Барби

Внутренняя галерея выходила на холл. Среди огромного её пространства, опираясь одной рукой на перила, стояла Барбело. Она чувствовала горячее дыхание и напряжение тела Люцифера рядом с собой, но так и не поворачивалась к нему, вглядываясь вниз. Там, в центре уже много лет спокойного фонтана, водружалась величественная массивная статуя. Посредине её венчало, возвышаясь над всеми, богоподобное, падшее существо с орлиными крыльями. В его руку вцепилась совокупляющаяся с ослом женщина, то ли от мольбы, то ли от наслаждения приоткрывшая рот. Вокруг них схваченный за горло гарпией человек изрыгал монеты, в которых на коленях стояла рвущая на себе одежды женщина; пожирали друг друга медведь и свиноподобный мужчина; иссохшая старуха, увитая шиповником, ела своё сердце; и, почти сваливаясь с постамента, лежал толстяк, изъеденный улитками, лезущими из его рта и глаза. Барбело с полуухмылкой на губах разглядывала властное лицо падшего, его с достоинством выпрямленные плечи, выдержанную спокойствием позу. Глаза его, куда ни встанешь, всегда смотрели выше зрителя, словно пренебрегая любым существом, кроме самого себя. Вся фигура выражала какую-то непомерную силу и честолюбие. В руках у него были вырванные крылья. Взгляд Барбело опустился ниже, к блуднице. Она прожигала падшего бешено горящим взглядом, не скрывая заключённого в нём коварства. И в куске чёрного мрамора, из которого она была сделана, так натурально застыло выражение желания, хитрости и экстаза, словно в камень кто-то заключил живую душу. Полуголое полное тело было идеальным, и Барбело, проследив взглядом по его чуть грубоватым, но привлекательным формам, чему-то странно улыбнулась, и развернулась к Люциферу. Люцифер, видимо, этого не ожидал: он как-то судорожно выпрямился и отступил на шаг. В Богине подземной иерархии всегда было что-то, чего хотелось опасаться. Люцифер знал, что отец зовёт её Барби, и сейчас это невольно вспомнилось. В детстве, случайно и единожды он это услышал: Сатана говорил сухо и задумчиво, раздражённо поглядывая на свою великолепную сестру, но она стояла так же уверенно, улыбалась так же таинственно и смотрела так же цепко, как и сейчас. Люциферу не довелось больше слышать это сокращение, но странный и незначительный эпизод он помнил до мелочей. Будто к его уху наклонились нашептать секрет, но на половине отстранились. Грудь Люцифера всё сильнее и сильнее теснило чувство напряжённого ожидания, предчувствие чего-то, что неумолимо надвигалось и замерло на пороге своего появления. В демоне закипал странный азарт, мешающийся с запальческой решимостью. Движения Бело, — а для него она всегда была Бело —, когда она опиралась руками о перила галереи и склоняла голову на бок, были по-особенному медленными и томными. Весь её безупречный силуэт будто бы вылеплен по изящно-гибкой линии, начиная стройными ногами и заканчивая длинной волной светлый волос. В лице проглядывались некоторые мягкие черты, но на остальном был словно какой-то демонический отпечаток; даже ясные глаза смотрели дерзко. Люцифер занёс руку к вороту рубашки, и взгляд раскосых глаз Барбело тут же проследил за этим движением. Она оторвалась от перил, протянула руку к замершей ладони Люцифера и, коснувшись её длинными острыми ногтями, запустила в его волосы. Он застыл и в каком-то противодействии сжал челюсть, но тут же резко подался вперёд, прижимая Барбело к перилам, а себя — к Барбело. Демоница выгнулась к Люциферу, и их лица почти встретились. Прикрыв глаза и как-то двусмысленно улыбаясь, она дышала прямо ему в губы — это было несколько мгновениями в тяжело вставшем вокруг воздухе, прежде чем Люцифер