келэна, пусть он всегда ворчит, что она берёт на себя слишком много. За окном сгущались долгие осенние сумерки, начинался дождь. Джуди чуть не опрокинула чашку, когда поставила её на стол, и, прошипев себе под нос ругательства, решительно направилась в спальню.       Келэн свернулся на одной стороне кровати, приняв невероятную позу, в которой у Джуди бы точно все внутренности свернулись. Он не спал, смотрел в наушниках фильм с планшета, уткнувшись носом в гигантскую подушку. Полочка шкафа с его стороны была заставлена баночками с лекарствами, кувшин из-под воды опустел, в изголовье висел разрисованный мотоциклетный шлем в кислотных цветах, который Келэн притащил ещё из дома. На подоконнике тонкая струйка дыма поднималась от благовоний, перебивая запах лекарств.       Келэн всегда чутко ощущал присутствие сестры, и теперь, стоило ей войти в комнату, шевельнулся под пледом и стянул с головы наушники, уставившись на неё прозрачными голубыми глазами. Почему-то его взгляд часто казался Джуди немного удивленным — или, скорее, встревоженным?       — Звонила доктор Синклер. Она сказала, появился донор.       В наушниках всё ещё слышались голоса персонажей, какая-то фоновая музыка, но сам Келэн, худой, бледный, в мятой футболке молчал. Неразговорчивость брата раньше доводила Джуди до бешенства, ей всё время казалось, что таким образом он игнорировал как сестру, так и прочих людей. К тому же, когда он смотрел так, как сейчас, то выглядел зависшим в каком-то одном ему понятном мире, куда сбегал от проблем.       На самом деле, он с детства был таким тихим и застенчивым, что даже спорт его не изменил.       Келэн потянулся к планшету и выключил фильм, а потом поднялся на локтях и наконец произнес совсем негромко мягким обволакивающим голосом:       — Пока не подтвердили, что сердце в порядке?       — Ждём звонка. Она не дозвонилась до тебя, хорошо, у меня телефон всегда на звуке.       — Я хотел побыть один, — рассеянно ответил Келэн, задумчиво теребя на руке кожаный браслет. — Скоро буду готов.       Келэн неловко поднялся с кровати и сверился со списком лекарств, прикрепленным к стене: на всякий случай. Конечно, лист уже был разрисован набросками и почти превратился в страничку комикса: второе увлечение брата после мотокросса. Джуди только вздохнула и вышла из комнаты, размышляя, стоит ли звонить родителям. Или лучше после результатов анализов?       Джуди сосредоточилась на том, что надо сделать, а не на своих переживаниях. Сейчас они не имеют значения.              Машину вела Джуди. Келэн полулежа устроился на пассажирском сиденье и крутил ручку радио в поисках музыки под настроение, наверняка что-то медлительно-меланхоличное. Покачивалась бутылочка с ароматизатором под зеркалом заднего вида, по салону растекалась тягучая электроника, которую выбрал Келэн.       — Думаешь, подойдёт?       Брат не повернул головы, разглядывая мелькавшие огни города как в первый раз. Он прятал руки под бёдрами, возможно, те заледенели. Или вместе с ними он прятал собственные тревоги и мысли. Джуди притормозила перед светофором, не обращая внимания, как сзади недовольный водитель просигналил: видимо, считал, что можно было проскочить.       Можно. Но Джуди не хотела.       Она куда лучше понимала, как хрупка жизнь. Мимо промчался мотоциклист, и Келэн вздрогнул от этого звука, его плечи напряглись. Его угнетало состояние, когда он с трудом добирался до ближайшей автобусной остановки, какое тут сесть на его обожаемый байк, который давно стоял у друга в гараже.       — Я не знаю, Кел.       — А могла бы подбодрить. Ну, выдать красивую сказочку, что всё будет офигенно. Новая жизнь, никаких проблем или лекарств по расписанию.       — Так не бывает…       — Да ладно, Джуд, нам ли не верить в чудеса?       Теперь Келэн лукаво улыбался, а Джуди растерялась, как и всегда, когда он быстро переходил от задумчивости к горьким шуткам. Пальцы сжались на руле. Зажёгся зелёный, и машина чуть резко рванулась вперёд. До больницы оставалось минут двадцать.       