уилл солас идёт нахуй

- у тебя зубная паста на щеке - че? - у тебя зубная паста на щеке, говорю. нико потёр один глаз и глянул в отражение в луже на полу. и правда, зубная паста на щеке. уилл смотрел на него сверху вниз и ослепительно улыбался, светлые патлы спадали на светло-голубые глаза, губы потрескавшиеся, на щеках еле проступили маленькие ямочки, кривой нос весь в веснушках и даже без намека на зубную пасту. нико покраснел. - паста и паста, чего ты привязался. он уже собирался пройти к своему столику и есть (ковырять вилкой) там в гордом одиночестве завтрак, но путь ему преградила рука все того же уилла. - держи хоть салфетку, а то так и будешь ходить - отвали. - предписание врача, отказ не принимается. уилл все так же улыбался, смотря на нико сверху вниз, в его глазах играли блики, стоило ему слегка мотнуть головой, веснушки как маленькие весенние бутоны покрывали его загорелую кожу, на руке, торчащей из медицинской рубашки проглядывался бицепс, а на запястье висели несколько феничек, очевидно, его собственного изготовления. уилл просто большой ребенок, вот что думает нико, и как он может в себе сочетать такую детскую беззаботность с ответственностью главного медика лагеря - загадка. у нико всегда была одна ответственность - поплакать, чтобы заснуть, и вести себя максимально грубо с людьми, которым есть до него дело. на самом деле уилл тоже может быть грубым, когда хочет. нико улыбается этой мысли. стоило нико попытаться протянуть руку, чтобы взять салфетку из ладони уилла, то он сразу же ее отдернул, грохнулся на одно колено перед нико и затем раскрыл руки в жесте, напоминающем ракушку. внутри была салфетка. что за бред. - что за бред? - повторил нико вслух. люди за столиками начинали посматривать на них с недоумением. нико мысленно проклял отца за свою молочно-бледную кожу, на которой любой румянец сразу становится заметен. сам себе со стороны он бы, наверное, показался красным, как помидор. - нико ди анжело, принц тьмы, мальчик-смерть, король вампиров, призыватель скелетов, принцесса подземного мира, - нико хотелось провалиться под землю, но уилл продолжал декларировать на всю столовую, - ваше злодейшество, повелитель хэппи-милов, мисс стройные ноги 2015 да и просто очень милый и приветливый парень, сядешь за моим столиком за завтраком? и, не дожидаясь ответа, он схватил нико за руку и потащил к столу, за которым уже виднелись с полдюжины таких же светлых макушек, как у самого уилла. у него было около восьми братьев и сестер, но к нико привязался именно уилл. староста, главный медик, самый веснушчатый, самый подтянутый, самый крас- надоедливый. - мисс стройные ноги 2015? это что-то новое, уилл. - сказала девчонка лет четырнадцати с кончиками волос, покрашенными в зелёный. кайла, кажется. - ты не можешь не согласиться, что его ноги и правда похожи на палки, - уилл пробубнил это со ртом, набитым блинчиками с кленовым сиропом, указывая на кайлу вилкой, - и если сейчас он хоть что-то ест, то раньше он вообще ни куска в рот не брал. а значит, в 2015 все было ещё хуже! - чертов гений... - нико уставился в свою тарелку с порезанными на куски блинчиками. есть совсем не хотелось. особенно когда уилл оборачивался к нему и посылал воздушный поцелуй, подмигивал и отворачивался, продолжая светскую беседу о его, нико, ногах и ещё каких-то вещах. нико особо не слушал, все его внимание сосредоточилось на кончиках пальцев уилла, слегка касающихся кончиков пальцев нико под столом. уилл, конечно же, делал это не случайно, он вообще никогда ничего не делает случайно. он только и ждал момента, когда нико потеряет бдительность, чтобы вытащить их соединённые руки на поверхность стола на всеобщее обозрение. хер там плавал. нико хотелось, чтобы все вокруг думали что уилл просто подшучивает над ним, а нико просто ему подыгрывает. он не хочет, чтобы все