обхватил её шею ладонями и с напором прижался к её губам своими. Пальцы Бело в его волосах спутали густые чёрные пряди; второй рукой она обвила его торс и раскрыла губы под поцелуй. Руки Люцифера спустились от шеи к плечам, скользнули ниже и остановились на талии, сжимая чёрный атлас платья Бело. Она, не прерывая поцелуя, ловко села на перила, оперлась на них руками и отстранила свои губы от демона. Ухмыльнувшись, Барбело стиснула его бёдра своими ногами и, не позволив ему что-то подумать, снова поцеловала. Её движения были всё такими же тягуче-неспешными, смягчая горящий и какой-то отчаянный темп Люцифера. Барбело с наслаждением ощущала всю вложенную им в поцелуй власть, которая импульсивно вырывалась из всех движений. Он в самых накалённых чувствах сминал губы Бело, но та то с желанием прижималась ближе, то отстранялась, прикусывая его нижнюю губу, и всё больше и больше было в этом всём безапелляционной страсти. И Люцифер всё больше и больше топил себя в этом. Он чувствовал себя полным ярко и мощно вспыхнувшего огня, который своим жаром топил адские вериги заповедей, насмерть вкованных в демона. Барбело чувствовала, почти видела искры, летящие из в близко прижимающейся к ней напряжённой груди, и жадно забирала эту мятежную энергию. В демонице рос напор, холодный и почти сосредоточенный, она одной рукой крепко сжала ворот рубашки Люцифера и улыбнулась сквозь поцелуй, и тогда Люцифер провёл языком по её слегка вздёрнутой верхней губе. От удовольствия у него подрагивали крылья. Унесённый какой-то настойчиво несущейся силой или иллюзией этой силы, Люцифер обманывался всё больше, пока с ним уверенно целовалась Бело. Все чувства были взвинчены, и он с самоуничтожающей грубостью отказывался останавливаться, потому что уже невозможно было отказаться от этого дефектного и болезненного жара. Люцифер просто делал то, что хотел; и с особым смаком он произнёс два простых слога, крепко запавших в душу, чтобы на втором губы с щелчком оттолкнулись друг от друга, и невесомых звук последней буквы затерялся в воздухе: — Бар-би… Едва могло обычное ухо заметить шелест этого бездумного шёпота, но Барбело уловила и еле ощутимое движение губ, и почти беззвучно колыхнувшее воздух имя. Она не сдержала короткого смешка, тут же потонувшего в поцелуе. Люцифер только настойчивей сжал талию Бело, одна рука которой плавно поглаживала его торс, а вторая, обхватывающая шею, впивалась в неё ногтями. Все эмоции стали душной тяжёлой смесью, точно перед дебютом дикой грозы. Напряжённое влечение неправильно искажённой формы докипало до безрассудства, время закручивалось в бесконечность, и дальше, казалось, только сильнее, откровенней, острее… Но тут Барбело отстранилась. Зацепив своим взглядом будто проясняющиеся от дымки глаза Люцифера, она растянула губы в улыбке. Эта её ласковая улыбка, которая так редко была искренней, скрывала за собой хоть и мягкое, но чуть небрежное снисхождение. Голубые глаза насмешливо блестели. Демоница протянула, лукаво растягивая слова: — Что-то мы заигрались. Люцифер стоял неподвижно, сильно сжав челюсть, и тяжёлый его взгляд жутко сдерживал в себе что-то иступлено-злое. Скупым движением он отошёл на шаг назад, когда Бело подтолкнула его коленом, не меняя выражения лица. Она слезла с перил, ещё раз стрельнула своим прищуренным взглядом и ушла, напоследок скользнув ногтями по запястью Люцифера. А он не двинулся с места. Уставившись себе под ноги, он смотрел на тёмно-серые каменные плиты пола так, будто хотел ненавидеть эту плитку больше всего на свете. Люцифер старался не слушать, но по ушам всё равно ударял стук каблуков удаляющейся Барбело. Цок-цок-цок.