Доктор Синклер встретила их почти сразу и, как и в прошлый раз, объяснила, как будут проходить процедуры. Подтвердила, что сердце здоровое и подходит для пересадки, но есть ещё два претендента. Придётся подождать, пока будут готовы анализы. Келэн едва заметно кивнул и покорно отправился на анализы. Джуди обхватила себя руками и пристроилась на кожаный диванчик, невольно гадая, кто из встревоженных посетителей — близкие тех, кто тоже ждёт пересадки.       Родителям она так и не написала. Когда в прошлый раз сердце Келэну не подошло, мама полчаса рыдала в трубку, а отец никак не мог поверить и всё спрашивал, не произошла ли ошибка.       Джуди сдерживалась, чтобы не сказать, что ошибка произошла много лет назад, когда подростком Келэн серьёзно заболел, но из-за подготовки к соревнованиям так и не долечился: он мечтал летать и всё время пропадал на площадках для мотокросса. Тогда Джуди одновременно и гордилась млдашим братом, и так же часто бесилась от его поведения. Тогда Келэн вёл себя почти невыносимо, да ещё и вечно строил из себя скромника. Ну, так это воспринимала Джуди, будучи старше на четыре года. Впрочем, именно она тогда упрекнула брата, что тот вылез на тренировку с высокой температурой, а Келэн с раздражением отмахнулся:       — Через три дня соревнования. Отстань.       Джуди махнула рукой и заявила, что все эти трюкачи на двух колесах повернутые на всю голову, ни о чем, кроме мотоциклов и грязи не хотят говорить, и даже пропустила соревнования.       Проблемы начались позже, когда Келэн заканчивал колледж. Джуди тогда тоже вырвалась с работы в городе домой на пару дней, чтобы без суеты повидаться с близкими. В их семье никто никогда серьёзно не болел, а отец и сам много занимался спортом, к этому приучил и Келэна. Так что для обоих обычным делом было не обращать внимания на боли и трудности.       Джуди хорошо помнила, как Келэн, вернувшись на каникулы домой, отправился на долгую прогулку по лесу, а вернулся слишком быстро. Тогда она ещё удивилась, с чего вдруг, но с расспросами не лезла. Младший брат вымахал и возвышался на пол-головы, всё так же задумчиво молчал и выглядел загадочным чужаком, куда более взрослым, чем сама Джуди.       Позже она застала его на крыльце, прислонившегося к перилам и держащегося за сердце. Заметив её, он улыбнулся и неловко пошутил:       — Тут слишком свежий воздух. От него дышать тяжелее.       — Да ну, чушь какая! Никогда такого не было.       — Значит, я отвык.       Келэн пожал плечами.       О том, насколько всё серьёзно, он рассказал куда позже. За семейным ужином, когда достал маленький пузырек лекарств, чтобы украдкой выпить таблетку, и мама заметила. Джуди с ужасом слушала тихий рассказ брата про воспаление сердечной мышцы, наблюдение у врачей, длинный список лекарств. Отец хмуро молчал, мама качала головой «не может быть!».       — Да ладно, не смотрите так, я не мертвец. Так, слегка приболел.       — Слегка приболел! — возмутилась мать. — Да ты что!       Келэн отвёл взгляд, явно жалея, что рассказал. А Джуди никак не могла поверить, что её выносливый брат, такой ловкий и сильный, глотает таблетки, чтобы сердце как следует качало кровь. Что однажды оно не выдержит. Что Келэн упрямо не обращает на это внимания. Ей хотелось кричать, уговорить его показаться врачам ещё раз, да просто прижаться ухом, чтобы проверить, что сердце брата бьётся. Тогда она испугалась за него впервые серьёзно и крепко. Но верила, что он-то точно выдержит! Как иначе.       А через полтора года они встретились в городе в маленьком кафе около парка, которое так нравилось Келэну. Долго гуляли, делились планами, Джуди делилась о своих переживаниях по поводу мужчины, с которым встречалась, а Келэн с гордостью показал билеты на концерт, о котором так много рассказывал. Они съели по огромной порции мороженого, несмотря на прохладную погоду, пока Келэн не остановился на мостике над рекой и не признался:       — Я недавно прошёл обследование. Не хотел говорить родителям, в последний приезд у матери и так глаза блестели от слёз.       — Насколько всё плохо?       — Мне требуется пересадка сердца. Я внесен в лист ожидания.       Келэн стоял совсем близко, напряженный и весь будто состоявший из внутренней боли. Он не смотрел на сестру, только изучал, как какой-то листок прилип к носку ботинка. Любые слова рассыпались навязанной глупостью и пустыми сожалениями, а Джуди не хотела жалеть брата. Поддержать, быть рядом — о да! Тогда Келэн выглядел весьма одиноким. Возможно, не так много тех, кому он готов признаться в такой слабости. В том, что его подвёл собственный организм.       