выглядело так, будто уилл его парень. конечно, уилл его парень. но ему придется стать также и его соучастником в преступлении, если кто-то узнает об этих отношениях. купидон где-то на небесах наверное с ума от счастья сходит, видя, как нико краснеет от каждого проявления внимания со стороны уилла. нико ненавидел купидона. и уилла тоже. он лучше умрет и переедет к отцу навсегда, чем признается уиллу что ему _нравится_ когда его держат за руку под столом, или когда уилл ерошит его волосы у вечернего костра, сидя на верхних рядах, чтобы никто не видел, или когда ему делают предложение салфетки и сердца посреди столовой и называют повелителем хэппи-милов в шутку. но лучше всего с уиллом наедине, когда можно просто позволить ему обнять себя и сидеть так, и говорить ни о чем, пока он носом ворошит твои волосы и... - ангелочек, ты здесь? - спрашивает с наигранной участливостью уилл. нико поднимает на него взгляд и понимает что так задумался о том, чтобы не позволить уиллу с н о в а выставить его идиотом, что позволил ему вытащить их сплетённые руки на стол. нико всей душой ненавидит уилла соласа. - я - я - твой - твой - парень - парень - я твой парень. - ты надоедливый кусок говна, солас. уилл смеётся, а затем наклоняется и целует нико. легонько, едва касаясь его губ, и почти сразу отстраняется, победно улыбаясь. нико краснеет, ну, просто потому что это нико и он всегда краснеет, как девственница. - все равно ты у себя в голове называешь меня своим солнышком и думаешь, как же тебе повезло иметь меня, и уже планируешь как сделаешь мне предложение в дорогущем ресторане, возьмёшь мою фамилию и у нас будет трое детей. - солнышко, будь добр, захлопни варежку. нико солас звучит ужасно. - ага! - уилл победно вскидывает руки - значит и правда думал! они сидят на траве, прислонившись спинами к стволу огромного старого дуба в лесу и смотрят на течение ручья и иногда друг на друга, когда целуются или когда нико надо посмотреть уиллу в глаза, когда он говорит что-то невероятное тупое. - ... но я же люблю инди-фильмы, это не значит что я должен знать каждого индийца в лицо! не значит же? нико ничего не отвечает, просто смотрит на уилла секунду-другую и прыскает со смеху, откидываясь головой на дерево и хохоча так, что, наверное, слышно даже в лагере. они могут сидеть так до вечера, а потом в темноте брести до лагеря, опьянённые вечерним воздухом и зажимаясь у каждого встречного дерева. - если ты так и будешь делать вид, что ты меня не знаешь, когда я пытаюсь обнять тебя в лагере, то я подойду к перси и скажу что ты кинул его ради меня. - уилл прижимает нико к стволу какого-то дерева и впивается зубами в его шею, а потом зализывает и зацеловывает место укуса, - сучка. нико, оказавшийся зажатым над землёй между деревом и уиллом, расцарапывает ему загривок и кусает свои губы до крови, чтобы не стонать. в животе тесно и горячо от бабочек-скелетов. - пошел ты. - выплёвывает он и впивается губами в губы уилла, агрессивно и настойчиво, стукаясь зубами и смакуя железный привкус крови. - я вытрахаю из тебя все дерьмо, - шепчет уилл ему на ухо, пока они клубком мокрых поцелуев и оскорблений пробираются к домику нико. - ты только мой. - ты только мой. - эхом повторяет нико. они вваливаются в домик и прямо в обуви грохаются на кровать, начиная очередной агрессивный слюнявый поцелуй но так и не заканчивая его, засыпая в объятиях друг друга. нико просыпается от солнца, бьющего ему в глаза через щель в занавесках. ещё вчера они были плотно задвинуты. шея нико затекла от неудобного сна, голова и все тело такое тяжелое, и, наверное, нико весит сейчас с целую тонну. кое-как оторвав башку от подушки он видит у кровати на полу пару обуви и сложенную стопкой одежду. нико в жизни не складывал одежду, просто кидал ее где попало и заваливался спать. погодите, это не его одежда. уилл. нико