Вопросы без ответов

      Образ этого зеленоволосого юноши не вызывал в голове Надженды ничего кроме вопросов, цеплявшихся один за другой.       «Что он тут вообще забыл?»       У Раббака было всё, о чём только можно было мечтать: богатство, влияние отца, связи во множестве властных структур, вплоть до имперской канцелярии. Ему была уготованна беззаботная жизнь, в течение которой он бы не поднимал ничего тяжелее писчего пера. А он променял всю эту роскошь на немудрёный казарменный быт.       «Ну и долго ты продержишься?»       Чего у Раббака было не отнять — так это ослиного упрямства. Глупо требовать упорства и стойкости от изнеженного купчонка, однако требовать и не приходилось — он наравне с другими новобранцами исполнял строевые команды, отрабатывал приёмы рукопашного боя и штыковой атаки, обучался стрельбе из винтовки. Рвал жилы, доводил себя до полного изнеможения, медленно, но верно продвигаясь вверх по служебной лестнице — до тех пор, пока не попал к ней в непосредственное подчинение.       «Нахрена, а главное, зачем?»       Разумеется, от неё невозможно было утаить эти его взгляды, полные обожания. Раббак был не первым, и далеко не последним, кто смотрел на неё так. Однако расставаться с возможностями, которые сулило ему его положение ради возможности совать голову в самое пекло, постоянно рискуя схлопотать винтовочную пулю в лоб — сомнительная перспектива. А уж когда он вслед за ней переметнулся на сторону повстанцев, смачно плюнув на присягу и долг солдата — тогда Надженда окончательно отчаялась обнаружить в его действиях какую бы то ни было логику. Это что же получается — всё это время он просто гонялся за ней? Бред какой-то. Неубедительно. Слишком сильно похоже на сказочки из числа тех, которыми промывают мозги всяким благородным девицам. Но если вся эта околоромантическая муть правдива — выходит, сержант Раббак просто сказочный идиот.       «Он правда идиот, или просто прикидывается?»       Вне строя Раббак вёл себя как заурядный повеса — пьянствовал, время от времени, когда представлялась такая возможность, клеился к симпатичным девицам, балагурил напропалую. Это, чего уж лукавить, изрядно раздражало Надженду. Но когда она отдавала ему очередной приказ, Раббак моментально менялся в лице — скупая мимика, предельно малый набор фраз «Есть, так точно, никак нет» и мрачная решимость убийцы, темневшая глубоко в зрачках ярко-зелёных глаз. И Надженда по прежнему не могла понять…       «Как тебе удаётся сохранять здравый рассудок после всего, что ты совершил?»       Как бы ни хотелось утверждать обратное, а из всех её подчинённых наиболее близок к характеристике убийцы был именно Раббак. Скольких солдат империи, да и простых штатских он убил, покромсал в кровавую лапшу своими нитями? Сотню, две? Надженда давно отчаялась узнать истинное число его жертв. Да у него же руки в крови по самые яйца!       Надженда повидала за свою жизнь не один десяток таких как он. Все они в конечном итоге приходили к одному из двух финалов: либо сходили с ума от постоянного напряжения и бесконечной череды убийств, либо сами погибали в одном из боёв. И каждый раз, отправляя Раббака на выполнение очередной боевой задачи она была готова, даже в глубине души надеялась, что он не вернётся. Но он каждый раз возвращался. Как правило — целый и невредимый.       «Да что же ты, мать твою, бессмертный, что ли?!»       …Хотелось взвыть Надженде, однако она лишь прикрывала глаз, чтобы никто (а в первую очередь сам Раббак) не увидел в её взгляде ноток разочарования. А этот чёртов солдат продолжал пьянствовать, шутить и откровенно строить из себя идиота. Казалось, он и правда бессмертный. Ну, или как минимум не знает о том, что может погибнуть в любой момент. Возможно, это его и сгубило.       Вот теперь Надженда уже искренне его возненавидела. Она могла простить многое. Конкретно ему она простила бы даже предательство, но никак не обман. Он ведь — шутка ли! — смог убедить её в собственной неуязвимости. Заставил поверить, будто бы ему всё нипочём. Что он выкрутится из любой передряги и вернется к ней.       Он в своей привычной манере выдал очередную идиотскую шутку. Обвёл её вокруг пальца. А она, дура, повелась на эту обманку, восприняла её всерьёз. Больше всего сейчас хотелось вырвать его с того света, всего на пару минут, и задать единственный вопрос, на который Надженда хотела бы услышать ответ:       «И как мне теперь с этим жить?»