С тех пор тянулось долгое и затяжное лечение, и теперь, когда Джуди просыпалась, она думала, что жизнь Келэна стала короче ещё на один драгоценный день. Она привыкла к тому, как он замыкается, или как звонит в середине ночи, чтобы рассказать о каком-то пустяке, лишь бы не растаять в тишине и одиночестве.       — А вдруг я не справлюсь? — однажды спросил Келэн, когда они сидели на кухне в его квартире, оставшись вдвоём после встречи с друзьями. — С этой болезнью. Вдруг я не смогу дождаться…       — Не говори так! Даже думать не смей.       — Знаешь, какая очередь на пересадку? Недавно я познакомился с парнем младше меня на несколько лет. А у другой женщины четверо детей. Не всем подходят моторчики в сердце.       Джуди тогда хотелось завопить от отчаяния, которое она видела в глазах Келэна. Как долго его будет это грызть? Как долго он будет ворочать внутри мысли, а что он мог бы сделать и как этого избежать? И сколько лет сможет прожить после?       И всё-таки Келэн продолжал работать, жить, как ни в чём не бывало, пусть ему приходилось делать долгие перерывы даже после того, как пройдёт двести метров, чтобы переждать одышку. Он улыбался застенчиво, как умел всегда, и мало с кем обсуждал собственные проблемы, разве что с лучшим другом, Томасом, с которым они вместе вели сайт, посвященный их страсти к мотоциклам.       В первый раз, когда позвонила доктор Синклер, Келэн набрал Джуди. Его голос звучал возбужденно, радостно и с облегчением. Он шутил, смеялся и просил не приезжать раньше времени. Джуди обещала, что не сорвётся. А через несколько часов пришло сообщение от Томаса, который настойчиво просил приехать. Отменив все рабочие встречи, Джуди примчалась в больницу.       Сердце не подошло. Раздавленный и ошарашенный, Келэн сидел в больнице, отказываясь ехать домой. Его потряхивало, он едва различал людей вокруг, сжавшись в один комок. Томас с тревогой смотрел на друга, не зная, как ещё помочь. Джуди, как могла, мягко уговорила его подняться и дойти до машины. Втроем они провели самый тоскливый вечер, какой только могла представить Джуди.       — Я боюсь за него, — призналась она Томасу, который споласкивал кружки из-под чая после того, как Келэн поплелся спать.       — Не оставляй его одного. Ни в коем случае. Мы оба хорошо знаем Келэна, если он молчит, это плохой знак. Я уезжаю в командировку на две недели, но звони мне в любое время дня и ночи.       — Спасибо.       Джуди осторожно предложила пожить немного у Келэна, и так и осталась рядом с ним, подавив червячок сомнения, не заходит ли она слишком далеко в желании помочь. Брат не возражал. У каждого продолжалась своя жизнь, насколько получалось. Джуди не отказывалась ни от работы в пиар агентстве, ни от личной жизни, порой ускользая в маленькую квартиру, которую оставила за собой. Келэн, пусть и вяло, но продолжал заниматься сайтом, заставляя себя работать во что бы то ни стало, только с каждым днём всё больше хмурился. Джуди в свободное время изучала форумы, списывалась с близкими, чтобы поделиться тем, что они чувствуют, как переживают за тех, кто отчаянно ждёт чужой смерти, чтобы жить дальше.       Теперь её окружали стены больницы, гул разговоров и ядовитое ожидание. Келэн вернулся достаточно быстро и устроился рядом с Джуди, как всегда, чуть отстраненный и замкнутый.       Доктор Синклер вскоре появилась, но по её лицу сложно что-то было понять. Келэн к этому моменту задремал, его голова опустилась на грудь, и Джуди приложила палец к губам, кивнув на брата.       — Мне жаль сообщать такие новости. К сожалению, анализы…       — Не продолжайте, — прервала её Джуди, чувствуя комок в горле. — Мы будем ждать.       — Дорогая, мне так жаль. Прошу вас, не бросайте лечение. И звоните мне в любое время дня и ночи. У твоего брата отличные показатели, главное, не сдавайтесь.       Джуди кивнула. Келэну прогнозировали полгода, прошло уже больше, любой день для него мог быть последним. Джуди не поняла, что плачет, пока не увидела размытые силуэты людей на другом конце зала ожидания. Они охали и обнимались. Возможно, те, кто получил совсем другие новости.       