резко поднимается с кровати и тянется рукой к шее. места укусов саднит. нико уверен, что он весь в отметинах. он хватает аккуратно сложенную на полу футболку - это оранжевая футболка уилла, мерч лагеря. рядом лежат его джинсовые шорты до колен и кофта на молнии, в которой он был вчера. рядом на пол был приклеен стикер, а на нем врачебным почерком, принадлежавшим только детям аполлона, было выведено: "даже не пытайся прикрыть шею, - солнышко <3" нико вспыхнул. скомкав и кинув записку в урну он бросил взгляд на часы над дверью, они показывали пол десятого. значит, сейчас завтрак. отлично, нико все равно не завтракает. он собирался просто подождать, пока уилл сам придет с повинной и заберёт свои шмотки, но вдруг его мозг прошиб электрический разряд. если одежда уилла здесь, а одежды нико нет ни на самом нико, ни в шкафу, значит... блять. нико ненавидит уилла соласа всей душой. нико уже даже похуй на укусы и засосы на его шее, наспех надев футболку и шорты уилла он врывается в столовую. зрелище, представшее его глазам, бросает его в холодный пот. уилл солас, в его, нико, черной футболке, авиаторской куртке и джинсах-скинни, преспокойно идёт к жаровне с тарелкой, делает подношение а потом направляется прямиком к перси джексону, юношеской влюбленности нико, стоящему по другую сторону от огня. нико через всю столовую бросается к ним, он уже может слышать как уилл говорит "хей, джексон, есть разговор." именно в этот момент нико влетает на всей скорости в уилла, надеясь спихнуть его в огонь и никогда больше его не видеть, но уиллу хоть бы хны, он только притягивает потерявшего равновесие нико к себе и говорит: - о, ангелочек, а вот и ты. - его глаза блестят от хитрости, сначала он смотрит на нико, затем снова на перси. - так вот, джексон, теперь я могу не только рассказать, но и показать. и на этих словах он слегка наклоняется и страстно целует нико в губы, опуская одну руку на его талию, другой водя по шее. нико не отвечает, он слишком в шоке и слишком зол. на перси никто не смотрит. уилл отстраняется и довольно облизывается, в его прекрасных голубых глазах пляшут дьявольские огоньки. нико ненавидит его. нико влюблен. нико не знает, что сделать, поэтому он со всей дури влепляет уиллу пощечину. а потом ещё одну. и третью. и притягивает его за волосы и целует, выражая всю ненависть, нет, всю любовь, выражая все, что может, в этом мокром поцелуе с языком. нико хочет сделать ему больно а потом залечить его раны. нико хочет высосать через этот поцелуй его душу и бросить в огонь его мертвое тело. нико хочет его. нико любит его. нико убил бы себя за него. вся сонная столовая смотрит на них с минуту а потом возращается к своей еде и разговорам, а когда они отстраняются друг от друга всем на них уже похуй, все и так знали про них все, что можно знать. уилл и нико дорожкой из коротких поцелуев пробираются в домик нико. - нахуй всех, нахуй твоего джексона и нахуй всех его друзей, и нахуй всех моих друзей, и твоих, я люблю тебя, люблю, тебя, люблю, люблю, люблю, - уилл шепчет какой-то бред нико прямо в губы, нико стонет под ним как какая-то сучка, расцарапывая спину уилла в кровь, насаживаясь на его член, сплетаясь с ним в единый потный организм, бабочки-скетелы разбиваются о его ребра, но ему похуй. нико похуй на боль, на джексона, на всех его друзей, и на всех друзей уилла, и на своих друзей, он любит его, любит, его, любит, любит, любит... они лежат, сцепившись как головоломка, все в сперме и поте, тяжело дыша, смотрят друг другу в глаза и вдруг нико говорит: - ты такой, блять, красивый, я хочу плакать от любви. уилл покрывает поцелуями его ладонь, отдельно выцеловывая каждый палец, каждую линию, каждую клеточку, и шепчет его рукам нежности, шепчет о любви всей своей жизни и что сдохнет, чтобы познакомиться с отцом нико однажды. они засыпают в любви.