Её обуяла злость. Ну как так! Почему они, а не Келэн? Мать бы сказала что-нибудь о высших силах и деле случая, но это всё чушь, в которую Джуди не верила, пусть и помнила истории тех, кто приезжал по три и даже четыре раза. Помнила полный отчаяния пост отца семилетней девочки, которой отказали в пересадке. Может, у Келэна и есть время, но как долго он протянет?       Он всё понял, как только проснулся. Вздохнул и подобрал соскользнувший на пол рюкзак.       — Поехали домой. Здесь больше нечего делать.       Возвращались в тишине и молчании. Келэн застыл и всю дорогу смотрел на сложенные на коленях руки, так и не пошевелившись ни разу. Джуди помнила, как однажды приехала к нему в гости и застала полный погром в квартире, а самого Келэна вжавшегося в угол, с полупустой бутылкой виски в руках. Тогда она сама искренне разъярилась и, не сдержавшись, высказала, что тот совсем не думает о себе, что так нельзя губить жизнь и нельзя сдаваться. Келэн наорал в ответ, что так больше не может. Их самая крупная ссора, после которой оба не говорили друг с другом пару недель.       Джуди первой приехала извиняться. Переживала, как он один справится, какие мысли его гнетут. Она не сомневалась, что он справится сам, но не хотела оставлять его одного.       А теперь он выглядел совершенно потухшим. Будто оставался только дым от огромного костра.       Дом Келэн, стянув ботинки, пробормотал «спокойной ночи» и ушёл к себе. Хорошо, что завтра приём у психотерапевта, которого посоветовала доктор Синклер. Джуди считала, что такие сеансы помогают брату. И стоит позвонить Томасу. А вот родителям — нет.       Съев йогурт и не почувствовав вкуса, она осторожно заглянула в комнату брата и прокралась внутрь, стараясь не потревожить. Стянула свитер и джинсы и устроилась рядом на кровати, спина к спине.       Пусть ожидание невыносимо, но сейчас она всё ещё могла ощущать, как стучит сердце брата внутри рёбер. Ритмично, спокойно, перегоняя кровь по организму. Келэн, видимо, ещё толком не уснул, и поэтому распахнул глаза, когда Джуди придвинулась ближе. Они лежали в тишине и темноте, не зная, нужны ли слова и какие.       — Мне так больно, Джуд, — едва слышно произнёс Келэн. — Боль не связана с лекарствами. Скорее, в такие ночи, как сейчас, я знаю, что умираю. Чувствую, как пыхтит моторчик внутри меня и медленно тухнет. Я долго не протяну. Я просто неудачник. Если в лотереях бывают чёрные билеты, я вытянул их все.       — Доктор Синклер сказала, показатели хорошие. Главное, продолжать наблюдаться и не забывать про лечение, даже если становится легче. Тут болит?       Она бережно коснулась кончиками пальцев груди Келэна, он накрыл её ладонь своей и сдвинул чуть выше и вбок.       — Здесь. Боль приходит и уходит. Я не могу пройти и сотни метров без того, чтобы не остановиться и продышаться. И ведь это не конец. Всегда будут лекарства. Всегда я буду думать, а сколько лет мне останется. Не проще ли…       — Нет!       Джуди испугалась, как никогда. Этих слов, мыслей, того, что Келэн вообще признался ей в таком. Второй раз ему отказали в сердце! И этому действительно не будет конца. Сколько бы ни было красивых слов о борьбе и жизни за двоих, о преодолении и уверенности, Джуди знала, что дальше легче не будет. Так всегда говорил её отец, и она терпеть не могла эти слова. Но теперь, глядя на Келэна, она понимала их как никогда. Даже если брат получит сердце, всегда будет риск отторжения, всегда будет пачка дорогостоящих лекарств, убитый иммунитет и тревожные звоночки в голове. Но Келэн справится.       — Мне страшно, Джуд.       — Мне тоже. Но это не повод сдаваться. Постарайся уснуть.       — Да уж. Родителям звонила?       — Не стала.       — Спасибо. Порой с их жалостью ещё сложнее, я пока не готов. Спасибо, что ты рядом, сестрёнка.       — А как иначе.       Джуди дождалась, пока дыхание брата станет спокойным и ровным, и тоже закрыла глаза. Руку с его сердца она так и не убрала.       Возможно, в следующий раз им повезёт, и Келэн получит новое сердце.       Или нет. И тогда всё, что у них останется, — обратный счет, хрупкая грань между жизнью и смертью.       И утихающее биение.